Стихотворения

(Бальмонт, выслушав: – Мне не нравится – твое презрение к девке! Я – обижен за девку! Потому что – (блаженно-заведенные глаза) – иная девка… Я: – Как жаль, что я не могу тебе ответить: – «Как и иной солдат…»)

«В лоб целовать – заботу стереть…»

В лоб целовать – заботу стереть.В лоб целую.В глаза целовать – бессонницу снять.В глаза целую.В губы целовать – водой напоить.В губы целую.В лоб целовать – память стереть.В лоб целую.

5 июня 1917

«Горечь! Горечь! Вечный привкус…»

Горечь! Горечь! Вечный привкусНа губах твоих, о страсть!Горечь! Горечь! Вечный искус —Окончательнее пасть.Я от горечи – целуюВсех, кто молод и хорош.Ты от горечи – другуюНочью за руку ведешь.С хлебом ем, с водой глотаюГоречь-горе, горечь-грусть.Есть одна трава такаяНа лугах твоих, о Русь.

10 июня 1917

Кармен

1Божественно, детски-плоскоКороткое, в сборку, платье.Как стороны пирамидыОт пояса мчат бока.Какие большие кольцаНа маленьких темных пальцах!Какие большие пряжкиНа крохотных башмачках!А люди едят и спорят,А люди играют в карты.Не знаете, что на картуПоставили, игроки!А ей – ничего не надо!А ей – ничего не надо!– Вот грудь моя. Вырви сердце —И пей мою кровь, Кармен!

13 июня 1917

2Стоит, запрокинув горло,И рот закусила в кровь.А руку под грудь уперла —Под левую – где любовь.– Склоните колена! – Что вам,Аббат, до моих колен?!Так кончилась – этим словом —Последняя ночь Кармен.

18 июня 1917

Цыганская свадьба

Из-под копытГрязь летит.Перед лицомШаль – как щит.Без молодыхГуляйте, сваты!Эй, выноси,Конь косматый!Не́ дали воли намОтец и мать,Целое поле нам —Брачная кровать!Пьян без вина и без хлеба сыт,—Это цыганская свадьба мчит!Полон стакан,Пуст стакан.Гомон гитарный, луна и грязь.Вправо и влево качнулся стан.Князем – цыган!Цыганом – князь!Эй, господин, берегись, – жжет!Это цыганская свадьба пьет!Там, на ворохеШалей и шуб,Звон и шорохСтали и губ.Звякнули шпоры,В ответ – мониста.Свистнул под чьей-то рукоюШелк.Кто-то завыл как волк,Кто-то как бык храпит.– Это цыганская свадьба спит.

25 июня 1917

«Ну вот и окончена метка…»

Ну вот и окончена метка,—Прощай, мой веселый поэт!Тебе приглянулась – соседка,А мне приглянулся – сосед.Забита свинцовою крышкойЛюбовь – и свободны рабы.А помнишь: под мышкою – книжки,А помнишь: в корзинке – бобы…Пожалуйте все на поминки,Кто помнит, как десять летКлялись: кружевная косынкаИ сей апельсинный жилет…

(Не окончено). 7 июля 1917

Иосиф

Царедворец ушел во дворец.Раб согнулся над коркою черствой.Изломала – от скуки – ларецМолодая жена царедворца.Голубям раскусила зоба,Исщипала служанку – от скуки,И теперь молодого рабаПритянула за смуглые руки.– Отчего твои очи грустны?В погребах наших – царские вина!– Бедный юноша – я, вижу сныИ служу своему господину.– Позабавь же свою госпожу!Солнце жжет, господин наш – далёко…– Я тому господину служу,Чье не дремлет огромное око.Длинный лай дозирающих псов,Дуновение рощи миндальной.Рокот спорящих голосовВ царедворческой опочивальне.– Я сберег господину – казну.– Раб! Казна и жена – не едино.– Ты алмаз у него. Как дерзну —На алмаз своего господина?!Спор Иосифа! Перед тобой —Что – Иакова единоборство!И глотает – с улыбкою – войМолодая жена царедворца.

23 августа 1917

«Поздний свет тебя тревожит?…»

Поздний свет тебя тревожит?Не заботься, господин!Я – бессонна. Спать не можетКто хорош и кто один.Нам бессонница не бремя,Отродясь кипим в котле.Так-то лучше. Будет времяТелу выспаться в земле.Ни зевоты, ни ломоты,Сын – уснул, а друг – придет.Друг за матерью присмотрит,Сына – Бог побережет.Поделю ж, пока пригожа,И пока одной невмочь,—Бабью жизнь свою по-божьи:Сыну – день, а другу – ночь.

4 сентября 1917

«Я помню первый день, младенческое…»

Я помню первый день, младенческоеИстомы и глотка божественную муть,Всю беззаботность рук, всю бессердечность сердца,Что камнем падало – и ястребом – на грудь.И вот – теперь – дрожа от жалости и жара,Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть,Потупиться – понять – что сладострастью кара —Жестокая любовь и каторжная страсть.

4 сентября 1917

«Ночь. – Норд-Ост. – Рев солдат…»

Ночь. – Норд-Ост. – Рев солдат.—Разгромили винный склад. – Вдоль стенПо канавам – драгоценный поток,И кровавая в нем пляшет луна.Ошалелые столбы тополей.Ошалелое – в ночи – пенье птиц.Царский памятник вчерашний – пуст,И над памятником царским – ночь.Гавань пьет, казармы пьют. Мир – наш!Наше в княжеских подвалах вино!Целый город, топоча как бык,К мутной луже припадая – пьет.В винном облаке – луна. – Кто здесь?Будь товарищем, красотка: пей!А по городу – веселый слух:Где-то двое потонули в вине.

Феодосия, последние дни Октября

(NB! Птицы были – пьяные.)

«Плохо сильным и богатым…»

Плохо сильным и богатым,Тяжко барскому плечу.А вот я перед солдатомСветлых глаз не опущу.Город буйствует и стонет,В винном облаке – луна.А меня никто не тронет:Я надменна и бедна.

Феодосия, конец Октября

Корнилов

…Сын казака, казак…Так начиналась – речь.– Родина. – Враг. – Мрак.Всем головами лечь.Бейте, попы, в набат.– Нечего есть. – Честь.– Не терять ни дня!Должен солдатЧистить коня…

4 декабря 1917

(NB! Я уже тогда поняла, что это: «Да, и солдаты должны чистить своих лошадей!» (Москва, лето 1917 г. – речь на Московском Совещании) – куда дороже всего Керенского (как мы тогда говорили).

Москве

1Когда рыжеволосый СамозванецТебя схватил – ты не согнула плеч.Где спесь твоя, княгинюшка? – Румянец,Красавица? – Разумница, – где речь?Как Петр-Царь, презрев закон сыновний,Позарился на голову твою —Боярыней Морозовой на дровняхТы отвечала Русскому Царю.Не позабыли огненного пойлаБуонапарта хладные уста.Не в первый раз в твоих соборах – стойла.Всё вынесут кремлевские бока.

9 декабря 1917

2Гришка-Вор тебя не ополячил,Петр-Царь тебя не онемечил.Что же делаешь, голубка? – Плачу.Где же спесь твоя, Москва? – Далече.– Голубочки где твои? – Нет корму.– Кто унес его? – Да ворон черный.– Где кресты твои святые? – Сбиты.– Где сыны твои, Москва? – Убиты.

10 декабря 1917

3Жидкий звон, постный звон.На все стороны – поклон.Крик младенца, рев коровы.Слово дерзкое царёво.Плёток свист и снег в крови.Слово темное Любви.Голубиный рокот тихий.Черные глаза Стрельчихи.

10 декабря 1917

«Кавалер де Гриэ! – Напрасно…»

Кавалер де Гриэ! – НапрасноВы мечтаете о прекрасной,Самовластной – в себе не властной —Сладострастной своей Маnоn.Вереницею вольной, томнойМы выходим из ваших комнат.Дольше вечера нас не помнят.Покоритесь, – таков закон.Мы приходим из ночи вьюжной,Нам от вас ничего не нужно,Кроме ужина – и жемчужин,Да быть может еще – души!Долг и честь, Кавалер, – условность.Дай Вам Бог целый полк любовниц!Изъявляя при сем готовность…Страстно любящая Вас                                            – М.

31 декабря 1917

«На кортике своем: Марина…»

На кортике своем: Марина —Ты начертал, встав за Отчизну.Была я первой и единойВ твоей великолепной жизни.Я помню ночь и лик пресветлыйВ аду солдатского вагона.Я волосы гоню по ветру,Я в ларчике храню погоны.

Москва, 18 января 1918

Д о н

1Белая гвардия, путь твой высок:Черному дулу – грудь и висок.Божье да белое твое дело:Белое тело твое – в песок.Не лебедей это в небе стая:Белогвардейская рать святаяБелым видением тает, тает…Старого мира – последний сон:Молодость – Доблесть – Вандея – Дон.

24 марта 1918

2Кто уцелел – умрет, кто мертв – воспрянет.И вот потомки, вспомнив старину:– Где были вы? – Вопрос как громом грянет,Ответ как громом грянет: – На Дону!– Что делали? – Да принимали муки,Потом устали и легли на сон.И в словаре задумчивые внукиЗа словом: долг напишут слово: Дон.

30 марта 1918

NB! мои любимые.

3Волны и молодость – вне закона!Тронулся Дон. – Погибаем. – Тонем.Ветру веков доверяем снестьВнукам – лихую весть:Да! Проломилась донская глыба!Белая гвардия – да! – погибла.Но покидая детей и жен,Но уходя на Дон,Белою стаей летя на плаху,Мы за одно умирали: хаты!Перекрестясь на последний храм,Белогвардейская рать – векам.

Москва, Благовещение 1918

– дни разгрома Дона —

«Трудно и чудно – верность до гроба!…»

Трудно и чудно – верность до гроба!Царская роскошь – в век площадей!Стойкие души, стойкие ребра,—Где вы, о люди минувших дней?!Рыжим татарином рыщет вольность,С прахом равняя алтарь и трон.Над пепелищами – рев застольныйБеглых солдат и неверных жен.

11 апреля 1918

«…О, самозванцев жалкие усилья!…»

…О, самозванцев жалкие усилья!Как сон, как снег, как смерть – святыни – всем.Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья!И потому – запрета нет на Кремль!

Страстной понедельник 1918

«Коли в землю солдаты всадили – штык…»

Коли в землю солдаты всадили – штык,Коли красною тряпкой затмили – Лик[6],Коли Бог под ударами – глух и нем,Коль на Пасху народ не пустили в Кремль —Надо бражникам старым засесть за холст,Рыбам – петь, бабам – умствовать, птицам – ползть,Конь на всаднике должен скакать верхом,Новорожденных надо поить вином[7],Реки – жечь, мертвецов выносить – в окно,Солнце красное в полночь всходить должно,Имя суженой должен забыть жених…Государыням нужно любить – простых[8].

3-ий день Пасхи 1918

«Это просто, как кровь и пот…»

Это просто, как кровь и пот:Царь – народу, царю – народ.Это ясно, как тайна двух:Двое рядом, а третий – Дух.Царь с небес на престол взведен:Это чисто, как снег и сон.Царь опять на престол взойдет —Это свято, как кровь и пот.

7 мая 1918, 3-ий день Пасхи

(а оставалось ему жить меньше трех месяцев!)

«Полюбил богатый – бедную…»

Полюбил богатый – бедную,Полюбил ученый – глупую,Полюбил румяный – бледную,Полюбил хороший – вредную:Золотой – полушку медную.– Где, купец, твое роскошество?«Во дырявом во лукошечке!»– Где, гордец, твои учености?«Под подушкой у девчоночки!»– Где, красавец, щеки алые?«За ночь черную – растаяли».– Крест серебряный с цепочкою?«У девчонки под сапожками!»Не люби, богатый, – бедную,Не люби, ученый, – глупую,Не люби, румяный, – бледную,Не люби, хороший, – вредную:Золотой – полушку медную!

Между 21 и 26 мая 1918

«Я – есмь. Ты – будешь. Между нами…»

Я – есмь. Ты – будешь. Между нами —Я пью. Ты жаждешь. Сговориться – тщетно.Нас десять лет, нас сто тысячелетийРазъединяют. – Бог мостов не строит.Будь! – это заповедь моя. Дай – мимоПройти, дыханьем не нарушив роста.Я – есмь. Ты – будешь. Через десять весенТы скажешь: – есть! – а я скажу: – когда-то…

6 июня 1918

«Умирая, не скажу: была…»

Умирая, не скажу: была.И не жаль, и не ищу виновных.Есть на свете поважней делаСтрастных бурь и подвигов любовных.Ты, – крылом стучавший в эту грудь,Молодой виновник вдохновенья —Я тебе повелеваю: – будь!Я – не выйду из повиновенья.

30 июня 1918

«Как правая и левая рука…»

Как правая и левая рука,Твоя душа моей душе близка.Мы смежены, блаженно и тепло,Как правое и левое крыло.Но вихрь встает – и бездна пролеглаОт правого – до левого крыла!

10 июля 1918

«Доблесть и девственность! – Сей союз…»

Доблесть и девственность! – Сей союзДревен и дивен, как Смерть и Слава.Красною кровью своей клянусьИ головой своей кудрявой —Ноши не будет у этих плеч,Кроме божественной ноши – Мира!Нежную руку кладу на меч:На лебединую шею Лиры.

27 июля 1918

«Мой день беспутен и нелеп…»

Мой день беспутен и нелеп:У нищего прошу на хлеб,Богатому даю на бедность,В иголку продеваю – луч,Грабителю вручаю – ключ,Белилами румяню бледность.Мне нищий хлеба не дает,Богатый денег не берет,Луч не вдевается в иголку,Грабитель входит без ключа,А дура плачет в три ручья —Над днем без славы и без толку.

27 июля 1918

«– Где лебеди? – А лебеди ушли…»

– Где лебеди? – А лебеди ушли.– Где вороны? – А вороны – остались.– Куда ушли? – Куда и журавли.– Зачем ушли? – Чтоб крылья не достались.– А папа где? – Спи, спи, за нами Сон,Сон на степном коне сейчас приедет.– Куда возьмет? – На лебединый Дон.Там у меня – ты знаешь? – белый лебедь…

9 августа 1918

«Белогвардейцы! Гордиев узел…»

Белогвардейцы! Гордиев узелДоблести русской!Белогвардейцы! Белые груздиПесенки русской!Белогвардейцы! Белые звезды!С неба не выскрести!Белогвардейцы! Черные гвоздиВ ребра Антихристу!

9 августа 1918

«Кто дома не строилКто дома не строил…»

Кто дома не строил —Земли недостоин.Кто дома не строил —Не будет землею:Соломой – золою…– Не строила дома.

26 августа 1918

«Колыбель, овеянная красным!…»

Колыбель, овеянная красным!Колыбель, качаемая чернью!Гром солдат – вдоль храмов – за вечерней…А ребенок вырастет – прекрасным.С молоком кормилицы рязанскойОн всосал наследственные блага:Триединство Господа – и флага.Русский гимн – и русские пространства.В нужный день, на Божьем солнце ясном,Вспомнит долг дворянский и дочерний —Колыбель, качаемая чернью,Колыбель, овеянная красным!

8 сентября 1918

(Моя вторая дочь Ирина – родилась 13-го апреля 1917 г., умерла 2-го февраля 1920 г. в Сретение, от голода, в Кунцевском детском приюте.)

«Не смущаю, не пою…»

Не смущаю, не поюЖенскою отравою.Руку верную даю —Пишущую, правую.Той, которою крещуНа ночь – ненаглядную.Той, которою пишуТо, что Богом задано.Левая – она дерзка,Льстивая, лукавая.Вот тебе моя рука —Праведная, правая!

23 октября 1918

Из цикла «Комедьянт»

. . . . . . .

3Не любовь, а лихорадка!Легкий бой лукав и лжив.Нынче тошно, завтра сладко,Нынче помер, завтра жив.Бой кипит. Смешно обоим:Как умен – и как умна!Героиней и героемЯ равно обольщена.Жезл пастуший – или шпага?Зритель, бой – или гавот?Шаг вперед – назад три шага,Шаг назад – и три вперед.Рот как мед, в очах доверье,Но уже взлетает бровь.Не любовь, а лицемерье,Лицедейство – не любовь!И итогом этих (в скобках —Несодеянных!) грехов —Будет легонькая стопкаВосхитительных стихов.

20 ноября 1918

5Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно!Прекрасные глаза, глядите осторожно!Баркасу должно плыть, а мельнице – вертеться.Тебе ль остановить кружащееся сердце?Порукою тетрадь – не выйдешь господином!Пристало ли вздыхать над действом комедийным?Любовный крест тяжел – и мы его не тронем.Вчерашний день прошел – и мы его схороним.

20 ноября 1918

14Ваш нежный рот – сплошное целованье…– И это всё, и я совсем как нищий.Кто я теперь? – Единая? – Нет, тыща!Завоеватель? – Нет, завоеванье!Любовь ли это – или любованье,Пера причуда – иль первопричина,Томленье ли по ангельскому чину —Иль чуточку притворства – по призванью…– Души печаль, очей очарованье,Пера ли росчерк – ах! – не всё равно ли,Как назовут сие уста – доколеВаш нежный рот – сплошное целованье!

Декабрь 1918

18Не поцеловались – приложились.Не проговорили – продохнули.Может быть – Вы на земле не жили,Может быть – висел лишь плащ на стуле.Может быть – давно под камнем плоскимУспокоился Ваш нежный возраст.Я себя почувствовала воском:Маленькой покойницею в розах.Руку на сердце кладу – не бьется.Так легко без счастья, без страданья!– Так прошло – что у людей зовется —На миру – любовное свиданье.

Начало января 1919

22Скучают после кутежа.А я как веселюсь – не чаешь!Ты – господин, я – госпожа,А главное – как ты, такая ж!Не обманись! Ты знаешь самПо злому холодку в гортани,Что я была твоим устам —Лишь пеною с холмов Шампани!Есть золотые кутежи.И этот мой кутеж оправдан:Шампанское любовной лжи —Без патоки любовной правды!

Из цикла «Стихи к Сонечке»

1Кто покинут – пусть поет!Сердце – пой!Нынче мой – румяный рот,Завтра – твой.Ах, у розы-красотыВсе – друзья!Много нас – таких, как тыИ как я.Друг у друга вырыватьРозу-цвет —Можно розу разорвать:Хуже нет!Чем за розовый за ротВоевать —Лучше мальчика в чередЦеловать!Сто подружек у дружка:Все мы тут.На, люби его – покаНе возьмут.

21 апреля 1919

2Пел в лесочке птенчик,Под окном – шарманщик:– Обманщик, изменщик,Изменщик, обманщик!Подпевали хоромЧерти из бочонка:– Всю тебя, девчонка,За копейку продал!А коровки в травке:– Завела аму-уры!В подворотне – шавки:– Урры, урры, дура!Вздумала топиться —Бабка с бородою:– Ничего, девица!Унесет водою!Расчеши волосья,Ясны очи вымой.Один милый бросил,А другой – подымет!3В мое окошко дождь стучится.Скрипит рабочий над станком.Была я уличной певицей,А ты был княжеским сынком.Я пела про судьбу-злодейку,И с раззолоченных перилТы мне не рупь и не копейку,—Ты мне улыбку подарил.Но старый князь узнал затею:Сорвал он с сына орденаИ повелел слуге-лакеюПрогнать девчонку со двора.И напилась же я в ту ночку!Зато в блаженном мире – том —Была я – княжескою дочкой,А ты был уличным певцом!

24 апреля 1919

«Ты меня никогда не прогонишь…»

Ты меня никогда не прогонишь:Не отталкивают весну!Ты меня и перстом не тронешь:Слишком нежно пою ко сну!Ты меня никогда не ославишь:Мое имя – вода для уст!Ты меня никогда не оставишь:Дверь открыта, и дом твой – пуст!

Июль 1919

«Править тройкой и гитарой…»

Править тройкой и гитаройЭто значит: каждой бабойПравить, это значит: старойБрагой по башкам кружить!Раскрасавчик! Полукровка!Кем крещен? В какой купели?Все цыганские метелиОттопырили поддевкуВашу, бравый гитарист!Эх, боюсь – уложат в лежкуВаши струны да ухабы!Бог с тобой, ямщик Сережка!Мы с Россией – тоже бабы!

<Начало января 1920>

«Та ж молодость, и те же дыры…»

Та ж молодость, и те же дыры,И те же ночи у костра…Моя божественная лираС твоей гитарою – сестра.Нам дар один на долю выпал:Кружить по душам, как метель.– Грабительница душ! – Сей титулИ мне опущен в колыбель!В тоске заламывая руки,Знай: не одна в тумане днейЦыганским варевом разлукиДурманишь молодых князей.Знай: не одна на ножик вострыйГлядишь с томлением в крови,—Знай, что еще одна… – Что сестрыВ великой низости любви.

<Март 1920>

«Кто создан из камня, кто создан из глины…»

Кто создан из камня, кто создан из глины,—А я серебрюсь и сверкаю!Мне дело – измена, мне имя – Марина,Я – бренная пена морская.Кто создан из глины, кто создан из плоти —Тем гроб и надгробные плиты…– В купели морской крещена – и в полетеСвоем – непрестанно разбита!Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сетиПробьется мое своеволье.Меня – видишь кудри беспутные эти? —Земною не сделаешь солью.Дробясь о гранитные ваши колена,Я с каждой волной – воскресаю!Да здравствует пена – веселая пена —Высокая пена морская!

23 мая 1920

«Писала я на аспидной доске…»

С. Э.

Писала я на аспидной доске,И на листочках вееров поблёклых,И на речном, и на морском песке,Коньками по льду и кольцом на стеклах,—И на стволах, которым сотни зим,И, наконец – чтоб было всем известно! —Что ты любим! любим! любим! – любим! —Расписывалась – радугой небесной.Как я хотела, чтобы каждый цвелВ веках со мной! под пальцами моими!И как потом, склонивши лоб на стол,Крест-накрест перечеркивала – имя…Но ты, в руке продажного писцаЗажатое! ты, что мне сердце жалишь!Непроданное мной! внутри кольца!Ты – уцелеешь на скрижалях.

18 мая 1920

Две песни

1И что тому костер остылый,Кому разлука – ремесло!Одной волною накатило,Другой волною унесло.Ужели в раболепном гневеЗа милым поползу ползком —Я, выношенная во чревеНе материнском, а морском!Кусай себе, дружочек родный,Как яблоко – весь шар земной!Беседуя с пучиной водной,Ты всё ж беседуешь со мной.Подобно земнородной деве,Не скрестит две руки крестом —Дщерь, выношенная во чревеНе материнском, а морском!Нет, наши девушки не плачут,Не пишут и не ждут вестей!Нет, снова я пущусь рыбачитьБез невода и без сетей!Какая власть в моем напеве,—Одна не ведаю о том,—Я, выношенная во чревеНе материнском, а морском.Такое уж мое именье:Весь век дарю – не издарю!Зато прибрежные каменьяДробя, – свою же грудь дроблю!Подобно пленной королеве,Что молвлю на суду простом —Я, выношенная во чревеНе материнском, а морском.

13 июня 1920

2Вчера еще в глаза глядел,А нынче – всё косится в сторону!Вчера еще до птиц сидел,—Все жаворонки нынче – вороны!Я глупая, а ты умен,Живой, а я остолбенелая.О вопль женщин всех времен:«Мой милый, что́ тебе я сделала?!»И слезы ей – вода, и кровь —Вода, – в крови, в слезах умылася!Не мать, а мачеха – Любовь:Не ждите ни суда, ни милости.Увозят милых корабли,Уводит их дорога белая…И стон стоит вдоль всей земли:«Мой милый, что́ тебе я сделала?»Вчера еще – в ногах лежал!Равнял с Китайскою державою!Враз обе рученьки разжал,—Жизнь выпала – копейкой ржавою!Детоубийцей на судуСтою – немилая, несмелая.Я и в аду тебе скажу:«Мой милый, что́ тебе я сделала?»Спрошу я стул, спрошу кровать:«За что, за что терплю и бедствую?»«Отцеловал – колесовать:Другую целовать», – ответствуют.Жить приучил в самом огне,Сам бросил – в степь заледенелую!Вот что ты, милый, сделал мне!Мой милый, что́ тебе – я сделала?Всё ведаю – не прекословь!Вновь зрячая – уж не любовница!Где отступается Любовь,Там подступает Смерть-садовница.Само – что дерево трясти! —В срок яблоко спадает спелое…– За всё, за всё меня прости,Мой милый, – что тебе я сделала!

14 июня 1920

«Ветер, ветер, выметающий…»

Ветер, ветер, выметающий,Заметающий следы!Красной птицей залетающийВ белокаменные лбы.Длинноногим псом ныряющийВдоль равнины овсяной.– Ветер, голову теряющийОт юбчонки кружевной!Пурпуровое поветрие,Первый вестник мятежу,—Ветер – висельник и ветреник,—В кулачке тебя держу!Полно баловать над кручами,Головы сбивать снегам,—Ты – моей косынкой скрученныйПо рукам и по ногам!За твои дела острожные,—Расквитаемся с тобой,—Ветер, ветер в куртке кожаной,С красной – да во лбу – звездой!

<Июль 1920>

«Не хочу ни любви, ни почестей…»

Не хочу ни любви, ни почестей:– Опьянительны. – Не падка!Даже яблочка мне не хочется– Соблазнительного – с лотка…Что-то цепью за мной волочится,Скоро громом начнет греметь.– Как мне хочется,Как мне хочется —Потихонечку умереть!

<Июль 1920>

«Другие – с очами и с личиком…»

Другие – с очами и с личикомА я-то ночами беседую с ветром.Не с тем – италийскимЗефиром младым,—С хорошим, с широким,Российским, сквозным!Другие всей плотью по плоти плутают,Из уст пересохших – дыханье глотают…А я – руки настежь! – застыла – столбняк!Чтоб выдул мне душу – российский сквозняк!Другие – о, нежные, цепкие путы!Нет, с нами Эол обращается круто.– Небось, не растаешь! Одна – мол – семья! —Как будто и вправду – не женщина я!

2 августа 1920

«Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи…»

Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.– И было что-то птичье в нас с тобой —Когда – ночь соловьиную тревожа —Мы обмирали – каждый над собой!А Август – царь. Ему не до рулады,Ему – до канонады Октября.Да, Август – царь. – Тебе царей не надо,—А мне таких не надо – без царя!

<Август 1920>

«Есть в стане моем – офицерская…»

Есть в стане моем – офицерскаяЕсть в ребрах моих – офицерская честь.На всякую муку иду не упрямясь:Терпенье солдатское есть!Как будто когда-то прикладом и стальюМне выправили этот шаг.Недаром, недаром черкесская тальяИ тесный ременный кушак.А зорю заслышу – Отец ты мой родный! —Хоть райские – штурмом – врата!Как будто нарочно для сумки походной —Раскинутых плеч широта.Всё может – какой инвалид ошалелыйНад люлькой мне песенку спел…И что-то от этого дня – уцелело:Я слово беру – на прицел!И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэромСкрежещет – корми-не корми! —Как будто сама я была офицеромВ Октябрьские смертные дни.

Сентябрь 1920

(NB! Эти стихи в Москве назывались «про красного офицера», и я полтора года с неизменным громким успехом читала их на каждом выступлении по неизменному вызову курсантов.)

Волк

Было дружбой, стало службой.Бог с тобою, брат мой волк!Подыхает наша дружба:Я тебе не дар, а долг!Заедай верстою вёрсту,Отсылай версту к версте!Перегладила по шерстке,—Стосковался по тоске!Не взвожу тебя в злодеи,—Не твоя вина – мой грех:Ненасытностью своеюПерекармливаю всех!Чем на вас с кремнем-огнивомВ лес ходить – как Бог судил,—К одному бабьё ревниво:Чтобы лап не остудил.Удержать – перстом не двину:Перст – не шест, а лес велик.Уноси свои седины,Бог с тобою, брат мой клык!Прощевай, седая шкура!И во сне не вспомяну!Новая найдется дура —Верить в волчью седину.

Октябрь 1920