Стихотворения

1-й день Пасхи

5Над городом, отвергнутым Петром,Перекатился колокольный гром.Гремучий опрокинулся прибойНад женщиной, отвергнутой тобой.Царю Петру и вам, о царь, хвала!Но выше вас, цари, колокола.Пока они гремят из синевы —Неоспоримо первенство Москвы.И целых сорок сороков церквейСмеются над гордынею царей!

28 мая 1916

6Над синевою подмосковных рощНакрапывает колокольный дождь.Бредут слепцы калужскою дорогой,—Калужской – песенной – прекрасной, и онаСмывает и смывает именаСмиренных странников, во тьме поющих Бога.И думаю: когда-нибудь и я,Устав от вас, враги, от вас, друзья,И от уступчивости речи русской,—Одену крест серебряный на грудь,Перекрещусь и тихо тронусь в путьПо старой по дороге по калужской.

Троицын день 1916

7Семь холмов – как семь колоколов!На семи колоколах – колокольни.Всех счетом – сорок сороков.Колокольное семихолмие!В колокольный я, во червонный деньИоанна родилась Богослова.Дом – пряник, а вокруг плетеньИ церковки златоголовые.И любила же, любила же я первый звон,Как монашки потекут к обедне,Вой в печке, и жаркий сон,И знахарку с двора соседнего.Провожай же меня весь московский сброд,Юродивый, воровской, хлыстовский!Поп, крепче позаткни мне ротКолокольной землей московскою!

8 июля 1916. Казанская

8– Москва! – Какой огромныйСтранноприимный дом!Всяк на Руси – бездомный.Мы все к тебе придем.Клеймо позорит плечи,За голенищем нож.Издалека-далечеТы все же позовешь.На каторжные клейма,На всякую болесть —Младенец ПантелеймонУ нас, целитель, есть,А вон за тою дверцей,Куда народ валит,—Там Иверское сердцеЧервонное горит.И льется аллилуйяНа смуглые поля.Я в грудь тебя целую,Московская земля!

8 июля 1916. Казанская

9Красною кистьюРябина зажглась.Падали листья,Я родилась.Спорили сотниКолоколов.День был субботний:Иоанн Богослов.Мне и донынеХочется грызтьЖаркой рябиныГорькую кисть.

16 августа 1916

Из цикла «Бессонница»

1Обвела мне глаза кольцомТеневым – бессонница.Оплела мне глаза бессонницаТеневым венцом.То-то же! По ночамНе молись – идолам!Я твою тайну выдала,Идолопоклонница.Мало – тебе – дня,Солнечного огня!Пару моих колецНоси, бледноликая!Кликала – и накликалаТеневой венец.Мало – меня – звала?Мало – со мной – спала?Ляжешь, легка лицом.Люди поклонятся.Буду тебе чтецомЯ, бессонница:– Спи, успокоена,Спи, удостоена,Спи, увенчана,Женщина.Чтобы – спалось – легче,Буду – тебе – певчим:– Спи, подруженькаНеугомонная!Спи, жемчужинка,Спи, бессонная.И кому ни писали писем,И кому с тобой ни клялись мы…Спи себе.Вот и разлученыНеразлучные.Вот и выпущены из рукТвои рученьки.Вот ты и отмучилась,Милая мученица.Сон – свят,Все – спят.Венец – снят.

8 апреля 1916

3В огромном городе моем – ночь.Из дома сонного иду – прочь.И люди думают: жена, дочь,—А я запомнила одно: ночь.Июльский ветер мне метет – путь,И где-то музыка в окне – чуть.Ах, нынче ветру до зари – дутьСквозь стенки тонкие груди – в грудь.Есть черный тополь, и в окне – свет,И звон на башне, и в руке – цвет,И шаг вот этот – никому – вслед,И тень вот эта, а меня – нет.Огни – как нити золотых бус,Ночного листика во рту – вкус.Освободите от дневных уз,Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

17 июля 1916

Москва

4После бессонной ночи слабеет тело,Милым становится и не своим, – ничьим.В медленных жилах еще занывают стрелы —И улыбаешься людям, как серафим.После бессонной ночи слабеют рукиИ глубоко равнодушен и враг и друг.Целая радуга – в каждом случайном звуке,И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.Нежно светлеют губы, и тень золочеВозле запавших глаз. Это ночь зажглаЭтот светлейший лик, – и от темной ночиТолько одно темнеет у нас – глаза.

19 июля 1916

6Сегодня ночью я одна в ночи —Бессонная, бездомная черница! —Сегодня ночью у меня ключиОт всех ворот единственной столицы!Бессонница меня толкнула в путь.– О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! —Сегодня ночью я целую в грудьВсю круглую воюющую землю!Вздымаются не волосы – а мех,И душный ветер прямо в душу дует.Сегодня ночью я жалею всех,—Кого жалеют и кого целуют.

1 августа 1916

10Вот опять окно,Где опять не спят.Может – пьют вино,Может – так сидят.Или просто – рукНе разнимут двое.В каждом доме, друг,Есть окно такое.Крик разлук и встреч —Ты, окно в ночи!Может – сотни свеч,Может – три свечи…Нет и нет умуМоему – покоя.И в моем домуЗавелось такое.Помолись, дружок, за бессонный дом,За окно с огнем!

23 декабря 1916

Из цикла «Стихи к Блоку»

1Имя твое – птица в руке,Имя твое – льдинка на языке,Одно-единственное движенье губ,Имя твое – пять букв.Мячик, пойманный на лету,Серебряный бубенец во рту,Камень, кинутый в тихий пруд,Всхлипнет так, как тебя зовут.В легком щелканье ночных копытГромкое имя твое гремит.И назовет его нам в високЗвонко щелкающий курок.Имя твое – ах, нельзя! —Имя твое – поцелуй в глаза,В нежную стужу недвижных век,Имя твое – поцелуй в снег.Ключевой, ледяной, голубой глоток…С именем твоим – сон глубок.

15 апреля 1916

2Нежный призрак,Рыцарь без укоризны,Кем ты призванВ мою молодую жизнь?Во мгле сизойСтоишь, ризойСнеговой одет.То не ветерГонит меня по городу,Ох, уж третийВечер я чую ворога.ГолубоглазыйМеня сглазилСнеговой певец.Снежный лебедьМне под ноги перья стелет.Перья реютИ медленно никнут в снег.Так по перьям,Иду к двери,За которой – смерть.Он поет мнеЗа синими окнами,Он поет мнеБубенцами далекими,Длинным криком,Лебединым кликом —Зовет.Милый призрак!Я знаю, что все мне снится.Сделай милость:Аминь, аминь, рассыпься!Аминь.

1 мая 1916

3Ты проходишь на Запад Солнца,Ты увидишь вечерний свет,Ты проходишь на Запад Солнца,И метель заметает след.Мимо окон моих – бесстрастный —Ты пройдешь в снеговой тиши,Божий праведник мой прекрасный,Свете тихий моей души.Я на душу твою – не зарюсь!Нерушима твоя стезя.В руку, бледную от лобзаний,Не вобью своего гвоздя.И по имени не окликну,И руками не потянусь.Восковому святому ликуТолько издали поклонюсь.И, под медленным снегом стоя,Опущусь на колени в снег,И во имя твое святое,Поцелую вечерний снег.—Там, где поступью величавойТы прошел в гробовой тиши,Свете тихий – святыя славы —Вседержитель моей души.

2 мая 1916

4Зверю – берлога,Страннику – дорога,Мертвому – дроги.Каждому – свое.Женщине – лукавить,Царю – править,Мне – славитьИмя твое.

2 мая 1916

5У меня в Москве – купола горят!У меня в Москве – колокола звонят!И гробницы в ряд у меня стоят,—В них царицы спят и цари.И не знаешь ты, что зарей в КремлеЛегче дышится – чем на всей земле!И не знаешь ты, что зарей в КремлеЯ молюсь тебе – до зари!И проходишь ты над своей НевойО ту пору, как над рекой-МосквойЯ стою с опущенной головой,И слипаются фонари.Всей бессонницей я тебя люблю,Всей бессонницей я тебе внемлю —О ту пору, как по всему КремлюПросыпаются звонари…Но моя река – да с твоей рекой,Но моя рука – да с твоей рукойНе сойдутся, Радость моя, докольНе догонит заря – зари.

7 мая 1916

6Думали – человек!И умереть заставили.Умер теперь, навек.—– Плачьте о мертвом ангеле!Он на закате дняПел красоту вечернюю.Три восковых огняТреплются, лицемерные.Шли от него лучи —Жаркие струны по́ снегу!Три восковых свечи —Солнцу-то! Светоносному!О поглядите, какВеки ввалились темные!О поглядите, какКрылья его поломаны!Черный читает чтец,Крестятся руки праздные…– Мертвый лежит певецИ воскресенье празднует.

9 мая 1916

9Как слабый луч сквозь черный морок адов —Так голос твой под рокот рвущихся снарядов.И вот в громах, как некий серафим,Оповещает голосом глухим,—Откуда-то из древних утр туманных —Как нас любил, слепых и безымянных,За синий плащ, за вероломства – грех…И как нежнее всех – ту, глубже всехВ ночь канувшую – на дела лихие!И как не разлюбил тебя, Россия.И вдоль виска – потерянным перстомВсе водит, водит… И еще о том,Какие дни нас ждут, как Бог обманет,Как станешь солнце звать – и как не встанет…Так, узником с собой наедине(Или ребенок говорит во сне?),Предстало нам – всей площади широкой! —Святое сердце Александра Блока.

9 мая 1920

10Вот он – гляди – уставший от чужбин,Вождь без дружин.Вот – горстью пьет из горной быстрины —Князь без страны.Там всё ему: и княжество, и рать,И хлеб, и мать.Красно твое наследие, – владей,Друг без друзей!

15 августа 1921

12Други его – не тревожьте его!Слуги его – не тревожьте его!Было так ясно на лике его:Царство мое не от мира сего.Вещие вьюги кружили вдоль жил,—Плечи сутулые гнулись от крыл,В певчую прорезь, в запекшийся пыл —Лебедем душу свою упустил!Падай же, падай же, тяжкая медь!Крылья изведали право: лететь!Губы, кричавшие слово: ответь! —Знают, что этого нет – умереть!Зори пьет, море пьет – в полную сытьБражничает. – Панихид не служить!У навсегда повелевшего: быть! —Хлеба достанет его накормить!

15 августа 1921

14Не проломанное ребро —Переломленное крыло.Не расстрельщиками навылетГрудь простреленная. Не вынутьЭтой пули. Не чинят крыл.Изуродованный ходил.Цепок, цепок венец из терний!Что усопшему – трепет черни,Женской лести лебяжий пух…Проходил, одинок и глух,Замораживая закатыПустотою безглазых статуй.Лишь одно еще в нем жило:Переломленное крыло.

Между 15 и 25 августа 1921

15Без зова, без слова,—Как кровельщик падает с крыш.А может быть, сноваПришел, – в колыбели лежишь?Горишь и не меркнешь,Светильник немногих недель…Какая из смертныхКачает твою колыбель?Блаженная тяжесть!Пророческий певчий камыш!О, кто мне расскажет,В какой колыбели лежишь?«Покамест не продан!»Лишь с ревностью этой в умеВеликим обходомПойду по российской земле.Полночные страныПройду из конца и в конец.Где рот-его-рана,Очей синеватый свинец?Схватить его! Крепче!Любить и любить его лишь!О, кто мне нашепчет,В какой колыбели лежишь?Жемчужные зерна,Кисейная сонная сень.Не лавром, а тёрном —Чепца острозубая тень.Не полог, а птицаРаскрыла два белых крыла!– И снова родиться,Чтоб снова метель замела?!Рвануть его! Выше!Держать! Не отдать его лишь!О, кто мне надышит,В какой колыбели лежишь?А может быть, ложенМой подвиг, и даром – труды.Как в землю положен,Быть может, – проспишь до трубы.Огромную впалостьВисков твоих – вижу опять.Такую усталость —Ее и трубой не поднять!Державная пажить,Надежная, ржавая тишь.Мне сторож покажет,В какой колыбели лежишь.

22 ноября 1921

16Как сонный, как пьяный,Врасплох, не готовясь.Височные ямы:Бессонная совесть.Пустые глазницы:Мертво и светло.Сновидца, всевидцаПустое стекло.Не ты лиЕе шелестящей хламидыНе вынес —Обратным ущельем Аида?Не эта ль,Серебряным звоном полна,Вдоль сонного ГебраПлыла голова?

25 ноября 1921

17Так, Господи! И мой оболПрими на утвержденье храма.Не свой любовный произволПою – своей отчизны рану.Не скаредника ржавый ларь —Гранит, коленами протертый.Всем отданы герой и царь,Всем – праведник – певец – и мертвый.Днепром разламывая лед,Гробовым не смущаясь тесом,Русь – Пасхою к тебе плывет,Разливом тысячеголосым.Так, сердце, плачь и славословь!Пусть вопль твой – тысяча который? —Ревнует смертная любовь.Другая – радуется хору.

2 декабря 1921

Ахматовой

1О, Муза плача, прекраснейшая из муз!О ты, шальное исчадие ночи белой!Ты черную насылаешь метель на Русь,И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.И мы шарахаемся и глухое: ох! —Стотысячное – тебе присягает: АннаАхматова! Это имя – огромный вздох,И в глубь он падает, которая безымянна.Мы коронованы тем, что одну с тобойМы землю топчем, что небо над нами – то же!И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,Уже бессмертным на смертное сходит ложе.В певучем граде моем купола горят,И Спаса светлого славит слепец бродячий…И я дарю тебе свой колокольный град,– Ахматова! – и сердце свое в придачу.

19 июня 1916

2Охватила голову и стою,– Что людские козни! —Охватила голову и поюНа заре на поздней.Ах, неистовая меня волнаПодняла на гребень!Я тебя пою, что у нас – одна,Как луна на небе!Что, на сердце вороном налетев,В облака вонзилась.Горбоносую, чей смертелен гневИ смертельна – милость.Что и над червонным моим КремлемСвою ночь простерла,Что певучей негою, как ремнем,Мне стянула горло.Ах, я счастлива! Никогда заряНе сгорала чище.Ах, я счастлива, что тебя даря,Удаляюсь – нищей,Что тебя, чей голос – о глубь, о мгла! —Мне дыханье сузил,Я впервые именем назвалаЦарскосельской Музы.

22 июня 1916

3Еще один огромный взмах —И спят ресницы.О, тело милое! О, прахЛегчайшей птицы!Что делала в тумане дней?Ждала и пела…Так много вздоха было в ней,Так мало – тела.Не человечески милаЕе дремота.От ангела и от орлаВ ней было что-то.И спит, а хор ее манитВ сады Эдема.Как будто песнями не сытУснувший демон!Часы, года, века. – Ни нас,Ни наших комнат.И памятник, накоренясь,Уже не помнит.Давно бездействует метла,И никнут льстивоНад Музой Царского СелаКресты крапивы.

23 июня 1916

4Имя ребенка – Лев,Матери – Анна.В имени его – гнев,В материнском – тишь.Волосом он рыж– Голова тюльпана! —Что ж, осаннаМаленькому царю.Дай ему Бог – вздохИ улыбку матери,Взгляд – искателяЖемчугов.Бог, внимательнейЗа ним присматривай:Царский сын – гадательнейОстальных сынов.Рыжий львенышС глазами зелеными,Страшное наследье тебе нести!Северный Океан и ЮжныйИ нить жемчужныхЧерных четок – в твоей горсти!

24 июня 1916

5Сколько спутников и друзей!Ты никому не вторишь.Правят юностью нежной сей —Гордость и горечь.Помнишь бешеный день в порту,Южных ветров угрозы,Рев Каспия – и во ртуКрылышко розы.Как цыганка тебе далаКамень в резной оправе,Как цыганка тебе вралаЧто-то о славе…И – высоко у парусов —Отрока в синей блузе.Гром моря и грозный зовРаненой Музы.

25 июня 1916

6Не отстать тебе! Я – острожник,Ты – конвойный. Судьба одна.И одна в пустоте порожнейПодорожная нам дана.Уж и нрав у меня спокойный!Уж и очи мои ясны!Отпусти-ка меня, конвойный,Прогуляться до той сосны!

26 июня 1916

7Ты, срывающая покровС катафалков и с колыбелей,Разъярительница ветров,Насылательница метелей,Лихорадок, стихов и войн,– Чернокнижница! – Крепостница! —Я заслышала грозный войЛьвов, вещающих колесницу.Слышу страстные голоса —И один, что молчит упорно.Вижу красные паруса —И один – между ними – черный.Океаном ли правишь путь,Или воздухом – всею грудьюЖду, как солнцу, подставив грудьСмертоносному правосудью.

26 июня 1916

8На базаре кричал народ,Пар вылетал из булочной.Я запомнила алый ротУзколицей певицы уличной.В темном – с цветиками – платке,– Милости удостоитьсяТы, потупленная, в толпеБогомолок у Сергий-Троицы,Помолись за меня, красаГрустная и бесовская,Как поставят тебя лесаБогородицей хлыстовскою.

27 июня 1916

9Златоустой Анне – всея РусиИскупительному глаголу,—Ветер, голос мой донесиИ вот этот мой вздох тяжелый.Расскажи, сгорающий небосклон,Про глаза, что черны от боли,И про тихий земной поклонПосреди золотого поля.Ты в грозовой высиОбретенный вновь!Ты! – Безымянный!Донеси любовь моюЗлатоустой Анне – всея Руси!

27 июня 1916

10У тонкой проволоки над волной овсовСегодня голос – как тысяча голосов!И бубенцы проезжие – свят, свят, свят —Не тем же ль голосом, Господи, говорят.Стою и слушаю и растираю колос,И темным куполом меня замыкает – голос.Не этих ивовых плавающих ветвейКасаюсь истово, – а руки твоей.Для всех, в томленьи славящих твой подъезд,—Земная женщина, мне же – небесный крест!Тебе одной ночами кладу поклоны,И все твоими очами глядят иконы!

1 июля 1916

11Ты солнце в выси мне застишь,Все звезды в твоей горсти!Ах, если бы – двери настежь! —Как ветер к тебе войти!И залепетать, и вспыхнуть,И круто потупить взгляд,И, всхлипывая, затихнуть,Как в детстве, когда простят.

2 июля 1916

12Руки даны мне – протягивать каждому обе,Не удержать ни одной, губы – давать имена,Очи – не видеть, высокие брови над ними —Нежно дивиться любви и – нежней – нелюбви.А этот колокол там, что кремлевских тяжёле,Безостановочно ходит и ходит в груди,—Это – кто знает? – не знаю, – быть может,—                                                должно быть —Мне загоститься не дать на российской земле!

2 июля 1916

«И взглянул, как в первые раза…»

И взглянул, как в первые разаНе глядят.Черные глаза глотнули взгляд.Вскинула ресницы и стою.– Что, – светла? —Не скажу, что выпита дотла.Всё до капли проглотил зрачок.И стою.И течет твоя душа в мою.

7 августа 1916

«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…»

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,Оттого что я тебе спою – как никто другой.Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,У всех золотых знамен, у всех мечей,Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —Оттого что в земной ночи я вернее пса.Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,И в последнем споре возьму тебя – замолчи! —У того, с которым Иаков стоял в ночи.Но пока тебе не скрещу на груди персты —О проклятие! – у тебя остаешься – ты:Два крыла твои, нацеленные в эфир,—Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!

15 августа 1916

«Соперница, а я к тебе приду…»

Соперница, а я к тебе придуКогда-нибудь, такою ночью лунной,Когда лягушки воют на прудуИ женщины от жалости безумны.И, умиляясь на биенье векИ на ревнивые твои ресницы,Скажу тебе, что я – не человек,А только сон, который только снится.И я скажу: – Утешь меня, утешь,Мне кто-то в сердце забивает гвозди!И я скажу тебе, что ветер – свеж,Что горячи – над головою – звезды…

8 сентября 1916

«И другу на руку легло…»

И другу на руку леглоКрылатки тонкое крыло.Что я поистине крылата,Ты понял, спутник по беде!Но, ах, не справиться тебеС моею нежностью проклятой!И, благодарный за тепло,Целуешь тонкое крыло.А ветер гасит огонькиИ треплет пестрые палатки,А ветер от твоей рукиОтводит крылышко крылатки…И дышит: душу не губи!Крылатых женщин не люби!

21 сентября 1916

Евреям

Кто не топтал тебя – и кто не плавил,О купина неопалимых роз!Единое, что на земле оставилНезыблемого по себе Христос:Израиль! Приближается второеВладычество твое. За все грошиВы кровью заплатили нам: Герои!Предатели! – Пророки! – Торгаши!В любом из вас, – хоть в том, что при огаркеСчитает золотые в узелке —Христос слышнее говорит, чем в Марке,Матфее, Иоанне и Луке.По всей земле – от края и до края —Распятие и снятие с крестаС последним из сынов твоих, Израиль,Воистину мы погребем Христа!

13 октября 1916

«Ты, мерящий меня по дням…»

Ты, мерящий меня по дням,Со мною, жаркой и бездомной,По распаленным площадям —Шатался – под луной огромной?И в зачумленном кабаке,Под визг неистового вальса,Ломал ли в пьяном кулакеМои пронзительные пальцы?Каким я голосом во снеШепчу – слыхал? – О, дым и пепел! —Что можешь знать ты обо мне,Раз ты со мной не спал и не пил?

7 декабря 1916

«Август – астры…»

Август – астры,Август – звезды,Август – гроздиВинограда и рябиныРжавой – август!Полновесным, благосклоннымЯблоком своим имперским,Как дитя, играешь, август.Как ладонью, гладишь сердцеИменем своим имперским:Август! – Сердце!Месяц поздних поцелуев,Поздних роз и молний поздних!Ливней звездныхАвгуст! – МесяцЛивней звездных!

7 февраля 1917

Дон-Жуан

1На заре морознойПод шестой березойЗа углом у церквиЖдите, Дон-Жуан!Но, увы, клянусь вамЖенихом и жизнью,Что в моей отчизнеНегде целовать!Нет у нас фонтанов,И замерз колодец,А у богородиц —Строгие глаза.И чтобы не слышатьПустяков – красоткам,Есть у нас презвонкийКолокольный звон.Так вот и жила бы,Да боюсь – состарюсь,Да и вам, красавец,Край мой не к лицу.Ах, в дохе медвежьейИ узнать вас трудно,Если бы не губыВаши, Дон-Жуан!

19 февраля 1917

2Долго на заре туманнойПлакала метель.Уложили Дон-ЖуанаВ снежную постель.Ни гремучего фонтана,Ни горячих звезд…На груди у Дон-ЖуанаПравославный крест.Чтобы ночь тебе светлееВечная – была,Я тебе севильский веер,Черный, принесла.Чтобы видел ты воочьюЖенскую красу,Я тебе сегодня ночьюСердце принесу,А пока – спокойно спите!..Из далеких странВы пришли ко мне. Ваш список —Полон, Дон-Жуан!

19 февраля 1917

3После стольких роз, городов и тостов —Ах, ужель не леньВам любить меня? Вы – почти что остов,Я – почти что тень.И зачем мне знать, что к небесным силамВам взывать пришлось?И зачем мне знать, что пахнуло – НиломОт моих волос?Нет, уж лучше я расскажу Вам сказку:Был тогда – январь.Кто-то бросил розу. Монах под маскойПроносил фонарь.Чей-то пьяный голос молил и злилсяУ соборных стен.В этот самый час Дон-Жуан КастильскийПовстречал – Кармен.

22 февраля 1917

4Ровно – полночь.Луна – как ястреб.– Что – глядишь?– Так – гляжу!– Нравлюсь? – Нет.– Узнаёшь? – Быть может.– Дон-Жуан я.– А я – Кармен.

22 февраля 1917

5И была у Дон-Жуана – шпага,И была у Дон-Жуана – Донна Анна.Вот и всё, что люди мне сказалиО прекрасном, о несчастном Дон-Жуане.Но сегодня я была умна:Ровно в полночь вышла на дорогу,Кто-то шел со мною в ногу,Называя имена.И белел в тумане посох странный…– Не было у Дон-Жуана – Донны Анны!

14 мая 1917

6И падает шелковый поясК ногам его – райской змеей…А мне говорят – успокоюсьКогда-нибудь, там, под землей.Я вижу надменный и старыйСвой профиль на белой парче.А где-то – гитаны – гитары —И юноши в черном плаще.И кто-то, под маскою кроясь:– Узнайте! – Не знаю. – Узнай! —И падает шелковый поясНа площади – круглой, как рай.

14 мая 1917

7И разжигая во встречном взореПечаль и блуд,Проходишь городом – зверски-черен,Небесно-худ.Томленьем застланы, как туманом,Глаза твои.В петлице – роза, по всем карманам —Слова любви!Да, да. Под вой ресторанной скрипкиТвой слышу – зов.Я посылаю тебе улыбку,Король воров!И узнаю, раскрывая крылья —Тот самый взгляд,Каким глядел на меня в Кастилье —Твой старший брат.

8 июня 1917

«Над церковкой – голубые облака…»

Над церковкой – голубые облака,Крик вороний…И проходят – цвета пепла и песка —Революционные войска.Ох ты барская, ты царская моя тоска!Нету лиц у них и нет имен,—Песен нету!Заблудился ты, кремлевский звон,В этом ветреном лесу знамен.Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!

Москва, 2 марта 1917

Царю – на Пасху

Настежь, настежьЦарские врата!Сгасла, схлынула чернота.Чистым жаромГорит алтарь,– Христос Воскресе,Вчерашний царь!Пал без славыОрел двуглавый.– Царь! – Вы были неправы.Помянёт потомствоЕще не раз —Византийское вероломствоВаших ясных глаз.Ваши судьи —Гроза и вал!Царь! Не люди —Вас Бог взыскал.Но нынче ПасхаПо всей стране,Спокойно спитеВ своем Селе,Не видьте красныхЗнамен во сне.Царь! – ПотомкиИ предки – сон.Есть – котомка,Коль отнят – трон.

Москва, 2 апреля 1917,

первый день Пасхи

Стенька Разин

1Ветры спать ушли – с золотой зарей,Ночь подходит – каменною горой,И с своей княжною из жарких странОтдыхает бешеный атаман.Молодые плечи в охапку сгреб,Да заслушался, запрокинув лоб,Как гремит над жарким его шатром —Соловьиный гром.

22 апреля 1917

2А над Волгой – ночь,А над Волгой – сон.Расстелили ковры узорные,И возлег на них атаман с княжнойПерсиянкою – Брови Черные.И не видно звезд, и не слышно волн,Только весла да темь кромешная!И уносит в ночь атаманов чёлнПерсиянскую душу грешную.И услышалаНочь – такую речь:– Аль не хочешь, что ль,Потеснее лечь?Ты меж наших баб —Что жемчужинка!Аль уж страшен так?Я твой вечный раб,Персияночка!Полоняночка!А она – брови насупила,Брови длинные.А она – очи потупилаПерсиянские.И из уст ее —Только вздох один:– Джаль-Эддин!А над Волгой – заря румяная,А над Волгой – рай.И грохочет ватага пьяная:– Атаман, вставай!Належался с басурманскою собакою!Вишь, глаза-то у красавицы наплаканы!А она – что смерть,Рот закушен в кровь.—Так и ходит атаманова крутая бровь.– Не поладила ты с нашею постелью,Так поладь, собака, с нашею купелью!В небе-то – ясно,Тёмно – на дне.Красный одинБашмачок на корме.И стоит Степан – ровно грозный дуб,Побелел Степан – аж до самых губ.Закачался, зашатался. – Ох, томно!Поддержите, нехристи, – в очах тёмно!Вот и вся тебе персияночка,Полоняночка.

25 апреля 1917

3(СОН РАЗИНА)И снится Разину – сон:Словно плачется болотная цапля.И снится Разину – звон:Ровно капельки серебряные каплют.И снится Разину дно:Цветами – что плат ковровый.И снится лицо одно —Забытое, чернобровое.Сидит, ровно Божья Мать,Да жемчуг на нитку нижет.И хочет он ей сказать,Да только губами движет…Сдавило дыханье – ажСтеклянный, в груди, осколок.И ходит, как сонный страж,Стеклянный – меж ними – полог.Рулевой зарею правилВниз по Волге-реке.Ты зачем меня оставилОб одном башмачке?Кто красавицу захочетВ башмачке одном?Я приду к тебе, дружочек,За другим башмачком!И звенят-звенят, звенят-звенят запястья:– Затонуло ты, Степаново счастье!

8 мая 1917

«Из строгого, стройного храма…»

Из строгого, стройного храмаТы вышла на визг площадей…– Свобода! – Прекрасная ДамаМаркизов и русских князей.Свершается страшная спевка,—Обедня еще впереди!– Свобода! – Гулящая девкаНа шалой солдатской груди!

26 мая 1917