Луговые разбойники

– На этот счет вы можете быть спокойны, дядя, – уверенно ответил Браун. – Этот негодяй получил уже хороший урок, так что едва ли полезет ко мне еще раз, сам же я и не подумаю придираться к нему. Так до свиданья, милый дядя! Напомните еще раз Мэриан обо мне. Я же постараюсь, как мне подсказывает рассудок и совесть, забыть ее. Бог даст, в следующий раз мы свидимся с вами при лучших обстоятельствах и в более веселом настроении. Прощайте, дорогой мой!

Они расстались. Гарпер долго еще стоял на перекрестке двух дорог, глядя вслед племяннику, пока тот не скрылся за цепью холмов. Только тогда он медленно тронул своего коня. Лицо его было грустно: нелегко, очевидно, было ему примириться с мыслью о разлуке с племянником, решившим покинуть его, чтобы начать новую жизнь, полную трудов, лишений и опасностей.

На ферме Робертса, когда туда приехал Гарпер, все уже было в движении. Вскоре прибыли еще два охотника – фермер Куртис и его гость, торговец Гарфорд, встреченные радостными восклицаниями хозяина. Поднялась неимоверная сутолока. Собаки заливались лаем, охотники перекликались друг с другом, а на дворе суетилось пернатое население птичника, испуганное необычно ранним шумом.

Проголодавшиеся после утренней прогулки верхом охотники не заставили дважды приглашать себя к завтраку и отдали должное искусным рукам хозяйки, наготовившей лакомых кушаний. Блюдо за блюдом опустошали они, похваливая и еду, и погоду, и соседей, и хозяев.

После завтрака мужчины вооружились и отправились к лошадям, уже отвязанным и взнузданным; их держал у ворот негр-слуга.

Воспользовавшись удобным моментом, Гарпер отошел от товарищей и направился к Мэриан. Молодая девушка, видимо, поняла движение Гарпера и, в его лице своего дорогого Брауна, с жаром пожала протянутую стариком руку. Не находя слов утешения, Гарпер только и ограничился этим рукопожатием да ласковым взглядом.

В это время раздался звук рога: то Робертс созывал собак, готовясь к отъезду. Гарпер тоже вскочил на лошадь, и вся компания тронулась в путь.

Грусть, навеянная было на Гарпера видом молодой девушки, моментально испарилась, лишь только он очутился под сводом могучих деревьев. Он был страстный охотник, а где как не в Арканзасе разгуляться охотничьим страстям! Спутники Гарпера, пересекши горный хребет, разделявший реки Фурш Лафав и Ципрес, поехали вдоль берега последней, до ее истока, а затем, проехав немного вдоль Литл-Джен, спустились в долину, образуемую этой рекой.

– Желал бы я знать, куда это запропастился наш краснокожий? – спросил наконец Робертс. – Ведь, кажется, кто-то из вас говорил мне, что он хотел нас догнать у Литл-Дженн. Так чего же он не идет? Наши следы, я думаю, настолько ясны, что трудно бы не найти и не догнать нас. Эй, Куртис, смотрите, чего это Этти так завиляла хвостом? Вероятно, собака напала на чей-нибудь след!

С этими словами фермер слез с лошади, чтобы проверить свою догадку, и сразу же заметил отчетливый след медведя, шедший к реке. По-видимому, на том месте, где вертелась собака, зверь отдыхал, отчего Этти, несмотря на приказание хозяина, не хотела отойти отсюда.

– Ого, – сказал Куртис, также спешившийся и рассматривавший следы, – да зверь-то, оказывается, был большущий! Смотрите, до чего ясен на земле отпечаток его когтей. Ну, Робертс, жаль мне ваших заблудившихся свиней, если их заметил этот великан. Ба, да тут еще чьи-то следы! Тут, кажется, стоял индеец с кем-то. Неужели это был Ассовум? Однако где же собаки? – спросил он, поднимая голову. – Робертс, потрубите-ка им!

Тот затрубил, и через несколько мгновений послышался собачий лай. Первым выскочил из лесу Поппи Робертса, а затем и остальные. Какая-то молодая такса, почуяв новый след, бросилась в сторону, в лес, увлекая своим примером и остальных. Напрасно охотники то криком, то рогами старались вернуть их.

– А ну их к черту! – рассердился Робертс. – Проклятая такса; не будь ее, собаки наверняка не бросились бы по ложному следу!

– Да, – подхватил другой охотник, торговец из восточных штатов, – ну и собака же у вас, Куртис: ее нужно бы прямо застрелить за такую глупость!

– Провались этот рыжий дьявол! – раздраженно ругался Робертс. – Ведь этакая дрянь, в самом деле…

– Я бы охотно дал двадцать долларов, – перебил его несколько обиженный за собаку Куртис, – чтобы мистер Роусон послушал, как вы здесь ругаетесь!

– Какое мне дело до Роусона! Будь он здесь, это нисколько не мешало бы мне ругаться!

– Ну а что сказала бы ваша жена? – продолжал язвительно Куртис.

– Ей нечего делать в болотах Литл-Джена, – ответил Робертс, – так нечего о ней и говорить! Вот лучше скажите, что мы теперь должны делать: наши собаки вернутся не раньше, как часа через три, да и то совершенно измученные.

– Тише, тише, – вдруг произнес Гарпер, беря ружье на изготовку. – Я слышу какой-то шум, но только это не собаки!.. Слушайте!..

– Да это идет Ассовум, ей-богу, – сказал он, когда шум сделался яснее. – Трубите, Робертс, так индейцу легче найти нас.

На трубный призыв Робертса из-за холма раздался чей-то крик.

– Браво! Это голос Ассовума! Если собаки попались ему навстречу, то он приведет их обратно, так как они его хорошо знают.

Гарпер оказался прав. Через несколько минут к охотникам подошел Ассовум со всей стаей собак.

– Здорово, дружище! Где ты подобрал наших собак? – весело спросил Робертс.

– Огромный медведь, оставляющий на почве глубокие следы когтей, перешел через холмы. Он теперь направляется к реке, выворачивая большие камни, под которыми ищет червяков. У реки он и заляжет в густой чаще, где поменьше москитов, Ассовум хорошо знает, где найти зверя.

– Ну а как же вам удалось найти и привести обратно наших собак?

– О, индеец сразу замечает, когда собаки бегут по неверному следу. Когда Поппи бросился ко мне ласкаться, я удержал его за лапы. Тогда и остальная стая остановилась за главной ищейкой. Они все хорошо знают Ассовума! – с довольной улыбкой сказал краснокожий, ласково гладя скакавших вокруг него псов.

– Так покажем собакам настоящий след, – сказал Робертс, – и тогда…

– Тогда они опять повернут к холмам, – перебил его Ассовум. – Нет, лучше я сначала поведу собак, а затем, если заметим, что они взяли верный след, спустим их с привязи, и охота будет удачной.

Все согласились с доводами индейца, а Поппи, точно сознавая свою ошибку, виновато вилял хвостом и свободно позволял Ассовуму вести себя за ошейник до тех пор, пока индеец, пройдя шагов пятьсот, не пустил его. Собака, почуяв, наконец, медведя, разом повеселела и бросилась вперед. За нею понеслась и остальная стая.

– Теперь, друзья мои, на коней и вперед! – воскликнул Робертс, вскакивая на лошадь и пуская ее полным карьером.

Не сдерживаемые больше поводьями, лошади резво поскакали вперед, точно чувствуя, заодно с охотниками, всю прелесть подобной скачки за зверем. Охотники напропалую мчались через чащи и болота, через наваленные деревья, сквозь густой кустарник. Всем им, кроме Гарфорда, были нипочем встречавшиеся на пути препятствия. Торговец же, не привыкший к бешеной скачке степных мустангов, вскоре свалился с лошади, призывая товарищей на помощь. Однако ни один из них и не подумал остановиться: даже для лучшего друга, попавшего в беду, не остановится арканзасский охотник, если он гонится за зверем. Когда севший опять на лошадь Гарфорд и остальные охотники подскакали к тростникам, им пришлось спешиться и, прочищая дорогу, пробираться сквозь их чащу. Каждая минута была на счету, так как в глубине зарослей слышались лай собак и треск тростников, ломаемых грузным телом зверя.

Медведю, казалось, не было выхода. Он был застигнут собаками в своем логовище и яростно оборонялся от них. Опоздай медведь вскочить, собаки моментально загрызли бы его. Теперь же наиболее сильный из всех, Поппи, нападал с большой осторожностью, ограничиваясь хватанием зверя за задние ноги и стараясь не попадаться ему в лапы. Этти же, как более слабый, довольствовался только лаем да угрожающими прыжками. Однако, когда, припав к земле, медведь собирался дать тягу, Поппи так сильно вцепился ему зубами в зад, что животное невольно обернулось, чтобы наказать смельчака. Ловкая собака моментально отскочила, довольная уже тем, что задержала врага. Несмотря на все старания собак, им не удалось-таки надолго задержать медведя, и он пустился наутек, видимо заботясь уже только о спасении собственной шкуры.

Не смея близко подойти к разъяренному чудовищу, собаки преследовали его по пятам сквозь чащу. Наконец тростники кончились, и перед медведем оказалось открытое место, которое он волей-неволей должен был преодолеть. Тут-то и ожидали отрезавшие ему отступление охотники, определившие по лаю собак выбранное животным направление.

В тот момент, когда медведь, выскочив из тростника, повернул налево, к реке, Робертс выстрелил. Тотчас же раздался и другой выстрел: то стрелял Куртис и тоже попал. Однако пули не остановили зверя. Заревев от боли и бешенства, он припустил к реке.

Робертсу не хотелось упускать знатной добычи. Он, с ножом в руке, сделал громадный прыжок, выскочил из оврага и догнал медведя как раз у самой воды. В тот самый миг, когда охотник, очутившись рядом со зверем, всадил ему нож в бок по самую рукоятку, раздался третий выстрел. Робертс, не заметив результатов этого выстрела, в порыве охотничьей страсти хотел вытащить свой нож, чтобы еще раз ударить медведя, но тот, сраженный третьей пулей, уже валился в реку, увлекая и охотника, и двух собак, вцепившихся в него.

Все это произошло в течение каких-то десяти секунд, и никто не успел опомниться, как все четверо скрылись в мутных водах Литл-Джен. Однако едва охотники добрались до берега, как на поверхности реки появились и охотник, и медведь, и собаки. Робертс спокойно подталкивал тело мертвого зверя к берегу. Тут только он заметил, с какой высокой крутизны они свалились в реку.

– Послушайте, Робертс! – закричал ему сверху Гарпер. – Как же мы теперь вытащим на берег тушу?

– Подождите вытаскивать зверя, а сначала помогите-ка мне взобраться к вам! – весело отозвался торжествующий фермер.

– А хорош ли и жирен ли медведь? – спросил Гарпер.

– Великолепен! – отозвался Робертс. – А если не верите, так прыгайте сюда и сами посмотрите!

– Ну уж благодарю! Лучше я вам на слово поверю!

Пока они перекликались, Ассовум наскоро соорудил из лиан нечто вроде лестницы, и вскоре охотник выбрался на берег. Потом индеец поднял по очереди собак.

– Как же быть теперь с медведем? – спросил Гарпер. – Ведь в нем, по крайней мере, фунтов триста. Не на веревках же его тащить наверх!

– Конечно, это невозможно, – отозвался Ассовум. – Видите вон те два сваленных дерева? Помогите мне скатить их в воду, к ним я привяжу медведя и, как на плоту, спущусь вниз по реке мили на полторы к ферме Баренса. А вы верхом поезжайте туда же. У Баренса я думаю быть к заходу солнца.

– Ай да Ассовум! – обрадовался Робертс, насквозь промокший. – Ведь у Баренса от фермы к реке сделан спуск, и там нам нетрудно будет втащить медведя на берег.

– Постой-ка, приятель, – сказал Куртис, – когда приплывешь к Баренсу, не показывай сразу нашей добычи. Он хвастался, что у него постоянно много убитой им дичи, так пусть он сначала угостит нас ею!

Индеец кивнул в знак согласия и затем, с помощью белых сбросив деревья в реку, принялся вязать плот. Вскоре туша медведя лежала на плоту, возвышаясь над водою, и восседавший на ней краснокожий довольно быстро плыл по течению на своем оригинальном сооружении.

– Какая, однако, умная бестия, этот Ассовум, – сказал Гарпер. – В лесу он поистине незаменим. Пора все-таки и в путь, – продолжал он, – иначе мы прибудем позже индейца!

Вдруг Гарфорд схватил Робертса за руку.

– Смотрите! Вы ничего не видите? – спросил он торопливо. – Вон там, в чаще, какой-то рыжий зверь!

– Боже мой, да это олень! Стреляйте, пока собаки не почуяли его, а то будет поздно!

Гарфорд прицелился и выстрелил. Олень подпрыгнул и скрылся в чаще.

– Ура, я попал! – радостно закричал он, подъезжая к тому месту, где раньше стоял олень. – Смотрите, вот и кровь, собаки уже почуяли ее!

Собаки были, действительно, здесь, но вели себя как-то крайне странно, хотя часть их бросилась следом за оленем. Этти остался на месте, нюхая траву и не обращая внимания на других собак, а Поппи тоже сидел рядом, подняв нос и завывая каким-то особенным образом.

– Что за чудеса? – удивился подошедший Робертс. – Что сделалось с собаками? Право, можно подумать, что Поппи воет из-за того, что вы не попали в оленя! – сказал он, обращаясь к торговцу.

– Как не попал? – удивился тот. – Да ведь вот же и пятна крови!

– Совершенно верно: видите, здесь много кровавых пятен, но дело в том, что олень-то побежал в другую сторону, вон туда, к кипарисам!

– В таком случае, это кровь какого-нибудь другого животного. Вон и следы ведут к реке, – заметил Куртис.

– Как к реке? Да ведь убитый нами медведь бежал, по крайней мере, на милю выше по реке!

– Однако можно подумать, что здесь проходил и охотник, – сказал Куртис, вглядываясь в грунт. – Вот один отпечаток ноги человека, а вот и другой. Тут, очевидно, шли двое по кровавым следам.

– Конечно, так! – подтвердил Гарпер. – Рассмотрите повнимательнее следы: носки ног направлены к реке. Я полагаю, что они принадлежат Баренсу, убившему здесь какую-нибудь дичину, которой мы и полакомимся сегодня!

– Позвольте, но Баренс, кроме мокасин, не носит никакой другой обуви, – возразил Куртис, – а здесь отпечатки ног в башмаках с толстыми подошвами и сапог с каблуками, какие купил себе недавно Браун. А впрочем, может быть, у Баренса остановились какие-нибудь охотники, так это их следы.

– Если это так, – заметил Гарпер, – то мы всё разузнаем у самого Баренса.

В это время вой Поппи все усиливался. Собака так жалобно завывала, что привлекла к себе и остальных собак, которые, усевшись вокруг, составили довольно неприятный воющий хор.

– Нет, господа, – взволнованно сказал Робертс, – Поппи не ошибается: здесь убит не олень, а человек!

– Уверены ли вы в этом? – спросил Куртис.

– А вот сейчас осмотрим следы вплоть до реки, может, все и выясним.

Охотники согласились с мнением старого фермера и медленно двинулись к реке, тщательно рассматривая малейшие отметины на грунте.

– Вот где сложили ношу! – сказал Робертс, дойдя до смятых какой-то тяжестью тростников. – Отсюда, по-моему, она была сброшена в реку.

Куртис встал на колени, чтобы внимательнее изучить следы, как вдруг поднялся, сильно побледнев.

– Это был человек! – сказал он. – Вот тут отпечаток пуговицы, а здесь руки. Джентльмены, здесь совершено убийство! Так как теперь уже поздно и наши поиски вряд ли увенчаются успехом, я предлагаю отправиться на ночь к Баренсу, хорошенько заметив это место, а наутро продолжить расследование. Итак, в дорогу!

Изрядно утомленные, охотники без возражений сели на лошадей, переехали вброд Литл-Джен и поскакали к Баренсу, или старому болтуну, как его прозвали соседи.

Глава VII

Арканзасские врали

Баренс, уже уведомленный подоспевшим чуть ранее Ассовумом о прибытии охотников, поджидал их, стоя на крылечке своего дома. Индеец сидел тут же, занятый просушиванием своих мокасин. Лет пять назад старик Баренс, внезапно появившийся в Арканзасе, поселился в северных местностях этого штата среди невылазных болот. Чем он занимался тогда, никто не знал, да и сам фермер, вскоре покинувший те места и перебравшийся ближе к Фурш Лафав, не любил распространяться об этом. Поговаривали порой о страсти Баренса к чужим лошадям, но вся последующая, вполне безукоризненная, жизнь, да и полная невозможность заниматься кражею коней там, где их практически не было, говорили за то, что распускаемые слухи – всего лишь наветы завистников мирной жизни фермера. Единственным недостатком Баренса было лишь одно его пристрастие, которое Робертс вежливо назвал «грешить против истины». Это, однако, не мешало Баренсу сохранять самые дружеские отношения с окрестными фермерами, снисходительно выслушивавшими невероятные рассказы об его охотничьих похождениях.

Для пропитания своего и семейства, состоявшего из жены, двух дочерей и сына, уехавшего, впрочем, по неизвестным причинам из Арканзаса года за два до описываемых событий, Баренс разводил скот, засевал небольшой участок земли маисом и держал несколько лошадей, находя, однако, что число их могло бы быть и побольше, но что атмосфера Арканзаса не слишком-то благоприятствует этому последнему занятию.

Дом Баренса ни в каком случае нельзя было назвать изящным. То была простая бревенчатая хижина, с крышей из грубых необструганных досок, покрытых дерном и камнями, да и вся жизнь, какую вел старик со своим семейством, мало чем отличалась от жизни обыкновенных, небогатых фермеров Арканзаса.

К прибытию охотников каждый член семьи был занят кое-какими хозяйственными работами. Под навесом какой-то человек пилил дерево на поленья. Одна из дочерей доила корову за плетенной из ветвей изгородью, тогда как другая, – черноглазая красавица, – держала теленка, мешавшего доенью. Где-то хрюкали свиньи, блеяли овцы. У изгороди несколько орлов-стервятников, видимо почуявших запах падали, оглашали воздух пронзительными, неприятными криками.

Опытный глаз Робертса, только что показавшегося из-за поворота дороги, сразу подметил все эти подробности обычной картины сельской жизни.

– Ну, Баренс, вы должны простить меня! – закричал он хозяину. – Я, признаться, думал, что все ваши рассказы об удачных охотах – выдумка, но эти милые птички доказывают противное, и нам, значит, не придется ночевать на пустой желудок, как я предполагал раньше. А может быть, стервятники собираются клевать какую-нибудь павшую корову?

– Здравствуйте, дорогие гости, милости прошу! – приветствовал Баренс подъезжавших охотников. – Очень рад, что не забываете старика. А вам, Робертс, стыдно говорить такие вещи. У меня не найдется мяса? Да раньше мне доводилось добывать только собственным карабином по шестьсот-семьсот фунтов дичины в день! Вот Куртис может подтвердить это.

– Так-то так, – отозвался Куртис, – но не забывайте, что в том числе было и изрядное количество домашнего скота.

– Ах, полноте, милый друг, то были не домашние, а одичавшие буйволы и бараны! Ну, да все равно, об этом поговорим в другой раз. Слезайте же с лошадей, друзья мои, и входите в дом. Бетси, задай сейчас же овса лошадям, да присмотри, чтобы свиньи раньше не завладели кормом и не опрокинули ясли.

– Баренс, мне слышится запах какой-то падали. Вероятно, поблизости околело какое-нибудь животное? – спросил насмешливо Робертс, здороваясь с хозяином.

– Больно у вас чутье невероятное, старина! Никакой падали нет. Если же вы судите об этом по орлам, то ошибаетесь. Они часто прилетают сюда, когда почуют запах убитой мною дичи.

– Убитой вами? Так вы говорите, что это пахнет убитой вами дичью? Ассовум! – сердито окликнул индейца старик, видя, что тот втихомолочку усмехается. – Ты, вероятно, что-нибудь разболтал?

– Нет, мой белый брат. Это хозяин третьего дня заколол маленькую свинью, а глупые птицы хотят уже ее склевать.

– Уж не этой ли свиньей нас и будут сегодня угощать?! А где же олени? – спросил продолжавший иронизировать Робертс. – Ведь вы говорили, Баренс, что бьете их чуть не ежедневно.

– Я недавно ссадил себе ногу и вот уже два дня как не выхожу из дому! – ответил несколько сконфуженно хозяин.

– Очень жаль. Позвольте теперь представить вам моего соседа и друга, мистера Гарпера.

Представленные пожали друг другу руку.

– Мне ваше лицо кажется очень знакомым, мистер Гарпер, – сказал хозяин, – но никак не могу вспомнить, где я вас встречал. Убей бог, не помню!

– После вспомните, дружище, – перебил его Робертс. – Слушайте-ка лучше страшное известие. Завтра мы с вами отправимся к оврагу, где растут кипарисы. Там, по всей вероятности, недавно было совершено убийство.

– Убийство! Что вы говорите!

– Однако это так. Жаль только, что наступающая темнота вынудила нас прекратить розыски и направиться к вам. Завтра же с рассветом мы отправимся туда, и все окончательно выяснится.

– Но позвольте! Я сегодня утром проходил мимо того места и ничего не заметил.

– Как сегодня утром? – поддел его Куртис. – Да ведь вы уже два дня не выходили из дому из-за ссадины на ноге?

– Ну, значит, это было третьего дня! – отпарировал Баренс. – Ведь не мог же я для вашего удовольствия скакать на одной ноге так далеко! Ну, да что тут толковать, – все-таки постарался замять свой промах хозяин, – входите же, господа. Вечером спустится густой туман, и в такую погоду лучше сидеть и греться у камина.

– Подождите, Баренс, – остановил его Робертс, – с вашей протухшей свиньи сыт не будешь. Ассовум, нужно позаботиться и о гостях и о хозяине, сходи-ка за медведем, которого мы привезли хозяину в подарок.

Баренс был радостно изумлен при виде громадной медвежьей туши. Общими усилиями она была вытащена из реки и разложена перед домом, где ее освежевали и лучшие куски выбрали на ужин.

Робертс тем временем вошел в дом и здоровался с хозяйкой.

– Очень рад вас видеть, дорогая миссис Баренс! Давненько мы с вами не видались. Что это вы совсем позабыли нас? Жена с нетерпением ждет вас к себе!

– Я с удовольствием побывала бы у вас, да муж стал так тяжел на подъем, что никак его не уговоришь собраться куда-нибудь.

– Ну а как поживают ваши дочери? Привыкают понемногу к нашей жизни? Впрочем, они, вероятно, не особенно-то тоскуют по прежнему своему житью среди болот. Очень уж там неважная местность. Как-то я проезжал там, и признаюсь, сторона эта мне очень не понравилась. Я останавливался тогда у богатого фермера, у некого Стронга, накупившего много негров-невольников…

– Остановите его, пожалуйста! – закричал с порога Баренс. – Беда, если он теперь заведет свою машину. Бьюсь об заклад, что он сейчас заговорит о войне за независимость и пойдет, и пойдет…

– Ну, Баренс, с вами невозможно разговаривать!

– Ладно, ладно, не сердитесь. Спасибо вам за сюрприз, он пришелся очень кстати и порядочно пополнит мои опустевшие было кладовые. То-то славно мы проведем сегодня вечер за медвежьим жарким и виски! Люси, принеси-ка кружку, что стоит возле кровати, да осторожнее, не разбей. Цыц! – закричал он на лаявших на дворе собак.

– Этим вы их не угомоните, – сказал Куртис, – они страшно голодны, оттого и лают. Отдайте-ка им лучше вашу хваленую свинью.

– Как? Отдать собакам такое чудное мясо?

– Да, что вам, жалко его, что ли? Ведь вы же чуть не ежедневно добываете охотой очень много мяса. По крайней мере, вы сами так говорили.

– Оно так и было, пока у меня не заболела нога.

– Подите вы со своей ногой! Вот нашли отговорку. А что это, Гарпер, вы так мрачно задумались? Вероятно, кровавые пятна не дают вам покоя?

– Конечно! – со вздохом ответил тот. – Посудите сами, эта история кажется очень сложной и загадочной.

– Ну, если вам это кажется странным, – сказал Баренс, – то что бы вы заговорили, если бы вам пришлось пожить на берегах реки Каш?! Во время моего пребывания там не проходило дня, чтобы река не выбрасывала на берег ежедневно два-три трупа.

– Но ведь та местность почти необитаема!

– Что ж из этого? Трупы, тем или иным путем, попадали в реку, и никто не заботился о том, как они туда попадают.

– О, мой друг, перестаньте рассказывать такие ужасы перед едой, а приберегите их на вечер. Пока же пойдемте позаботимся о наших лошадях, а потом можно сесть и за ужин, – посоветовал Робертс.

Охотники согласились с ним и отправились на двор к лошадям. К их возвращению в хижине уже был накрыт стол, вокруг которого расселись мужчины на табуретках, бочонках и ящиках. Главным блюдом было, конечно, медвежье жаркое с маисовым хлебом; вареные тыквы, мед и молоко дополняли ужин. Бутылка виски во время еды несколько раз обходила стол, постепенно пустея. Гости ели молча, с жадностью утоляя аппетит, сильно разыгравшийся после такой охоты и прогулки на свежем воздухе. Только стук ножей о тарелки нарушал царившую в хижине тишину.

Когда голод был окончательно утолен, мужчины встали из-за стола, уступив место женщинам, которые, заранее отложив себе порции мяса и хлеба, стали есть на тех же тарелках.

Миссис Баренс, несмотря на то, что ей было уже сорок лет, сохранила еще следы былой красоты, которая и теперь бросалась в глаза. Только грязное ситцевое платье да растрепанные волосы несколько портили впечатление от ее гибкой и стройной фигуры.

Обе ее дочери, одетые поопрятнее, тоже были очень красивы, хотя явную неряшливость они, вероятно, унаследовали от матери.

Заметив, что женщины, кончив ужинать, уже убирали последнюю посуду со стола, Баренс отодвинул его в сторону, расчистив место у камина, около которого и расположились его гости.