У ступеней трона

Стон услышали. Услышал и он скрип отворившейся двери и легкие шаги, затихшие у его постели. Затем над ним наклонилось хорошенькое личико какой-то молодой девушки или молодой женщины, и ясные, глубокие глаза взглянули на него с такой лаской и с таким участием, что он снова простонал от боли, но на этот раз не в боку, а в сердце, судорожно сжавшемся при мелькнувшем ему воспоминании о таких же ясных глазах, даривших его так часто и нежною лаской, и участием.

– Вам больно? Вы страдаете? – как сквозь сон, расслышал он мелодичный голос; но ответить он не мог: опять в боку поднялась режущая жгучая боль, свет погас в его глазах, которые заволокло туманом, и он снова потерял сознание.

Сколько времени продолжалось это вторичное забытье – Баскаков определить не мог. Когда он снова очнулся, он лежал на той же кровати, в той же самой комнате, и так же из окна лился яркий дневной свет, весь пронизанный солнечным сиянием. Только голова была не так тяжела, да боль в боку почти не ощущалась. Продолжалось ли его забытье минуту, час, несколько дней – он не знал. Он помнил только одно, что это забытье сопровождалось тяжелым кошмаром, что ему виделись различные лица, слышались разные голоса. И чаще других он видел в каком-то сплошном тумане лицо Барсукова, его голос чаще других звучал его утомленному больному слуху…

И вдруг Василий Григорьевич вздрогнул. До его слуха донесся говор из смежной комнаты, и – странное дело – среди этих голосов он ясно расслышал голос Барсукова, голос, памятный ему, имевший удивительное сходство с его голосом. Василий Григорьевич насторожился, приподнялся на локте и взглядом, в котором загорелась тревога, уставился на дверь.

Дверь скрипнула, подалась, как бы повинуясь его взгляду, – и Баскаков застыл от ужаса, когда показалось лицо Барсукова, когда вся его фигура переступила через порог.

«Значит, он жив… он тогда не умер!» – как молния, пронеслось в его мозгу. И вместе с этой мыслью рядом явились и другие, которыми он хотел объяснить себе появление этого живого мертвеца. Очевидно, Головкин не хотел его смерти. Его просто искупали в Неве, а затем снова отвезли в Тайную канцелярию. При этой мысли губы Баскакова дрогнули от горькой улыбки. «Зачем теперь-то я им? – подумал он. – Все равно ныне я не соперник графу…» И снова у него сжалось сердце, и его пронзила острая боль.

Между тем Барсуков подошел к самой кровати, наклонился над своим двойником и, заметив, что он пришел в себя, проговорил:

– Очнулись? Слава богу!.. Ну, вот и ладно! Вы, надеюсь, – прибавил он с несвойственной ему веселой улыбкой, – не пугаетесь меня… не считаете меня за выходца с того света… Я – живой человек, такой же спасенный от смерти, как и вы…

– Спасенный от смерти? – повторил Василий Григорьевич. – Кто же меня спас?

– Я.

Баскаков изумленно поднял на своего странного собеседника глаза.

– Зачем? Затем, чтоб снова запереть в Тайной канцелярии?..

Улыбка, осветившая лицо Барсукова, сделалась еще шире. Он махнул рукой.

– Не думайте об этом! – сказал он. – Никакой тут Тайной канцелярии нет… Вы у меня дома… Я и сам-то успел забыть про канцелярию. Теперь я, сударь, не тот.

Изумление Баскакова все возрастало.

– Но как же?.. – прошептал он и не докончил.

– Вы хотите знать, – заговорил Барсуков, – как я другим человеком стал? Коли вас не утомит – я вам расскажу. Нашелся и на мою долю лекарь, который и рану мою залечил, и душу перевернул…

– Вы влюбились, – догадался Василий Григорьевич.

– Нет, воскрес. Влюблен я в эту девушку и раньше был, да иной любовью… А тут, перед тем как мне на вас да на ваших приятелей наткнуться, – она мне надежду дала. Нужно вам сказать, что она меня гнала раньше от себя, а тут понял я, что любит она меня, что ее от меня моя шкура волчья отталкивает… А у нее, должно быть, предчувствие было. Когда я вышел на стук ваш да пошел с вами, ее точно в сердце кольнуло… Накинула она шубейку и побежала. Ползком, крадучись шла за нами, видела все, и, когда я упал, она меня перетащила в свой домик, вылечила и другим человеком сделала…

– Слава богу! – воскликнул Баскаков. – Я рад, что на моей душе не осталось ответа за вашу жизнь…

– Что об этом говорить! – отозвался Сергей Сергеевич. – Каким я тогда волком был: меня убить – все одно что доброе дело сделать… Вот вам и вся моя история… Ну а как вы себя чувствуете?

– А что со мной было?

– Да прихворнули маленько. Когда я вас из воды вытащил, должно, грудь тогда простудили… Так лекарь говорил…

– Так это вы меня спасли?

– Я да тесть мой, Яков Мироныч. Мы в то утро с ним рыбку половить пошли… К рыбной ловле я пристрастился… Мы с ним в лодке за бугорком сидели, а когда выстрел грянул, я всполз на берег и видел все, что с вами Александр Иванович совершить удумал. Ну да не привел ему Господь, не пришлось… Вызволили мы вас…

Лицо Баскакова покрылось тенью, но он ничего не ответил.

– А вы, сударь, приготовьтесь, – сказал после небольшого молчания Барсуков. – К вам, может, скоро гостья одна приедет.

– Какая гостья?

– А княгиня Трубецкая… Анна Николаевна. Я к ней все эти дни жениного отца гоняю, да не приезжала она из Твери…

– Разве она в Твери? – против воли спросил Василий Григорьевич.

– В Твери, в Твери… Там у нее сестра заболела, так княгиня накануне того дня, как вы в Неве очутились, и уехала…

– Как накануне? – переспросил Василий Григорьевич, вспомнив, что накануне он видел Трубецкую в костюме пиковой дамы на маскараде у Шетарди. – Это не может быть.

– Верно вам говорю, что так,:– возразил Барсуков. – Теперь она должна скоро вернуться… Целых десять дней прошло.

– Как десять дней?! – изумился Баскаков. – Неужели я десять дней пролежал без памяти…

– Совершенно верно, – подтвердил его собеседник, – за это время много воды утекло… Я вас еще кое-чем порадую. Нонешней ночью цесаревна Елизавета Петровна императрицей стала…

– Да ну? – радостно и удивленно воскликнул Василий Григорьевич. – Неужели это – правда?!

– Истинная правда. Сегодня по всему Петербургу такая радость, что просто страх. Ровно светлый праздник наступил.

– И то светлый праздник… – начал Баскаков и не докончил. Он услышал скрип полозьев, ржание лошадей, и его сердце вдруг забилось так сильно, что он ясно слышал его стук.

– Это, должно быть, княгиня приехала.

И Барсуков торопливо вышел из комнаты.

Баскаков закрыл глаза. Голова у него закружилась, все запрыгало перед глазами, а сердце продолжало биться все сильнее.

– Зачем она приехала?! – прошептал он. – Еще больше растравить рану… Я не хочу, не хочу ее видеть…

Последние слова едва не вырвались у него криком. Но когда дверь скрипнула и Анна Николаевна вбежала в комнату, когда его затуманенные глаза встретились с ее сияющим радостью взором, ему показалось, что он снова теряет сознание…

– Вася! Милый! Родной!..

Эти восклицания вырвались у молодой женщины вместе со слезами, которые обожгли лицо Баскакова. Она обхватила его голову руками и долгим тревожным взглядом впилась в его бледное похуделое лицо.

– Милый, милый, – говорила она% глотая подступавшие слезы. – И ты мог подумать, что я тебя разлюблю!.. Ты мог так жестоко ошибиться!..

– Ошибиться? – повторил он, чувствуя, как у него замирает сердце. – Но я же видел… видел…

– Кого?

– Вас… в костюме пиковой дамы…

– Когда?

– На маскараде у французского посла…

Она тихо рассмеялась, счастливая, что может рассеять его сомнения.

– Глупый! Да ведь меня во время этого маскарада уже не было в Петербурге… Я уже была на дороге к Твери… Наконец, я никогда не надевала костюма пиковой дамы…

Эта фраза, вместо того чтоб успокоить его, снова подняла в нем сомнения и заставила заныть сердце.

– Но я же видел этот костюм у вас в уборной…

– И все-таки я не надевала его, – с мягкой улыбкой, глядя на Баскакова полными беззаветной любви глазами, повторила Анна Николаевна.

– Но тогда кто же… кто же это был?

– Кто был одет пиковой дамой?

– Да, да.

– О, ты ее знаешь… Ты ее сейчас увидишь… – И, подойдя к двери, она крикнула: – Соня, иди сюда…

Вошла Софья Дмитриевна. Она прямо подошла к кровати, протянула свою руку смутившемуся Баскакову и, задержав его руку в своей, заговорила:

– Простите меня, Василий Григорьевич!.. Это я сделалась невольной причиной ваших мук, ваших тревог и горя. «Пиковая дама», которая так глубоко ранила ваше любящее сердце, была я. Вы можете мне поверить, а если не поверите мне – поверьте моему будущему мужу, вашему кузену, Николаю Львовичу…

Для Василия Григорьевича наконец прояснился горизонт. Последняя тень сбежала с его лица, светлая улыбка оживила глаза, и, полный неизъяснимого счастья, он протянул руки к Трубецкой и воскликнул:

– Прости меня, Анюта!.. Ослепленный, я чуть не совершил ужасного шага… То есть я совершил его, но Господь спас меня… Прости меня, милая, дорогая, любимая!..

Его ослабевшие нервы не выдержали, слезы брызнули из его глаз и смешались со слезами Трубецкой, приникшей к нему и горячим поцелуем прижавшейся к его губам…

Счастье – лучший доктор. Через неделю Баскаков был уже на ногах и оставил маленький домик на Петербургской стороне, в стенах которого он воскрес для новой жизни, вернул утраченное было счастье.

Прощаясь с Барсуковым и его женой, он теперь смотрел на своего двойника без всякого предубеждения, с ласковой, благодарной улыбкой пожимая руки своему недавнему врагу.

– Мы оба с вами воскресли… – говорил он. – Судьба недаром наградила нас таким странным, удивительным сходством… она сроднила и наши жизни…

Через месяц в громадном доме княгини Трубецкой, в этот день сделавшейся дворянкой Баскаковой, было людно, шумно и весело. Свадьбу молодых людей почтила и императрица, благодарная Анне Николаевне за то участие, какое та приняла в ее деле. Величественная, красивая и ласковая, она от души расцеловала новобрачную и сказала:

– Вы счастливы, а это самое главное… Личное счастье, голубка, важнее титулов, знатности и даже короны…

– Но вы же счастливы, выше величество… Вы так еще молоды, что для вас еще будет очень много счастливых минут, – заметила Баскакова.

Елизавета вздохнула:

– Кто знает!.. А мне кажется, что свое счастье я еще могла вернуть, стоя у ступеней трона; теперь же на троне я должна забыть свое личное счастье для счастья моих подданных…

Но печаль недолго омрачала красивое лицо императрицы. Через секунду она снова оживилась и с ласковой улыбкой глядела на окружавшее ее шумное веселье, на этот праздник молодости и любви…

И чем больше глядела Елизавета на это веселье, тем светлее становилось ее лицо. Это веселье предвещало и ей веселую жизнь, чужое счастье обещало и ей счастливое царствование.

Примечания

1

Кабинет-министр – член официального совета, верховного органа в составе трех кабинет-министров.

2

Тайная канцелярия – орган политического сыска в Петербурге.

3

Колымага – карета, коляска, барская повозка, длинная кибитка, тарантас.

4

Берлина – старинная карета, рыдван, колымага.

5

Роспуск – одноосный прицеп для перевозки длинномерных грузов.

6

Асессор – заседатель, должностное лицо, облаченное судебной властью.

7

Амбассада – посольство.

8

Австерия – гостиница, трактир, харчевня и питейный дом.

9

Сатисфакция – удовлетворение за оскорбление чести, дуэль с оскорбителем.

10

Вольта – легкая шелковистая хлопчатобумажная ткань для пошива женского платья и белья.

11

Берг-коллегия – горное присутственное место.

12

Гофмейстер – придворный чиновник, ведавший канцелярией, почетное придворное звание.

13

Клеврет – приспешник, приверженец, не брезгающий ничем, чтобы угодить своему покровителю.

14

Рапира – колющее оружие с гибким клинком, тупая шпага.

15

Ломбер – вид карточной игры.

16

Пудермантель (нем.) – накидка, надеваемая во время причесывания для защиты от пудры, которой посыпали парики и волосы в XVIII в.

17

Регент – правитель страны, опекун при малолетнем государе.

18

Ражий – здоровый, сильный, видный, крепкий, красивый.

19

Метаморфоза – превращение, преобразование чего-либо.

20

Козлы – сиденье для кучера.

21

Выездной гусар – служитель у вельможи в венгерской одежде.

22

Канделябр – большой подсвечник с разветвлениями для нескольких свечей или электрических ламп.

23

Фестон – накладная вышивка, вырезка; зубцы.

24

Стогна – площадь, улица в городе.

25

Генерал-фельдцейхмейстер – главный начальник всей артиллерии.

26

Лейб-медик – врач при семье монарха.

27

Регистровый казак – состоящий в должности, на службе казак.

28

Порфира – верхняя торжественная одежда государей, широкий длинный плащ багряного шелка, подбитый хвостатым горностаем.

29

Кавалергард – воин, всадник, гвардеец тяжелой кавалерии.

30

Клобук – головной убор монахов, высокий цилиндр без полей с покрывалом.

31

Скипетр – жезл, один из знаков монархической власти.

32

Фельдмаршал – высшее воинское звание в сухопутных войсках русской армии.

33

Генералиссимус – главнокомандующий, начальник всей военной силы государства.

34

Статс-дама – старшая придворная дама в свите императрицы или великой княгини.

35

Палестины – отечество, отчизна, родина.

36

Чубук – полый деревянный стержень, на который насаживается курительная трубка.

37

Зело – весьма, очень, сильно, крепко.

38

Произволение – согласие.

39

Сыскная (канцелярия) – уголовная, судебная канцелярия.

40

Вице-канцлер – заместитель министра иностранных дел или президента коллегии иностранных дел.

41

Подьячий – приказный служитель, писец в судах.

42

Послух – темные и неверные слухи, молва; свидетель.

43

Исполать – хвала, слава.

44

Роброн – старинное женское платье с кринолином – юбка на обруче.

45

Сонетка – комнатный звонок, приводимый в действие шнуром.

46

Шандал – подсвечник.

47

Генерал-аншеф – инженер-генерал.

48

Камуфлет – неожиданная неприятность, подвох, неудача, небольшой взрыв.

49

Камер-лакей – старший лакей при дворе.

50

Гоф-фурьер – придворный служитель в чине восьмого класса.

51

Экзерциция – учение, обучение, упражнение.

52

Фолидишпан – танец.

53

Гофлакей – придворный лакей.

54

Аудитор – чиновник для военного судопроизводства, письмоводитель и стряпчий или секретарь и прокурор в одном лице.

55

Будуар – дамский кабинет, комната, где светская женщина проводит свой день и принимает близких.

56

Гайдук – ратник, служитель у вельможи, для прислуги при езде, запяточник высокого роста.

57

Куртаг – выход при дворе, приемный день.

58

Камер-юнгфера – девица для прислуги при государыне, второй по значению женский придворный чин.

59

Штафирка – подкладка под обшлага рукавов.

60

Треух – теплая шапка с опускающимися наушниками и задком.

61

Галун – позумент, газ, золотая, серебряная или мишурная тесьма.

62

Камеристка – дворцовая служанка.

63

Камеристка – дворцовая служанка.

64

Шишак – шлем, каска с гребнем или с хвостом.

65

Пропозиция – неопределенное высказывание.

66

Ялик – небольшое гребное судно, шмонка.

67

Сторицею – в сто раз больше чего-либо.

68

Обер-гофмаршал – старший придворный сановник третьего класса.

69

Аванзал – передняя зала, официантская, иногда приемная.

70

Куняжиться – нежиться, недомогая чудить.

71

Супостат – враг, злодей, противник.

72

Кираса – латы из двух пластин, выгнутых по форме спины и груди, и соединенные пряжками на плечах и боках, предмет парадного снаряжения гвардейской кавалерии.

73

Гренадер – пехотинец.