Идефикс. Пакт о самосожжении

Дом встретил его тишиной. Подумав, что девушки нет дома, Данил прошел в гостиную, заметив ее темную взлохмаченную голову перед телевизором. Тот шел без звука, лишь мигая яркими цветами и посылая им бессвязные картинки.

– Ты целый день просидела дома? – удивился он. – Хочешь, сходим куда-нибудь вечером?

– Ты, похоже, уже куда-то сходил, – процедила она сквозь зубы, не разворачиваясь. – Хорошо отдохнул?

– О чем ты?

Осознание не сразу, но все же медленно просачивалось в его затуманенный мозг.

– Как можно быть такими лицемерным ублюдком? – Она подскочила, с ногами забравшись на диван, грозясь броситься на мужчину с кулаками. – Кто мне говорил о честности? Не хочу вранья и недомолвок. Рад, что ты вернулась. Какое право ты имеешь требовать от меня честности?

– И в чем причина истерики?

Данил догадывался, но не мог поверить. Неужели его попался на один и тот же крючок дважды? В ответ Вика разразилась слезами, точно подкошенная опадая и сворачиваясь на диване в позе эмбриона, обняв себя за колени.

– Что не так? – Он подошел ближе и нежно погладил девушку по растрепанной голове, приглаживая торчащие пряди. – В чем я виноват?

– Ты – изменщик! – Глотая слезы и тяжело всхлипывая, она подняла на него заплаканные опухшие глаза. – Мы только-только сошлись. Я, – она издала душераздирающий вопль, от которого зазвенело в ушах, – я попросила у тебя прощение! А ты тут же побежал к другой?!

– С чего ты взяла?

Он не знал, что именно видела или слышала Вика, но догадывался, кто был причиной.

– Будешь отрицать? – взвилась девушка. – Я полчаса смотрела стрим, как ты обхаживал какую-то блондинку в ресторане.

– Тогда ты, наверняка, видела, – как можно спокойно ответил он, делая вид, что абсолютно не удивлен случившимся, – что это была деловая встреча.

Громко икнув, девушка замерла, обдумывая его слова, но не переставая жалобно всхлипывать на каждом вздохе. Данил присел рядом на край дивана, попытавшись обнять ее за хрупкие вздрагивающие плечи, но Вика, отмахнулась, вскакивая на ноги и размахивая руками, направилась в спальню.

– Я уезжаю к Лисе!

– Черта с два!

Когда Данил добрался до нее, девушка уже пыталась вытащить спортивную сумку из стенного шкафа, пыхтя и причитая в голос.

– Поставь на место. – Тон не терпел пререканий. – Хватит уже угрожать мне уходом каждый раз, когда тебе что-то не нравится. Может, разберемся как взрослые люди?

Из хороших новостей следовало отметить то, что Вика больше не плакала, из плохих – теперь она была зла. Лицо раскраснелось, губы подрагивали, будто она пыталась рычать, обнажая зубы.

– Кто она?

– Коллега. – Мужчина не придумал ничего лучше. – Новенькая. Я взял над ней кураторство.

– Ах, – театрально рассмеялась Вика, закатывая глаза. – Вот как это называется. Кураторство.

– Из-за чего ты ревнуешь? Это абсурдно. Что мы сидели в кафе и разговаривали? Обниматься с лысым бугаем это более целомудренно?

– Так это была твоя месть?

– Нет. Что? – Он сморозил большую глупость, и теперь бури было не избежать. – Как тебе удается все выворачивать наизнанку?

– Ну, извини, что я такая плохая. – Скрестив руки на груди, Вика обиженно надула на губы и присела на кровать, закинув ногу на ногу. – Не знаю, как ты меня терпишь.

Данил резко выдохнул – аргументов больше не осталось. Любое слово, сказано дальше только бы усугубило ситуацию, вбив еще один гвоздь в крышку их многострадальных отношений.

Самое обидно, он с самого начала понимал, что Илья лишь искусно манипулирует ими, и клятвенно божился не поддаваться на провокации, но что-то пошло не так – какая-то пара минут и их ссора прошла точку невозврата. Снова.

6

Наказанием ему было молчание. Не самое суровое из возможных, но успешно играющее на нервах, особенно когда натянутая тишина дополнялась хмурым немигающим взглядом девушки.

Очень быстро уютная квартира превратилась в поле боя невидимой глазу партизанской войны. Заметив, что бойкот причиняет Данилу недостаточно сильные страдания, девушка не упускала момента, чтобы напомнить ему о своем присутствии и обиде. В пульте от телевизора пропали батарейки, зациклив эфир на каком-то мелодраматическом русском сериале, в холодильнике закончилась еда, а личные вещи мужчины попрятались, самовольно покинув свои положенные места.

Пару раз Данил порывался высказать все, что думает об этом форменном дурдоме, но каждый раз открывая рот, замечал, как резко менялось выражение лица Вики. В нем появлялось нетерпение, будто она только того и ждала, чтобы обратить их «холодную войну» в развернутый открытый конфликт с криками и битьем посуды. Каждый раз мужчина разворачивался и уходил в другую комнату, не произнеся ни слова.

Возможно, ему было бы проще найти пути к примирению, пойми он суть конфликта. Ему следовало извиниться? Если да, то за что? За общение с другими девушками? Или за попытку пристыдить ее за общение с другими парнями? И можно ли было вообще сравнивать эти два случая? Чем больше мужчина об этом думал, тем сильнее убеждался в собственной невиновности.

Последней каплей стало то, что следующую ночь ему пришлось спать на жестком диване в гостиной, который протяжно поскрипывал каждый раз, когда мужчина пытался повернуться и устроиться удобнее. В своем доме он оказался на правах гостя или даже хуже того – нежеланного гостя. Только большая неприязнь к человеку могла стать весомым поводом предложить ему провести долгую бессонную ночь на узкой софе, длина которой едва достигала метра восьмидесяти, отчего мужчине приходилось поджимать ноги чуть ли не к подбородку или мириться с тем, что ступни безбожно мерзли, высовываясь из-под одеяла.

Таки и не дождавшись рассвета, Данил решил больше себя не мучить. Приняв душ и одевшись, при этом, не слишком утруждаясь, чтобы действовать тихо, он вышел из дома, на несколько минут замирая и наслаждаясь ночной прохладой, ни в какое сравнение не идущей с работающим на полную мощность кондиционером.

Сначала он заехал за кофе в ближайшее круглосуточное автокафе, а потом довольно долго кружил по городу, наслаждаясь яркими огнями фонарей и пустыми дорогами. Лишь начало светать, он припарковался у многоэтажного жилого дома старой постройки, наблюдая, как медленно улица начинает оживать с возвращением людей и нарастающего городского гула.

В голове было пусто, то ли от недостатка сна, то ли от эмоциональной перегрузки. Он вышел из машины, направившись вперед узкими проулками, периодически переходящими в небольшие спрятанные от посторонних глаз дворики. В одном из них его ждал большой цветущий палисадник, точно оазис среди каменной пустыни. Он остановился поодаль, наблюдая, как восходящее багряное солнце раскрашивает крупные непохожие друг на друга цветы яркими красками. Порыв ветра принес дурманящий аромат, точно композиция дорогих французских духов, где в идеальных пропорциях смешивались столь сильные самостоятельные запахи. Данил сосредоточился на распустившихся бутонах, пока не начало слепить глаза и мир не потемнел за масляными кругами.

Стараясь не потакать своим вредным привычкам, Данил долго боролся с желанием закурить, в итоге проиграв эту битву. Он обещал себе покупать сигареты не чаще одного раза в месяц, но пачка в кармане уже почти опустела. Медленно тлеющий табак и уходящий верх тонкой струей дым помогали ему думать. И теперь Данил снова ждал озарения. В такие минуты в его голове звучал не один, а два голоса, чаще всего спорившие друг с другом, а сам он выбирал тот, чьи аргументы казались убедительнее.

Двадцать восемь лет, а он продолжал топтаться на месте, вместо того, чтобы двигаться вперед, увязая все сильнее. Работа, которая ему не нравилась, отношения, далекие от идеальных. Он ведь мог все изменить, но почему-то ничего не делал. Терпел, потому что боялся перемен? Или просто не знал с чего начать? Еще он слышал в голове голос мамы. Вот только за столько лет тот поутих, затираясь как старая пластинка, и как Данил не старался, слов разобрать не удавалось. Ему оставались только ощущения. Тепло, разливающееся рядом с сердцем, а следом тянущее чувство чуть ниже, в животе.

Только нарастающий летний жар и опустевшая пачка сигарет смогли вынудить его вернуться к машине. Сознание немного прояснилось, точно в густом тумане забрезжил свет яркого неспящего маяка. События последних дней сейчас выглядели малозначимыми глупостями, не достойными такого пристального внимания, а тем более его эмоций. Почувствовав, как сердце забилось чаще, освободившись от жесткой клетки, сковывающей его слишком долго, он улыбнулся, облегченно вздохнув.

В ожидании, когда город окончательно проснется, он заехал перекусить в небольшое кафе, заказав себе вполне сносные сырники и еще одну чашку кофе, щедро присыпанного корицей. Телефон молчал, а время медленно подкрадывалось к девяти утра – безбожно рано для воскресного дня. Закипающий снаружи воздух и высокое безоблачное небо тонко намекали, что этот выходной следовало провести за чертой города, найдя ближайший к нему водоем – в сотнях километров к югу располагалось красивое горное озеро, со всех сторон окруженное огромным количеством туристических баз. Но все лето, особенно со второй половины июня там вряд ли можно было найти свободное место. В любом случае, у Данила сегодня были другие планы.

Центральный торгово-развлекательный комплекс, выросший в десяток этажей буквально за год, считался чуть ли не местной достопримечательностью и идеальным местом для прогулок. Вот и сейчас, несмотря на раннее утро, он гудел точно улей. Особенно шумно было на четвертом этаже, где располагалась детская зона с игровыми автоматами и большим надувным городком. Детские крики хоть и выражали радость, звучали резко и смешивались в один протяжный вой, немного напоминающий волчий.

Решив не ждать лифта, Данил воспользовался эскалатором, пропустив пару этажей с одеждой и фудкорт. Чем выше он поднимался, тем малолюдней становилось. Вышагивая по зеркальному плиточному полу, мужчина лениво разглядывал яркие призывные витрины, среди кричащей роскоши темнели сонные фигуры продавцов. Он замешкался перед нужным бутиком, на пару секунд ослепленный блеском золота и драгоценных камней. Молодая девушка увидела, что он замешкался, широко улыбнулась и кинулась ему навстречу:

– Ищите что-то конкретное?

– Вообще-то, да. – Данил почувствовал себя загнанным кроликом, когда дороги к отступлению уже не было. – Я… хм… ищу кольцо.

– У нас акция на мужские печатки, скидка 10% при покупке от ста тысяч.

– Заманчиво, но нет, – нахмурился Данил. – Я ищу помолвочное кольцо.

– О, – рот девушки округлился, и при всей своей миловидности она стала похожа на надувную куклу. – Особенный день? Ваша девушка просто счастливица. Вот здесь у нас последняя коллекция. С камнем или без?

Мужчина лишь растерянно пожал плечами, подходя и пробегая взглядом по витрине, где ровными рядами под яркими софитами поблескивали, казавшиеся на первый взгляд одинаковыми, кольца. Заметив его растерянность, девушка улыбнулась еще шире.

– Сейчас на пике моды дизайнерский минимализм. Вот эти, например. – Она указала на неприметные крошечные кольца. – Видите тонкую лазерную обработку?

Чтобы не расстраивать консультанта, Данил кивнул, хотя не заметил в украшении ничего примечательного.

– Еще модно сочетание желтого и белого золота. – Поняв, что ждать реакции бесполезно, девушка взяла инициативу в свои руки. – Но думаю, ей нужен камень. Классика – беспроигрышный вариант.

В итоге Данил даже не успел заметить, как в его руках появилась заветная коробочка с кольцом, а банковская карта существенно опустела. Но в тот момент о деньгах он думал меньше всего. Спрятав покупку в карман брюк, он ощутил себя совсем иначе. Причем баланс сместился не в лучшую сторону. Точно над его головой возник светящийся неоновый знак, отчего каждый встречный едва не сворачивал шею, смотря ему в след. Мужчина даже ускорил шаг, стараясь скорее проскочить узкие коридоры и спуститься вниз на парковку.

На первом этаже во всю шла подготовка к какому-то мероприятию – на открытой площадке велась установка сцены и звукового оборудования, отчего снова и снова доносилось потрескивающее «раз… раз… раз… проверка». Засмотревшись на мерцающие декорации, скорее подходящие к рождественским праздникам, чем к разгару летнего сезона, Данил не заметил, как кто-то попытался обогнать его, попутно зацепив увесистым пакетом и точно бы свалившись ему под ноги, если бы мужчина инстинктивно не подхватил подкосившееся тело.

– Простите, – пробормотал тихий женский голос. – Я… я споткнулась…

Продолжая удерживать девушку за локоть, Данил медленно развернул ее лицом к себе, а увидев удивление и комичный испуг в ее выражение, улыбнулся:

– Привет.

Настя молча кивнула в ответ.

– Мир тесен?

– Решила поднять себе настроение. – Девушка многозначительно помахала перед его лицо большим пакетом с тонкой золотой вязью на лицевой стороне. – Говорят, шопинг помогает.

– И как? Помогло?

– Не уверена. Чувство потерянного времени и впустую растраченных средств считаются?

– Не думаю.

Сегодня Настя выглядела намного лучше. Для середины лета она все же смотрелась слишком бледной, но ярко-синее платье с цветочной ветровкой придавали ей жизни, скрывая безобразные синяки. Длинные волосы были заплетены в длинные косы и собраны в «корзину». Лишь несколько светлых прядей непослушно выбивались из сложной прически. Впервые он видел легкий макияж, подчеркивающий большие слегка раскосые глаза и пухлые розовые губы.

– Тогда все было зря, – притворно расстроилась девушка. – А что ты делаешь тут так рано?

Данил стушевался:

– Тоже тратил деньги.

Говорить было не о чем, точнее те темы, которые интересовали мужчину, поднимать было нельзя. Но на всякий случай он огляделся по сторонам, выискивая в толпе знакомое лицо, но пестрая толпа обезличивала, рассеивая внимание.

– И не думала, что город настолько тесен для нас двоих.

– Да, избегать друг друга становится непростой задачей.

– Ты не подумай, я не хотела, чтобы так получилось. – Заволновавшись, девушка начала сбивчиво тараторить. – Я не знала, что ты здесь. Что мы оба здесь. Хоть и выглядит странно. Не то чтобы я верила в совпадения…

Мужчина прервал ее, громко рассмеявшись. Что-то в ее неловком замешательстве выглядело очаровательным – настоящие эмоции, которые не прятались за маской безразличия. Девушка не боялась показаться смешной или просто не знала, как этого избежать.

– Я рад, что у тебя все в порядке.

Он говорил это искренне. Их короткое знакомство успело запасть ему в душу, сделав девушку, совсем неприметную на первый взгляд, значимой для него, хотя Данил еще толком и не понимал насколько. Казалось, они знали друг друга уже достаточно давно, чтобы из отношений ушла пресловутая неловкость, а притворяться и что-то скрывать не имело смысла.

– Так, тебя подвезти куда-нибудь?

Выражение лица девушки изменилось, вмиг став настороженным и даже немного испуганным.

– Нет, нет. Я лучше своим ходом. Тем более, мне еще нужно кое-куда зайти.

Это было разумное решение, и Данил даже испытал облегчение, поняв, что Настя не намерена составлять ему компанию. Его необдуманная галантность могла стать причиной нового витка шпионских игр, в которые он уже успел наиграться.

– Тогда… – Данил не хотел оставлять ни себе ни ей надежду на скорую встречу, но как назло все знакомые ему фразы прощания не предполагали долгого расставания. – Мне пора.

– Да, мне тоже.

Улыбнувшись, чтобы скрыть неловкость, мужчина быстро опустил глаза, кивнув девушке на прощание, и быстрым шагом направился к выходу, ни разу не обернувшись. Сердце билось как сумасшедшее, а дыхание сбилось, выбиваясь из груди короткими толчками. Лишь оказавшись возле машины, Данил осознал, что всю дорогу практически бежал, ловко лавируя между нерасторопными прохожими.

– Молодец… – нараспев произнес он, представив, насколько жалко со стороны выглядел его побег.

Дело было не в страхе. Черта с два он боялся зазнавшегося тинейджера, ослепленного родительской чековой книжкой. Рядом с Настей он чувствовал себя неискушенным подростком, с трудом не только контролируя свои эмоции, но испытывая серьезные проблемы в понимании их природы. Появление девушки в его жизни казалось каким-то надуманным, будто судьба целенаправленно толкнула их навстречу друг другу, не оставив свободы выбора. Это с одной стороны вызывало у него улыбку, с другой – оставляло в душе натянутое напряжение, точно мистическое предчувствие, что знаковые события в его жизни еще не были закончены.

Спрятавшись в салоне машины от посторонних взглядов и убедившись, что город потерял его из виду, Данил осмелился вновь взглянуть на купленное кольцо. Поймав свет, оно заискрилось множеством ровных идеальных граней, точно миниатюрная звезда. Камень был небольшим, но благодаря правильной огранке смотрелся выигрышно.

Обычно мужчина не принимал столь спонтанных решений, и теперь, неторопливо двигаясь в сторону дома в плотном утреннем трафике, начал сомневаться в дорогостоящей покупке. Нужные слова никак не приходили на ум, а рассчитывать на импровизацию в этом вопросе ему не хотелось.

Это должно было стать событием или скромное предложение руки и сердца один на один ценилось равнозначно? Следовало произнести речь или размер камня в помолвочном кольце был достаточно многословным? И самое главное, подходящее ли время он выбрал для этого? Последнее время их ссоры сменяли друг друга с заядлой периодичностью. Неужели таким образом он пытался избавить себя от дальнейшего выяснения отношений?

Припарковавшись, Данил еще какое-то время не выходил из машины, выключив радио и прислушиваясь к возникшей в салоне тишине, точно надеясь расслышать в ней правильные ответы. Но лишь сильнее нервничал, доводя себя до исступления возможными «если».

Практически бесшумно мужчина поднялся на пятый этаж, без единого звука повернув ключ в замке. Вика наверняка еще спала, и ему пока не хотелось будить ее. Их жизненные ритмы не совпадали, но они научились уживаться друг с другом, но высыпаться рядом оказалось большей проблемой. Вику раздражали его ранние подъемы и агитация на спортивную разминку, его – работающий по ночам телевизор и хруст чипсов, на крошках от которых, к тому же, было больно спать.

Но квартира, на удивление, совсем не походила на сонное царство. Уже в коридоре до мужчины донеслась приглушенная музыка, что-то очень мелодичное и текучее. От неожиданности Данил даже замер, прислушиваясь, но не различая никаких других звуков, кроме плавного успокаивающего мотива, который манил в полумрак спальни. Подойдя ближе, он уловил сладковатый запах благовоний, в котором смешивался терпкий цветочный аромат и тепло специй.

Плотные темные шторы были задернуты, не пропуская ни единой искры солнечного света, вместо этого по обе стороны от широкой кровати горели настенные бра, давая слабое оранжевое свечение, приглушенное глубокими тенями. Вика полулежала на боку на шелковом багряном покрывале, опершись на локоть, и выжидательно смотрела на застывшего в дверном проеме мужчину. Ее обнаженное тело прикрывал лишь небольшой отрезок полупрозрачного кружева, очевидно при покупке названный ночной сорочкой. Стройные ноги были скрещены в лодыжках, голова слегка наклонена назад, обнажая длинную лебединую шею.

– Мне зайти позже? – улыбнулся Данил, весь в предвкушении. – Или твоего парня еще долго не будет?

Девушка соблазнительно улыбнулась, плавно повернувшись на живот, отчего ткань поползла вверх, обнажая едва заметную полоску крошечных трусиков.

– А что, риск того не стоит?

Данил нервно сглотнул, ощутив, что в горле пересохло. В комнате было жарче, чем на улице, и мужчина, не раздумывая, начал расстегивать пуговицы на рубашке, стараясь как можно скорее избавиться от одежды.

– Это считать за «да»? – рассмеялась Вика, увидев его спешку. – Я знала, что ты не устоишь.

– Ты слишком хорошо меня знаешь.

До той секунды, когда он, наконец, накрыл ее разгоряченное тело своим, а их губы слились в жестком голодном поцелуе, Данил и не понимал, насколько скучал по этому. Насколько скучал по Вике.

Девушка тихо застонала, когда его губы переместились вдоль ее скулы к шее, то покоряя запредельной лаской, то неожиданно сменяясь властными жадными укусами. Ее руки точно бабочки скользили по его обнаженной спине, в моменты острого возбуждения, замирая на плечах и выпуская когти.

В этот раз Данил не мог быть нежным, хоть и отчаянно старался смягчить свои сексуальные порывы. Но тонкое кружево сдалось под его натиском, их же примеру последовали и трусики – точно одноразовые, рассыпавшись в руках ненужным тряпьем. От тяжелого частого дыхания кружилась голова, словно в своей ожесточенной борьбе они вытеснили из комнаты весь воздух. Вика отчаянно билась под ним, в попытке взять контроль и оказаться сверху, но Данил не собирался позволять ей такой роскоши, яростно удерживая против кровати, сжав тонкие запястья в своих руках и все сильнее вдавливая хрупкое тело в мягкий матрас.

С каждой секундой они оба становились все больше животными и все меньше людьми, жадные до ласки, которая все чаще тесно граничила с болью. Потеряв все, кроме способности чувствовать – только горячие вздохи и монотонные стоны, крепко сплетенные в одну примитивную мелодию.

Ногами Вики крепко обхватила талию Данила, удерживая и подгоняя. Натянувшись струной, она выгнулась под ним, вновь и вновь повторяя его имя, сколько хватало дыхания, в итоге снисходя до неразборчивого бормотания.

Мужчине потребовалось чуть больше времени. Он спрятал голову в изгибе ее шеи, вдыхая пряный аромат разгоряченной кожи, вслушиваясь в частые тяжелые вздохи девушки, наконец, замирая, когда выматывающее напряжение сменилось желанным освобождением.

Данилу не хотел разрывать объятий, но когда девушка пошевелилась под ним, слегка толкнув в плечо, ему нехотя пришлось перекатиться на спину, утянув Вику за собой. Какое-то время они лежали молча, пока сбившееся дыхание не выровнялось. Лишь через несколько минут тишину нарушил хрипловатый голос девушки:

– Повторим?

7

Следующая неделя, резко сменив темп, пронеслась мимо практически незамеченной. Было ли дело во вновь нависшей над ними рутине семейной жизни, безжалостно обезличившей каждый новый день, или, наоборот, безграничном счастье, которое погрузило их в состояние эйфории, стерев четкие границы времени. Данил даже сам не заметил, как оно замкнулось, зациклившись на одном и том же повторяющемся дне – летней душащей жаре, унылой однообразной работе и каких-то вечерних телешоу перед сном. Даже попытка изменить порядок вещей и разнообразить их совместный досуг походом в ресторан или кинотеатр, выглядела довольно жалко. Наверное, это называлось «размеренной жизнью» и относилось к тем вещам, к которым стоило стремиться.

Возвращаясь с работы пораньше, Вика успевала приготовить ужин, каждый раз с невероятной гордостью выставляя на обеденный стол несколько тарелок с экзотическими блюдами, точно находя в готовке свое истинное призвание. А Данил быстро привыкал к этому, однажды даже отказавшись есть вчерашний суп, посчитав это чуть ли не оскорбительным, хотя запас полуфабрикатов в морозилке еще напоминал ему о прошлой неискушенной полуголодной жизни холостяка.

Коробочка с кольцом незаметно перекочевала из кармана брюк в дальний ящик стола под стопку рабочих бумаг – туда, где ни девушка, ни он сам не смогли бы на нее случайно натолкнуться. Мужчина не отказывался от своего решения, прогоняя мысли о том, что кольцо еще можно вернуть в магазин. Он ждал особого знака или внезапного вдохновения, все больше убеждаясь, что прилюдному яркому жесту точно предпочтет скромный приватный момент, созданный только для них двоих. Кредитка значительно опустела после покупки кольца, но аванса должно было хватить на неплохой ужин от французского повара местного ресторана, который не гнушался готовить на выезде. Тем более, на ближайшие выходные ни у кого из них не было серьезных планов.

Как бы странно не вел себя Данил, Вика этого не замечала в силу своей легкомысленной натуры. Слишком сосредоточенная на внутренних переживаниях, она лишь растерянно отмахивалась от тонких намеков Данила на совместный уикенд.

Уже к среде он заметил, что ее обычно приподнятое настроение резко качнулось вниз. Телефон, обычно раскаленный докрасна и подключенный к сети, так как аккумулятор не держал заряда, лежал в стороне, ни разу не просигналив вибрацией или рингтоном. Девушка, удобно устроившись в кресле, смотрела телевизор, не отрывая от экрана взгляда даже когда фильм сменялся блоком рекламы.

– Все в порядке? – спросил мужчина, когда Вика даже не составила ему компанию за ужином. – Что-то с работой?

– Да нормально все, – сонно пробормотала та, отказываясь вдаваться в подробности. – Мне отпуск в сентябре одобрили. Хотя пришлось за него повоевать с кадровичкой.