Волшебная зима. Сборник рассказов

«Так, две нарядные маленькие туфли. Наверное, это девочка», – рассуждал Тут.

«А вот большие и черные ботинки идут. Наверное, они принадлежат взрослому мужчине», – думал он, увидев нового пешехода.

Иногда мимо подвала пробегали собаки, тогда Тут весь сжимался в клубок, а его шерсть вставала дыбом. Он превращался в шар и шипел, стараясь отпугнуть врагов. Но те не подозревали о его существовании и спокойно уносились прочь.

Порой перед окошком важно прогуливались голуби и воробьи, подбирая с асфальта хлебные крошки. Тогда Туту хотелось припасть к земле и медленно-медленно подкрасться к добыче. Он чувствовал, как в крови бурлит первобытный зов. Каким бы смелым охотником он стал, если бы мама разрешила выйти из подвала! Но все же больше всего он мечтал о том, как познакомится с обладателями туфелек и ботинок. Ведь любой кот мечтает об уютном доме, где ему нальют теплое молоко и будут рады.

«У меня будет один, нет, целых два хозяина, – мечтал Тут. – И они будут играть со мной в догонялки, расчесывать шерсть, носить на руках и гладить все время».

Он так сильно этого хотел, что уносился мыслями далеко-далеко, и его маме, Нефертити Единственной, приходилось несколько раз звать сына, чтобы он услышал ее.

Однажды Нефертити Единственная рассказала Туту, что у людей есть сказка про Деда Мороза, который на Новый год исполняет желания. Дед Мороз – это такой пешеход, который носит валенки. Валенки Тут никогда не видел, поэтому они казались чем-то удивительным. Он представлял их в виде блестящих, переливающих всеми цветами сапог. А еще Нефертити Единственная поведала, что Дед Мороз не совсем пешеход – он ездит на больших санях, запряженных белыми лошадьми.

– А сани – это типа машины? – спросил Тут.

– Нет, это не машина, – облизала его Нефертити Единственная, – сани – это сани. Вот подожди, скоро выпадет снег, и ты увидишь санки, на которых люди возят своих детей. У Деда Мороза такие же, только побольше.

– А как выглядит лошадь? Она на кого похожа? – не унимался Тут.

– Ну-у, – неуверенно начала мама. Она видела лошадь всего лишь один раз в жизни: – она такая большая. У лошади длинный хвост, но не такой как у нас, у мышей или собак, а совсем другой. Еще у лошади есть грива и копыта. И она громко ржет.

Тут пытался представить лошадь, но ничего не выходило.

– А когда наступает Новый год? – задал он следующий вопрос.

– Когда выпадет снег, – ответила Нефертити Единственная, – это совсем скоро. И, пока ты не спросил, отвечаю: снег – это белые цветы, падающие с неба. Они холодные и тают, если попадут на кончик языка.

«Ладно, – решил Тут, – дождусь Нового года и буду караулить. Ведь если люди верят в Деда Мороза, значит, он существует. И тогда я увижу и его валенки, и большие сани, и непонятную лошадь. И даже смогу загадать желание».

Вскоре пошел снег, он шел без отдыха целую неделю, превращая мир в белое полотно. Тут зачарованно следил, как хорошеют деревья, какими замысловатыми узорами покрываются окна домов.

«Скоро я найду Деда Мороза и загадаю желание», – радовался он.

И вот однажды Нефертити Единственная сказала, что сегодня ночью люди будут встречать Новый год. Везде будет шум, но не надо бояться – ведь будут запускать фейерверки, а это так красиво.

«Словно осколки радуги зажигаются на небе», – пояснила она.

Тут понял, что надо действовать. И дождавшись, когда мама уйдет на охоту, он выбрался во двор. Улица ошеломила резкими запахами и холодом. Ветер швырнул в Тута пригоршню снега, и котенок поежился. В нерешительности оглянулся на окно подвала, но затем гордо задрал хвост и отправился на поиски Деда Мороза.

Мимо пробегали сапоги и ботинки. Их владельцы спешили по важным делам и не замечали Тута. А котенок совсем растерялся: он не знал, куда идти дальше. Он присел на крыльцо дома и решил, что будет ждать здесь. Внезапно прямо из воздуха перед ним возникли сани, разукрашенные ярким узором. В них были запряжены три белые лошади. Тут поразился: до чего же огромные! Прямо такие, как говорила мама. А в санях сидел Дед Мороз. Он помахал Туту рукой и сказал:

– Беги за людьми и спускайся в метро, там светло и тепло. Жди хозяина, сегодня исполнится твое желание. А маме я передам, что все у тебя хорошо.

Дед Мороз умчался, а Тут еще раз подивился: валенки казались совсем обычными: серенькие и безо всякого рисунка. Он посидел немного на крыльце и отправился в метро.

***

Тридцать первого декабря Миша с Сашей встали пораньше, чтобы нарядить елку. Мама хлопотала на кухне, а папа уехал на работу. Пушистая ель была чуть выше братьев. Они привстали на цыпочки, чтобы водрузить на макушку яркую звезду. Ветви украсили золотыми и серебряными шарами, малиновыми сосульками, яркими колокольчиками, внутри которых звенел невидимый язычок. Среди игрушек попадались и самодельные, которые Саша и Миша сделали сами: фонарики, вырезанные из цветной бумаги, снежинки, украшенные битым стеклярусом. Прозрачная снегурочка, еловые шишки и домики казались очень старыми, раньше их вешал папа на свою елочку, когда был мальчиком. В комнату вошла мама и принесла пару крохотных валенок.

– Это вам на елку. Их еще ваша бабушка купила, когда работала на валяной фабрике.

Поверх игрушек Саша и Миша повесили стеклянные бусы и махровые гирлянды. Под ель усадили игрушечного Деда Мороза в богато украшенной шубе, с посохом и длинной бородой, Снегурочку и Снеговика в зеленом шарфе. Все было готово к встрече Нового года. Только папы не хватало. Мама накрыла праздничный стол, зажгла ароматические свечи и елочную гирлянду. Из кухни аппетитно пахло томящимся в духовке мясом. Миша в очередной раз взял телефон и набрал заветные цифры. В трубке послышался знакомый голос.

– Пап, ну ты скоро? А то уже Новый год начинается, – Миша беспокоился.

– Миш, никак, в пробке стою. Весь город стоит. Постараюсь успеть, – ответил папа.

– Давай, а то мы без тебя никак начать не можем, – Миша посмотрел на часы – стрелка все ближе подбиралась к полуночи.

В телефон был слышен шум мотора и радио – ведь папа работал водителем.

Только в девять вечера папа закончил развозить праздничные заказы по городу. Он рассчитывал, что к десяти успеет добраться до дома. Но машина немного проехала и заглохла. Два часа папа пытался завести мотор. Когда уже собрался ловить такси, мотор заработал. Радость папы была преждевременной – на дороге образовался затор. Лениво работающие светофоры собирали машины на перекрестках, транспорт еле полз. Делать было нечего. Пришлось оставить машину возле метро, чтобы успеть домой до Нового года.

«Ладно, завтра заберу», – подумал папа.

Некоторые люди решили отмечать праздник на улице. Они громко радовались, пели песни и танцевали. Вокруг взрывались хлопушки и петарды. Народу в метро на удивление тоже оказалось немало. Многие проводили Старый год и спешили в гости к друзьям или родственникам. Папа бежал по переходу, а время неумолимо мчалось навстречу Новому году. В голове у папы вертелось лишь: «Успею ли? Ребята расстроятся, если опоздаю». Неожиданно под ноги метнулся рыжий клубок.

– Кто тут? – удивился папа.

Тутанхамон Тринадцатый услышал, что его зовут и громко закричал:

– Я Тут! Я! Кто меня звал?

Папа посмотрел вниз и увидел котенка. Маленький, месяца два от роду, пушистый и с белой грудкой. Он жалобно мяукал, бегая от одного прохожего к другому. Папа проскочил мимо и остановился. Удивляясь порыву, вернулся и взял Тута.

«Пусть, все равно дети давно просили», – папа сунул его за пазуху и побежал домой.

Куранты начали отсчет уходящего года. Входная дверь хлопнула, и в комнату, не раздеваясь, ворвался папа.

– Ура! Успел! – обрадовался Саша.

Он и Мишка весело подпрыгнули, чуть ли не до потолка. Хлопнуло шампанское. Все дружно закричали:

– С Новым Годом! С Новым Годом!

– Это вам, чтоб учились хорошо, – с этими словами папа достал из-за пазухи Тута.

– Папа, это ж настоящее чудо. Как я тебя люблю, – прошептал Миша.

«Где-то далеко в праздничном небе летели сани, управляемые тройкой лошадей. Весело звенел колокольчик под дугой. Волшебные кони, серые в яблоках, перебирали копытами в воздухе. В санях сидел Дед Мороз со Снегурочкой, их окружали снежинки всех цветов радуги.

– Вот еще одно настоящее желание сбылось. Правда, дедушка? – спросила Снежка.

– Правда. А самое главное – они поняли, что сами могут творить чудеса для своих близких».

Олег Литвин, «Мистика рождественских гаданий»

Тонькины подруги давно повыскакивали замуж, и только она до сих пор сидела в девках. Не было у нее ни жениха, ни даже захудалого ухажера.

Тонька выключила свет, зажгла свечу и, усевшись за стол, начала осторожно перелистывать потрепанную книгу «Рождественские и святочные гадания». Вариант с башмаком показался ей самым простым и верным. Кидать свою обувь ночью через забор она опасалась, и потому в качестве гадального инвентаря решила использовать старые отцовские валенки, в которых он месил цемент.

Яшка Катапиллер имел замкнутый характер и, мягко говоря, невзрачную внешность, по этой причине женский пол не проявлял к нему ни малейшего интереса. Он не спеша шел со смены вдоль оврага, торопиться ему было некуда, – его никто не ждал. Поравнявшись с домом Антонины, он невольно остановился.

Тонька взяла в предбаннике окаменевший от цемента валенок, вышла во двор и со словами: «Укажи, откуда придет суженый» – швырнула его через двухметровый забор.

Яшка прикрыл глаза и представил милый образ сдобной, розовощекой красавицы Тони. Мощный удар сбил его с ног и погрузил во мрак. Яшка пришел в себя, лежа на дне оврага. В глазах искрило, а в голове возник только один вопрос: «Что это было?»

Тонька нашла брошенный ею валенок и обомлела от увиденного – мыс валенка указывал туда, где за оврагом, через перелесок, широко раскинулась городская свалка.

«Неужто бомж?!» Тонька опрометью бросилась домой и принялась судорожно листать книгу. Гадание по полену могло многое поведать о будущем муже. Она забежала в дровяной сарай, не глядя, схватила первое попавшееся полено и выскочила на двор.

Яшка карабкался по крутому заснеженному склону, несколько раз срывался, кубарем катился на дно оврага и снова лез наверх.

Тонька посмотрела на кривое, узловатое полено с облезлой корой, взвыла от досады и, что было сил, запустила его в темноту рождественской ночи.

Наконец-то Яшка выбрался из оврага. Он зачерпнул пригоршню снега и вытер им вспотевшее лицо. Удар чудовищной силы обрушился на его голову! Очнувшись, Яшка снова обнаружил себя лежащим на дне оврага. Перед глазами все плыло, а на лбу образовался шишак величиной с яблоко. Сознание постепенно прояснилось и панический ужас охватил все существо Катапиллера: что-то мистическое, потустороннее загнало его в овраг и теперь удерживало неведомой силой.

Тонька не помнила, сколько времени прорыдала лежа ничком на кровати. Наконец она встала, вытерла слезы и со злостью захлопнула гадальную книгу.

Выбиваясь из сил, насквозь сырой от пота и мокрого снега, Яшка снова и снова взбирался по склону, скатывался вниз и снова полз. В конце концов, ему удалось ухватиться за росшие по кромке оврага кусты. Собрав последние силы он подтянулся, увидел огни поселка и…

Тонька уверенным шагом прошла через двор, открыла калитку и бумерангом запустила проклятую книгу в сторону оврага.

Вопль боли и отчаяния разорвал тишину ночи. Очередной удар в лоб отправил Яшку обратно по уже проторенному маршруту.

Тонька вытащила Катапиллера из оврага, принесла домой и две недели ухаживала за ним, как за ребенком. А еще через неделю они подали заявление в ЗАГС.

Наталья Путиенко, «С восходом солнца»

В свете фонарей легко кружили снежинки. Они плавно опускались все ниже и ниже, стремясь достигнуть промерзшей земли, присоединиться к своим сестрам, упавшим мгновением раньше.

На улице, несмотря на час ночной, было светло и красиво. Снег искрился в свете фар поздних автомобилей, спешивших к своему законному месту на одной из парковок. Город еще не спал, даже не думал засыпать.

Москва никогда не спит. Москва всегда в движении.

В столько поздний час, в окне одного из обычных девятиэтажных домов, можно было различить тонкий силуэт девушки. Стоя у распахнутого окна, она нервно куталась в теплый халат, поднося время от времени ко рту зажжённую сигарету. Сизый дым легким облачком вырывался изо рта, смешиваясь с паром и растворялся среди пушистых снежинок.

На хорошеньком личике застыла маска безразличия. Холодный взгляд зеленых глаз, обрамленных пушистыми ресничками, смотрел куда-то вдаль и создавалось ощущение, что девушка вглядывается в темноту. Сосредоточенно и серьезно, будто в поисках чего-то важного, родного, любимого.

Ощущение.

На самом деле, она не видела ничего. Ни снега, танцующего перед ней свой танец, ни света фар ночных машин, ни желтых фонарей, ни сигаретного дыма. Перед глазами незнакомки стоял Он. Тот, кто покорил ее сердце и завладел ее разумом. Тот, кто столь стремительно ворвался в ее мир, сломав все барьеры, которые она выстраивала у него на пути, отчаянно защищая свою душу. Тот, кто сводил с ума одной лишь фразой, заставляя сердце пропускать пару ударов, а после учащенно нестись вперед.

Она ждала его ежедневно. Преданно и верно. Трепетно охраняла его спокойствие, робко улыбаясь и шепча о том, что все хорошо.

Правда-правда. Честно-честно.

Он улыбался, глядя в милое личико и нежно заправлял прядь каштановых волос ей за ухо. От этого прикосновения внутри нее наступала весна. Распускались прекрасные цветы, летали воздушные бабочки, а душа рвалась ввысь, в сторону пушистых облаков, окрыленная нежностью и любовью.

От прикосновения его губ к ее губам, внутри все замирало, наслаждаясь чудесным мгновением и чувством целостности, единства.

В том, что он был ее половинкой, она не сомневалась. Его послала ей судьба, ласково прошептав, что он предназначен ей.

Наивная и доверчивая. Она верила ему, его словам, его взглядам. Он проводил с ней ночь, и эти часы были на вес золота. Ей было мало. Всегда мало. Хотелось не отпускать его с рассветом, а крепко обнять и закричать во всю силу легких, что он принадлежит только ей. Только её.

Но с наступлением рассвета, он ласково целовал ее и, прежде чем попрощаться, заботливо, но строго просил беречь себя.

Она берегла. Ради него. Отказалась от вредных привычек и шумных компаний, которые раньше были ее спасением от одиночества. Отказалась от всего, что могло так или иначе навредить ей.

Растворилась. Перестала различать тонкую грань, где заканчивался он и начиналась она…

Соленая слеза, прозрачная, как капля родниковой воды, скатилась по щеке. Словно не веря в это, девушка пальцами провела по тонкой влажной дорожке и поднесла ладонь к глазам. Она знала, что эта слеза далеко не последняя. Их будет много и от них не будет спасения.

Она резко, рваными движениями потушила окурок, чтобы спустя мгновение вновь схватиться за пачку сигарет. Крупная дрожь сотрясала тело девушки, стоящей в одном халате перед распахнутым окном. Но ей не было холодно. Ей было больно. Внутри гулко билось сердце, неприятно сжимаясь, будто от многочисленных прикосновений раскаленных игл. Оно жаждало покоя. Хотело, чтобы больше не было боли. Никогда.

– Он больше не придет, – прошептала она, глядя сквозь пелену горячих слез, так рвущихся наружу. – Его больше не будет со мной рядом…

История любви, которая казалась ей сказкой, превратилась в кошмар. Слишком глубоко его пустила. Слишком близко к сердцу держала. Сама не заметила, как перестала существовать.

Сегодня вечером закончилось все. Он не пришел. Безразличные гудки в трубке раздражали, от чего девушке казалось, что они глумятся над ней. На третий звонок раздалось тихое «Алло». Молодой и красивый женский голос, продолжал повторять это самое «Алло», которое раз за разом разрушало хрупкий мир. Убивало медленно и с особой жестокостью, не щадя ее ни капли…

Она не помнила ничего из того, что было дальше. Она продолжала стоять, прижимая телефон к груди, словно он смог бы стать заплаткой на ее разбитом сердце…

Затянувшись до боли в легких, девушка выпустила очередную струйку дыма изо рта, все так же глядя вдаль, но ничего не видя.

С рассветом станет легче. С восходом солнца станет лучше.

Прекрасная сказка останется в прошлом, так же, как и он.

Возможно, через некоторое время им суждено вновь встретиться. Возможно, они сделают вид, что не узнали друг друга и молча разойдутся в разные стороны. А возможно, им хватит сил, чтобы вновь заговорить.

Среди красивых снежинок, которые все также плавно опускались на землю, напротив распахнутого окна, застыла призрачная женщина с ласковой улыбкой и добрыми глазами. Подплыв к девушке, она опустила свою прозрачную руку той на плечо.

– Вы еще встретитесь, я обещаю, – легко подув на волосы плачущей незнакомке. – Постарайся в этот раз не упустить свое счастье…

Девушка ощутила лишь дуновение холодного ветерка и вновь поежилась. На ночном небе едва заметно угадывалась полоска рассвета.

Ей стало легче. Ей стало лучше.

Закрыв окно, девушка, стуча босыми пятками по паркету, направилась в сторону спальни. Ей нестерпимо хотелось спать. Боль, бушующая внутри, постепенно утихала, даря короткую передышку.

Впереди незнакомку ждут бессонные ночи. Она вновь будет убеждать себя в том, что с рассветом станет легче…

А спустя несколько недель, аккурат в канун Рождества, судьба преподнесет ей подарок. Маленькое чудо, чье крохотное сердечко будет быстро-быстро биться внутри. И пусть ее любимый человек растаял, словно первый неуклюжий снег, его частичка навсегда останется с ней.

И лишь одной судьбе известно, что встреча этих двоих, отчаянно любящих друг друга, но при этом панически боящихся любить, совсем не за горами. И тогда она, судьба, сделает все, чтобы они остались вместе.

Единое целое. Две половинки одного чуда. Чуда, что зовется любовью.

Наталья Сапункова, «Золотая рыбка»

Батарея центрального отопления опять была не теплее парного молока, даже рук не согреешь. И ветер, главное, ветер – дует и дует в её окна. Маленькая электрическая печка раскалилась докрасна, а толку почти никакого. Марина натянула лыжные брюки и свитер, а сверху ещё теплую кофту. Так, пожалуй, сойдет – зубы не стучат.

Золотая рыбка тыкалась в стекло и слабо шевелила плавниками.

– А ты не замерзнешь, моя хорошая? – вдруг спохватилась Марина. – Ты ведь у меня, небось, тропическая штучка?

Она сняла аквариум с полки и поставила на пол, вплотную к печке.

Рыбку принес Иван Иваныч – старичок с первого этажа. Попросил поухаживать несколько дней, пока его не будет дома.

Иван Иваныч переехал в их дом полгода назад. Он разводил золотых рыбок, только таких вот – толстых, с лимонно-желтой чешуей и пышными плавниками и хвостом. Вуалехвостов. Марина, впервые увидев его квартиру, поразилась – кроме аквариумов с подсветкой и ещё какими-то прибамбасами, там были только стол, кровать, накрытая одеялом, и дощатый табурет. Гостям он всегда предлагал табурет, и приносил из кухни стакан душистого, очень вкусного травяного чая, а сам садился на кровать. Мог целый час сидеть, разглядывая какую-нибудь лупоглазую любимицу, и говорить, говорить… Начать с живности, обитающей в реке Амазонке, а закончить китайскими императорами. Китайские императоры тоже разводили золотых рыбок, оказывается. Но слушать его всегда было интересно, потому что он умел рассказывать. Марина ещё не встречала людей, которые бы так интересно рассказывали. Она с Иваном Иванычем подружилась, и немного его опекала. Хлеб, там, купить, пакет молока, ещё чего-нибудь по мелочи. А то он, бедняга, временами еле ноги таскает. И – совсем один. Никто, кроме Марины, к нему и не заглядывает никогда. Это же ужасно – быть одному. А Иван Иваныч такой веселый, шутит всё время. Но вот о жизни своей рассказывать не желает, сколько Марина ни задавала наводящих вопросов. Всё рукой машет – а ну ее, дескать. Давай лучше, милая, о рыбках поговорим…

Чудной старик, это верно. Но симпатичный.

Марина забралась с ногами в кресло и поплотнее запахнула кофту. Холодно. Чайник, что ли, вскипятить? На календаре – третье января. Дочь вернется через неделю, она уехала с друзьями на базу отдыха. А она, Марина, недавно пережила самую отвратительную Новогоднюю ночь в своей жизни – в этом самом кресле, наедине с телевизором и с бокалом шампанского. Не вдруг, не случайно – нет, весь декабрь к тому шло, складывалось. И она спокойно ждала праздники. Думала, что это даже хорошо. Ни забот, ни хлопот. В свое удовольствие посмотрит телевизор, побудет наедине с собой, любимой. А как начали бить куранты – такая вдруг пустота накатила, подступила к горлу… Вот – одна. Не нужна никому. Все веселятся, празднуют, а её как будто нет, потому что никому до нее нет дела. Нужны, оказывается, очень нужны эти праздничные хлопоты, это стояние у плиты два дня кряду, чтобы накрыть особенный, новогодний стол, с её фирменными салатами и сногсшибательным тортом. И гости, от которых в конце концов так устаешь, и гора грязной посуды, которую, может быть, помогут перемыть… И главное – внимание. Она всегда была окружена вниманием. Это была её жизнь. Как же ей теперь этого не хватает!

Поздравил, можно сказать, только бывший муж – позвонил часов в десять вечера. Поздравил и извинился, что деньги для Леночки передаст попозже. Она же понимает – праздник, расходы… Конечно, она понимает.

Два года назад у мужа появилась новая большая любовь – бес в ребро. Он оставил квартиру им с Леночкой, а сам ушел, упаковав чемоданы. После этого в доме не осталось ни одного чемодана, и ей самой, чтобы съездить к родственникам на пару дней, пришлось идти и покупать дорожную сумку.

Общество, которое её прежде окружало, как-то быстро рассосалось. Оказывается, оно окружало мужа, а её – так, заодно. Но тогда скучать было некогда. Леночка оканчивала школу, потом поступала в университет. Закончила. Поступила. И вот теперь – она, Марина, одна. Чтобы осознать это до конца, надо было просидеть перед телевизором Новогоднюю ночь. Одной…

А шампанское ещё осталось. В холодильнике. Марина улыбнулась возникшей вдруг шальной идее, но тем не менее слезла с кресла, сходила на кухню и принесла оттуда недопитую бутылку шампанского и два фужера. Наполнив оба, один поставила перед аквариумом, а другой взяла себе и снова удобно устроилась в кресле.

– Ну что, рыба, будем здоровы и счастливы в Новом году?

Низко нагнувшись, она звякнула своим фужером о тот, что стоял возле аквариума.

– Будем.

Рыба замерла, удивленно тараща свои выпуклые глаза на играющие в шампанском пузырьки. Свою порцию Марина не спеша и с удовольствием выпила. И грустно улыбнулась:

– Тебе не смешно, а, рыба? Хорошо, что кроме тебя никто этого не видит. А то ведь не поймут! А ты, кстати, не самая плохая компания – красивая такая, и глупостей не говоришь. Только слушаешь… глупости.

Рыбка сделала неторопливый круг по аквариуму и опять замерла на прежнем месте.

– А была бы ты и вправду золотой рыбкой… – продолжала Марина. – Отпустила бы я тебя и желание бы загадала. Хотя, куда тебя отпустишь, в такую-то погоду? И что я вообще для тебя сделать могу? Разве что не дам замерзнуть и корм куплю в зоомагазине… А что попросила бы я у тебя, рыба ты моя золотая? Избу я не хочу, царицей быть не хочу, машину и ту не хочу, и даже самолет. Чего же я хочу все-таки, а?

Продолжать она не стала, во всяком случае – вслух. А рыбка задумчиво шевелила плавниками, как будто и вправду слушала.

Марина как раз прикидывала, наполнить ей опять свой фужер или выпить рыбкин, когда в дверь постучали. Удивившись, она пошла открывать. Перед дверью стоял сосед со второго этажа.

– Здравствуйте! – улыбнулся он.

– Здравствуйте… – удивленно ответила Марина.

Они очень давно жили в одном подъезде, но виделись при этом редко. Иногда сталкивались на лестнице и вскользь здоровались. Наверное, она запросто могла бы его с кем ни будь перепутать. Она с трудом запоминала лица неинтересных ей людей.

– Можно пригласить вас на чашечку кофе? – спросил сосед.

– Что? – удивилась Марина, – Спасибо, конечно, но нет, не надо!

Это прозвучало грубовато, а грубить, в общем, не следовало. И она мягко добавила:

– Я не люблю кофе…

Тут из-за порыва сквозняка дверь вдруг вырвалась из рук, чуть не ударив. А в это время в глубине квартиры раздался грохот и звон – что-то упало и разбилось вдребезги. Марина бросилась туда, сосед – следом…

Странно. всё в полном порядке.

– Извините, – виновато сказал сосед. – Я думал, может, помочь… Так как все-таки насчет кофе?

Надо же, какой настырный. Вид у него был, как обычно – ну очень потертый джемпер домашней вязки, грубо зашитый на локтях, из-под которого выглядывал воротник старой неглаженной рубашки, и донельзя стоптанные туфли. Марину это задевало. Она никогда не уважала людей, которые так выглядели. Тем более если им вздумалось куда-то её приглашать.