Свет во тьме. Книга вторая. Великий Восток

Пришёл священник, благословил уходящих. Разбудили Негра и младшего грузчика. Крепко обнялись.

– Возьмите и меня, – неуверенно попросил младший грузчик.

– Сынок, ты будешь мне помогать – таков приказ командира. И за них будешь молиться…, – ласково обратился к нему священник.

                                                    * * *                                                    * * *                                                    * * *

Глава третья

Спуск начали в составе отряда разведчиков, возглавляемого командиром. Когда по штольне спустились в штрек, там их уже поджидали солдаты этого отряда под командованием сержанта, спустившиеся заранее, чтобы подготовить проход по выработке.

…На трудных участках командир оставлял бойцов с заданием подготовить путь к предстоящему передвижению беженцев и составить карту со всеми шурфами, штольнями, бремсбергами, проходами и тупиковыми забоями. Остальные, разделив между собой часть поклажи остающихся, двигались дальше. 6

Передвигаться в горных выработках по особенно опасным верхним горизонтам с их в сотни метров ямами-рудоспусками; пробираться по каменным завалам; протискиваться через узкие проходы; преодолевать вброд или вплавь подземные водоёмы; по остаткам кирпичной кладки подниматься или спускаться в крутых шурфах или в вертикальных шахтных стволах, для тренированных разведчиков было делом привычным. Этот маршрут оказался не из лёгких, и, вызывая уважение к спутникам, солдат удивляло, как они смогли пройти его почти без света, скудно питаясь, имея на руках лишь примитивную карту. Особенно по душе солдатам пришёлся Иван – сообразительный, терпеливый, молчаливый. 7

К концу пути двигались уже небольшим отрядом, в котором из разведчиков остались только командир и солдат. Горбясь, каждый нёс по огромному рюкзаку.

Подошли к узкому проходу в пещеры, сложили в кучу рюкзаки. С собой взяли только оружие. Прошли через проход и, миновав тёмный участок пещеры и спящих мужчин, вошли в первую пещеру. Там, при слабом свете лучины, выхватывающем из темноты небольшое пространство над столом, положив голову на сложенные на столе руки, спал диакон. Подошли, тронув за плечо, разбудили.

– Наконец-то… Живые… – поднялся тот, крестясь и обнимая каждого.

Заметил их одежду и, проглотив ком в горле, потрясенно и радостно выдохнул:

– Значит, дошли?! – опять истово закрестился. – Слава Тебе, Заступница! – руки его тряслись.

По тому, как он поседел и осунулся, было понятно, сколько он пережил и передумал, дожидаясь их…

– Знакомьтесь, – горделиво указал Иван на разведчиков, стоящих поодаль, в темноте, и спокойно наблюдающих за их встречей. – Наши люди из-за Урала!

Иван и его товарищи ушли во вторую пещеру, к своим близким, а разведчики, включив мощный фонарь, уселись за стол. Напротив, не спуская с них счастливых глаз, сидел диакон, еще не до конца пришедший в себя от потрясения.

– Ну, что ж, не тратя времени даром, займёмся делом? – улыбнулся ему командир.

– Услышал Господь наши молитвы! – широко перекрестился тот, а потом добавил: – чуток подождём с делами. Пойдёмте к людям…, то-то им будет радость – увидеть вас, господа.

– Товарищи, – поправил разведчик.

– Товарищи…, – задумчиво покрутил головой – Хорошо-то как…

Беженцы вскакивали с подстилок, в радостном возбуждении окружали вернувшихся и не заметили подошедших диакона и разведчиков.

– Миряне, – обратился диакон. – Миряне! – повторил громче.

Гомон стих, все обернулись.

– К нам пришли товарищи из-за Каменного Хребта, чтобы вывести из неволи…

Люди затихли и глядели во все глаза. В тусклом свете лучин к разведчикам были обращены лица: красивые – молодых и серые, стёршиеся – пожилых людей, распахнув глаза, с восторгом глядели дети, восхищенно сияли глаза юной Девушки.

Неожиданно для разведчиков один за другим беженцы стали опускаться на колени, склоняя головы. Солдат заметил, как молоденькая девушка тоже порывается встать на колени, но стоящая рядом высокая красивая женщина удерживает её.

– Ну, чего повалились? – добродушно произнёс диакон.

– Так ведь новые господа…, – отозвался женский голос.

– У наших за Хребтом господ нет…

– Как же так? – не унималась женщина

– Без господ живут. По совести. По-товарищески. Вставайте…

Лагерь охватило радостное волнение. А за столом проходило совещание. Командир разведчиков и Иван рассказывали начальнику лагеря о трудностях, подстерегающих их в пути, сообщили о принесенных и оставленных возле прохода в пещеры оружии, одежде и высококалорийных продуктах. Было решено, немедля, готовиться в дорогу. Когда всё было продумано и оговорено, командир разведчиков обратился к диакону:

– Мне необходимо сделать снимок карты в нише и поискать тайники: возможно, где-то здесь спрятаны карты подземных выработок. А еще нужно сделать карту маршрута от ущелья до церкви и завода.

– В нишу вас отведу я. А в церковь поведёт Ваня…

Пока командиры в поисках тайника обходили все закоулки в пещерах, а затем отправились в нишу, Иван лежал на одеяле поверх кучи листьев и отдыхал перед походом в церковь. Рядом сидела Катя, теребила его волосы, он брал её теплую шершавую ладошку, целовал, подкладывал себе под щёку.

Радостное возбуждение первых часов встречи – лихорадочные, жадные расспросы и восторженные рассказы – улеглось, сменилось деловой и тревожной подготовкой к длительному и опасному походу. Все притихли, посерьёзнели и только неугомонные ребятишки бегали и в сумерках пещеры играли в войну и ссорились: каждый хотел быть русским солдатом из-за Каменного Хребта, и никто не хотел быть карателем, абсом.

Диакон довёл командира до ниши и, пристроившись в облетевших кустах на камне возле лаза в нее, стал ждать. Лёжа на спине, командир сделал снимок карты со всеми надписями, отметками уровней, направлений движения, ширины и высоты проходов, затем вынул из нагрудного кармана небольшой прибор и стал водить им по стенам, низу и потолку ниши. На соединении низа с боковой стеной обнаружил полость и позвал диакона. В тесном пространстве ниши они с трудом вынули хорошо пригнанную небольшую каменную плиту и из тайника вынули отрезок трубы, герметично запаянный с обоих концов. А вернувшись в пещеры, из трубы извлекли свернутые в трубку от времени хрупкие листы бумаги.

– То, что вы искали? – диакон заинтересовано наблюдал, как разведчик осторожно перебирает сухие листы карт.

– Да! – улыбался разведчик. – Благодаря вам, одно задание, выполнено!

Шагая по туннелю в сторону церкви, командир поглядывал на прибор, пристёгнутый к запястью левой руки. Фиксируя ширину и высоту прохода, расположение отдельных участков относительно частей света, расстояния между отводами и поворотами, нажимал кнопки, и по ходу передвижения на миниатюрном экране вырисовывалась микрокарта маршрута.

Батюшка никак не ожидал гостей.

– Господи, – крестился он, – радости-то сколько! – и морщинистыми руками все трогал плечо разведчика, будто не верил свои глазам.

Дождались темноты и отправились на разведку к заводу. Выбрав удобное возвышенное место, разведчик через прибор ночного видения фотографировал и фиксировал на приборе огражденный периметр завода, производственные корпуса, общежития, у входа в которые стояли постовые, складские помещения, административный корпус и аэролёт на площади перед общежитиями.

Прощаясь, батюшка крестил их, а из старческих глаз текли и терялись в седой бороде слёзы.

– Мы вернёмся, отец, – растроганно говорил разведчик, прикладываясь к батюшкиной руке.

– Верю, сынки, верю. Мы дождёмся…. Не мы, так наши могилы…

Разведчик и Иван, вернулись глубокой ночью. Нашли диакона, доложили о прибытии. Их накормили грибным супом. Прошли в мужской угол второй пещеры. Там горел костерок, дым от него собирался под потолком и незаметными струйками просачивался в ущелье. Вокруг костра собрались мужчины, а молодой бригадиров зять наяривал на гармони.

– Эх, взвейтесь, соколы орлами! Хватит горе горевать! – вскочил невысокий кряжистый мужик и под всеобщее одобрение пустился в пляс, хлопая ладошами по груди, по коленям, по каблукам.

Разведчик и Иван мимо них прошли к месту, где спали Бригадир с племянниками и улеглись на листья рядом с ними. К костру подошла женщина:

– Угомонитесь, мужики, не то беду накличете.

Иван удобней приспособил натруженную ногу и сразу уснул, а офицер лежал и слушал, как возле костерка мужественно и слажено поют: «чёрный ворон, что ты вьёшься надо мной». В песне этой звучали и русская раздольность, и русская тяжкая судьба…. Отдохнул и отправился в первую пещеру к начальнику лагеря.

Сидя за столом при ярком свете фонаря, командир и диакон долго обсуждали, как организовать переход. Было решено один день посвятить сборам, а уж утром следующего дня отправиться в путь.

– Пусть люди перед походом хорошенько отоспятся.

– А они не спят – поют и пляшут, – улыбнулся командир.

Диакон глянул удивленно, потом улыбнулся и махнул рукой:

– Помирать, так с музыкой!

Командиру нравился этот умный властный дядька.

Еще до наступления рассвета дежурные начали будить людей:

– Поднимайтесь, пора.

Когда все проснулись, диакон объявил:

– На молитву, миряне, – и повел в церковный угол пещеры.

Вместе со всеми, молились и воины Русской Армии. В заключение молебна диакон благословил всех и приободрил:

– Молитесь и верьте, что Господь не оставит нас в беде, выведет из неволи. «Спаси, Господи, люди Твоя.»

Глава четвертая

Засыпали камнями следы своего пребывания в пещерах и стали собираться в путь. Поверх своей одежды все надели принесённые из-за Урала не продуваемые лёгкие комбинезоны, поверх своей обуви натянули высокие непромокаемые тонкие, но очень прочные сапоги, на плечи повесили котомки с пищевыми калорийными плитками. Диакон приказал выстроиться и осмотрел каждого. Нищие люди неохотно расставались со скарбом, но он разрешил оставить только одеяла и подстилки. Зять Бригадира вытащил из заплечного мешка гармонь, поставил её возле ног. Диакон посмотрел на гармонь, поднял глаза на её хозяина:

– Жаль бросать…. Донесёшь?

Тот обрадовано закивал.

Прочитали «Отче наш», перекрестились, и с зажжёнными фонарями в руках цепочкой пошли по пещере к проходу в горную выработку. С иконой, подвешенной на груди, первым в проход вошёл диакон.

По узкой штольне вышли в широкий штрек. По мере продвижения, к отряду присоединялись солдаты, оставленные на участках маршрута для составления карт, поэтому шли уверенно, без блужданий и в местах, наиболее удобных для прохода.

Когда вошли в штольню, выводящую на поверхность, устроили длительный привал. Приготовили горячую пищу, обсушились и хорошо выспались.

Чтобы незаметней пересечь долину, посоветовавшись с диаконом, командир принял решение разбить всех на два отряда. В первый, более многочисленный, возглавляемый им самим, он включил родителей с детьми и малосильных женщин и мужчин. Во второй, под командованием сержанта – тех, кто способен быстро и без остановок пересечь долину. Включил в него и Катю с Девушкой.

Накануне весь день шёл дождь. Снег растаял, под ногами было сыро, но хорошо было то, что шли, почти не оставляя следов. Солдат, составлявший карту долины, вёл кратчайшим путём. Все шагали, торопясь, сосредоточенно, молча. Детей помладше несли на руках. Аннушку на руках нёс отец, а мальчики -племянники шагали, не отставая от взрослых.

К вечерним сумеркам добрались до каменного карниза в горе и расположились на отдых. Потом небольшими группами, поочерёдно в сопровождении солдат стали уходить к спуску в подземелье у подножья скалы с сосной на её вершине. Спустившись с последней группой, командир приказал солдату, встретившему их в этом месте, увести беженцев в штрек и послал сержанту сигнал, разрешающий второму отряду выход на поверхность. Сам же с пятью солдатами, на каменной круче при входе в штольню, остался поджидать второй отряд.

Второй отряд вышел в путь глубокой ночью и к рассвету уже прошёл больше половины пути. Утро наступило хмурое пасмурное, но после подземелья по открывшемуся простору шагалось бодро. К середине дня командир получил от сержанта сообщение, что отряд дошёл до гор, укрылся под карнизом, и что он посылает двух солдат проверить безопасность участка дальнейшего следования.

В ожидании возвращения солдат, сержантом посланных в разведку, второй отряд укрылся между камнями под нависающим карнизом. Катя и Девушка сидели на большом плоском камне. Неподалеку от них, на краю провала стоял Солдат. Внезапно воздух сотряс оглушительный взрыв. Всех ослепило, опрокинуло, обожгло пламенем, завалило камнями. За первым взрывом последовал второй. Каменный карниз приподняло и обрушило на людей.

Земля вздрогнула. С каменной кручи вниз полетели неустойчивые камни. Встревоженный командир вскарабкался к входу и, укрывшись за большим камнем, с нетерпением стал поджидать второй отряд. Время шло, а отряд не появлялся. Тогда двум солдатам он приказал завалить камнями вход в спуск и вместе с беженцами уходить дальше по маршруту. Сам же с тремя солдатами поднялся на поверхность и направился к горе с карнизом. На половине пути им встретились посланные сержантом в разведку два израненных солдата, бредущих поддерживая друг друга. Командир оставил одного солдата оказать им помощь и увести в подземелье, а с двумя солдатами бегом пустился к карнизу.

Там, где недавно нависал большой каменный карниз, громоздились груды опаленных огнём каменных глыб. Они облазили все камни на месте уже не существующего карниза, но ни живых, ни мёртвых не нашли. В жуткой тишине слышалось только потрескивание догорающих деревьев да шипение упавших на мокрую землю головешек.

На поверхности шли непрерывные осенние дожди, вода не успевала сойти на нижние горизонты, поэтому последний участок штрека был сильно затоплен. Но здесь всё уже было подготовлено, чтобы облегчить передвижение беженцев. Отражаясь в тускло поблескивающей глади неподвижной воды, и, освещая торчащие из неё бесформенные камни и небольшие надувные плоты, темноту перечёркивали лучи мощных прожекторов.

Чтобы не заметили из космоса, на поверхность выходили небольшими группками, поэтому выход затянулся на несколько дней. В ожидании очереди на выход уединившийся за камнями Иван лежал, уткнувшись лицом в каменный пол. К нему подсаживалась плачущая Хозяйка, но он никого и ничего не замечал…

На заставе беженцев накормили, приютили на несколько дней, а потом отвезли на вокзал, и они на экспрессе выехали в монастырь, где их уже поджидали.

Сигарообразный белый комфортабельный экспресс остановился возле небольшого вокзала. Из его широко разъехавшихся дверей, неловко и осторожно спускаясь по ступенькам, вышли бедно одетые люди. Экспресс бесшумно набрал скорость и уехал; толпа же не расходилась, осталась стоять на перроне, окружив человека с большим деревянным крестом и мальчика, держащего небольшую икону. К ним подошёл монах, на перроне поджидавший экспресс.

– Я послан встретить вас. Если есть больные, слабые и малые дети, – сообщу в монастырь и за ними пришлют электробус, а остальные пойдут пешком. В обитель принято идти пешком. До неё пять километров.

– Все пойдём пешком.

Дорога вела по лесу. Тускло светило солнце, лёгкий морозец пощипывал щёки. Люди притихли перед тем неизвестным, что ждёт их, и плелись не спеша, устало. Впереди всех, шагая широко и твердо, диакон нес большой тяжелый деревянный крест, за ним, сменяя друг друга, малолетние бригадировы племянники несли икону.

Массивные створы врат были распахнуты настежь. В ожидании беженцев на монастырском подворье собрались все его насельники. На звоннице ждал пономарь, чтобы начать звонить, как только первые беженцы войдут в ворота. Взоры всех были обращены на дорогу.

Лес расступился, открылся вид на монастырь. На пологой возвышенности, на фоне неяркого неба парили увенчанные крестами золотые купола белокаменных церквей. Над вратами монастырской стены возвышался нарядный храм с чешуйчатым куполом и золотым крестом на его вершине.

Люди остановились и, столпясь, глядели на открывшуюся перед ними невиданную красоту. Чувство торжественной, благоговейной радости овладело ими.

– Покаяние! – громко провозгласил диакон.

Прислонил к ближайшему дереву крест, истово перекрестился и рухнул на колени.

– Покаяние, покаяние, покаяние…, – шелестело в толпе опускающихся на колени и крестящихся людей.

В сопровождении монахов, с иконой Христа-спасителя к ним направился игумен. Обливающиеся слезами люди поднимались с колен, крестясь, прикладывались к образу. А потом, следуя за игуменом, все вместе направились к распахнутым вратам обители.

Оповещая о радости небо и землю, над монастырём, лесом, окрестностями растекался ликующий колокольный перезвон.

                                                    * * *

Глава пятая

Взрывной волной их швырнуло внутрь горного провала. Тренированное тело Солдата инстинктивно сгруппировалось, он успел руками прикрыть голову. Придя в сознание, и силясь понять, где находится, скорчившись на камнях, некоторое время неподвижно лежал. Осторожно сел, вдохнул полной грудью воздух и неудержимо закашлялся от клубящейся в воздухе пыли. С трудом откашлялся и встал. Качаясь от головокружения, постоял, вынул из кармана куртки фонарь, проверил работает ли. Обрадовался, когда вспыхнул свет. Стоять не смог, опять сел, боком привалился к камням. Отдохнув, посветил во все стороны. Луч скользнул по каменным глыбам. Там, где недавно зиял проём горного провала, возле которого они отдыхали, сидя на камнях, теперь возвышалась гора каменной осыпи; как туман, в воздухе стояла не осевшая пыль. Погасил фонарь и лёг.

Из забытья вывел стон. Не поднимаясь, прислушался. Стон повторился. С трудом поднялся, включил фонарь, качаясь, побрёл в сторону доносившегося стона. Свет выхватил из темноты неловко согнутую ногу. Девушка лежала на боку, разорванный рукав комбинезона обильно намок кровью. Сел рядом. Ножом разрезал рукав, из кармана куртки извлёк всё необходимое, остановил кровь, перевязал рваную рану. Не приходя в сознание, Девушка стонала. Он прилёг рядом, не давая себе забыться. Вспомнил, что их было трое и надо попытаться найти вторую девушку. Сделал над собой усилие, встал и, медленно передвигаясь на нетвёрдых ногах, начал поиски Кати, внимательно всматриваясь во всё, что попадало в луч света. Катя лежала неподалеку от Девушки. Посветил в окровавленное лицо, опустился на колени, проверил пульс – жива. Потрогал вывернутую висящую, как плеть, руку – переломов нет, похоже на плечевой вывих. Осторожно выпрямил руку, сильно дернул.

Резкая острая боль вывела из шокового состояния. Поводя глазами, Катя пыталась что-то сказать. Разбитые губы не слушались. Языком выпихнула изо рта выбитые зубы.

– Лежи спокойно, – приказал Солдат, носовым платком стирая кровь с её разбитого лица.

Отдохнул, опять встал, спотыкаясь, побрел к Девушке. Та лежала в том же положении, в каком он её оставил. Из кармашка куртки достал миниатюрный медицинский прибор, приложил его к запястью – пульс, давление в норме; приложил к виску – мозг функционирует. Девушка стонала, веки её вздрагивали; он сел рядом. Наконец она открыла глаза и тупо смотрела перед собой.

– Ты можешь встать? – спросил, со страхом ожидая, что будет дальше.

Она перевела глаза на него, с усилием приподнялась на локте здоровой руки и с его помощью стала тяжело подниматься. Котомка, висящая за спиной, зацепилась за камни, он освободил её. Прошагали несколько метров, дальше идти она не могла. Взвалив себе на спину, Солдат, шатаясь, понёс её туда, где лежала Катя.

Катина котомка тоже сохранилась, находилась за её спиной. Котомки смягчили удар: в них, кроме одеял да раскрошившихся плиток шоколада и сухой спрессованной пищи, которая при замачивании в воде приобретает первоначальный вкус и объём, ничего не было. Солдат постелил одеяла, уложил на них женщин. Всех тошнило. Он хотел было сразу отправиться на поиски выхода, но, чувствуя слабость и головокружение, прилёг рядом.

Солдат очнулся от тяжёлого забытья, включил фонарь, глянул на часы – разбились вдребезги; с сожалением повертел в руке. Подумал: «Сейчас день или ночь?» Немного полежал, прислушался к тяжёлому дыханию спящих женщин. Поднялся. Рядом с Катей положил оружие, потом усомнился, что она сможет им воспользоваться, и забрал. Постоял, подумал в какую же сторону направиться, и решил, что надо идти на восток, в сторону границы. В какой стороне восток, сориентировался по каменной круче на месте их падения.

Подсвечивая себе под ноги, он, спотыкаясь, брел, держась бока выработки. В абсолютной тишине звуки собственных шагов казались необычайно громкими. Пыль осела, воздух был неподвижен, ничто не указывало на то, что поблизости есть выход на поверхность. Как ни удачно упал, всё тело болело, слегка подташнивало и, когда набрёл на воду, сочащуюся по стене выработки, образуя небольшую лужу, из которой, закручиваясь воронкой, уходила вглубь, решил набрать воды и вернуться. Отстегнул воротник куртки, в случае нужды, служащий специальным растягивающимся до определенного размера мешком для воды, зачерпнул и, взвалив на спину, повернул назад.

Когда вернулся, женщины лежали в полузабытье, тесно прижимаясь друг к другу. Не тревожа их, опустил на каменный пол мешок с водой, тяжело присел на край одеяла.

– Нашёл выход? – с радостной надеждой тихо спросила Девушка.

– Пока не нашёл, – ответил бодро. – Воду принёс. Надо ваши раны обработать.

Он помог Кате обмыть лицо и обработал рану; промыл, заново обработал и перевязал рану на руке Девушки. В походной кружке, помятой при падении, замочил раскрошившиеся плитки сухой пищи. Накормил женщин и поел сам. Выключил фонарь, прилёг рядом с ними и, сморённый усталостью, тотчас уснул. Проснувшись, остатками воды напоил женщин и, наказав им лежать, меньше шевелиться, опять ушёл искать выход на поверхность.

Лежа в тяжелой дрёме в абсолютной темноте, девушки вдруг услышали неясные звуки, похожие на шёпот.

– Слышишь? – испуганно прошептала Девушка.

В ответ – согласное мычание Кати, не разговаривающей из-за разбитого опухшего рта. Охватил страх. Тесно прижавшись, они с нетерпением стали поджидать Солдата. А шорохи, шёпоты, шаги, нагоняя жуть, слышались постоянно.

Следуя вдоль боков выработки, Солдат на большом участке обследовал все каменные завалы и набрёл на остатки транспортёра. Это придало уверенности в поисках: к транспортёру подводится вентиляция, значит, где-то поблизости должны находиться вентиляционные шурфы. Лазая в каменных завалах, он потратил много сил и времени на поиски входов в них. Усталый и подавленный безрезультатностью поисков, отдыхая, сидел среди каменных глыб и удрученно размышлял: что же делать? Он досконально обследовал этот участок горной выработки, идти дальше означало бы надолго оставить женщин одних, а они нуждаются в заботе…. Чтобы зря не разряжать фонарь, выключил его. Внезапно, ясно услышал шаги и чьё-то негромкое вкрадчивое бормотание. От ужаса спина покрылась мурашками. Посветил фонарём вокруг себя, догадался: галлюцинации. Подумал: как же страшно женщинам лежать в кромешной тьме. Твёрдо решил возвращаться, находиться рядом с ними, пока они не окрепнут, а там – что Господь пошлёт…

Пришёл, принёс воду. Женщины, обнявшись, спали. Стал укладываться рядом. Нечаянно задел Девушку, она сильно вздрогнула, вскрикнула.

– Не пугайся, это я, – произнес спокойно. Голос его прозвучал необычайно громко и отчётливо.

Девушка сняла больную руку с Катиного плеча, осторожно легла на спину, повернула к нему лицо, боязливо прошептала:

– Здесь кто-то ходит…

– Это галлюцинации. Обычное для подземелий дело. Здесь никого нет, и не может быть, – сказал, укладываясь рядом.

– Я понимаю…, но всё равно страшно…

– Надо отвлекаться…. Хочешь расскажу что-нибудь?

– Да. Расскажи, какая за Каменными горами жизнь. Правда, что люди там совсем не знают голода? Что хлеб там есть у всех и сколько захочешь?

– Правда. Но про еду давай не говорить. Я расскажу, как живут там люди. По порядку: с самого рождения и до старости.

– Расскажи, – придвинулась к нему, отодвинувшись от Кати.

Тотчас Катя инстинктивно придвинулась к ней. Тихо и спокойно Солдат рассказывал, а она жадно слушала; когда ему надоедало, умолкал, и они погружались в тяжёлое полузабытье. Им ясно слышались шаркающие шаги, какое-то шуршание, похожие на неразборчивую речь звуки. Иногда ненадолго они включали фонарь, звуки пропадали, но в плотной черноте за пределами света мерещились бесформенные шевелящиеся тени, наблюдающие недобрые глаза.