Тайны Нью-Йорка

– Не трогайте! Это мое! – крикнул Джон.

Марк оттолкнул его и, развязав узел, вытащил оттуда множество перьев, стеклянных украшений, колец и браслетов. Большая часть предметов была перепачкана кровью.

– Где ты это взял? – спросил Марк.

– Где? Странный вопрос! Да у индейцев! Может быть, по-вашему, следовало оставить все это им только потому, что они мертвые?

Воцарилось гнетущее молчание.

Том смотрел на руки своего сына. Они были в крови. Этой же кровью было перепачкано его лицо.

Мальчик не по-детски твердо и зло ответил на его взгляд.

– Послушай, Джон, – голос Тома звучал глухо и ровно, – ты никогда больше не будешь грабить мертвых.

Он с отвращением поднял с пола узел и выбросил его за дверь.

Джон с воплем бросился к двери, но Том отшвырнул его в дальний угол комнаты.

– Послушай меня, Джон, ты совершил ошибку, и я запрещаю тебе трогать эти вещи…

Но мальчик не успокаивался. Он метался по комнате, скрипел зубами, стонал… Потом побежал к выходу. Том снова перехватил его. Джон отчаянно вырывался, колотя отца побелевшими кулачками.

Том быстро связал его и бросил на одну из кроватей.

Мальчик конвульсивно дергался и произносил проклятия, тем более ужасные, что слетали они с детских уст.

– Ну и характер, – заметил Сэм, – однако вы, парни, тоже упрямы.

– Это наше дело, – сухо сказал Марк.

– Конечно, я не к тому, чтобы осуждать вас… Ну, помолчи, – бросил он Джону, орущему на своей кровати.

Джон вдруг послушался.

Он замолчал, следя злыми глазками за действиями отца и дяди.

Уже не впервые Джон проявлял свои дурные наклонности. В этом ребенке, казалось, не было заложено никакого понятия об элементарном добре или человеколюбии. Вся его натура была нацелена на зло, в частности, на воровство. Эти детские руки деловито шарили по еще не остывшим трупам, переворачивали их, вырывали из ушей украшения…

Тем временем собравшиеся вновь начали обсуждать недавнее приключение, вспоминая подробности и свои ощущения по их поводу.

Те, которые не сражались, оказались самыми многословными летописцами схватки…

Арнольд лежал с полузакрытыми глазами и не принимал никакого участия в разговоре. Его бледное лицо резко выделялось на темно-коричневом одеяле.

Сэм был высок и худощав, ему было около пятидесяти, лицо его дышало волей и энергией. Черты его были несколько угловаты, что вызывало ощущение суровости. Но самым примечательным были его глаза – серые, насмешливые, не признающие преград, будь то чужой забор или чужая душа.

Фамилия Сэма была Тиллингест.

Товарищ его был не кто иной, как Арнольд Меси. Они приехали, как и многие, искать счастья на Западе, но злая судьба преследовала их в то время, когда мы встретили их в дилижансе возвращавшихся в Денвер и решивших, что им ничего другого не остается, как искать счастья в Нью-Йорке.

– И вы путешествуете пешком? – спросил Сэм у братьев Гардвинов.

– Да, – сказал Том, – и очень довольны, потому что такой способ путешествия доставил нам возможность избавить вас от неприятностей.

– Вы путешествуете пешком, – повторил Сэм, – и не имеете никакого оружия, кроме этих жалких карабинов?

– Но, признайтесь, – возразил Том, – что как бы старо это оружие ни было, но оно оказало всем нам хорошую услугу.

– Думаю, что вы идете не далеко?..

Братья переглянулись.

– Мы идем в горы, – отвечал Марк.

– Вот как? Понятно. Вы решили тоже поискать золотишко!

– Мы еще не решили, что будем делать. А вы сами куда направляетесь?

– В Денвер… Мы покидаем эти края и возвращаемся в Нью-Йорк…

– Так вы уже разбогатели?..

– Не совсем…

– В таком случае, потеряли надежду?

– Мы устали ловить удачу. Эта дама весьма капризна… Возможно, вам она улыбнется…

После этого было решено тронуться в путь ранним утром, и каждый стал устраиваться на ночь.

Том подошел к Джону:

– Ну, малыш, ты успокоился?

Ребенок молчал. Он бросил на отца недобрый взгляд.

– Ба, ты еще сердит на меня? – спросил Том, смеясь. – Нельзя быть таким упрямым… Ладно, на сегодня довольно…

И он развязал мальчика.

– Ты будешь послушным? – спросил Марк.

У Джона вырвалось что-то вроде рычания, которое с большим трудом можно было бы принять за положительный ответ.

Как бы то ни было, но братья, решив отложить воспитание мальчика до лучших времен, растянулись на полу и уснули.

Прошло несколько часов. Рассвело…

Джон не сомкнул глаз всю ночь.

Бледный луч солнца осветил лица спящих.

Тогда Джон тихо встал и осмотрелся вокруг. Глаза его остановились на Сэме, растянувшемся в нескольких шагах от него. Он злобно улыбнулся, тихо прокрался к Сэму и тронул его за плечо.

Тот вздрогнул, открыл глаза и увидел перед собой полуодетого ребенка, который держал палец на губах. Сэм кивнул. Тогда Джон прилег к нему и тихо-тихо прошептал на ухо:

– Что вы мне дадите, если я скажу вам, куда они идут? – Он указал рукой на спящих Марка и Тома.

Злоба ребенка. Месть ребенка… Страшные слова, страшные понятия…

Джон много знал. Не раз присутствуя при разговорах братьев, он, как губка, впитал в себя их планы, названия мест будущих поисков, их расположение…

И вот теперь он хладнокровно излагал все это Сэму, который слушал его и загадочно улыбался…

Когда Марк и Том проснулись, Джон лежал с открытыми глазами и улыбался.

– Ага, ночь – хорошая советчица? – сказал отец, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать.

Ребенок подставил щеку. Через плечо отца он бросил взгляд на Сэма. Тот подмигнул и улыбнулся.

Братья стали собираться в путь. Им предложили место в дилижансе, но они вежливо отказались. Скалистые горы были совсем рядом, и им не хотелось, чтобы посторонние точно знали, куда именно они держат путь.

Что же касается Арнольда, то рана мешала ему немедленно пуститься в дорогу. Они с Сэмом решили ждать следующего дилижанса. Таким образом, у них в запасе была целая неделя.

Но была еще одна причина их задержки.

Утром, перед прощанием, Сэм отвел Джона в сторону.

– Ты славный мальчик, – сказал ему Сэм, – и в награду за это вот тебе новенький доллар. Не желаешь ли получить целую кучу таких же?

– А что нужно для этого сделать?

– Ничего особенного… Возьми этот ножик и делай им отметки на скалах вдоль всего вашего пути.

– Хорошо, – ответил мальчик.

Когда Марк и Том уходили вслед за весело прыгавшим на одной ноге мальчуганом, Сэм проговорил:

– Как знать? Может быть, это и есть тот самый случай…

Глава 4

Золото

С момента описываемых событий прошло четыре дня.

Мы находимся в самом сердце Скалистых гор.

Поднимемся на одну из вершин, куда раньше не ступала нога человека. Это Пайк-Пик, груда скал, которые как будто случайно рухнули одна на другую в день какого-нибудь подземного переворота. Тут внезапно образовались вертикальные, горизонтальные, наклонные плоскости, изломы, трещины, пропасти, будто вырубленные каким-то исполинским топором. Грозная и неприступная красота! Вскарабкаться сюда можно только при помощи веревки и сильных рук. Иногда кажется, будто скала вот-вот опустится над неосторожным храбрецом, будто подъемный мост крепости, и закроется дверь ужасной тюрьмы, стон которой никому не дано пробить.

– Какой восхитительный вид! – воскликнул Марк, бросив кирку и разгибая занемевшую спину.

Джон стоял около него на хребте скалы. Он услышал восклицание дяди и засмеялся. Ему было непонятно любое движение души, не несущее конкретной выгоды.

Том работал за выступом скалы, долбя заступом неподатливую породу.

Вдруг он поднял голову.

– Гм-гм! – сказал он. – Это, пожалуй, не предвещает ничего хорошего.

Действительно, в считаные минуты небо почернело. Частыми порывами задул сильный ветер. Вдруг он стих. Его сменила свинцовая духота. По горам прокатился глухой грохот. Затем снова все стихло, и черное небо прорезал яркий зигзаг молнии.

Братья поспешно стали искать убежище.

Один из склонов скалы, на которой они находились, имел глубокую нишу, своего рода грот. Здесь они и укрылись от разъяренной стихии.

Ужасные грозы в горах! Разъяренное небо давит гранитных колоссов, а они противостоят ему… Ветер надрывается, как бы стремясь вырвать их из земли, и яростно трясет их от подошв до вершин… Дождь льет потоками, и, падая на камни, производит грохот тысячи кузнечных молотов. Багровая молния пронизывает пространство, как бы указывая таинственным высшим силам объекты для удара.

Марк и Том не проронили ни одного слова. Они оба крепко обняли Джона, как бы пытаясь оградить его от бешенства стихии. А он совершенно хладнокровно смотрел из узкого отверстия грота на фантастические переливы света.

Вдруг оба брата вскрикнули…

Они одновременно осознали грозившую им новую опасность, еще страшнее прежних.

Грот начала заливать вода. Вероятно, один из потоков вышел из своих гранитных берегов и прорвался через трещину к гроту.

Времени на раздумья не оставалось.

Том взял на руки сына и шагнул в проход. Бурлящая вода доходила ему до колен. Напор ее был так силен, что едва не сбивал с ног.

Когда Том выбрался из грота, его закрутил водоворот и он упал, не выпуская ребенка из рук.

Сильная рука брата подхватила его, поставила на ноги и перебросила Джона на свое плечо. Затем Марк совершил отчаянный прыжок на соседнюю скалу. Том последовал за ним…

Буря на мгновение утихла, как бы пораженная смелостью людей, а затем наступило нечто невообразимое. Удары грома слились в один неумолчный гул… Земля затряслась. Вся гора зашаталась… По склонам ее поползли трещины. Казалось, все вокруг сейчас провалится в бездну…

Раздался отчаянный крик обоих братьев.

Только что оставленная ими скала вдруг наклонилась вперед, будто раненный в живот человек, и обрушилась.

Удар волны швырнул братьев на камни…

Но гроза как будто исчерпала свою ярость в последнем усилии. Ветер вдруг стих, облака разошлись и умчались, как разбойники по окончании своего жестокого набега.

Яркий луч солнца озарил эту картину опустошения.

Марк поднял голову. Его взгляд скользнул по искореженным скалам, по тому месту, где недавно был грот…

Вдруг, точно в припадке сумасшествия, он подбежал к Тому, который еще лежал среди камней, и, тряся его плечо, заорал:

– Брат! Брат! Золото! Золото!

Затем он бросился к тому месту, где раньше был грот.

Еще секунду Том осознавал сказанное братом, потом вскочил на ноги и подбежал к нему.

Марк, бледный, со сверкающими глазами, не мог произнести ни звука. В правой руке он держал обломок скалы, на котором самый неопытный глаз увидел бы самородок золота величиной с орех. Другой рукой он схватился за землю, будто боясь, чтобы ее у него не отняли…

Действительно, это было золото, и почти без всякой примеси… Гора открыла свою тайну.

Братья бросились в объятия друг друга. Столько трудностей, опасностей и лишений пережили они… И вот – награда.

А маленький Джон спокойно смотрел на них. Он не совсем понимал причину столь бурной радости. Неужели эти желтоватые прожилки на черных камнях и есть золото? Для него золото имело цену лишь тогда, когда оно было в виде денег. И когда он раньше слышал, как братья делились друг с другом своими планами, он думал, что из-под этих камней вдруг брызнет поток бесчисленного множества монет, подобных той, которую ему дал Сэм…

После первых мгновений восторга к братьям вернулось ощущение реальности.

– Том, – сказал Марк, – хочу, чтобы твой сын первый воспользовался плодами нашей удачи!

Он поднял камень, в центре которого блестела золотая полоса.

– Бери, Джон!

В эту минуту раздались два выстрела.

Камень выпал из протянутой руки Марка. Он захрипел и упал головой вперед.

Том бросился к брату. Тот уже был мертв. Тогда он посмотрел в ту сторону, откуда прозвучали выстрелы, вскочил и помчался туда, прыгая через трещины.

Что же касается Джона, то он исчез…

Глава 5

Суд Линча

Немного восточнее того места, где произошла эта ужасная сцена, на небольшом плато добрая сотня человек вгрызалась в скалы, катила тачки, таскала бревна…

– Эй, Кломп! – крикнул один из них: – Тащи-ка сюда бревно!

– Ну-ка помоги!

– Еще раз! Ну, взяли!

Гул голосов смешивался с лязгом металла, треском дерева, глухими ударами.

Притягательная сила золота стянула сюда, в эти дикие места, самых разных людей, как по национальности, так и по общественному положению. Они сбежались сюда со всех концов земли совершенно опьяненные надеждой на возможность быстрого, почти мгновенного обогащения. Так всегда было и будет с натурами, не способными к повседневному упорному труду. Может быть, в их руках уже побывал какой-нибудь инструмент, работая которым прилежно и умело можно было бы обеспечить себе верный кусок хлеба и даже лишнюю копейку на старость. Они отвергли этот путь. Им была противна монотонность труда.

Этих рыцарей удачи охватила лихорадка, впрыснувшая в их жилы ту силу, которую могут дать лишь азарт или крайнее отчаяние.

Люди, собравшиеся здесь, на этом небольшом плато, были именно такими искателями быстрого счастья.

Вдруг среди них возникла странная фигура. Это был Том. Он остановился на мгновение, озираясь кругом, затем хрипло выкрикнул:

– Убийство!

Все подняли головы. Они увидели человека страшно бледного, с судорожно искривленным лицом. Одежда его была в беспорядке, а руки в крови.

Все подбежали к нему и засыпали вопросами.

Он смотрел на них остановившимися глазами и мычал нечто нечленораздельное.

– Эй, приятель! – крикнул ему огромный, звероподобный Кломп: – Будешь ли ты наконец отвечать?.. Откуда ты взялся? Что тебе надо? Зачем ты кричишь об убийстве?..

– Я не знаю, – бормотал Том.

Губы его тряслись. Он был близок к умопомешательству.

Если бы он был способен нормально воспринимать окружающее, то заметил бы, что к собравшейся толпе подошел еще один человек, который что-то горячо говорил, указывая рукой на горы.

Это был Арнольд Меси.

– Да, друзья мои, – сообщил он, – труп лежит примерно в миле отсюда… Вероятно, это один из тех искателей золота, которые работают в одиночку… Но кто убил его?

– Но, может быть, – закричал кто-то из толпы, – тот, что сидит там, может рассказать нам…

– Если он сам не убийца, – перебил его другой голос.

Толпа, собравшаяся вокруг Тома, ждала… А он то заходился в рыданиях, то разражался безумным хохотом.

Никто не смел мешать этому глубокому отчаянию и никто еще не решался приписывать его угрызениям совести.

Но преступление было так хитро продумано убийцами, что Том неизбежно должен был попасть в безвыходное положение…

Кто-то проскользнул вперед и сказал:

– Вот это может помочь найти виновного!

Все обернулись к вновь прибывшему.

– Этот карабин, – продолжал он, – лежал в нескольких шагах от убитого… Убийца, вероятно, бросил его, перед тем как скрыться.

Карабин переходил из рук в руки. Тиллингест – это был он – переглянулся с Арнольдом Меси.

Тот равнодушно взял карабин и стал осматривать его.

– Но, – воскликнул он, – вот это уже кое-что!

– Что там? – послышалось со всех сторон.

– Имя на бляхе… Посмотрите…

И он указал пальцем на приклад ружья, где находилась маленькая латунная пластинка.

– Ну читай же! Что там?

– Том Гардвин! – громко произнес Меси.

Услышав свое имя, Том поднял голову.

– Том Гардвин это я!

– Убийца! – закричала сотня глоток.

В толпе иногда возникает необъяснимая внезапность действия. В том случае, когда один человек раздумывает и колеблется, толпа действует мгновенно, будто пронзенная одним ударом тока.

Десяток рук потянулись к Тому. Он, выйдя из состояния оцепенения, отчаянно вырывался.

– Где труп? – кричали ему. – Его нужно вести туда! В горы! В горы!

Том продолжал отбиваться. Но что мог он сделать один против толпы, набросившейся на него?..

Тиллингест шагнул вперед. Ведь это он объявил, что нашел труп.

Том наконец перестал сопротивляться. Он снова впал в оцепенение. Но даже оно разъяряло его противников, которые жаждали правосудия. Этой кучкой отверженных, чуть ли не разбойников, овладевало дикое негодование.

А Том, подгоняемый пинками, шел вперед, не понимая, чего от него хотят, куда его ведут…

У подножия скалы, известной под именем Чертовой горы, лежал Марк Гардвин со скрещенными на груди руками…

Том, нечеловеческим усилием вырвавшись из рук людей, окружающих его, бросился к трупу.

– Брат мой! Брат!

Этому безумному крику ответили лишь горы многократным эхо.

Люди снова схватили его и оттащили прочь.

Каким же образом труп очутился здесь, на Чертовой горе, в полумиле от того места, где свершилось преступление?

В ту минуту, когда Том и Марк бросились, вне себя от радости, к обломку золотой скалы, Сэм и Арнольд, которые шли по их следам, обменялись кивками… Настала роковая минута… Оба вскинули карабины. Меси прицелился в Тома, а Сэм взял на мушку Марка… Как мог промахнуться Арнольд? Даже у профессиональных убийц иногда трясутся руки. Словом, из двух обреченных был убит один Марк. Том скрылся в горах.

Если он останется в живых, дело будет провалено, тайну золотой жилы скрыть не удастся…

Сэм, увидев, что Арнольд промахнулся, зло выругался. Но в его изобретательном уме уже зрел новый план…

Он его тут же изложил Арнольду.

Тот бросился по следам Тома, а Сэм, напрасно проискавши убежавшего Джона, вернулся к трупу Марка. Пуля прошла через тело навылет, задев сердце. Смерть была мгновенной. Даже кровь не показалась наружу.

Сэм взвалил труп себе на плечи.

Какая огромная сила воли и мускулов нужна была, чтобы пронести на себе труп целых полмили через непроходимые скалы!

Наконец, когда Сэм решил, что отошел на достаточное расстояние, он положил труп на землю посреди дороги, зажатой между скалами, над которыми возвышалась странная вершина Чертовой горы.

Остальное уже известно. Возбужденное состояние Тома, граничившее с безумием, было только на руку убийцам его брата.

Они приблизились к толпе, в центре которой несчастный Том шатался как пьяный…

Какой-то толстый низенький человек с красным лицом обратился к Тому, приставив кулак к его лицу:

– Ты убил своего брата? Отвечай!

Том тупо уставился на него и не сказал ни слова. Толстяк разразился проклятиями, а вместе с ним и вся толпа.

Казалось, воздух был пропитан жаждой мщения.

– Оставь, Бартон, – крикнул кто-то толстяку, – сейчас с ним поговорит пастор!..

В голове Тома вертелась одна мучительная мысль, как монотонный стук вечно качающегося маятника. Эта мысль выражалась одним словом: «Бежать! Бежать! Бежать!»

Он не представлял себе ничего иного. Все его чувства слились, сгруппировались в это единственное желание.

Он наклонил голову и бросился вперед…

Поднялся страшный крик. Тот, кого звали Бартоном, опрокинул Тома на землю и хрипло заорал:

– А! Ты хочешь спастись! Ты думаешь удрать от нас!.. Судить его немедленно!

– Да! Да! Линч! – заревели все вокруг.

Том задыхался под давлением пальцев Бартона, сжимавших ему горло, а в это время мгновенно организовалось судебное заседание. Вокруг несчастного образовался круг. Самые старые и самые рьяные вызвались быть судьями. Тома поставили на ноги и повернули лицом к ним.

Председателем был обезьяноподобный субъект с маленькими злыми глазками.

Воцарилось неожиданное молчание. Во всяком суде, как бы неправеден, как бы ненормален он ни был, всегда есть нечто внушительное и торжественное, действующее на воображение.

– Твое имя? – спросил председатель суда, называвшийся Роллингсом.

– Том Гардвин…

– Человек, который убит, брат ли он твой?

– Да… мой брат… мой бедный Марк…

– Марк Гардвин?

– Да…

– За что ты убил его?..

Том тупо посмотрел на него. Можно было подумать, что это обвинение он слышит впервые.

– Убил? – пробормотал он. – Убил? Как это?..

– Ну! Ну! – рявкнул Роллингс. – Потрудись отвечать! Ты убил своего брата?

– Нет! Нет! – вскрикнул Том.

Только теперь до него дошел весь ужасный смысл происходящего.

– Это ложь! – заревел он. – Убить брата!.. Клянусь, что это ложь! Это не я…

– Свидетелей, свидетелей! – закричала толпа.

Тиллингест холодно и отчетливо заявил, что, услышав выстрел в горах, он прибежал на шум, нашел еще теплый труп там, на дороге, а в нескольких шагах – карабин, который убийца уронил во время бегства…

Этого было достаточно. Требование смерти было ответом на это показание, так прямо обвинявшее Тома.

– Линч! Линч! – ревели голоса.

Роллингс встал и с торжественной важностью начал советоваться с импровизированными членами суда. Толпа нетерпеливо роптала.

Наконец он заговорил и, пародируя церемонию нормального суда, призвал Тома честно сознаться в совершенном преступлении.

Осужденный молчал.

Тогда был вынесен приговор: «Смерть».

Толпа тут же набросилась на несчастного и поволокла к ближайшему дереву.

Гигант Кломп схватил его, собираясь лично исполнить обязанность палача…

Несколько минут спустя Арнольд Меси и Сэм Тиллингест, улыбаясь, смотрели на тело, качавшееся на ветви сосны…

Так свершилось двойное преступление на Чертовой горе.

* * *

Вот что читал Бам в бумагах, добытых ценой убийства Эффи Тиллингест.

И, облокотившись на стол, он глубоко задумался…

Глава 6

Спасение души

Нам пришлось оставить на некоторое время нескольких действующих лиц. Теперь нужно снова связать цепь событий и возвратиться к Антонии Бартон.

Однажды утром ее муж вошел в комнату и присел рядом с ней. Она взглянула на него и содрогнулась. Антония поняла, что это ее судья, полновластный вершитель ее судьбы.

– Сударыня, – сказал ей муж – вы меня не будете упрекать, надеюсь, что я принимал в отношении вас решительные меры. Я предложил вашему любовнику и вам самим способ искупить то зло, которое вы причинили…

Антония хотела что-то сказать, но Бартон жестом остановил ее:

– Я имел несколько свиданий с мистером Лонгсвордом. До сих пор мои попытки уговорить его остались безуспешными. И потому я вынужден, к величайшему моему сожалению, воспользоваться своими правами…

Молодая женщина содрогнулась. Она поняла скрытый смысл этих слов.

– Итак, – прошептала она, – вы осмелились бы совершить убийство?

– Однако вы слишком вольно определяете то, что есть не более как акт строгого правосудия. Я не могу допустить присутствия незаконнорожденного в своем доме. Мне кажется, что я имею на это право. Но каково бы ни было принятое мною решение, я не хочу, чтоб вы упрекнули меня, что я не испробовал предварительно все меры…

Она удивленно подняла глаза. Неужели он явился с каким-нибудь новым предложением?

– То, что я вам предложу, – произнес он сухо, – конечно, покажется вам весьма странным. Но, я думаю, что теперь мы уже не можем удивляться ничему…

– Говорите, говорите, – стонала несчастная женщина, – вы заставляете меня испытывать смертельные муки!

– Позвольте мне объясниться.

И он начал размеренно и бесстрастно:

– С одной стороны, вы уже заранее любите этого ребенка, этот плод преступления… и готовы пойти на все, чтоб спасти его. С другой стороны, если вы упорствуете в исполнении моей воли, то знаете, что мое положение запрещает мне всякие действия скандального характера… Вам известна участь, которая ожидает в нашей стране неверную жену… Если я бы прогнал вас, то вы погибли бы. Но я не прогоню вас по той простой причине, что свет не должен ничего знать… Итак, я решил спасти и мою честь, и мои семейные права. Я не хочу вас публично позорить, точно так же, как не хочу допускать появления в моем доме этого плода разврата… разве что, как я уже имел честь объяснять вам, ваш любовник примет мои условия, которые могут все уладить: мне возмещают понесенный урон, а вам возвращают утраченную безопасность…

Антония тихо плакала.

– Итак, – продолжал Бартон, – я говорил уже вам, что хочу сделать последнюю попытку… Я пригласил сюда господина Лонгсворда, он придет через несколько минут… и я хотел предупредить вас об этом обстоятельстве заранее, для того, собственно, чтобы вы удостоили меня своим содействием. Может быть, ваши слова будут красноречивее моих…

Антония встала, бледная как смерть.

– Он! Он придет сюда? Нет, нет, я не хочу этого!

Бартон сжал руку ей до того сильно, что она чуть не закричала.

– Сядьте, сударыня, и не забывайте, что здесь, кроме меня, никто не имеет права говорить: «Я хочу!» И потому я хочу – слышите ли – хочу, чтоб вы просили мистера Лонгсворда повиноваться мне… Я хочу, чтоб вы нашли в вашей любви…