bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

– Теперь, друзья мои, – сказал он, – не пора ли заняться самым приятным трудом на свете – приготовлением кулиса?[7]

Такое предложение было встречено гостями одобрительным гулом.

– Но у нас нет масла! – заметила хозяйка. – Разве ты забыл?

– Зачем же нам масло, когда есть медвежье сало; оно еще лучше смешивается с виски! Что за великолепная страна Арканзас! Не правда ли, друзья мои?

– Ну, положим, – счел долгом вмешаться Гарпер, развеселившийся при виде приготовления его любимого напитка. – По-моему, Миссури нисколько не хуже Арканзаса. Я жил там.

– Миссури! – изумился хозяин. – Да ведь это просто пустыня в сравнении с нашим штатом! А долго ли вы живете у нас, мистер Гарпер?

– Около шести недель.

– Ну, так вы не успели приглядеться к нашим краям. Стоит только хоть немного потрудится на земле, и она даст сказочный урожай пшеницы – не менее ста бушелей с акра![8] Даже при совершенном запустении земля наша очень плодородна.

Гарпер даже глаза вытаращил от изумления; Куртис же и Робертс, знакомые уже с хозяином и его страстью приврать, только переглядывались между собою, ожидая, что будет дальше.

– У нашей земли есть еще то преимущество, – продолжал хозяин, – что раньше июня не приходится начинать посевов, до того здесь все так скоро растет. Горох и тыква растут со скоростью поезда, особенно тыквы. У меня вот недавно выросла тыква, которую едва обхватили десять человек, взявшись за руки и став вокруг нее.

– О, какая великолепная страна! – воскликнул Гарпер. – У вас, значит, здесь все в больших размерах. Я слышал, по крайней мере, что у вас особенно велики комары и древесные вши.

– Конечно, конечно! – подхватил Баренс, довольный даже и такой похвалой своей стране. – У нас комаров так много, что они прилипают друг к другу и целыми хлопьями валятся на землю; древесные вши, я сам видел, приподнимаются на задних лапах, чтобы слушать звон колокольчика на шее у коровы. Что же касается мух, то в жаркое время года они ходят на водопой к реке, как дикие животные. А что у нас за реки! – окончательно закусил удила Баренс. – Боже мой, что за реки! При впадении в море они вздымают волны, которые по величине поспорят с горами.

– Ага, это когда они впадают в море! Понимаю, понимаю! – заметил Гарпер.

– Ну да, конечно! А то куда ж они деваются? – с досадою спросил Баренс. – Не могут же они пропасть в песке! Куда впадает Литл-Джен?

– В Арканзас.

– А Арканзас?

– В Миссисипи.

– Прекрасно, а Миссисипи?

– В Мексиканский залив.

– Так разве я не прав был, говоря, что наши реки впадают в море? Ну, как же вы хотите сравнивать Арканзас с Миссури! А кто из вас бывал в центре нашего штата?

– Да все мы! – ответил Робертс.

– Тогда вы знаете, до чего камениста там почва. Там мне приходилось поднимать, одну за другой, овец за задние ноги, чтобы они могли достать траву из расщелин камней. Волки до того отощали на этих скалах, что прислонялись к древесным стволам, когда хотели выть. Понимаете теперь разницу между Арканзасом и Миссури? А знаете ли, к каким мерам мне приходилось прибегать зимою, когда вышел весь корм для скота? Ну-ка, отгадайте!

– Да почем мы знаем? – сказал Куртис. – Вероятно, пускали в леса.

– О нет! Там скотина все равно ничего бы не нашла. Вода тогда замерзала, как мрамор, а деревья и кустарники были совершенно лишены даже коры. Средство, изобретенное мною, было куда оригинальнее. Слушайте же внимательнее! Вы помните Тома, что отправился в Техас? Помните, Куртис, этого беднягу? Ну, так вы должны знать, что он был такого громадного роста, что ему приходилось становиться на колени всякий раз, когда он хотел почесать себе голову. Он был оптиком в Филадельфии и говорил мне, что у него в чемодане остался порядочный запас всяких инструментов. Тогда я попросил его сделать несколько пар очков с зелеными стеклами, а потом взял да и надел их своим коровам и баранам. Придумав такую хитрость, я подбросил скоту стружек вместо корму, а эти славные животные благодаря очкам в самом деле приняли их за траву, с жадностью набросились на них и даже разжирели от такого корма.

– Вот это загнул! – воскликнул Гарпер.

– Да, да, – продолжал Баренс, не давая тому сказать и слова, – у нас в Арканзасе гораздо лучше. Тут, по крайней мере, есть за чем поохотиться.

– Позвольте, однако, прервать вас на минутку, дорогой мистер Баренс! – вмешался Гарпер. – Миссурийские охоты не хуже. Я думаю даже, что подобных им нет на всем свете.

– Ерунда! – возразил Баренс. – Если здесь в окрестностях попадется медведь со слоем жира в пять дюймов, так его считают худым. А олени-то!

– Их ловят руками за ноги! – заметил Робертс.

Баренс с изумлением взглянул на говорившего, а Гарпер самодовольно ухмыльнулся при этом замечании.

– Ну, уж вы, кажется, заврались, дружище! – сказал хозяин. – Однако вот и вода закипела. Бетси, принеси-ка нам пунша, знаешь, моего любимого! Согласитесь, Робертс, – прибавил он, обращаясь к своему собеседнику, – что никто в мире не может перещеголять меня на охоте. Мелкую дичь, например, я и стрелять-то не буду, потому что у меня есть особый способ бить ее.

– Так что ж из этого? – сказал Гарпер. – И у нас кроликов дети ловят силками!

– Так то силками! – презрительно сказал Баренс. – Мне же и вовсе не нужны подобные снасти. Надо вам пожить в Арканзасе, чтобы поучиться всяким охотничьим хитростям. Как только наступит зима и выпадет снег, я отправляюсь в лес, находящийся отсюда…

– В двух шагах! – вмешался Куртис.

– Да, – невозмутимо продолжал рассказчик, – и кладу на опушке куски свеклы, посыпав их нюхательным табаком.

– И кролики едят нюхательный табак? – спросил изумленный купец.

– Едят табак? Да бог с вами! Они его нюхают, начинают чихать и чихают до того, что у них лопаются носы.

– Эта история о чихающих кроликах напомнила мне один охотничий эпизод, случившийся лично со мною! – подхватил Гарпер. – По соседству с моим домом притаился ястреб и таскал у меня каждый день по курице, а я никак не мог подстеречь его и подстрелить. Наконец, на четвертый день я заметил его сидящим в кустарнике, схватил свой карабин и отправился. Однако хитрая птица так спряталась в орешнике, что видна была только одна голова, смотревшая прямо на меня. Я обошел вокруг, а ястреб все время не сводил с меня глаз, не выпуская из виду. Так мне пришлось три раза обойти кругом, не сделав ни одного выстрела, как вдруг я слышу, что ястреб упал. Оказалось, что он, наблюдая за мной, свернул себе шею, чтобы не потерять меня из виду.

– Что ж тут удивительного? – заметил Баренс, всерьез принимая рассказ Гарпера. – Да в молодости я бегал не хуже дроф и ловил их на лету, если, конечно, они не поднимались очень высоко.

– Что касается искусства бегать, – сказал Гарпер, – то едва ли кто-нибудь в этом отношении сравнится с моим братом. Мне бы хотелось, чтобы вы узнали, как он охотится на куропаток.

– Надеюсь, он не ловит их на лету? – с усмешкой спросил Баренс.

– Конечно нет, но ему обычно удается после каждого прыжка вырвать перья у них из хвоста.

– А вот и кулис! – воскликнул Робертс, завидев входившую с напитком миссис Баренс. – Какая вы искусница, миссис Бетси! – прибавил он, пробуя кулис. – Право, медвежье сало придает ему мягкость, не уменьшая крепости. Клянусь, я не рискну испортить его прибавкой хотя бы капли воды.

Мужчины стали пробовать напиток, принесенный Бетси, и похваливали его. Разговор на некоторое время прервался.

– Знаете, господа, – сказал Куртис, на минуту отрываясь от стакана, – я хотел бы послушать, что сказали бы миссис Робертс и Роусон, когда увидели бы нашего приятеля Робертса, с такой жадностью поглощающего пунш на медвежьем жиру!

– Роусон может убираться… куда ему угодно, – возразил тот, выпивая третий стакан кулиса и уже начиная чувствовать его действие. – Клянусь, что отныне я не позволю ему вмешиваться в мои дела. Я предоставил ему свою жену и дочь, пусть он делает с ними, что хочет, или, вернее, что они хотят, чтоб он с ними делал.

– Мне кажется, что они это делают уже и без вашего согласия! – возразил Куртис.

– Да, и это мне не особенно нравится. Ханжа Роусон с его вечно постной рожей мне не особенно по душе.

– Однако он, по-видимому, влюблен в вашу дочь и…

– И через месяц их свадьба. Впрочем, мне все равно! – сказал Робертс.

– Послушайте, джентльмены, – сказал неугомонный Баренс, – в былое время я страстно влюбился в одну женщину из Сент-Луиса. Как-то мне пришлось по торговым делам отправиться к рекам Миссури и Йелоустон. Каждые три дня я получал от нее по нежному посланию, которых мне, однако, из-за нехватки времени не удавалось читать. И представьте себе, с какой пылкой страстью были написаны эти письма! Когда я открыл сумку, где они лежали, там оказался лишь пепел, и больше ничего!

– Вот это анекдот! – расхохотались все присутствующие. – Браво, Баренс!

– Перестаньте шуметь, джентльмены! – вмешался любитель охоты, торговец. – Теперь уже поздно, пора бы и на боковую. Ведь завтра придется рано вставать, а я чертовски умаялся за день.

– Да, – сказал Робертс, вставая со стула и подходя к окну. – Звезды уже ярко сияют на небе. По-моему, уже половина одиннадцатого.

– Еще минутку, господа! – воскликнул Гарпер. – Уж если зашла речь о любви, то я расскажу вам об одной истории с моим отцом, который в молодости был большой дока по этой части. Лет восемнадцати он отколол такую штуку: посватался разом за трех сестер, и не зная, как выпутаться из беды, попросту сбежал. И вот однажды в Филадельфии зашел он к одному квакеру, оказавшемуся, к несчастью, братом этих девушек. Квакер[9] сразу узнал отца, но не подал вида, а пригласил обедать. После обеда, сославшись на спешные дела, хозяин ушел, намереваясь захватить полицейского и арестовать гостя. Угадайте теперь, что он нашел дома, когда вернулся с констеблем?

– Да ничего особенного, по-моему, – ответил Баренс. – Вероятно, ваш брат снова сбежал.

– Сбежать-то сбежал, да не один, а с женой квакера!

– Удивляюсь, до чего может завраться человек! – сказал Баренс на ухо Куртису.

– Теперь, господа, можно и на покой. Где у вас спальня, Баренс?

– Спальня? Ну, это довольно затруднительный вопрос! Вот здесь у меня стоят три кровати. На одной спят мои дочери, на другой – я с женой, а на третью, по-моему, должны лечь те, кто постарше, – Робертс и Гарпер. Куртис и Гарфорд расположатся на полу на шкурах. Ассовум тоже, вероятно, последует вашему примеру.

Краснокожий, весь вечер молчавший, очевидно не находя никакого удовольствия в фантастических рассказах Гарпера и Баренса, большими глотками пил виски. Когда все стали собираться спать, он завернулся в одеяло и пошел было к разостланным на полу шкурам, но у камина как-то подозрительно споткнулся и чуть не упал.

– Эге, любезный, – заметил шутливо Гарпер, – никак виски ударило тебе в голову?

– Никогда не следует обременять ни себя, ни своего желудка лишней ношей, – сказал индеец, растягиваясь на своем импровизированном ложе, – но добрый глоток виски никогда не лишний!

С этими поучительными словами краснокожий повернулся на бок и тотчас же захрапел.

– Вам все равно, с какой стороны спать? – спросил Гарпер у Робертса, раздеваясь.

– Нет! – машинально отвечал фермер.

– Так ложитесь под кровать! – рассмеялся Гарпер, укладываясь на постель.

Робертс счел за лучшее последовать примеру своего приятеля, уже храпевшего вовсю, и растянулся рядом с ним. Несколько минут спустя в хижине Баренса раздавался только могучий храп усталых охотников да треск догоравших в камине поленьев.

Ночь прошла совершенно спокойно, за исключением только того, что выведенный из терпения возней пробравшихся в хижину со двора собак Куртис вскочил с постели, ругаясь на чем свет стоит, и выгнал их наружу.

Глава VIII

Кровавые следы. Труп

Едва бродившие на дворе фермы Баренса петухи успели возвестить наступление утра, а на небе погасли звезды, как Бетси уже поднялась, стала прибирать хижину и печь маисовые лепешки. Немного погодя она разбудила дочерей и велела им толочь в ступке жареный кофе.

– Я сто раз уже говорила твоему отцу, – сказала она дочери, – чтобы он привез мне из Литл-Джена кофемолку, но он все забывает, думая только о своих охотничьих снастях; вот теперь и возись со ступкой. Небось виски не забыл привезти!

– Перестань ворчать, моя милая! – отозвался с кровати уже проснувшийся Баренс, услыхав женины слова. – Будет сердиться.

– Тебе хорошо толковать! Разве я не права?

– Конечно, не права. Посмотри-ка там, налево вон от того ящика. Это что там за штука?

– Боже мой, да это кофемолка! – всплеснула руками обрадованная миссис Баренс. – Что ж ты раньше-то ничего не сказал, а заставил нас толочь кофе в ступке?

– Разве я видел, что вы там делаете?

– Эй, послушайте, Робертс! – закричал в это время Гарпер. – Оставьте мне хоть кусочек одеяла! Право, бессовестно стаскивать его совсем!

– Уделите мне хоть половину-то постели! – спросонок пробубнил тот.

– Половину? – спросил Гарпер. – Да с величайшим удовольствием. Только отдайте другую половину мне, а то вы захватили целых три четверти!

– Ну, друзья, будет спорить, пора вставать! – сказал Баренс, подходя к камину и беря бутылку с виски. – Выпьем-ка лучше нектара, услаждающего нашу жизнь. Самое лучшее средство для желудка – выпить виски натощак!

Это предложение сразу подействовало на лежавших охотников, и они поднялись с постели, исключая, однако, Гарфорда, продолжавшего храпеть во всю мочь. Лежавший рядом с ним, долго тряс его за плечо, но потом плюнул и заявил, что этот проклятый янки такой длинный, что его всего сразу все равно не разбудить.

Когда взошедшее солнце осветило вершины деревьев, Баренс с гостями уже восседали за столом, наслаждаясь вкусным завтраком, а его дочери, задав корму лошадям, выпускали из хлевов на двор свиней и домашнюю птицу.

– Знаете, Баренс, – сказал наконец Робертс, – поиски наших пропавших свиней придется отложить, так как срочно придется заняться делом, гораздо более важным, чем наши поросята, а между тем мне не хотелось бы, чтобы миссис Баренс стала упрекать вас за нерадивость.

– Свиней можно отыскать и позже, тем более что я надеюсь найти все стадо, за исключением, конечно, съеденных медведями, милях в двух отсюда, у низовьев реки. Недавно я встретил там стадо свиней с вашим клеймом, и, кстати, Куртис, видел одну свинью вашего отца, с черным пятном на левом боку.

– А, так, значит, старая свинья жива?

– Жива, она бежала окруженная девятью маленькими славными поросятками, вертевшимися у нее под ногами.

– Вот так штука! – обрадовался Куртис. – Только, чур, Баренс, не говорите об этом ничего отцу. Вчера я сказал дома, что свинья издохла. Теперь я ее сторгую у отца, раз она считается пропавшей, и за тридцать долларов приобрету свинью с поросятами.

– Удачная мысль! – смеясь, заметил Гарпер. – Вы, Куртис, ловкий, однако, парень: норовите надуть даже и отца родного.

– Как надуть? – возразил Гарфорд. – Честная торговая сделка не может быть названа надувательством. Отец Куртиса может продать свинью и за глаза.

– Ну, конечно, для янки все является честной торговой сделкой, что и говорить! – сказал Баренс. – Однако солнце поднялось уже довольно высоко, пора нам, пожалуй, и отправляться. Если там действительно совершено убийство, то надо попытаться изловить и убийцу, хотя вряд ли он нас дожидается. Вчера утром я проходил мимо тех мест и встретился там с мистером Брауном.

– Билл? – воскликнул Гарпер. – Да не может быть! За каким чертом ему понадобилось ехать той дорогой?

– Разве он не говорил вам, куда отправился?

– Говорил. Вероятно, возвращаясь из Фурш Лафава, он сбился с пути. Идемте же, идемте! Сюда мы вернемся не ранее полудня.

Охотники распрощались с любезными хозяйками и отправились к реке. При переправе через нее Ассовум взобрался на лошадь позади Гарпера, не желая мочить ног и отставать от белых. Переправившись через реку, охотники рысью поехали к тому месту, где вчера видели кровавые следы.

– Стойте! – закричал Ассовум, соскакивая с лошади Гарпера. – Вот вчерашнее место, не ходите по нему, чтобы не затоптать следов!

Охотники безоговорочно приняли совет краснокожего, тотчас же слезли с лошадей и привязали их поодаль к деревьям.

Индеец пошел первым и остановился у первого найденного следа. Он внимательно разглядывал землю, не пропуская ни одного листика, ни одной травки. Затем он медленно тронулся вперед, продолжая внимательно изучать следы. Вдруг он остановился, еще раз присмотрелся к земле и знаком подозвал охотников, тесным кружком обступивших его. Несомненно было, что Ассовум нашел место, где было совершено убийство. Около ствола упавшей сосны, опутанного разросшимся вокруг него кустарником, виднелись следы лошадиных копыт. По всей вероятности, всадник был поражен пулей, но не убит, а лошадь отпрянула сторону.

– Я думаю, что пуля попала в лошадь, а иначе всадник был бы выброшен из седла! – заметил Робертс.

Краснокожий, не говоря ни слова, указал на ствол другого дерева, росшего в двух шагах от поваленного. Футах в десяти от земли на нем были ясно видны кровавые пятна.

– Боже мой! – с ужасом воскликнул Гарпер. – Этот всадник ударился головой о дерево и упал вот сюда!

В этом месте земля была истоптана следами человеческих ног. Видимо, убитый мужественно и долго защищался от убийц. С некоторых ветвей были сорваны листья: раненый, по всей вероятности, хватался за них руками, стараясь удержаться на ногах. Здесь-то он и упал, так как тут больше всего пролилось крови: все окружающие кусты и трава были ею забрызганы.

Судя по отпечаткам, труп лежал здесь некоторое время. Охотники молча рассматривали следы убийства.

– Смотрите, – сказал индеец, опять подзывая к себе белых, – два человека несли труп по направлению к реке.

– Да, мы это знаем из вчерашнего осмотра!

– Вот здесь они остановились, – сказал краснокожий. – Ага, вот и оружие! – радостно воскликнул он, поднимая что-то с земли.

То был небольшой окровавленный нож, не то перочинный, не то охотничий.

– Не этим же негодяи убили свою жертву! – возразил Робертс. – Но, во всяком случае, дай-ка нож сюда, быть может, я узнаю, чей он.

Гарпер также подошел посмотреть находку Ассовума, но ни тот ни другой не могли сказать, кому он принадлежал. Нож был совсем новый и не носил на себе никаких пометок, сам же по себе он не представлял для охотников никакой ценности.

– Тем не менее я оставляю нож у себя, – сказал Гарпер. – Мало ли что может случиться! Авось он нам поможет найти убийц. Однако прежде нужно стереть с него кровь! – сказал он, чистя лезвие о землю.

– А это что такое? – спросил Ассовум, указывая на свежевзрытую землю недалеко от сосны, под которой было совершено убийство.

– Не тут ли зарыт труп? – высказал предположение Гарфорд.

– Ну вот глупости-то! – сказал подошедший Куртис. – В такую яму и собаки-то не положишь, не только человека! Правда, землю здесь рыли, но чтобы таскать куда-то. Зачем она им могла понадобиться?

Краснокожий, все продолжавший рассматривать землю, поднялся и сказал:

– Тело утопленника обычно вскоре всплывает, и тогда его нетрудно найти где-нибудь в тростниках у берега реки, если же его набить землей, то он навсегда останется на дне.

– А, теперь я догадываюсь, что негодяи делали этим ножом! – с ужасом воскликнул Гарпер. – Они им разрезали живот убитого. Это ужасно! Друзья, неужели мы так и не узнаем, кто был этот несчастный?

– По всей вероятности, нет, – отвечал Робертс, – потому что это знает только вода, скрывающая теперь его, а впрочем… Ассовум, что это ты делаешь? Что ты надумал?

– Я плету веревку, чтобы нырнуть в реку, – скромно отвечал краснокожий, содрав с дерева кору и сплетая из ее волокон веревку.

– И ты рассчитываешь таким способом найти труп? – удивился Робертс.

– Да, – хладнокровно отвечал индеец, продолжая свою работу. – Если труп на дне, я достану его.

С этими словами он разделся и уже собирался броситься в воду, как был остановлен торговцем, все время внимательно следившим за ним.

– Постой, – сказал Гарфорд. – Обвязывать труп веревкою и затем тащить его будет трудно. Возьми-ка лучше вот это! – и он подал индейцу большой рыболовный крючок.

– Прекрасно! – кивнул Ассовум, тотчас же привязывая поданный ему крючок к веревке.

Индеец осмотрел еще раз берег, отыскивая место, где, по его мнению, был сброшен в воду труп, и, видимо оставшись доволен осмотром, бросился в воду.

Несколько мгновений охотники молча стояли на берегу, глядя на расходившиеся по воде круги; поднимавшиеся в одном месте пузырьки показывали, что Ассовум деятельно роется в тине. Еще через пару минут на поверхности показалась черная голова индейца. Он вынырнул, отдышался и поплыл к берегу, причем не выпускал из рук веревки.

Охотники с напряженным вниманием смотрели на подплывающего индейца.

– Ну, что? – не утерпел Робертс. – Нашел что-нибудь?

– Я его нашел было на дне, но тут меня стало относить течением. Принесите-ка мне камень, – сказал Ассовум, в совершенном изнеможении опускаясь на траву, – я страшно устал, и мне надо собраться с силами!

– Разве ты опять намерен отправиться на поиски утопленника? – удивленно спросил Гарпер, пораженный мужеством краснокожего.

Пока Гарфорд бегал за камнями, в изобилии валявшимися на берегу, индеец отдохнул. Вскоре торговец вернулся с громадным булыжником и передал его Куртису, крепко обвязавшему булыжник веревкой.

– Ну-с, все готово, дружище! – сказал он, передавая веревку с камнем индейцу. – Берите это в левую руку и спускайтесь на дно. Когда вам понадобится подняться, выпустите только камень из рук – и все дела.

Но Ассовуму не нужно было ничего объяснять. Он молча поднялся, передал один конец веревки Куртису, а другой, с крючком, осторожно взял в руки, спустился к реке и нырнул. На этот раз он гораздо дольше не всплывал на поверхность, так как благодаря камню мог тщательнее исследовать дно. Наконец, веревка натянулась, на воде показались пузырьки, а вскоре и голова Ассовума. Его лицо было бледно, как у мертвеца, глаза выпучились, будто хотели выскочить из орбит. По всему было видно, что индеец нашел на дне реки что-то страшное. Он с усилием переводил дыхание, медленно подплывая к берегу.

– Веревка натянулась! – закричал Куртис, державший конец ее. – Несомненно, Ассовум нашел труп!

Пока индеец, выбравшись на берег, отдыхал, охотники общими усилиями тащили веревку. Наконец на поверхности воды показалось тело, зацепленное крючком за одежду. Индеец, не медля ни минуты, схватил его за плечи и вытащил на берег. Все бросились к ничком лежащему трупу и с замиранием сердца смотрели, пока индеец переворачивал его на спину. Едва он успел это сделать, как у всех четверых вырвался общий крик изумления:

– Гитзкот!

Несколько минут прошли в совершенном молчании. Охотники, пораженные страшным зрелищем, не трогались с места. Труп несчастного предводителя регуляторов представлял действительно жуткую картину. Живот был распорот и набит землею и камнями. На лбу зияла большая черная рана, а небольшое отверстие в груди показывало, где засела пуля.

Первым оправившись от изумления, Робертс склонился к мертвецу, осмотрел рану повнимательнее и спросил Гарпера:

– Какого калибра винтовка Брауна? – Вопрос этот он задал несколько нерешительным тоном, как бы колеблясь произнести имя племянника при дяде.

– Шестнадцатого! – ответил Гарпер не задумываясь.

– Посмотрите, – сказал Куртис, тоже наклоняясь к трупу и, видимо, поняв подозрение Робертса. – Рана нанесена пулей шестнадцатого калибра.

– Что ж из того! Уж не предполагаете ли вы, что мой племянник виновен в этом преступлении? – возмущенно произнес Гарпер, обращаясь к окружающим.

– Виновен ли в этом преступлении Браун? – переспросил Куртис. – Конечно нет! Ни один судья во всем Арканзасе не посмеет обвинить его в убийстве. Все ведь прекрасно слышали, как Гитзкот грозился при первом удобном случае убить Брауна. Что ж мудреного, что ваш племянник позаботился отправить на тот свет его самого? Будь я на его месте, я сделал бы то же самое. Жаль только, что погиб совершенно здоровый молодой парень, который бы мог быть полезен и себе и другим. А впрочем, не тем будь помянут покойник, он был известный негодяй, которому доставляло величайшее наслаждение ссориться, драться и грозить всем, кто ему придется не по нраву. С подобными личностям одна расправа – пуля в лоб, и баста! Только одного я понять не могу, зачем понадобилось убийце распарывать Гитзкоту живот, набивать землей и бросать в воду? Не проще ли было бы оставить его на съедение хищным птицам? Смотрите, ведь орлы так и кружатся над нами, и если мы не приберем куда-нибудь труп, они мигом разделаются с ним. Как вы думаете, друзья, что нам делать с телом?

На страницу:
5 из 6