Силы есть. Истории людей победивших рак

Денис говорит, что самое трудное, но и самое важное после болезни – понять, что жизнь изменилась, и перестроиться. Раньше он любил бег – после операции пришлось учиться медленно ходить. С трахеостомой нельзя долго бывать на холоде.

«Плавать нельзя, но этот вопрос мы решили». – Юля рассказывает, как, впервые поехав после операции на море, они изобрели способ купания с трахеостомой: купили большие плавательные круги. «Один на меня, один на него – и поплыли. Неглубоко, потихоньку, на голову надели кепку, на шею платок – но все-таки можно купаться-то!»

Прошлой зимой Денис после большого перерыва встал на лыжи: «Нормально, только вот скорость потерял немного», – смеется он.

Наталья Заботкина

Жить полной ложкой

Наталья Заботкина

46 лет

Рак молочной железы

Ремиссия 3 года

Знаете, мне очень нравится слово «онконастороженность»: не страх, не ожидание каждую минуту, что у тебя случится рак и ты умрешь, а разумная такая настороженность – проверяться регулярно и не сходить с ума, если узнал диагноз.

Надо жить и во всем принимать участие

Наталье Заботкиной 46 лет, она учится на курсах тендерных специалистов, а по вечерам танцует сальсу. Два года назад ее прооперировали – рак молочной железы. О своем диагнозе, по словам Натальи, она предпочла бы узнать пораньше: когда опухоль обнаружили, она была уже около 2,5 сантиметра и росла в организме три-четыре года.

В 2015 году Наталья работала в крупном проектном институте экономистом и жила обычной жизнью: дружная семья, хорошие подруги, родители-пенсионеры, взрослый сын Сергей. «Он поступил в институт – и представляете, на один день туда сходил и забрал документы! Решил, что это ему сейчас не нужно. Работает менеджером по персоналу и знает об этом досконально, это оказалось прямо его!».

О своем здоровье Наталья заботилась и к маммологу ходила регулярно. Еще в 20 лет с небольшим ей удалили кисту из груди и рекомендовали наблюдаться каждый год, что она и делала. Но когда на очередном приеме сообщила врачу, что у нее увеличились лимфоузлы, тот не придал этому значения: «Воспаление», – и выписал какие-то таблетки.

«Лимфоузлы уменьшились, но стала видоизменяться грудь: «разделилась» пополам, как будто ее внутрь что-то тянет, втянулся сосок. Это, конечно, уже был не звоночек – это был набат».

ОТМЕЧАЕМ НАЧАЛО МОЕГО ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ

Дальше были новогодние праздники, когда невозможно записаться к врачу, и долгожданный осмотр.

«Врач с медсестрой так переглянулись, что я все поняла – и слезы сами потекли!».

Пункция подтвердила предварительный диагноз.

В тот же день вечером я позвонила двум подружкам и сыну, позвала их в кафе и объявила: «Будем отмечать начало моего выздоровления». Посидели, было хорошо и весело. Когда приехали домой, меня накрыло – сдерживаться не было причин, стала рыдать. Сын утешал: «Ну что делать, мам, будем лечиться». Ему было 22 года. Пока я лечилась, он очень сильно повзрослел. Прямо мужик стал.

Наталья прошла все обследования платно за неделю, чтобы не сидеть в очередях за направлениями и не терять времени. На это ушло примерно 50 тысяч рублей. На работе сказали: «Делай все, что нужно!» – и закрывали глаза на опоздания. Планировала лечь в 62-ю больницу – до этого уже читала о ней в книге Дарьи Донцовой. «Я потом с ней и сама познакомилась, и с главврачом 62-й больницы тоже. Дарья чудесная женщина, настолько позитивная! Про таких говорят: «Прикурить от нее хочется». И никакой звездности нет, абсолютно простая».

Каширка. Я ожидала страшного

Но в отличие от известной писательницы Наталья в конце концов решила оперироваться в РОНЦ им. Блохина на Каширском шоссе. «Когда я собрала весь пакет документов, позвонила подруга, которая еще не знала ничего: «Давай решать, куда поедем отдыхать». Отвечаю: так, мол, и так, отдыхать без меня поедете. На следующий день она перезванивает: «В понедельник едем на Каширку. Это не обсуждается, пусть будет еще одна консультация». Мы съездили на Каширку, там я и осталась».

В РОНЦ пришлось проходить обследование заново, потом еще четыре недели готовиться к операции – принимать препарат, снижающий агрессивность опухоли. «Стало страшно – я боялась, что за четыре недели опухоль еще больше вырастет. Очень хотелось от нее поскорее избавиться! Но потом результаты гистологии показали, что препарат подействовал на опухоль, агрессивность снизилась, значит, все было сделано правильно».

В конце апреля Наталью госпитализировали. «Накануне операции лежала и думала: сейчас я могу шевелить руками как хочу. Могу тянуться куда хочу, согнуться как хочу. Потом такой возможности не будет. Хотелось насладиться этой свободой движения».

Вспоминать ночь накануне операции не получается без слез: «Конечно, я ожидала страшного. 20 лет назад я уже видела женщин после мастэктомии: огромные швы, которые выглядят просто чудовищно. Тогда удаляли грудь вместе с грудными мышцами – ужас просто». Наталья не знала, что сейчас операции проводят совсем иначе.

Посмотри, какая красота получилась!

Оперировал Наталью Заботкину Владимир Соболевский – заведующий отделением реконструктивной и пластической хирургии РОНЦ им. Блохина. Мастэктомию сделали с одномоментной пластикой – сразу установили имплант.

На первой перевязке сняли пластыри, и доктор говорит: «Посмотри!» – «Потом, я сейчас не готова».

«Да посмотри, какая красота получилась!» Думаю: еще издевается. Встаю с кушетки, подхожу к зеркалу и вижу грудь, какой у меня в жизни не было! Такой красоты! Я говорю: «Да вы волшебник!» Кудесник просто, творец, что и говорить.

Но ощущения после операции все равно были тяжелыми: рука действовала плохо, швы болели. С груди убрали сосок и ареолу, а часть мышцы и кожу перенесли со спины. Из-за этого были проблемы с чувствительностью. «Ты не можешь понять, где болит: кажется, что чешется грудь, начинаешь чесать, а это не она, болит внутри. Я себя с тех пор называю «конструктор сделай сам».

Свое 45-летие Наталья встретила в больнице. Выходить на улицу врачи разрешили только через две недели после операции.

А там, на Каширке, такой большой двор, фонтан перед центральным входом, с левой стороны – огромный яблоневый сад. Я легла еще в апреле, а вышла – уже середина мая, очень тепло, синее-синее небо, солнце светит… И я начала плакать.

Будто родилась на белый свет заново.

Снял он с меня эту шапочку и макушку поцеловал

Химиотерапия началась летом. Курс лечения состоял из восьми циклов: четыре – одним препаратом, еще четыре – другим. Понимая, что волосы начнут выпадать, Наталья постриглась – сделала каре: «Очень мне хорошо было, народ похвалил. И я с новой прической встретилась с подружками в кафе».

А дальше – сюжет фильма ужасов, вспоминает Наталья. Она пошла в туалет, поправила прическу – и прядь волос осталась у нее в руке. За ней вторая. «Я сначала их в мусорное ведро бросила, а потом думаю: люди испугаются: с кого-то скальп сняли! Бегом к унитазу, все смыла, слезы тут же на ходу вытираю».

Вечер был испорчен. Придя домой, Наталья заперлась в ванной и кое-как состригла волосы. Сверху надела заранее купленную хлопковую шапочку и легла в ней спать: кто-то из соседок по палате рассказывал, что у мужа может возникнуть отвращение к облысевшей от химии жене.

А жарко ужасно: лето, июль. Так что терплю.

Муж на меня смотрит: «Ты дура, что ли? Мы с тобой живем 25 лет, я тебя всякой видел». – «Такую не видел!» —

«Снимай и даже не бери в голову!» Снял с меня эту шапку, в макушку поцеловал, и уснули спокойно.

Пока длилась химиотерапия, Наталья жила в основном у родителей: муж и сын работали, а пожилые мама и папа были целый день дома, заботились о дочери, выводили ее гулять и готовили еду. «Заставляла себя есть все». Химия давала о себе знать: тошнило, немели руки и ноги, казалось, что все мышцы перекручены. Доходишь от кровати до кухни – и силы кончились.

Это частая проблема для пациентов во время химии – от тошноты и слабости они не могут есть привычную еду и теряют в весе. А от истощения выздоровление идет еще медленнее, поэтому врачи нередко рекомендуют специализированное белковое питание. В одной маленькой бутылочке, как йогурт, полезных веществ и минералов больше, чем в комплексном обеде.

Черпать жизнь полными ложками

Через год после первой операции назначили вторую: нужно было заменить имплант и сделать подтяжку здоровой груди. Наталья снова оказалась на Каширке. «Легла на наш родной 21-й этаж». И в больнице познакомилась с женщинами из ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!». Оказалось, что есть пациентки, которые объединяются друг с другом, поддерживают, делятся опытом, помогают решать юридические проблемы, организуют реабилитацию и, главное, просто общаются.

Мы хохотали, болтали, шутили все время – на нас даже медсестры ругались! Есть стереотип, что онкологический больной – это такое лысое существо, истощенное, в упадническом настроении или в депрессии. А тут сидит целый коридор женщин – дородных, на гормонах, которые поняли, что жизнь продолжается и надо черпать ее полными ложками.

После второй операции Наталья вернулась на работу, но вскоре ее вместе со всем отделом сократили. Сейчас она получает пенсию по инвалидности, учится на курсах.

Рак Наталья называет серьезным и коварным противником. Сейчас она и ее семья снова сражаются с этим врагом – у пожилой мамы 4-я стадия онкологического заболевания. Операция невозможна, но назначена химиотерапия. «Я маме сейчас говорю: вылечить рак мы не можем, но договориться, чтобы жить с ним, мы попробуем. Может, со стороны это и глупо звучит, но работает же!».

Она говорит, что сама после болезни стала осознаннее жить и меньше лениться.

Сейчас у меня очень насыщенная жизнь, много мероприятий, встреч с интересными людьми. Ассоциация для нас всякие занятия придумывает: и арт-терапия, и танцы – сальса и классический балет. Хоть балерины все такие в весе, зато осанка!

Потому что надо жить, надо во всем принимать участие. Потому что завтра может не быть просто. Нам уже показали один раз, что надо пользоваться моментом и ценить каждый день.

39

Татьяна Белькова

Малыши, тортики и рак

Татьяна Белькова

33 года

Рак молочной железы

Трое детей

Ремиссия 2 года

Что я поняла после болезни? Что для меня изменилось? Это хороший вопрос. Я поняла, что могу больше никогда никому ничего не доказывать. Могу не быть сильной, не быть железной, не быть «мужиком». Хочу и могу быть девочкой, носить платья и туфли, которые появились в моем гардеробе только после начала лечения. Могу быть счастливой только для себя и своих детей…

Я больше не хочу быть идеальной

Татьяна привыкла давать интервью и привыкла говорить о своей болезни, лечении, трудностях и успехах – она известный кондитер, блогер и «раскрученный» победитель рака. Журналистов можно понять – за такую историю грех было не зацепиться.

Пеппи, трое детей и рак

Маленькая блондинка, веселая и озорная, такая Пеппи Длинныйчулок, только на голове модная косынка вместо косичек. Она же мама троих детей – Пети, Вити и Маши (Машу при этом называют как-то экзотично Мару). Она домашний кондитер – печет торты на продажу, красивые, с ягодами, делает это каждую ночь и каждый день на крошечной (и это видно по фото в ее блоге) кухоньке в Перово.

Детей воспитывает и обеспечивает одна – называет себя матерью-одиночкой, хотя папа в жизни детей тоже есть, он скорее на правах приятеля семьи, потому что сам в сложной ситуации и финансовой помощи не оказывает. А еще у Тани рак молочной железы и она проходит лечение. Проходит его, стараясь не терять этот свой мальчуковый задор, не жалуясь и не ноя.

Я с 2007 года работала дома – пекла торты и воспитывала детей. И то и другое мне всегда нравилось. Нравилось делать вкусные угощения, нравилось, что эта работа не мешает мне пойти гулять с детьми или заниматься с ними в течение дня. Сначала на кухне рос Петя, потом к нему присоединился Витя, самая младшая у нас Мару – она тоже смотрела, как я готовлю, из своего шезлонга на кухне.

10 лет назад, когда Таня начинала печь, этот рынок был не так велик, заказов было много, деньги получалось зарабатывать хорошие, и она строила планы, как откроет свою кондитерскую или кондитерский цех и будет расширять бизнес. Но ее останавливало то, что придется меньше бывать дома рядом с детьми.

Собственно, когда в 2015 году, через 10 дней после небольшой операции по удалению доброкачественного, как тогда казалось, уплотнения в груди, мне сказали, что это на самом деле был рак, я не помню, чтобы провалилась в пропасть, оглохла от страха или даже по-настоящему испугалась. Я просто стала выяснять, что конкретно мне теперь нужно делать, чтобы выбраться из этой болезни.

Был момент, когда Таня могла бы расчувствоваться, расплакаться, отдаться своим эмоциям – это разговор с мамой. Таня волновалась перед звонком, думала, как она скажет маме о диагнозе, что услышит в ответ – отношения между ними нежными не были, но это тот случай, когда все может измениться.

Однако услышав, что у дочери рак, та резко ответила, что этого просто не может быть, и повесила трубку. Тогда Таня спокойно вздохнула и рассказала, что заболела, старшему сыну Пете, десятилетнему парню, оказавшемуся самым взрослым и заботливым в семье.

Петя поехал со мной на первую химию. Я ему рассказывала о своем лечении, он все понимал и очень старался помочь.

И это было невероятно – вставал утром и ехал за ягодами для тортов или за творогом для меня. Забирал малышей из садика, мог приготовить нам ужин.

Это просто космическое чувство гордости и благодарности ему, которое я испытываю, невозможно описать, настолько оно велико!

Шикарно живете

Таня могла бы лечиться бесплатно, но, чтобы получить квоту на первую химию, нужно было ждать несколько месяцев. Это было рискованно. Позволить рисковать собой и детьми Таня не могла и стала продавать то, что было, и работать еще больше, чтобы покупать себе дорогостоящие препараты. Тут помогли подруги – открыли сбор для Тани, рассказали про нее журналистам, и очень многие захотели помочь и поддержать отважную молодую маму.

Лечение поначалу шло неплохо. Тошнота была под контролем препаратов, на капельницы Таня ездила амбулаторно и отлеживалась денек после них дома, прежде чем снова вставала к плите. Волосы без особой жалости обрила, чтобы они не попали в клиентскую выпечку. Она рассказывала о своих ощущениях в блоге. «Сейчас 12 часов ночи, малыши спят, а меня ждут три торта. Посоветуйте мне фильмы про любовь, очень хочется нежности», – писала Татьяна по вечерам.

Я не заметила, в какой именно момент в моем Instagram стало как-то очень много хейтеров. Это было неожиданно, неприятно и больно.

Вроде ничего плохого не делаю, болею вообще, детей воспитываю, работать продолжаю, а на меня сыпятся упреки и публичные, и в личные сообщения.

Откуда это? За что? Принять эту ситуацию было чуть ли не труднее, чем принять болезнь.

Таню обвиняли в том, что она мошенница – слишком хороша собой и благополучна для онкологической пациентки. Говорили, что она живет за счет мужчин, лечится бесплатно, а деньги собирает просто так. Под микроскопом изучали ее детей – во что одеты, в какие игрушки играют, как подстрижены, чтобы говорить, что семья живет слишком шикарно, или обвинить, что дети запущены и надо бы пригласить опеку разобраться с этой семейкой.

При этом блог читали родные, знакомые и, что было больнее всего для Тани, блог читал Петя! Мальчик, который так старался защитить маму от всего на свете, но ничего не мог сделать с нападками на нее. С Петей много говорили и решили не обращать внимания на сумасшедших.

Интересно, что эти люди так и остались частью моей жизни. Сейчас мы переехали на съемную квартиру, и я скрываю новый адрес, чекинюсь в публичных местах только после того, как уезжаю оттуда. Петю пришлось перевести в другую школу после травли одноклассников. Однажды его даже избили и сломали ему пальцы за то, что его мама мошенница. Я пришла в школу и устроила страшный скандал и родителям, и учителям, и тогда нападки прекратились.

Сейчас к этим странным и злым людям я привыкла и стараюсь их уже не замечать. Ведь людей, которые относятся ко мне с симпатией, все равно больше.

Новая профессия и новая любовь

После пятой химиотерапии у Тани развилась очень неприятная и болезненная побочная реакция – ладонно-подошвенный синдром. Когда кожа буквально облезает, оставляет раны как после ожога. Потом затягивается и облезает снова. В таком состоянии принимать душ, одеваться, ходить или заботиться о детях очень сложно, а печь торты просто нереально. Сообщив об этом в своем Instagram, Таня решила осваивать новую профессию – стала консультантом в косметической компании. Ведь деньги нужны были по-прежнему и на лечение, и на детей.

«У меня еще не выросли волосы, я была худая, слабая и бледненькая, когда мы с ним встретились. А он казался таким сильным и заботливым, как из фильмов, которые я смотрела по ночам». Так началась романтическая история Татьяны, о которой она так мечтала. Мужчина был ласков и внимателен, познакомился с детьми, развлекал и баловал их всех. Но потом понял, что не готов к такой серьезной Таниной жизни, к ответственности за детей, к ее лечению, к волнению за ее здоровье. И ушел. Ушел тоже по-киношному – купил билеты в Ригу на выходные, чтобы подарить ей романтический уик-энд, но на перроне аэро-экспресса отдал ей билеты и сказал, что ему это не по силам и даже в Ригу он не полетит.

Было очень больно. Очень хотелось, чтобы он увидел меня настоящую – когда и волосы, и силы есть, когда меня не надо спасать, хотя я и тогда о спасении не просила. У меня было три дня, чтобы выплакаться, пока дети были с няней. Так я их и провела в кровати в слезах. А встретила ребят опять с улыбкой.

Ничего не доказывать, просто жить

Я хорошо поняла, что не железная, этим летом, спустя год после выздоровления. Меня накрыла жуткая депрессия, жить не хотелось, сил не было поднять голову. Вытаскивали меня подруги, а детей забрала мама, чтобы они меня в таком состоянии не видели. Просто все напряжение, которое накопилось, усталость, страх и неприятности догнали меня все сразу.

После всех испытаний Таня снова вышла замуж. Они все вместе хотят только одного – быть счастливыми, быть вместе и поддерживать друг друга, чтобы никто не был одинок.

Сейчас я позволяю себе делать практически все, что хочу.

Но я не про роскошь, я про слабости. Я не хочу строить огромный бизнес и тратить на него все силы. Не хочу убиваться в спортзале по три часа пять дней в неделю, как я делала до болезни, чтобы быть идеальной. Не хочу нестись сломя голову наперегонки с кем-то, когда можно залезть под пледик и смотреть мультики с детьми.

Ольга Ушакова

После рака пришел успех

Ольга Ушакова

43 года

Рак молочной железы

перенесла мастэктомию с реконструкцией груди

Ремиссия 3 года

И вдруг у меня в голове что-то щелкнуло: люди стояли около меня 10 часов, старались, совершили настоящий подвиг. А я тут, как растение, лежу и обесцениваю этот подвиг! Я решила, что надо что-то делать.

Все могло закончиться бесславно, а тут ты такое вытворяешь!

Ольга Ушакова – чемпионка Европы по пауэрлифтингу в своей возрастной и весовой категории. Причем стала ею на первых же соревнованиях, в которых решилась участвовать, – на Кубке Европы «Святогор Pro» в июле 2017 года. Приехала в Краснодар одна, без тренера: в последний момент выяснилось, что он боится летать на самолете.

Пауэрлифтинг – это подъем штанги. На соревнованиях выполняют три упражнения: приседание со штангой (присед), становую тягу (штангу нужно поднять стоя) и жим лежа (штангу толкают от груди). «Правила я толком не прочитала, команды не понимала, боялась не успеть. Пришла – с собой экипировка и бутылка воды. Расспрашивала девочек в раздевалке, тренеров чужих просила помочь вывести меня. Все помогали, подсказывали».

Начали с приседа – и сразу личный рекорд, 80 килограммов.

«Вы не представляете, как все болели! Кричали мне: «Вставай-вставай-вставай!» Знали, что я из Москвы тут одна, первый раз выступаю.

А я вышла – не слышу и не вижу никого, как глухарь на току. Только судьи, штанга и я.

И взрыв адреналина.

Люди старались, а я тут, как растение, лежу

Маленькое уплотнение в груди Ольга обнаружила во время отпуска в сентябре 2015 года. Вернулась – и сразу к врачу. УЗИ и пункция не оставили сомнений – злокачественная опухоль.

Я забрала анализы, села в машину, начала читать, в глазах потемнело. Но скорее от неожиданности, чем от страха. К этому моменту я столько горя пережила и неудач и так устала все время бороться. Мне уже все равно было – умру я или нет.

Ольга очень хотела детей и несколько лет пыталась забеременеть. После двух лет попыток пошла на процедуру ЭКО – врачи направили: возраст уже, зачем ждать. Подготовка, гормоны, подсадка, ожидания – и на УЗИ сказали, что прижились все три эмбриона и будет тройня. Но счастье и волнительное ожидание закончились трагедией – на сроке 20 недель случились преждевременные роды и детей спасти не удалось.

«Мне было настолько все равно, что со мной происходит, что не было даже страха перед смертью. Несколько месяцев я сдавала анализы и ходила по врачам на автопилоте».

В декабре 2015 года ее прооперировали Олеся Старцева и Дмитрий Мельников из Первого МГМУ им. Сеченова: реконструкцию выполняли не с помощью импланта, а с помощью diep-лоскута – использовали при пересадке ткани и сосуды с живота. Сложная операция длилась около 10 часов. Торчащие трубки, грудь в бинтах, беспомощность, боль и бессонные ночи. Благодаря тому, что рак удалось поймать на ранней стадии, химиотерапия не понадобилась, но восстановление было тяжелым. Ольга вспоминает, как лежала, скорчившись на кровати и глядя в стену. Так день проходил за днем.

Восстановиться как следует помог случай: позвонил знакомый массажист и рассказал про Центр реабилитации и курортологии на Арбате. Выяснилось, что в этом центре существует программа реабилитации женщин, переживших мастэктомию, причем совершенно бесплатная, оплачивается из средств ОМС. И началось: гимнастика, физиотерапия, арт-терапия и ароматерапия, разработка руки.

Через три недели врач-ревматолог не поверил своим глазам, когда пациентка Ушакова запросто подняла над головой обе руки – как будто и не было никакой операции.

«Я снова могла нормально двигаться, самостоятельно одеваться, водить машину». Осталось найти новый смысл жизни, решила Ольга. И принялась искать.