Идефикс. Пакт о самосожжении

– И вам обоим по пути в супермаркет?

– Ты слишком хорошо меня знаешь. Это даже немного пугает.

Темнело поздно, в девять часов хоть солнце и клонилось к горизонту, но давало достаточно света, медленно перетекающего из желтого в красноватый. Данил проводил Вику до машины, без особого энтузиазма поздоровавшись с Василисой, которую считал не самой лучшей подругой. Любая ее затея, на первый взгляд кажущуюся безобидной, неизменно привода к целой череде катастрофических «случайностей». Следом за полной энтузиазма фразой «знаешь, что было бы классно…» обычно шли проблемы. В прошлом году ему едва удалось отговорить Вику от прыжка с парашютом, а в начале лета вынудить отказаться от безумной идеи путешествовать автостопом от столицы Брунея через всю Азию до Владивостока.

– Я так рада, что вы снова вместе, – широко улыбаясь, проворковала девушка, показательно смахнув с плеча длинные платиново-белые волосы. – Вика так страдала.

– Рад, что у нее столь преданная подруга, которая помогла ей пережить столь сложный в ее жизни период.

Вика закатила глаза и хмыкнула, а Лиса только шире заулыбалась, не расслышав и тени сарказма в его речи.

– Для этого ведь и нужны друзья.

– Напиши, как доберетесь.

– И тебе не хворать! – ответила за Вику Василиса, помахав на прощанье. – Не ищи нас, мы сами тебя найдем!

Машина еще не успела скрыть за поворотом, когда телефон в кармане брюк завибрировал. Сообщение было от Вики: «завтра к вечеру буду на чемоданах». Он лишь коротко усмехнулся, чувствуя, как жизнь возвращается в привычное русло.

Уже собираясь возвращаться в квартиру, Данил замешкался, осматривая притихший двор. Все было по-прежнему, но в то же время по-другому. Небольшую придомовую парковку практически полностью занимал синий внедорожник, издалека отчетливо напоминающий Hummer. Судя по тому, как тот был припаркован, перегородив сразу три парковочных места, его владелец имел отдаленные представления о нормах поведения в приличном обществе.

Затонированные стекла не давали возможности разглядеть, кто сидит за рулем. Но лишь мужчина сделал пару шагов вперед, щурясь от уже заходящего солнца, как автомобиль резко стартовал с места, ревя как зверь, и, войдя в крутой поворот, на полной скорости пронесся мимо, в каком-то десятке сантиметров от Данила. Так близко, что того обдало горячей волной и вихрем мелкой колючей пыли. На короткий миг, недостаточный чтобы сфокусировать зрение, сквозь лобовое стекло мелькнул мужской силуэт.

Ему не хотелось кормить собственную паранойю, но какова была вероятность того, что в новенькой иномарке прятался его недавний знакомый, решивший сменить объект внимания? Данилу хотелось верить, что минимальной. В любом случае, произошедшее оставило после себя неприятный осадок тревоги. Не слишком очевидной, но заставляющая лишний раз посмотреть по сторонам и нахмуриться.

Поднявшись обратно в квартиру, он выглянул во двор – джип не вернулся. Что это было – недобрый знак или нелепое совпадение? Больше верилось в последнее, чем в то, что его новому знакомому нечем было заняться, кроме как установить за ним полномасштабную слежку. Данил даже усмехнулся абсурдности этой идеи, но все же почувствовал острую необходимость позвонить Насте. Его остановило лишь то, что он не смог точно сформулировать причину своего звонка. Девушка и так была на грани, а его вопросы, а тем более подозрения, могли только сильнее ее напугать. Тем более, для дружеского звонка было слишком поздно. Да и не были они никакими друзьями. Ему стоило сосредоточиться на собственных отношениях, а не ввязываться в чужие. Настя дала ему ясно понять, что не нуждается в его помощи. Да и тот нервный парнишка был достаточно убедителен.

Приняв душ, мужчина заканчивал с чисткой зубов, когда из спальни донесся короткий мелодичный сигнал о принятом сообщении. Через секунду еще один, а затем звук слился в длинную писклявую мелодию. Когда он добрался до телефона, на экране высветилось девять принятых сообщений с неизвестного номера. Во вложении были фотографии. Из-за плохого сигнала, те значились в чате размытыми неясными прямоугольниками, прогружаясь до раздражающего медленно. Но даже когда на них стала появляться резкость, Данил не мог сразу разобрать, что на них изображено.

Снимки были сделаны в ночном полумраке, ярким пятном выделялись неоновые вывески, знакомого диско-бара «Pop-Star», не слишком фешенебельного заведения, но и не уровня «бар для всех». Он увеличил фотографию, примечая на ней бампер такси и группу веселых «тусовщиков», мнущихся у входа. Ему пришлось пролистать несколько снимков, чтобы понять, почему те оказались в его телефоне. Только когда Вика повернулась лицом в камеру, он узнал свою возлюбленную в высокой девушке в кричаще-вульгарном мини, которую довольно малопристойно обнимал лысый бугай с объемной стриженой бородой как у амишей. Стоило пролистать фотосессию от начала до конца, и рука мужчины ловко опускалась с плеча девушки вниз, ей под юбку. По улыбающемуся лицу Вики, было предельно ясно – процесс доставлял ей явное удовольствие.

Словно мазохист, он в мельчайших деталях разглядывал снимки снова и снова, будто надеясь уловить что-то невидимое глазу, но картинка была до противного ясной и выразительной, не оставляя большого простора для фантазии. Данил не сомневался, что снимки сделаны сегодня, более того, вероятно все происходило прямо сейчас. Рядом с Викой он узнал ненавистную Василису, обвившую, словно гадюка, своего кавалера в строгом темном костюме.

Телефон в руках завибрировал, вырвав его из алого марева, которое постепенно начало застилать глаза.

«все они шлюхи»

«кто это?»

Вопрос был риторическим, ведь Данил точно знал, кто настолько безумен, чтобы устроить шпионскую слежку за незнакомым человеком. Этот парень привязался к нему как пивка, ничего не зная о праве на приватную жизнь и очевидно пытаясь спровоцировать Данила.

«Дружеское одолжение. Не благодари»

Нет, он точно не был ему благодарен за снимки. Сейчас Данил вообще не был способен ни на какие положительные эмоции. Он нажал на вызов, желая выплеснуть на «фотографа» всю бушующую внутри ярость, еще совсем недавно тлевшую внутри как попустительное раздражение. Но длинные гудки тут же сменились короткими – номер был отключен.

Зарычав от отчаяния, Данил отбросил телефон в сторону. Тот задел край кровати и упал на небольшой длинноворсовый коврик, чудом не разбившись. Если парень выбрал его в качестве объекта своей травли, то он колоссально прогадал с выбором «жертвы». В эту игру могли играть двое.

4

Никакого скандала вселенского масштаба не последовало. Данил не прыгнул в машину и не помчался в злополучный клуб, чтобы поймать Вику «с поличным» и устроить прилюдную семейную ссору. Также, он не стал вызванивать свою неверную девушку, в попытке испортить ей вечерний отдых.

Он просто лег спать, удивившись своему самообладанию. С одной стороны, он убеждал себя, что повестить на уловку чокнутого парня Насти означало поддаться и проиграть, с другой – ему не хотелось никаких драм. Данил ловил себя на мысли, что прежних чувств, воспламеняющих кровь и дурманящих голову, больше нет. Нет, это не означало, что он больше ничего не чувствовал к Вике. Но это была далеко не страсть. Скорее уверенно тлеющие угли – еще горячие, но уже без внезапных всполохов открытого пламени. Их отношения давали все больше дыма и меньше тепла, заставляя бояться момента, когда им совсем станет холодно рядом друг с другом.

Казалось, он физически больше не был способен на те театральные драмы, которых так не хватало Вике. И сейчас, застав ее с другим, он боролся с чувством брезгливости от осознания, что она принадлежит ни ему одному. Собственнический инстинкт – древний как сам мир. Но Вика не принадлежала ему, а он ей – в этом был смысл современных отношений. Мать всегда говорила ему, что если парень и девушка не узаконили свои отношения в ближайшие месяцы после знакомства, шансы на это в дальнейшем критически сокращались. В то время он лишь снисходительно улыбался, отмахиваясь от ее «житейских мудростей», убеждая, что времена сильно изменились, но, как назло, все чаще и чаще вспоминал ее слова. И каждый раз это воспоминание больно холодило сердце.

Утро только сильнее отшлифовало его и так притихшие эмоции. Данил был подавлен, но не более того. Ни холодный душ, ни кружка горячего кофе не помогли ему взбодриться. Он все еще ощущал тягостное чувство, то ли злость, то ли раздражение вперемешку с разочарованием, чугунным шлемом накрывшее голову.

Не удивившись, что от Вики не было ни одного сообщения, Данил тоже не стал звонить ей или желать доброго утра. Не таким уж и добрым оно было. Снаружи уже начинало закипать лето, готовое побить все температурные рекорды. В такие дни Данил начинал ценить свою работу – уютный офис и кондиционер, способный выморозить Сахару до самого основания.

Всю дорогу взгляд украдкой так и тянулся к телефону, но мужчина знал – бессмысленно было будить девушку так рано, после ночного променада по клубам она вряд ли могла проснуться раньше полудня. В это время в нем боролись два демона – один хуже другого. С одной стороны ему хотелось высказать Вике все, что накипело, не стесняясь в выражениях, с другой – смолчать, притворившись, что ничего не произошло. Но при этом Данил больше злился не на себя и не на Вику, а на этого молодого напыщенного болвана, так бесцеремонно вмешавшегося в его идеальную жизнь. Кому, черт возьми, нужна была эта «правда»?

– Ты чего так загрузился?

Данил будто очнулся ото сна, сосредоточив взгляд на Паше, своем коллеге, запоздало осознав, что последние десять минут сидел за компьютером, уставившись в одну точку на экране, позабыв, что с периодичностью в минуту нужно хотя бы ударять по клавишам.

– Не выходит?

– Что не выходит? – не понял он, слишком долго включаясь в окружающую действительность.

– Контракт, – пояснил мужчина, облокачиваясь на стол и вертя в руке шариковую ручку. – Слышал дело решенное. Можно уже поздравить?

За этими вроде бы безобидными словами не могла утаиться едкая желчь зависти. Они не были друзьями и Данил не питал никаких иллюзий. Руководство приложило все усилия, чтобы создать в отделе атмосферу непримиримой борьбы, и, к слову, та себя полностью окупала. За масками дружелюбия и корпоративной идиллии скрывался бойцовский ринг, где каждый зазевавшийся получал нокаут. Парочки отрезвляющих хуков хватило Данилу, чтобы понять правила игры – контракты доставались злейшему и яростнейшему бойцу. И теперь он выучил парочку запрещенных приемов.

– Никаких проблем, – улыбнулся Данил своей самой обезоруживающей улыбкой, какая была в его широком арсенале, – все по плану. Как и у тебя с «Комтехсервисом»?

Лицо парня перекосилось от злобы, хотя тот и пытался сохранить натянутую улыбку, которая за секунду превратилась в оскал комиксного Джокера. Ручка громко щелкнула, ударившись о столешницу, но мужчина сдержался, лишь откашлялся, невольно заерзав в массивном кожаном кресле.

– Сам знаешь.

О, да, Данил определенно знал, но не мог удержаться, чтобы лишний раз не поддеть коллегу. Переговоры на поставку велись уже добрых три месяца, компания планомерно снижала оптовую цену, обещала бесплатную доставку и дополнительную гарантию, но сдвинуться с мертвой точки никак не удавалось. Павел злился, не в силах так просто отказаться от маячивших где-то вдалеке денег, которые мысленно уже потратил, потому упорно добивался сделки, кормя руководство обещаниями невероятной прибыли, в которую уже мало кто верил. Но признать это означало проигрыш, а Павел был охвачен азартом, слабо осознавая, что его эйфория результат быстрого падения, а не взлета. Данил давал ему еще месяц, прежде чем его место займет кто-нибудь другой, еще более амбициозный и злой.

– Тебе просто повезло, – подвел Павел итог своим размышлениям. – Нормальный торговый бьется с клиентом один на один, и успех это поединка зависит только от упорства и отработанных навыков.

Данил с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Псевдо-мудрости из псевдо-книг о псевдо-успешных продажах порой появлялись и на его столе, но не задерживались. И он уж точно не заучивал их наизусть, цитируя при любом удобном и не очень случае, выдавая за истину в первой инстанции.

– Дэвид Мэттсон?

– Деревицкий «Персонализация продаж», – с легким пренебрежением ответил Павел. – Тебе бы тоже стоило ознакомиться. Технология продаж не стоит на месте, знаешь ли.

– Если слишком много читать о том, как нужно продавать, не останется времени на сами продажи. Народная мудрость.

Коллега попытался смолчать, но от Данила не укрылось, как тот раздраженно прицыкнул языком, сжав челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки. А еще он начал потеть – на тонкой светлой рубашке в бледную синюю полоску под мышками проступили влажные пятна, расползаясь к груди.

– Ты же знаешь, что это должен был быть мой контракт?

Данил удивленно вскинул бровь, позволяя ему продолжить.

– Это не твой клиент, он должен был достаться самому старшему и опытному. А это я, а не ты.

Ущемленное эго Паши просто вопило от отчаяния. Лицо мужчины раскраснелось и пошло пятнами как при сильной аллергии, а глаза с желтоватыми белками выпучились, отчего тот стал напоминать огромную рыбу, брошенную в кипящую воду.

– Ты и пальцем не пошевелил, чтобы получить этот контракт!

– Как и ты, – парировал Данил. Ситуация продолжала его забавлять, хотя от шума уже начинала гудеть голова, грозясь разразиться мигренью.

– Ты бы мог поделиться.

– Прибылью? – в голос расхохотался Данил.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, доводчик не сработал, и та с глухим стуком ударилась о стену. На идеально ровной светло-бежевой поверхности уже начала образовываться небольшая вмятина от металлической ручки. При появлении директора по продажам, высокого накачанного мужчины средних лет в дорогом сером костюме, они оба замолчали, бросив спор на полуслове и притворившись, что вообще не разговаривали.

Вольдемар Васильевич хмуро взглянул на притихших мужчин, отвернувшихся к работающим мониторам, но ничего не сказал. Порой Данил замечал, что тот будто специально сталкивал их между собой, проводя какой-то извращенный психологический эксперимент по изучению тонких граней человеческой природы, особенно его интересовал тот момент, когда человек доходил то точки и отказывался от своих принципов, смело шагая по головам за воображаемой «морковкой». Да, он все прекрасно понимал, но порой поддавался на искусные провокации руководства, слишком поздно осознавая, что воюет за чужую выгоду, в лучшем случае получая в качестве поощрения снисходительный кивок головы.

– Не расслабляемся, – прогромыхал над их головами мужчина, то ли для устрашения, то ли приободряя. – План себя сам не выполнит.

В ответ оба мужчины послушно застучали пальцами по клавиатуре. Но к обеду изображать трудовую активность стало совсем невыносимо сложно – Данил пытался отвлечься, отстраивая свою воронку продаж, которая в своей хаотичности напоминала скорее торнадо, потом сделав пару бесполезных холодных звонков, закончив эти бесцельно прожитые часы какой-то замысловатой диаграммой. Когда, к двум часа дня телефон ожил, мужчина вздохнул с облечением, но все равно, будто измываясь над собой, еще пару минут бездумно пялился в монитор, игнорирую мигающее на экране сообщение. Оно, конечно же, было от Вики.

Весь день он ждал именно этого, пытаясь предугадать, какие эмоции испытает при виде пары коротких слов и улыбающихся смайлов. Но собственная реакция разочаровала его, а точнее ее полное отсутствие. Выждав несколько минут, прежде чем ответить девушке, Данил понял, что у него нет никакого желания разрушать ту хрупкую идиллию, которую они с Викой только-только начали отстраивать заново.

Стараясь не упустить это чувство, он безвозвратно удалил фотографии с телефона, притворившись, что ничего не было, оставив только номер, с которого сумасшедший паренек отправлял ему снимки. Черт, он даже не знал его имени, но определенно собирался это выяснить. И дело было не столько в Насте, ведь он зарекся не ввязываться в чужую личную жизнь, а в том, что ему совсем не хотелось быть под наблюдением какого-то неадекватного паренька, а тем более, впутывать в это Вику.

Не слишком многословный, Данил пообещал забрать девушку после четырех, уже догадываясь, что придется сделать минимум две ходки, чтобы перевезти необходимые вещи – его машина никак не тянула на грузовую. Он не стал отпрашиваться и вообще кого-нибудь предупреждать, что уходит, лишь мимолетно бросив Павлу, что будет на связи, если экстренно понадобится, и с деловым видом покинул офис.

Не понятно, когда успела выработаться эта раздражающая привычка, но лишь оказавшись на улице, Данил поймал себя на мысли, что без конца оглядывается по сторонам, ожидая вновь увидеть синий джип, пытающийся затеряться среди скромных городских декораций. Но за ним никто не следовал, по крайне мере, не столь открыто.

Не желая выходит в самое пекло, а еще больше, встречаться один на один с Василисой, Данил, подъехав к нужному дому, не стал подниматься, а лишь кинул сообщение, что ждет у подъезда. Буря, последовавшая за ним, оказалась сильнее, чем он мог себе представить:

– Как я потащу вниз эти баулы? А вазу?

– Вазу? – это было единственное слово, которое успел вставить Данил, когда Вика замолчала на пару секунд, делая глубокий вдох, прежде чем продолжить.

– И я хотела забрать свою кофеварку.

– У нас дома кофемашина.

Но девушка его не слышала, продолжая перечислять длинный список нужный и не очень вещей, который он оборвал, сбросив вызов. Идти наверх не хотелось. При виде Василисы, которую он и до этого терпел с большим трудом, Данил мог сорваться. Возможно, он поспешно обобщал и делал выводы, но все проблемы в их отношениях начинались именно с подруги Вики. Их прошлый разрыв, даже вчерашний поход в клуб точно был ее идеей. И почему именно ему всегда приходилось разбираться с последствиями?

Василиса жила в элитной многоэтажке с подземной парковкой и консьержем в красном парадном наряде, восседавшим с важным видом в застекленной кабинке. Заходя в подъезд, Данил всегда чувствовал себя неуютно, как оборванец, решивший просить милостыню у важных господ. Мраморная плитка со вставками сложной красочной мозаики, огромная пафосная люстра из переливающихся гроздей хрусталя, свисавшая едва ли не до самого пола – все говорило о том, что его костюм недостаточно дорог для этого места. Подошел бы фрак, но в его гардеробе таких изысков не было.

Большая квартира-студия, занимавшая в доме два этажа и выполненная по эксклюзивному проекту, досталась девушке от родителей. Они же обеспечивали ее безбедное и беззаботное существование, щедро одарив волшебной безлимитной картой, деньги на которой, что следовало из названия, никогда не иссякали. В обществе Лисы Данил редко чувствовал себя комфортно, и дело было не в финансовой пропасти между ними, которая, к слову, не была уж такой глубокой. Каким-то удивительным образом девушка могла лишь парой фраз четко расставить приоритеты, открыто не обвиняя собеседника в нищенском мышлении, но плавно подводя его к этой мысли. И то, что парень обычно считал рациональностью и экономностью, выворачивалось наизнанку, становясь скупостью и жадностью.

Уже на этаже был слышен громкий девичий смех, порой доходящий до истеричных всхлипов. Данил помедлил перед дверью, мысленно проигрывая в голове тот желанный и несбыточный сценарий, в котором он разворачивался и гордо уходил прочь, а потом все же позвонил. Мелодия, точно долгий проигрыш на пианино, призванная будоражить глубинные эстетические чувства, сейчас только нервировала. Еще до того как распахнулась дверь, парень успел накрутить себя настолько, что при виде надменного, но миловидного личика Лисы даже не нашел в себе сил улыбнуться хотя бы ради приличия.

– О, Данила-мастер! Выпьешь чего-нибудь? – В руках девушки звякнул низкий стакан, судя по цвету наполненный виски со льдом.

– Я за рулем, – поморщился парень, проходя внутрь, но притормаживая в прихожей, наталкиваясь на несколько огромных черных мусорных пакета, под завязку заполненных девичьим барахлом и подпертых пирамидой покосившихся коробок. – Да и не рано ли для крепких напитков?

– Нет, если начал пить еще вчера вечером, а градус понижать нельзя.

Хоть прихожая и была достаточно просторной, воздух казался спертым, наполненный едким запахом перегара и ментоловых сигарет, создающих удушающую смесь, совсем не пригодную для дыхания.

– Не будь ханжой. – Вика выглядела растрепанной и немного опухшей после бессонной ночи. – Мы только для настроения.

– Судя по твоему виду, не помогает?

– Ты не видел ее пару часов назад. Она напоминала рыбу, выброшенную на берег – выкатывала глаза и шлепала губами, пытаясь добрать до воды. А теперь смотри, ходит на двух ногах и разговаривает. Я возвращаю ее тебе в целости и сохранности.

С этим Данил бы поспорил, но сдержался, больше озабоченный масштабами переезда. И половина этого хлама не поместилась бы в его багажнике. А тратить на переезд весь вечер казалось кощунством.

– Это все твое? – В ответ Вика утвердительно кивнула. – И все нужное?

– Ты шутишь?

– Нет, это ты шутишь. Откуда у тебя взялось столько вещей? Я даже не уверен, что они поместятся в квартире, не говоря уж о машине.

– Король драмы, – закатила глаза Лиса, пошатываясь, добравшись до стены и с облегчением опершись об нее плечом. – Куда делись нормальные мужчины, готовые решить все наши проблемы?

– А не слишком ли вы стали проблемными?

– Ну не злись, – взмолилась Вика, жмурясь и хватаясь за виски. – И потише, голова раскалывается. Смотри, чем я жертвую ради тебя, а могла бы еще денек отлежаться.

По всем пунктам выходило, что этот переезд больше всего был нужен ему одному.

– Берем только то, что сможем увезти, – категорично заявил Данил, устав спорить с еще не протрезвевшими девушками. – Так что выбери то, без чего действительно не сможешь выжить. Я устал за день и не намерен работать грузчиком.

Комната выжидательно притихла – девушки шокировано переглядывались, не веря в услышанное. За годы знакомства, Данил редко позволял себе откровенную грубость, всегда первым ступая на путь компромиссов, в итоге дошагав им до того, что с его мнением никто и никогда не считался. Стоило задуматься об этом раньше.

– Ты же шутишь? – нервно прыснула Вика. – Это мои вещи и они мне нужны. Все до одной.

Он мог уступить, вероятно, так бы и сделав раньше. Но не теперь, не после фотографий от «доброго самаритянина», до сих пор вызывавших чувство тошноты. И не после осуждающего взгляда Вики, которая делала вид, что ничего криминального не произошло.

– Я жду внизу в машине, – коротко бросил парень, уже наперед зная, что если начнет спорить, то непременно сорвется, чего делать при Лисе не стоило. – Бери сумку и спускайся.

– А вещи?

– В выходные заберем нужное.

Был серьезный шанс, что Вика не примет его ультиматум, и Данил не сомневался, что ее верная подруга приложила к этому максимум усилий, будто одержимая чужими ссорами и разрушенными жизнями. Но не прошло и десяти минут, как мелодично звякнул домофон и девушка, обиженно понурив голову, поплелась к машине, волоча за собой большую спортивную сумку. Данил открыл багажник, но не стал выходить, чтобы помочь ей с вещами.

– Что это было? – возмутилась она, наконец, устроившись на сиденье рядом с водителем. – Ты не в духе? Это у меня сейчас похмелье, не у тебя. Мне плохо.

– Бедняжка, утомилась бегать из клуба в клуб? – Машина тронулась с места, слишком агрессивно вырвавшись с подъездной на главную. – Или коктейли были не вкусные?

– Чем я такое заслужила? – Хоть ее голос и звучал громко и грубо, можно было различить верхние истеричные нотки, обычно ведущие к бурному потоку слез. – Все же было хорошо. Это из-за Василисы?

– Я не буду притворяться, что в восторге от нее.

– Она – моя лучшая подруга.

– Она твоя самая большая проблема.

– Не говори так. Она очень переживает за меня. И за наши отношения.

Данил не сдержался, закатив глаза и тяжело вздохнув:

– Было бы лучше, если бы она перестала за них переживать. И вмешиваться в них перестала тоже.

– Ты завидуешь нашей с ней дружбе? Это практически сестринские узы.

«Скорее паразитизм», но вслух он этого не сказал.

– Это из-за вчерашнего вечера?

Определенно, было уже теплее, практически горячо.

– Мы отмечали наше воссоединение. Лиса так за нас радовалась. Радовалась вместе со мной.

Это стало последней каплей. Данил и сам не понял, как его рассудительное спокойствие в один короткий миг пошло трещинами и рассыпалось под натиском других, более сильных эмоций. Он даже не пытался найти им определение, поддавшись внезапной вспышке. С силой ударив рукой по рулю, Данила, чертыхнулся, резко уходя в обгон и едва не теряя управление над машиной.