Дневник военного преподавателя. Город Хмельницкий, 1978—2009 годы

Второй день занятий по данной теме начинался с проведения боевого расчета, в ходе которого назначались должностные лица роты, командиры взводов и отделений. Один из назначенных курсантов командиром роты отдавал боевой приказ командирам взводов на наступление, другой – организовывал взаимодействие и всестороннее обеспечение, и, после этого, начиналась динамика наступательного боя роты. Заранее, перед наступлением, помощники обозначали условного «противника» мишенями, и была еще группа подыгрыша.

Всю динамику наступательного боя роты преподаватели с курсантами отрабатывали методом группового упражнения. Отрабатывалось это таким образом: после атаки переднего края обороны «противника» выходили в боевом порядке на определенный рубеж; на этом рубеже преподаватель собирал и выстраивал курсантов учебной группы, доводил до них обстановку, какая сложилась на данном рубеже, курсанты наносили ее на рабочую карту; преподаватель давал время (несколько минут) на оценку сложившейся обстановки, затем, – заслушивал назначенных командиров рот: выводы из оценки обстановки, их решение, а также команды и распоряжения.

Чтобы курсантам облегчить работу по нанесению сложившейся обстановки на рабочие карты в ходе наступательного боя роты, преподаватель использовал переносную деревянную доску. На новом учебном месте в поле (на одном из рубежей) преподаватель ставил доску (которую перевозили с собой на автомашине ГАЗ-66), вытаскивал с командирской сумки коробочку с цветными мелками и на доске вычерчивал сложившуюся тактическую обстановку, а курсанты следом переносили ее на свои рабочие карты. На доске преподаватель записывал потери роты в бою, совместно с курсантами подсчитывал, что за «противник» перед фронтом наступления роты. Составлялось на доске, курсантом или преподавателем, соотношение сил и средств. Исходя из этого соотношения сил и средств (роты и противодействующего «противника») принималось курсантами (командиром роты) оптимальное решение. Тактическая обстановка, нанесенная тактическими условными знаками, была краткая, но по содержанию емкая. Хорошо зная условные тактические знаки, можно в сознании визуально представить все содержание сложившейся тактической обстановки на поле боя (на данном рубеже) и принять правильное решение. Этому мы, преподаватели, учили курсантов – будущих командиров.

Следующий шаг на практическом занятии, после заслушивания частных решений курсантов, тренировки их в подаче команд и распоряжений, – преподаватель проводил боевой расчет роты, выдавал имитационные средства, назначал из состава курсантов командира роты и проигрывали все практически в движении с использованием радиостанций и имитационных средств. Таким же образом, в течение второго и третьего дней, отрабатывалась динамика наступательного боя роты по решению вводных. Главным было на этих занятиях – научить каждого курсанта организовывать наступательный бой роты, а в ходе боя – умело управлять подразделениями роты в различных условиях обстановки, сложившейся при ведении наступательного боя ротой. В конце трехдневных занятий проводился преподавателем детальный разбор действий курсантов по организации наступления и управлением подчиненными подразделениями роты; выставлялись каждому курсанту оценки.

Близилось 7-е ноября 1978 года. Как обычно, – предстоял военный парад на центральной площади г. Алма-Ата. За месяц до начала парада с курсантами училища начались строевые тренировки: сначала – в училище, затем четыре-пять – гарнизонных тренировок и последняя – генеральная репетиция (за день-два до парада). Из числа офицеров-преподавателей была сформирована офицерская коробка. Все преподаватели нашей кафедры попали в парадный расчет, и участвовал в военном параде 7-го ноября 1978 года в г. Алма-Ата.

По учебному плану у курсантов 3-го курса были запланированы две войсковые стажировки: первая – с 10 ноября по 31 декабря 1978 года, а вторая – летом – с 1-го по 30 июля 1979 года.

После ноябрьских праздников 1978 года меня вызвал начальник кафедры полковник Полютов Ю. В. и поставил задачу, что я должен поехать с курсантами на стажировку в Кяхтинский пограничный отряд Забайкальского пограничного округа в качестве руководителя стажировки, а летом меня для поездки не будут привлекать.

За неделю до выезда на стажировку я встретился с группой курсантов, выезжающих стажироваться в этот пограничный отряд, проинструктировал их о порядке следования к месту стажировки и ведения курсантских журналов стажировки. Затем оформил необходимые документы для организации стажировки. Приобретением билетов на самолет, для преподавателей и курсантов, занималось командование учебного дивизиона.

За сутки до выезда курсантов на стажировку с ними, в актовом зале, начальником пограничного училища генерал-лейтенантом Меркуловым М. К. проводился инструктаж. Это собрание курсантов началось в 17.00. Командир учебного дивизиона подполковник Полумисков В. В., после доклада начальнику училища, приступил к подведению итогов учебы за прошедший месяц. И как только в докладе он называл фамилию курсанта, который отличился с негативной стороны, так тут же генерал требовал подняться этому курсанту и начинал воспитательную работу, которая длилась минут 15 – 20. Было поднято поочередно таких курсантов человек пять-шесть, – и каждого генерал воспитывал. Поэтому это собрание по подведению итогов и проведению инструктажа на стажировку, вместо одного часа, продлилось на четыре часа.

11 ноября 1978 года мы вылетели на стажировку самолетом ТУ-104 с г. Алма-Ата и летели до г. Улан-Уде. В то время в Улан-Уде были сильные морозы. С аэропорта г. Улан-Уде мы доехали автобусом до железнодорожного вокзала; взяли там по требованию билеты до станции Наушки. Поезд шел через два-три часа. Часа четыре-пять мы ехали поездом до станции Наушки. В п. г. т. Наушки дислоцировалось пограничное КПП «Наушки», которое находилось в 400 м от станции. От КПП до пограничного отряда было еще 50 км. Я решил с курсантами выдвинуться на КПП и оттуда позвонить в пограничный отряд оперативному дежурному, чтобы за курсантами прислали с отряда автобус. Пока курсанты дошли до этого подразделения (КПП) с железнодорожной станции, так некоторые приморозили себе уши и носы – температура ведь доходила до 40 градусов мороза и более.

Через 1,5 – 2 часа за нами с отряда прибыл автобус, и мы прибыли в пограничный отряд. Я доложил начальнику отряда о прибытии курсантов на стажировку. О нас в отряде знали – заранее была телеграмма с управления Забайкальского пограничного округа. Была организована встреча с командованием пограничного отряда, на которой до курсантов были доведены особенности охраны государственной границы с Монгольской Народной Республикой, дана характеристика каждой из застав, где должны были стажироваться курсанты. После этого было проведено распределение курсантов на пограничные заставы и организована их отправка.

Я на некоторое время остался при управлении пограничного отряда. Через два-три дня начал выезжать на заставы, контролировал работу стажеров, давал им инструктажи, проводил с каждым индивидуальные занятия. Курсанты стажировались в должности заместителя начальника заставы. Всю проделанную работу они фиксировали в своих журналах стажировки. Одной из моих задач было – заказать и приобрести билеты на самолет на обратный путь до Алма-Аты после окончания стажировки.

Самолеты до Алма-Аты вылетали с Улан-Уде, а я находился в п. г. т. Кяхта, где дислоцировалось управление пограничного отряда. Пришлось мне хорошо покрутиться, чтобы заказать билеты для себя и курсантов и своевременно их выкупить. Билеты выкупил. Места в билетах на самолет были указаны только до г. Новосибирска, и нам в аэропорту Новосибирска надо было еще постоять, чтобы получить места на алма-атинский рейс.

В Кяхтинском пограничном отряде я встретил своего однокурсника по пограничному училищу – капитана Коркина Юрия. Я с ним учился в одной 7-й учебной группе, мы на первом курсе были командирами курсантских отделений, а после 2-го курса и до самого выпуска с пограничного училища, он был заместителем командира учебной группы. В Кяхтинском пограничном отряде он занимал должность командира автотранспортной роты. Много раз мы собирались по вечерам и вспоминали наши курсантские годы учебы.

Однажды, в средине стажировки, я решил посетить курсантов на заставах. Попросил у начальника штаба автомашину для поездки. Мне выделили легковой УАЗ-469, и я после обеда выехал с отряда на ближайшую заставу, где стажировался курсант. Мороз был на улице минус 44 градуса. Я поехал в хромовых сапогах. Ехал с водителем по полевой дороге, далее выехал на пограничную дорогу, идущую вдоль КСП и сигнализационной системы. До заставы оставалось 8 – 10 км и вдруг автомашина заглохла и остановилась. Уже начинались сумерки. Водитель вышел с машины в одном кителе и начал копаться в двигателе. Я его спросил: «Где твоя шинель?» – «Осталась в отряде, в роте», – ответил он. Вот тут мне пришлось поволноваться. Поблизости населенного пункта не было, до заставы километров десять. Тогда я подумал: «Если через десять минут водитель не устранит неисправность, мы замерзнем. В машине масло и охлаждающая жидкость быстро застынут на морозе и завести будет невозможно». Ноги в сапогах начали замерзать, уже начинало совсем темнеть, двигатель совсем остыл, у водителя никакого фонарика не было – все копался наощупь. Я вздохнул с облегчением – наконец-то автомашина завелась. «Вот какую „развалюху“, а не машину, мне подсунули», – подумал я. Наконец-то, когда совсем стемнело, я с водителем доехал до 7-й пограничной заставы.

С прибытием на заставу я, в первую очередь, побеседовал с начальником заставы, поинтересовался, как работает курсант. Затем встретился с курсантом, проверил его записи в журнале стажировки. Узнал о его трудностях в работе, дал инструктаж. Зашел в канцелярию к начальнику заставы, а там, в помещении, ничего не было видно – все было заполнено дымом; я ощутил себя, как в густом тумане. Оказывается, начальник заставы с заместителем по политической части курили сигареты одну за другой. Я с ними посидел не более 10 минут – было невозможно дышать – и ушел отдыхать в приезжую комнату. На второй день я осуществил контроль проводимых курсантом мероприятий и выставил ему оценки. После обеда я с водителем на автомашине уехал на 8-ю пограничную заставу. Таким образом, я работал с курсантами на всех заставах, где они стажировались.

По окончанию стажировки всех курсантов собрали в отряд и с ними подвели итоги работы на заставах. Перед комиссией, из числа офицеров штаба пограничного отряда, курсанты отчитались за свою работу; им были выставлены оценки за войсковую стажировку, что и было оформлено приказом начальника пограничного отряда. Я получил выписку из приказа с оценками курсантов, которую необходимо было сдать в учебный отдел училища.

30 декабря 1978 года, рано утром, я выехал с курсантами на отрядном автобусе до КПП «Наушки», то есть до железнодорожной станции. В Наушки сели на поезд и доехали до железнодорожного вокзала в г. Улан-Уде, а оттуда автобусом – до аэропорта, сделали посадку на свой самолет и улетели по расписанию. К 17.00 30 декабря 1978 года мы были в аэропорту г. Новосибирска. Когда подошли к кассам, чтобы нам проставили места на ближайший рейс до г. Алма-Аты, то оказалось, что свободных мест нет. Пришлось в аэропорту всю ночь ожидать, уговаривали курсанты девушек на регистрации, чтобы нас оформили первыми при появлении свободных мест. Пришлось сброситься на небольшой подарочек. В конце концов, только утром, 31 декабря, я с курсантами вылетел до Алма-Аты на самолете ТУ-104, и мы благополучно приземлились в аэропорту г. Алма-Ата, а оттуда автобусом доехали до пограничного училища.

По прибытию в пограничное училище я сдал все документы, о результатах стажировки доложил в учебный отдел и своему начальнику кафедры.

До окончания учебного семестра оставался один месяц. Поэтому курсанты до своих зимних каникул (с 1-го по 14-е февраля) продолжали учиться весь январь 1979 года.

После окончания новогодних праздников, 2-го или 3-го января 1979 года, я вышел на работу и явился на свою кафедру. От преподавателей своей предметно-методической комиссии я узнал, что, когда я с курсантами был на стажировке, мне выделили 2-х комнатную квартиру. Оказалось, что за эту квартиру шла сильная борьба, – ведь в нашем училище было очень много очередников на жилье. В декабре 1978 года состоялось заседание жилищной комиссии училища, где рассматривался вопрос о распределении нескольких квартир. Начальник кафедры ОВД полковник Полютов Ю. В., будучи в отпуске и узнав о заседании жилищной комиссии, немедленно прибыл на ее заседание и долго доказывал, что именно его офицерам-преподавателям квартиры нужнее, чем другим, – и отвоевал для меня 2-х комнатную квартиру. Этот пример можно привести в знак того, как заботился в то время руководитель кафедры о своих подчиненных, невзирая на то, что даже был в отпуске.

Конечно, такого начальника кафедры грех подводить его подчиненным. Поэтому все преподаватели вылезали со шкуры и старались, чтобы не было замечаний со стороны командования училища, как во время занятий, так и во время несения службы во внутренних нарядах.

Наш начальник кафедры полковник Полютов Ю. В. был и очень требовательным офицером. К примеру, в феврале 1979 года в один из дней, рано утром, был в училище «Сбор по тревоге» – был подан условный сигнал, который передавался через посыльных. Офицеры училища проживали в разных районах города, поэтому собирались очень долго. Некоторые офицеры кафедры, прибежавшие первыми, видели, как бежал в училище с военного городка, находящегося за забором училища, наш начальник кафедры по этой тревоге. Сигнал оповещения доходил до офицеров с запозданием. Прошло минут 40 после подачи сигнала тревоги, начальник кафедры, проверив собравшихся офицеров кафедры, сидел в кабинете и ожидал прибытия остальных. В окно из своего кабинета он увидел майора Кравцова Е. Л. – преподавателя нашей кафедры, проживавшего в военном городке училища, – который спокойно, не торопясь, шел в училище. По прибытию его на кафедру, полковник Полютов Ю. В. подверг его определенной воспитательной проработке:

– Товарищ майор, вы слишком сильно торопитесь, чтобы во время прибыть на кафедру по сигналу «Тревога»?! Надо бежать, ведь засекается время сбора кафедры! – набросился он на своего подчиненного.

– Товарищ полковник, я уже знал, что поступил сигнал «Отбой», поэтому шел не спеша, – ответил майор Кравцов.

И тут начальник кафедры взорвался:

– Вы должны были быть на кафедре полчаса назад, вместе со всеми, – наседал наш начальник. Но от Евгения Леонидовича Кравцова шли оговорки, что к нему сигнал поступил поздно и т. д. В конце концов, от начальника кафедры он получил строгий выговор за несвоевременное прибытие на кафедру по сигналу «Тревога».

Можно представить такую картину: начальник кафедры бежал сломя голову, чтобы успеть вовремя в училище после поданного сигнала «Тревога», а подчиненный еле плелся пешочком на кафедру. Конечно, это возмутило начальника кафедры.

После 10 января 1979 года опять начались занятия в поле на нашем 3-м курсе. Преподаватели курса проводили очередную тему: «Рота в обороне». Трещали морозы до 30 градусов. Эта тема предполагала заниматься на одном месте – в опорном пункте роты. Первый день – организация обороны, – опять стояние на месте. Курсанты на занятиях в сапогах, я тоже был в яловых сапогах. Курсанты без конца топали ногами – мерзли ноги. Я стоял себе на месте перед строем, слушал ответы курсантов, по необходимости, давал варианты правильных решений. Ноги мерзли, но я не подавал виду. Я не мог терпеть этого топанья ногами и спросил курсантов:

– Товарищи курсанты, в чем дело? Неужели сильно ноги мерзнут? Вы посмотрите на меня, – разве я топаю ногами?

Тогда курсант Сероштан за всех мне ответил:

– Вам, товарищ капитан, хорошо, у вас сапоги на меху.

Я позвал его к себе, снял сапог с правой ноги и показал ему, говоря: «Смотрите, где вы видите тут мех?» Он посмотрел и сказал: «И правда, сапоги без меха!» Нога моя была обмотана обыкновенной белой портянкой – вот и весь мех. После этого курсанты начали терпеть мороз, беря пример с преподавателя.

Время шло, наступила весна 1979 года, я все больше и больше овладевал методическим опытом кафедры, перед каждым занятием обращался к частной методике преподавания дисциплины; по плану посещал занятия, проводимые опытными методистами кафедры, регулярно посещал занятия, проводимые с начинающими преподавателями в системе всего училища.

Я любил заниматься спортом. Поэтому не пропускал занятий по физической подготовке с офицерами училища, которые проводились по вторникам и четвергам. Офицеры-преподаватели, зачастую, играли в волейбол после общей разминки. Там образовывалось несколько команд, и играли навылет – проигравшая команда уступала место другой, которая ожидала своей очереди. Я, в основном, ходил в плавательный бассейн и за полтора часа на плавании накручивал по 1000 метров. И так почти каждый раз. Но постепенно я увлекся и волейболом. Часто играл в команде. Но это было намного позже, через два-три года. Зимой офицеров, по плану, привлекали к участию в гонках на лыжах. Трассы были на пересеченной местности, были высокие подъемы и крутые спуски. Приходилось много раз падать, двигаясь по такой трудной 5 км трассе.

В марте 1979 года были обще училищные соревнования по марш-броску на 6 км, офицеры-преподаватели также привлекались. Я в том марш-броске участвовал и занял призовое, 3-е, место, за что мне вручили грамоту.

С 15 по 18 апреля 1979 года с курсантами 3-го и 4-го курсов планировались двусторонние тактические учения в песках Муюнкум, которые простирались за нашим тактическим полем. Разработку материалов учений было поручено нашей кафедре – кафедре общевойсковых дисциплин. За неделю до начала учений начальник кафедры ОВД полковник Полютов Ю. В. вывез в поле, в пески, всех офицеров-посредников на рекогносцировку, чтобы все посредники при обучающихся подразделениях изучили местность и знали все рубежи и порядок действий курсантских подразделений. Я также участвовал в этой рекогносцировке. Начальник кафедры на учении определил мне роль и место – постоянно быть при руководителе учений (при генерал-лейтенанте Меркулове М. К.). На какой бы рубеж он ни передвигался на своем УАЗ-469, я должен был следовать с ним вместе и объяснять ему о действиях учебных подразделений, а при остановках на месте, – должен был выносить большой белый флаг, означающий, что там остановился руководитель учений, чтобы все видели и знали, где он находится.

На рекогносцировке (при изучении местности), проезжая с одного рубежа к другому, мы проезжали мимо высот, на которых стояли работающие станции тропосферной связи. Мы остановились, и полковник Полютов Ю. В. обратился ко мне: «Товарищ капитан, когда вы будете с генералом здесь проезжать, и вдруг он спросит, что это за антенны, то вы ему ответьте, что это – станция тропосферной связи. А если спросит о подробностях ее работы, то говорите, что угодно, он все равно этого не знает».

Начальник пограничного училища генерал-лейтенант Меркулов М. К. не вмешивался в учебный процесс. Он любил заниматься строительством и хозяйством. Однажды при мне, он, обращаясь к присутствующим офицерам, находясь в ПУЦ, говорил, что это не руководитель, если он не занимается строительством. По его мнению, руководитель большого военно-учебного заведения должен после себя оставить заметный след.

Действительно, при генерал-лейтенанте Меркулове М. К. было много построено объектов в ПУЦ: заасфальтированы дороги, для каждого учебного дивизиона была построена своя казарма, построены аллеи и мемориалы, посвященные победе в Великой Отечественной войне, новый свинарник, сооружены и зарыблены два озера, разработаны и засаживались овощами поля (каждый учебный дивизион был закреплен за каким-то полем); засадили всю территорию ПУЦ деревьями.

Все это делалось и в ущерб учебного процесса, так как по субботам занятия сокращались или отменялись, – курсанты, находящиеся в ПУЦ, привлекались к работам. И это при мне длилось два-три года. Объявлялись субботники и воскресники.

Преподаватели то же привлекались к участию в субботниках и воскресниках.

Помню, как за десять дней до предстоящих учений, мы (преподаватели и курсанты) участвовали в воскреснике. Накануне воскресника начальник пограничного училища в своем кабинете давал инструктаж старшим на участках. Я тоже был на инструктаже. Я был назначен старшим группой курсантов, занимающихся посевом бахчевых культур. И начальник пограничного училища мне давал инструктаж, как нужно сажать дыни и арбузы: какие должны быть лунки, как заливать водой, по сколько втыкать семечек, на каком удалении должны быть лунки и рядки друг от друга и т. д.

Тактические учения с курсантами 3-го и 4-го курсов начались в соответствии с планом – 15 апреля 1979 года; на учениях я ездил с начальником пограничного училища, отвечал на его вопросы по действиям курсантских подразделений, но он так меня и не спросил, что это были за антенны тропосферной связи. Учения прошли без всяких чрезвычайных происшествий.

После проведенных учений на 3-м курсе проводились 3-х суточные полевые выходы с каждой учебной группой. При нахождении в полевом учебном центре, в то время, я оказался свидетелем неприятной сцены.

Это была среда в конце апреля 1979 года. Преподаватели нашей ПМК 3-го курса провели занятия с первым потоком учебных групп, которые прибыли еще в понедельник на занятия. С четверга мы начинали занятия со вторым потоком и должны заканчивать занятия в субботу. Учебные группы второго потока так же находились в полевом учебном центре. Поэтому с 16.00 преподаватели ПМК 3-го курса готовились организовать и проводить самостоятельную подготовку курсантов. Мы, преподаватели тактики, пришли в классы учебных групп, чтобы организовать подготовку курсантов к нашим занятиям, а курсанты в классах отсутствовали и пришли только в 17.00. Оказывается, их задержали на целый час. Дело в том, что преподавателями кафедры военно-технической подготовки, до обеда, с курсантами наших учебных групп, проводились занятия по вождение боевой техники, а после обеда их привлекли к обслуживанию боевой техники вместе с механиками-водителями. И обслуживание боевой техники затянулось до 17.00. Старшим на полевом выходе от кафедры ВТП был подполковник Слободянюк О. К. (старший преподаватель кафедры). Он был участником Великой Отечественной войны; на фронте был командиром танка; имел правительственные награды, – на его мундире все видели орден Красной Звезды. Преподавал он в пограничном училище давно, еще, когда я был курсантом.

В тот же день, вечером, после окончания самостоятельной подготовки, возле офицерской гостиницы собрались офицеры-преподаватели из разных кафедр, было их человек десять-двенадцать, и тут я увидел и услышал, как майор Таратута П. В. подошел и начал отчитывать подполковника Слободянюка О. К. за задержку учебных групп; отчитывал в грубой, неуважительной форме, что мне даже стало не по себе. Не хорошо было слышать, как отчитывают такого заслуженного фронтовика, да и по возрасту он был почти в два раза постарше майора Таратуты П. В. Ведь Таратута П. В. только в 1942 году родился, а Онуфрий Клименьтьевич в то время воевал на фронтах Великой Отечественной войны. Поэтому у меня в душе, с тех пор, закралась негативная оценка человеческих качеств Петра Васильевича Таратуты.

Он рьяно набросился на ветерана Великой Отечественной войны с тем, что хотел услужить своему начальнику кафедры полковнику Полютову Ю. В. Оказывается, когда-то, когда полковник Полютов Ю. В. был еще майором – на кафедре ОВД по штату была предметно-методическая комиссия бронетанковой подготовки, – и тогда старшим преподавателем бронетанковой подготовки был подполковник Слободянюк О. К. Бывало, что подполковник Слободянюк О. К., на проходивших совещаниях и собраниях, выступал с критикой в отношении майора Полютова Ю. В. Прошло много времени, полковник Полютов Ю. В. руководил кафедрой ОВД, а ущемленное самолюбие осталось.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.