Есть только миг

Вячеслав Ландышев

Есть только миг

События выдуманы, а любое сходство фамилий и имен персонажей с реальностью совершенно случайно.

Глава 1

Встреча старых друзей

Самолет неожиданно выключил двигатели, завис на мгновение в метре над землей и через несколько бесшумных секунд тяжело встретился с полотном аэропорта «Курумоч», расположенного примерно посередине между городами Тольятти и Самара.

– Оля, а до Самары, сколько ехать от аэропорта? – обратился высокий русый парень к красивой курносой блондинке, сидевшей рядом с ним в салоне самолета.

– Это, Павел, смотря на чем добираться, – ответила девушка, – На автобусе за час можно доехать, а на маршрутке или на машине – минут за 30–40.

– Ого! Чтож так далеко аэропорт от города разместили? Вроде равнина, гор нет, могли бы и поближе построить, – рассуждал вслух Павел, прищуривая свои большие серые глаза от ярких солнечных лучей, пробивающихся через иллюминатор.

– Не знаю, почему так. Может быть для того, чтобы до аэропорта было удобно добираться и самарцам, и тольяттинцам.

– А до Тольятти сколько отсюда?

– Да, примерно так же, как и до Самары. Между городами где-то 70 километров, – ответила Ольга.

– Ну, так это совсем рядом. Наверное, часто в Тольятти бываете?

– Что там делать? Мне Тольятти не нравится, – поморщила девушка нос, – Промышленный город, исторических зданий почти нет. Заводы, фабрики и спальные районы. И тольяттинцы, кстати, мне тоже не нравятся.

– А почему в Тольятти нет исторических зданий? Неужели такой огромный автомобильный завод построили прямо в чистом поле? – удивился парень.

– Ну не совсем так, – ответила девушка, – Раньше здесь был город Ставрополь. Он располагался вдоль Волги, но когда построили плотину, то все дома затопило, и Тольятти продолжили строить уже намного выше.

– Понятно. А тольяттинцев почему не любите?

– Не знаю почему, – задумалась попутчица, – Как-то так сложилось еще со школы. Хотя у меня и знакомых то в Тольятти нет, чтобы судить – какие они люди. Но самарцев они не жалуют, а мы – их в ответ. Может быть из-за того, что Самара – столица области, а значительная часть денег находится в Тольятти. Мы считаем себя столичными жителями, а тольяттинцев чужаками на этой земле. А они, наоборот, полагают, что раз деньги у них, и Самара беднее, то они являются тузами в области, – хмыкнула Ольга.

– Забавно. А я ни в Тольятти, ни в Самаре еще не был и города сравнить объективно, конечно, не смогу. Но одно могу сказать точно – судя по Вам, в Самаре очень даже красивые девчонки.

– Вы меня, Паша, совсем комплиментами в полете задарили. Я даже смущаться начала, – улыбнулась Ольга и благодарно посмотрела на соседа своими огромными голубыми глазами.

– Комплимент в переводе с французского – это лесть. А я Вам чистую правду говорю. Вы очень красивы, Оля.

– Спасибо за Вашу правду. Если это, все-таки, лесть, то впрочем, за нее тоже благодарю. Девушкам всегда приятно слышать, что они нравятся мужчинам.

– Может быть, все-таки покажете мне сегодня вечером свой самарский городок? Я в таком случае еще столько правды о Вашей красоте поведаю, – заулыбался парень.

– Нет, я не могу, извините. Но не расстраивайтесь, у нас очень много красивых девочек вечером на городском пляже гуляет, и Вы с вашей коммуникабельностью и храбростью легко себе подружку на время отпуска найдете.

– Эх, как жаль, Оленька, что Вы отказываете мне во взаимности. Ночью теперь не усну. Мне ведь не на отпуск, а на всю жизнь девушка нужна. Может, телефончик хотя бы оставите? – с наигранной жалостью посмотрел парень на непреклонную красотку.

– Нет, Павел. Незачем это, – ответила блондинка и встала с кресла. Пассажирам разрешили выходить из салона.

* * *

В здании аэровокзала Павла встретил стройный, среднего роста загорелый брюнет лет 32–35. Он был коротко подстрижен и одет в голубые джинсы и белую обтягивающую футболку, через которую четко вырисовывался рельеф грудных мышц и бицепсов, свидетельствующих о том, что их обладатель проводит в тренажерном зале несколько часов в неделю. Его лицо озарила широкая улыбка, а в карих глазах засверкали счастливые огоньки, когда он увидел Павла.

– Ну, здравствуй, Санек, – радостно сказал ему Павел.

– Здравствуй, дорогой. Как долетел? – поприветствовал его брюнет и обнял своего старого друга.

– Спасибо. Нормально. Жаль, только знакомство с одной местной красавицей сорвалось. А то я бы навел шороха в вашем поволжском провинциальном городке.

– Ты, как всегда, не пропустишь мимо себя ни одной юбки, – усмехнулся Александр.

– Нет, ты знаешь, я теперь, наверное, состарился и можно сказать, что пристаю только к красивым юбкам, остальных отпускаю нетронутыми.

– Что-то с трудом в это верится. И не заметно, что ты состарился за последние десять лет. Вот только живот зря отпустил. Ай-яй-яй, как не стыдно бывшему спортсмену.

– Не живот, а животик. Я ведь сейчас Генеральный директор. А такой должности, сам понимаешь, живот положен по штату, как неотъемлемый атрибут, – засмеялся Павел.

– Да, я наслышан от Ивана, что ты у нас теперь крутой мужик. «Генеральный – это звучит гордо», – так, по-моему, один из классиков писал?

– Чудило ты, Саня. Классик писал: «Человек – это звучит гордо».

– Ладно, генеральный человек, пойдем к машине. А то Иван дома, наверное, заждался.

– А что, разве Ваня уже прилетел? – удивился Павел.

– Да. Он взял отгул на два дня и прибыл еще вчера. А сегодня с утра я отвез его на рынок, чтобы он мяса купил и замариновал его для шашлыка. Так что к приезду генерального все будет в полном ажуре.

– Супер! Вот это здорово! Чтож тогда мы здесь балякаем, если где-то уже шашлык поспевает. Мой директорский животик давно уже хочет нормальной еды, а не полетно-пролетных бутербродов. Хе-хе-хе.

– Поехали-поехали, Проглот Батькович. Узнаю своего старого друга. Первым делом еда и девушки, а потом уж самолеты.

– Да, но заметьте, это мой единственный недостаток, – картинно опустил глаза вниз Паша. – Ну, может быть, еще я чересчур скромный, а во всем остальном – почти идеал мужчины средних лет.

Александр ничего не сказал, а только ухмыльнулся, покачивая головой и размышляя: «Ну что с ним поделаешь? Каким был самовлюбленным раздолбаем десять лет назад, таким и остался». Затем, забрал сумку у друга и предложил пойти к автостоянке.

По сравнению с питерским «Пулково» откуда прилетел Павел, в аэропорте «Курумоч» было пусто. Людей в зале прибытия почти не оказалось, впрочем, как и машин на автостоянке, поэтому Павел без труда догадался, что они идут к одиноко стоящему под тенью деревьев черному автодорожнику «Хонда».

– Твоя красавица? – спросил Паша, кивая в сторону машины.

– Да, моя. В прошлом году приобрел.

– Нулевую?

– Нет, с пробегом. Пять годиков уже этой ласточке. На новую пока не заработал, но уже хочу. Тем более, недавно увидел в автомобильном журнале свежую модель этого джипа и сразу загорелся.

– А почему именно джип? И почему Хонда?

– В Японии говорят: «Тойота – это наше достижение, а Хонда – это наша гордость». Хотя, думаю, любая японская машина надежная. Мне по дизайну год назад именно Хонда понравилась за те деньги, которые я имел в наличии, поэтому ее и купил.

– Ой, да брось, Саня. Я примерно знаю, сколько эта машинка стоит. За такие деньги можно найти подешевле кучу хороших тачек. Зачем тебе именно полноприводный внедорожник? Понты, да?

– Конечно, на джипе престижней ездить, я этого не отрицаю. Но джип, скорее, мне нужен не из-за понтов, а просто подъезд к моему дому с крутым наклоном, и зимой по снегу на обычной машине можно застрять, а за рулем этого трактора я не переживаю. Врубил все четыре колеса и кури себе, пока он на горку не вылезет, – сказал Александр, открывая заднюю дверь машины и укладывая вещи в багажник, – Ну и кроме этого, я люблю выезжать на природу. Терпеть не могу праздники с застольями в ресторанах или на квартирах, а вот барбекю на природе обожаю.

– О, здесь я тебя полностью поддерживаю. Лучше джипа для барбекю ничего нет. Хе-хе-хе. Правда, я слышал, что наш Уазик по проходимости лучше всех этих заморских паркетников. Его даже козлом в народе кличут, потому как скачет по лесу через бревна, как козел.

– Да, я тоже слышал, что наш Уазик там пройдет, где остальные джипы вязнут. Но здесь, Паша, вступает в силу второй довод – престижность автомобиля. А япошки у нас, сам знаешь, покруче считаются российских машин.

– Ага! Все-таки, понты. Быстро я тебя на чистую воду вывел?

– Ну, мож и есть чуток понтов. Я ж не отрицаю. Но – лишь самую малость, – игриво улыбнулся Александр, закрыл заднюю дверь и предложил жестом садиться в автомобиль.

– А куда ездить отдыхать любишь на своей престижной тачке? – спросил Павел, усаживаясь на переднее сиденье.

– На Волгу часто с друзьями наведываемся. Особенно любим выезжать к Жигулевским воротам. Там река протекает меж высоких холмов и сужается до полукилометра. Это одно из самых узких мест на Волге. Я ведь, если помнишь, всегда любил смотреть вдаль с какой-нибудь высокой площадки. А с Жигулевских гор вид на реку, да на противоположный крутой берег – очень даже захватывающий. Там хорошо просто посидеть, посмотреть, порассуждать о чем-то глобальном или помечтать.

– Я тоже такие места люблю. Мож смотаемся сегодня туда?

– Нет, Паша, извини, не успеем. Вот если бы вы с Иваном на неделю приехали, а не на два денька, то мы бы и на Жигулевские, и на Верблюд-гору в Ширяево съездили бы. Там старые штольни, в которых полно летучих мышей. Очень интересное место. Да и на Грушевский фестиваль, непременно, заехали бы.

– Это ты про знаменитый фестиваль авторской песни упомянул?

– Да, про него. На нем классно. Люди не только на машинах подъезжают, но и приплывают по Волге на катерах, яхтах, катамаранах, ялах, – короче, на всем, что плавает. Сцену для выступлений иногда прямо на реке мастерят. Очень, знаешь, душевно потом там сидеть вечерком на травянистом склоне и слушать песни под гитару.

– Ты сам-то выступал на этом фестивале? – с интересом спросил Павел, – Или уже вконец забросил гитару?

– Подгорный, я тебя умоляю, – ухмыльнулся Александр, – Уровень не тот. Туда приезжают лучшие барды со всех стран бывшего Союза. И с Украины, и с Кавказа, и с Прибалтики. Поэтому выступать там я никогда не решусь. Хотя, дома для гостей часто на гитаре бренчу. А на Груше я других послушать люблю.

– Я бы с удовольствием у тебя погостил, Санек. На фестиваль бы съездил, в Волге бы покупался, позагорал бы. Естественно, с самарочками бы поближе познакомился, – подмигнул Подгорный, – Но, вот беда, Иван-то, не может здесь задержаться. Говорит, что и так его еле отпустили с работы, чтобы за машиной в Тольятти съездить. Хорошо еще, что ты здесь живешь и знаешь, где можно подешевле тачку приобрести, а так мы бы и не решились сюда приезжать.

– Да, я все понимаю, Паша. Работа есть работа. Но давай как-нибудь соберись и хотя бы на недельку ко мне приезжай. Здесь много чего интересного. А в этот раз, за один день я толком ничего не успею вам показать. Ведь уже завтра с утра надо выезжать в Тольятти за машиной.

– Ты, кстати, с кем-нибудь в Тольятти уже договорился о встрече? – поинтересовался Павел.

– У меня есть там знакомые автодиллеры. Я уже предварительно прозвонил и промониторил рынок. Осталось только Ивану взглянуть и самому выбрать машину, – ответил Александр.

– Окей, уже легче – с деловым видом кивнул головой Подгорный.

– Но это будет завтра. А сегодня мы гуляем на полную катушку! – воскликнул Александр, завел машину и резко тронулся с места.

* * *

Не прошло и двух часов после прилета Павла, как он уже лежал в одних шортах на пластмассовом шезлонге посреди небольшого приусадебного участка, покрытого невысокой, но густой светло зеленой травой. С трех сторон участок окружал двухметровый деревянный забор, кое-где полностью скрытый от глаз темно-зеленым плющом, распустившим свои длинные стебли с крупными листьями на высоту ограды. Местами растение, оттолкнувшись от изгороди, ползло вверх и скрывалось в ветвях плодовых деревьев. В глубине участка росли несколько старых яблонь, а под ними густо расположились душистые кусты смородины и малины с просвечивающимися сквозь зеленую завесу красными ягодами. Под самым старым и раскидистым деревом стоял высокий мангал, а в нем с приятным треском горели березовые поленья. Шампура с шашлыком на мангал еще не положили – ожидали, когда прогорят дрова, поэтому аромат поджаренного маринованного мяса в воздухе еще не витал, и на садовом участке лишь явно ощущался приятный запах свежескошенной газонной травы.

Подгорный лежал в шезлонге и смотрел то на низкорослого, коренастого и лысоватого Ивана, нанизывающего мясо из большой эмалированной кастрюли на острые плоские шампуры, то на старые яблони вдоль забора, то на шебутного Александра, возившегося с костром на мангале. Павел наслаждался окружающей обстановкой. Представлял, как здесь уютно и красиво в период цветения яблонь, когда их ветки усыпают белые и розовые маленькие цветочки, и слышно постоянное жужжанье пчел. Подгорный, жил в многонаселенном спальном районе Санкт-Петербурга с развитой инфраструктурой, но сейчас начинал завидовать другу, который мог находиться в райских условиях вдалеке от шума и постоянной суеты. Коренной житель большого города, Павел, конечно же, к своим 35 годам не раз выезжал отдыхать на природу. Но такого чувства, как в настоящую минуту, он еще не ощущал, потому что отдыхал ранее на природе либо в палатке безо всяких удобств, либо в многолюдной гостинице, где не было атмосферы для уединения с мыслями (уединение с мыслями. А сейчас Паша поставил себя на место Александра и пришел к мысли, что впечатления от двухдневного выезда на рыбалку с палатками или недельного проживания в загородном отеле это совсем не то, что ощущает человек, живущий постоянно среди деревьев и цветов. Подгорный пока не мог для себя решить – хотел бы он поменять свою большую квартиру в питерской многоэтажке на подобный домик с участком, но лежа в шезлонге в живописном саду, он чувствовал небывалое спокойствие, комфорт и уют.

«А может быть, мне здесь так хорошо вовсе не из-за домика и этой чудесной зеленой травки, а из-за того, что мы опять вместе, как когда-то давно-давно? – размышлял Павел, пытаясь разобраться в своей душевной эйфории, – Ведь так приятно их видеть – Сашку и Ивана. Скучаю по ним, чертякам».

После того, как Подгорный покинул десять лет назад Москву и приехал домой в Санкт-Петербург, он не стал искать работу по полученной в институте специальности, а сразу устроился к знакомому бизнесмену и начал заниматься организацией железнодорожных поставок по всей России. Павел по сути своей отличался от Ивана и Александра большей физической леностью и инертностью, но был дисциплинирован, исполнителен, дружил с головой и недавно получил от босса в руководство отдельную фирму, о чем долгое время мечтал. Он любил командовать и указывать, что надо делать, но при этом прислушивался к мнению подчиненных, был коммуникабельным и добрым. Обожал шумные кампании, новые знакомства, посиделки и разговоры по душам.

С Александром Бурашевым и Иваном Кузнецовым Павла связывала давняя дружба. Вместе, когда-то в молодости, они учились в Московском авиационном институте, жили в общаге, гуляли по ночным клубам, подрабатывали грузчиками, чтобы не сидеть на шее у родителей и иметь возможность на свои деньги покупать девчонкам цветы, мороженое, шампанское и шоколадки. После окончания ВУЗа все трое пошли работать по специальности, устроились в Москве в конструкторское бюро, но через год сначала Бурашев уехал в Самару на родину, а потом и Подгорный отбыл в Санкт-Петербург. Только вятский парень Иван с его упорством, флегматичностью и непоколебимым душевным спокойствием, благополучно пережил период адаптации к столичной жизни и остался работать в московском конструкторском бюро. Благо его родной Киров от столицы был недалеко, и Иван часто ездил домой к родителям, когда становилось совсем тоскливо от низкооплачиваемой работы и бедной жизни в общежитии. Но, в конце концов, задержался Кузнецов в Москве, зацепился, выкарабкался в люди, перенес все невзгоды и печали. Не сломал его этот огромный, часто безжалостный к чужакам, мегаполис. А спустя некоторое время получил Кузнецов должность старшего инженера-конструктора, соответствующие регалии и повышение в зарплате, что позволило ему взять в кредит однокомнатную квартиру на окраине Москвы и полноправно представляться в незнакомых компаниях уже столичным жителем. Хотя коренные москвичи сразу определяли засланного казачка по его оригинальному вятскому быстрому говору. Однако Иван был скромен, стеснителен и не словоохотлив, больше любил слушать, чем говорить. Часами рассказывать Кузнецов мог только про звезды и самолеты, но эти темы среди его близких московских знакомых мало затрагивались и поэтому часто в больших компаниях Ивана даже не замечали.

А Саша Бурашев, приехав в Самару, попытался устроиться по специальности, но местный авиационный завод переживал непростые времена, заказы на новые самолеты катастрофически упали, штат предприятия сократили и новых работников не нанимали. Тогда Александр, параллельно работая таксистом, попробовал торговать акциями на фондовой бирже, вложил в них все свои сбережения, рискнул и, так было угодно судьбе, угадал со временем покупки ценных бумаг. Из-за легко заработанных денег, Бурашев потерял осторожность, продал однокомнатную квартиру и на все вырученные деньги докупил акции. Однако вскоре после этого на фондовом рынке цены резко обвалились. Проведя в расстройстве несколько недель, ворочаясь бессонными ночами и ругая себя за такой необдуманный и рискованный поступок, Александр, наконец, увидел, что цены на акции опять пошли вверх. Бурашев сделал вывод, что для психического равновесия ему необходимо срочно учиться, дабы предугадывать колебания стоимости ценных бумаг и спокойно спать по ночам. Он быстро нашел начальные программы обучения, закончил за три месяца два курса по основам биржевой деятельности, и через некоторое время оставил работу таксистом и начал зарабатывать себе на хлеб исключительно торговлей акциями. Работа ему нравилась, так как предполагала, с одной стороны, отсутствие подчиненных, а с другой стороны – отсутствие начальников, что вместе давало свободу в графике, в передвижениях, в выборе времени отпуска и защищала психику от стрессов, которые часто встречаются в делах с людьми. А личную свободу и душевное спокойствие Бурашев ценил больше всего.

Старые студенческие друзья в дни разлуки редко общались между собой, но обязательно поздравляли друг друга по праздникам: на Новый год и в Дни рождений, а если у кого-то менялся телефон или электронная почта, то обязательно об этом оперативно сообщали друг другу.

И вот, благодаря желанию приобрести себе новый отечественный автомобиль подешевле, Иван попросил своих давних товарищей помочь ему в выборе машины в Тольятти и перегоне ее своим ходом до Москвы. Этому неожиданному обстоятельству все трое были рады, ибо, даже, находясь долгое время в разных городах, часто вспоминали друг друга добрым словом и скучали, потому что именно в студенчестве, когда человек еще не замкнут, не обременен семейными проблемами и ему интересны новые знакомства, легче найти людей со схожими человеческими ценностями и жизненными интересами. А суровые общаговские условия, с недоеданием и недосыпанием, с конфликтами и разными испытаниями, как через сито отсеивали неблагонадежных товарищей, оставляя в когорте только верных друзей, на которых можно было положиться на всю оставшуюся жизнь, независимо где бы ты не находился и сколько бы ты с ними не был в разлуке.

– Слушай, Саня, я тебе начинаю завидовать, – развалившись в шезлонге, сказал искренне Павел, – Правда, завидую. Но не черной завистью, а белой – доброй. Если, конечно, такая зависть бывает.

– И чему может завидовать питерский генеральный директор, находясь в провинциальной Самаре? – заулыбался Александр.

– Нет, я серьезно в восхищении от того, как ты живешь. Хотелось бы, чтобы у тебя и дальше было все окей. Чтобы также стоял этот уютный домик недалеко от Волги, чтобы также на участке разводили огонь и жарили шашлык, чтобы у тебя было много друзей, но только настоящих, таких, как мы с Иваном. Хе-хе-хе, – тихо засмеялся Паша.

– Я и сам себе иногда завидую, – сказал Александр, – Но, мечтаю уже о другом. Тоже хочу жить в доме, но в большом и каменном, а не в таком маленьком и деревянном, как сейчас. А также я хотел бы, чтобы мой дом стоял на самом берегу Волги и в другом районе города – повыше по течению. Хотел бы, чтобы участок был побольше и весь утопал бы в цветах и винограде. И чтобы у меня стояла в гараже парочка машин – джип и кабриолет, а также квадрацикл, чтобы гонять на нем по побережью Волги с сыном или с женой.

– Здрасьте – приехали, – усмехнулся Павел, – У такой большой речки жить и о машинах мечтать?! Эх ты, Санек. Надо в данном случае о яхте думать, да о красотках в эротичных купальниках на верхней палубе, а не о квадрацикле и жене. Хе-хе-хе.

– Одно другому не мешает. Мечтать, так на полную катушку. И я ведь еще не всё о своих желаниях рассказал. А мечтать, как ты знаешь, я люблю. Долго могу говорить на эту тему, – широко улыбнулся Александр.

– Ну, извини, браток, что перебил, – улыбнулся в ответ Подгорный, – Давай, продолжай дальше.

– Так вот, кроме этого я хотел бы в будущем иметь катер и на нем сплавляться по реке до самой Астрахани. Или вверх ходить до Нижнего Новгорода. Волга в некоторых местах очень живописна, можно часами любоваться. Там и скалы есть, и камышовые заводи. Вы не представляете, как красиво! И часто, к тому же, на Волге можно встретить исторические здания, церкви, крепости.

– Ну, в Нижнем Кремль можно посмотреть. В Казани много чего исторического есть, но она от тебя уже далековата, – сказал Павел, – А еще где рядом богатая история?

– Паша, да полно в Поволжье таких мест. Я, вот, к примеру, прошлым летом недалеко от Нижнего наткнулся неожиданно на белокаменную крепость, которая заходила своим краем чуть ли не до середины реки. Там кстати, до сих пор расположен действующий Макарьевский монастырь. Красотища – дух захватывает. И в Астрахани тоже Кремль классный. Им еще Петр 1 восхищался. Ты же знаешь, я историю люблю, вот и выискиваю её из разных местных источников. И старинных достопримечательностей на средней и нижней Волге очень много. Успеть бы за свою жизнь все посмотреть, облазить, прочувствовать энергетику на местах. И согласись, шикарная яхта с полуобнаженными моделями для этого как-то не совсем подходит. У меня лично она больше ассоциируется с развратом в Средиземном море, чем с посещением Кремля или действующего монастыря в Астраханской области. Да и длинноногие модели на шпильках, все в педикюре и маникюре не вписываются в мой тихий сельский домик. Хоть убей, но не могу я представить, как они копают картошку в моем огороде. Гы-гы-гы.

– Что-то я не припомню, товарищ Бурашев, чтобы ты раньше мечтал о сельской спокойной жизни в частном домике у Волги, – лукаво посмотрел на Александра Иван.

– Ты прав, Ваня. В Москве я думал совсем о другом и не предполагал, что вернусь домой в Самару и захочу перебраться из квартиры в частный дом. Тогда мечтал, как и вы, стать крутым авиаконструктором, жить в центре столицы где-нибудь рядом с Чистыми Прудами или на Старом Арбате. Мне так нравятся те места. Я даже до сих пор по ним скучаю.

– Так в чем же дело, если нравятся наши места, то переезжай, – улыбнулся Кузнецов, – Я думаю, что сейчас, продав этот дом, ты спокойно сможешь купить однокомнатную квартиру где-нибудь на окраине Москвы. Я тебе, со своей стороны, чем смогу – помогу.

– Спасибо, конечно, Иван, но я уже жить в столице не хочу, – ответил Александр, – Десять лет назад не получилось там закрепиться, а сейчас и даром не надо. Мне тогда так опостылело снимать квартиры, добираться два часа до работы в потоке недовольных людей, которые постоянно куда-то спешат. Да и зарплата в бюро не позволяла надеяться на то, что я когда-нибудь скоплю на квартиру. А искать московскую невесту с жилплощадью мне всегда претило, потому как считаю, что мужчина должен жену к себе домой приводить, а не жить у нее, толкаясь задницами на кухне с тещей. Поэтому я и вернулся в Самару. Благо здесь родители разменяли трехкомнатную квартиру и подарили мне однокомнатную в панельном доме. Хоть и не в престижном районе, но зато своя хата есть.

– Да!? – удивился Подгорный, – Вот оно как! А я почему-то думал, что этот чудесный домик у Волги – это твоя наследственная родовая усадьба. А как же оказалось, что ты переехал из квартиры в частный дом?

– А это произошло после того, как я стал играть на бирже. У меня сразу появилась свобода в планировании рабочего времени. И однажды я вдруг осознал, что хочу жить не в квартире, а в доме, с порога которого можно в любой момент в трусах и в сланцах шагнуть в сад, попить чай под душистой яблоней или попинать мячик на травке. Ведь при этом можно продолжать через ноутбук следить за поведением фондового рынка. Вот такой рабочий кабинет мне пришелся по душе, – ухмыльнулся Бурашев, обводя взглядом свой приусадебный участок, – И сейчас меня уже обратно, в эти панельные курятники силком не затащишь.