Стихотворения и поэмы

Люблю

Обыкновенно такЛюбовь любому рожденному дадена,—но между служб,доходови прочегосо дня на́ деньочерствевает сердечная почва.На сердце тело надето,на тело  – рубаха.Но и этого мало!Один  —идиот!—манжеты наделали груди стал заливать крахмалом.Под старость спохватятся.Женщина мажется.Мужчина по Мюллеру мельницей                                                              машется.Но поздно.Морщинами множится кожица.Любовь поцветет,поцветет  —и скукожится.МальчишкойЯ в меру любовью был одаренный.Но с детствалюдьётрудами муштровано.А я  —убег на берег Рионаи шлялся,ни чёрта не делая ровно.Сердилась мама:«Мальчишка паршивый!»Грозился папаша поясом выстегать.А я,разживясь трехрублевкой фальшивой,играл с солдатьём под забором                                               в «три листика».Без груза рубах,без башмачного грузажарился в кутаисском зное.Вворачивал солнцу то спину,то пузо  —пока под ложечкой не заноет.Дивилось солнце:«Чуть виден весь-то!А тоже  —с сердечком.Старается малым!Откудав этомв аршинеместо  —и мне,и реке,и стовёрстым скалам?!»ЮношейЮношеству занятий масса.Грамматикам учим дурней и дур мы.Меня жиз 5-го вышибли класса.Пошли швырять в московские тюрьмы.В вашемквартирноммаленьком мирикедля спален растут кучерявые лирики.Что выищешь в этих болоночьих                                                            лириках?!Меня вотлюбитьучилив Бутырках.Что мне тоска о Булонском лесе?!Что мне вздох от видов на́ море?!Я вотв «Бюро похоронных процессий»влюбилсяв глазок 103 камеры.Глядят ежедневное солнце,зазна́ются.«Чего  – мол стоют лучёнышки эти?»А яза стенногоза желтого зайцаотдал тогда бы  – всё на свете.Мой университетФранцузский знаете.Де́лите.Множите.Склоняете чу́дно.Ну и склоняйте!Скажите  —а с домом спетьсяможете?Язык трамвайский вы понимаете?Птенец человечийчуть только вывелся  —за книжки рукой,за тетрадные дести.А я обучался азбуке с вывесок,листая страницы железа и жести.Землю возьмут,обкорнав,ободрав ее,—учат.И вся она  – с крохотный глобус.А ябоками учил географию,—недаром женаземьночёвкой хлопаюсь!Мутят Иловайских больные вопросы:– Была ль рыжа борода Барбароссы?—Пускай!Не копаюсь в пропы́ленном вздоре я  —любая в Москве мне известна история!Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),—фамилья ж против,скулит родовая.Яжирныхс детства привык ненавидеть,всегда себяза обед продавая.Научатся,сядут  —чтоб нравиться даме,мыслишки звякают лбёнками медненькими.А яговорилс одними домами.Одни водокачки мне собеседниками.Окном слуховым внимательно слушая,ловили крыши  – что брошу в уши я.А послео ночии друг о другетрещали,язык ворочая  – флюгер.ВзрослоеУ взрослых дела.В рублях карманы.Любить?Пожалуйста!Рубликов за́ сто.А я,бездомный,ручищав рваныйв карман засунули шлялся, глазастый.Ночь.Надеваете лучшее платье.Душой отдыхаете на женах, на вдовах.МеняМосква душила в объятьяхкольцом своих бесконечных Садовых.В сердца,в часишкилюбовницы тикают.В восторге партнеры любовного ложа.Столиц сердцебиение дикоеловил я,Страстно́ю площадью лёжа.Враспашку  —сердце почти что снаружи  —себя открываю и солнцу и луже.Входите страстями!Любовями влазьте!Отныне я сердцем править не властен.У прочих знаю сердца дом я.Оно в груди  – любому известно!На мне жс ума сошла анатомия.Сплошное сердце  —гудит повсеместно.О, сколько их,одних только вёсен,за 20 лет в распалённого ввалено!Их груз нерастраченный  – просто                                                            несносен.Несносен не так,для стиха,а буквально.Что вышлоБольше чем можно,больше чем надо  —будтопоэтовым бредом во сне навис  —комок сердечный разросся громадой:громада любовь,громада ненависть.Под ношейногишагали шатко  —ты знаешь,я желадно слажен,—и всё жетащусь сердечным придатком,плеч подгибая косую сажень.Взбухаю стихов молоком– и не вылиться  —некуда, кажется  – полнится заново.Я вытомлен лирикой  —мира кормилица,гиперболапраобраза Мопассанова.ЗовуПодня́л силачом,понес акробатом.Как избирателей сзывают на митинг,как сёлав пожарсозывают набатом  —я звал:«А вот оно!Вот!Возьмите!»Когдатакая махина ахала  —не глядя,пылью,грязью,сугробом,—дамьёот меняракетой шарахалось:«Нам чтобы поменьше,нам вроде танго бы…»Нести не могу  —и несу мою ношу.Хочу ее бросить  —и знаю,не брошу!Распора не сдержат рёбровы дуги.Грудная клетка трещала с натуги.ТыПришла  —деловито,за рыком,за ростом,взглянув,разглядела просто мальчика.Взяла,отобрала сердцеи простопошла играть  —как девочка мячиком.И каждая  —чудо будто видится  —где дама вкопалась,а где девица.«Такого любить?Да этакий ринется!Должно, укротительница.Должно, из зверинца!»А я ликую.Нет его  —ига!От радости себя не помня,скакал,индейцем свадебным прыгал,так было весело,было легко мне.НевозможноОдин не смогу  —не снесу рояля(тем более  —несгораемый шкаф).А если не шкаф,не рояль,то я лисердце снес бы, обратно взяв.Банкиры знают:«Богаты без края мы.Карманов не хватит  —кладем в несгораемый».Любовьв тебя  —богатством в железо  —запрятал,хожуи радуюсь Крезом.И разве,если захочется очень,улыбку возьму,пол-улыбкии мельче,с другими кутя,протрачу в полно́чирублей пятнадцать лирической мелочи.Так и со мнойФлоты  – и то стекаются в гавани.Поезд  – и то к вокзалу гонит.Ну а меня к тебе и подавней  —я же люблю!—тянет и клонит.Скупой спускается пушкинский рыцарьподвалом своим любоваться и рыться.Так як тебе возвращаюсь, любимая.Мое это сердце,любуюсь моим я.Домой возвращаетесь радостно.Грязь выс себя соскребаете, бреясь и моясь.Так як тебе возвращаюсь,—разве,к тебе идя,не иду домой я?!Земных принимает земное лоно.К конечной мы возвращаемся цели.Так як тебетянусь неуклонно,еле расстались,развиделись еле.ВыводНе смоют любовьни ссоры,ни вёрсты.Продумана,выверена,проверена.Подъемля торжественно стих                                          строкопёрстый,клянусь  —люблюнеизменно и верно!1922

Про это

Про что – про это?В этой теме,                       и личной                                          и мелкой,перепетой не раз                                  и не пять,я кружил поэтической белкойи хочу кружиться опять.Эта тема                 сейчас                              и молитвой у Буддыи у негра вострит на хозяев нож.Если Марс,                    и на нём хоть один сердцелюдый,то и он             сейчас                         скрипит                                            про то ж.Эта тема придёт,                                  калеку за локтиподтолкнёт к бумаге,                                          прикажет:                                                            – Скреби!  —И калека                  с бумаги                                   срывается в клёкоте,только строчками в солнце песня рябит.Эта тема придёт,                                  позвони́тся с кухни,повернётся,                       сгинет шапчонкой гриба,и гигант                  постоит секунду                                                  и рухнет,под записочной рябью себя погребя.Эта тема придёт,                                  прикажет:                                                      – Истина!  —Эта тема придёт,                                  велит:                                             – Красота!  —И пускай                  перекладиной кисти раскистены  —только вальс под нос мурлычешь с креста.Эта тема азбуку тронет разбегом  —уж на что б, казалось, книга ясна!  —и становится                         – А  —                                          недоступней Казбека.Замутит,                 оттянет от хлеба и сна.Эта тема придёт,                                  вовек не износится,только скажет:                             – Отныне гляди на меня!  —И глядишь на неё,                                     и идёшь знаменосцем,красношёлкий огонь над землёй знаменя.Это хитрая тема!                                  Нырнёт под события,в тайниках инстинктов готовясь к прыжку,и как будто ярясь                                   – посмели забыть её!  —затрясёт;                 посыпятся души из шкур.Эта тема ко мне заявилась гневная,приказала:                  – Подать                                       дней удила!  —Посмотрела, скривясь, в моё ежедневноеи грозой раскидала людей и дела.Эта тема пришла,                                   остальные оттёрлаи одна             безраздельно стала близка.Эта тема ножом подступила к горлу.Молотобоец!                       От сердца к вискам.Эта тема день истемнила, в теменьколотись  – велела  – строчками лбов.Имя        этой                 теме:……!1922–1933

Во весь голос

Первое вступление в поэму

Уважаемые                       товарищи потомки!Роясь            в сегодняшнем                                          окаменевшем г….,наших дней изучая потёмки,вы,       возможно,                           спросите и обо мне.И, возможно, скажет                                          ваш учёный,кроя эрудицией                                вопросов рой,что жил-де такой                                  певец кипячёнойи ярый враг воды сырой.Профессор,                      снимите очки-велосипед!Я сам расскажуо времени                    и о себе.Я, ассенизатор                              и водовоз,революцией                       мобилизованный и призванный,ушёл на фронт                              из барских садоводствпоэзии —                  бабы капризной.Засадила садик мило,дочка,             дачка,                         водь                                  и гладь —сама садик я садила,сама буду поливать.Кто стихами льёт из лейки,кто кропит,                         набравши в рот —кудреватые Митрейки,                                мудреватые Кудрейки —кто их к чёрту разберёт!Нет на прорву карантина —мандолинят из-под стен:«Тара-тина, тара-тина,т-эн-н…»Неважная честь,                                  чтоб из этаких розмои изваяния высилисьпо скверам,                       где харкает туберкулёз,где б… с хулиганом                                        да сифилис.И мне             агитпроп                                в зубах навяз,и мне бы                    строчить                                     романсы на вас —доходней оно                           и прелестней.Но я          себя                    смирял,                                   становясьна горло                 собственной песне.Слушайте,                    товарищи потомки,агитатора,                    горлана-главаря.Заглуша                 поэзии потоки,я шагну                 через лирические томики,как живой                      с живыми говоря.Я к вам приду                             в коммунистическое далеко́не так,             как песенно-есененный провитязь.Мой стих дойдёт                                  через хребты векови через головы                              поэтов и правительств.Мой стих дойдёт,                                  но он дойдёт не так, —не как стрела                             в амурно-лировой охоте,не как доходит                           нумизмату стёршийся пятаки не как свет умерших звёзд доходит.Мой стих                    трудом                                  громаду лет прорвёти явится                  весомо,                                            грубо,                                             зримо,как в наши дни                                вошёл водопровод,сработанный                         ещё рабами Рима.В курганах книг,                                   похоронивших стих,железки строк случайно обнаруживая,вы     с уважением                              ощупывайте их,как старое,                      но грозное оружие.Я   ухо          словом                       не привык ласкать;ушку девическому                                     в завиточках волоскас полупохабщины                                   не разалеться тронуту.Парадом развернув                                     моих страниц войска,я прохожу                    по строчечному фронту.Стихи стоят                       свинцово-тяжело,готовые и к смерти                                       и к бессмертной славе.Поэмы замерли,                                к жерлу прижав жерлонацеленных                       зияющих заглавий.Оружия               любимейшего                                          род,готовая               рвануться в гике,застыла               кавалерия острот,поднявши рифм                                отточенные пики.И все            поверх зубов вооружённые войска,что двадцать лет в победах                                                      пролетали,до самого                    последнего листкая отдаю тебе,                           планеты пролетарий.Рабочего                 громады класса враг —он враг и мой,                             отъявленный и давний.Велели нам                       идти                                  под красный флаггода труда                      и дни недоеданий.Мы открывали                              Маркса                                             каждый том,как в доме                 собственном                                   мы открываем ставни,но и без чтения                                мы разбирались в том,в каком идти,                           в каком сражаться стане.Мы       диалектику                              учили не по Гегелю.Бряцанием боёв                                она врывалась в стих,когда          под пулями                                  от нас буржуи бегали,как мы             когда-то                             бегали от них.Пускай               за гениями                                     безутешною вдовойплетётся слава                              в похоронном марше —умри, мой стих,                                умри, как рядовой,как безымянные                                на штурмах мёрли наши!Мне наплевать                             на бронзы многопудье,мне наплевать                             на мраморную слизь.Сочтёмся славою —                                     ведь мы свои же люди, —пускай нам                       общим памятником будетпостроенный                           в боях                                        социализм.Потомки,                  словарей проверьте поплавки:из Леты                 выплывут                                     остатки слов таких,как «проституция»,                                       «туберкулёз»,                                                                «блокада».Для вас,                 которые                                  здоровы и ловки,поэт        вылизывал                              чахоткины плевкишершавым языком плаката.С хвостом годов                                я становлюсь подобиемчудовищ                 ископаемо-хвостатых.Товарищ жизнь,                                давай                                            быстрей протопаем,протопаем                    по пятилетке                                               дней остаток.Мне        и рубля                         не накопили строчки,краснодеревщики                                   не слали мебель на́ дом.И кроме                  свежевымытой сорочки,скажу по совести,                                   мне ничего не надо.Явившись                    в Це Ка Ка                                            идущих                                                           светлых лет,над бандой                      поэтических                                               рвачей и выжигя подыму,                    как большевистский партбилет,все сто томов                           моих                                     партийных книжек.Декабрь 1929 – январь 1930

1

Площадь Согласия (фр.).

2

Левый берег (фр.).

3

Красные и белые звезды (англ.).

4

Между нами (фр.).

5

«ничто» (лат.).

6

такси (фр.).