Преданные и проданные. Триллер

– Уйди! – попыталась оттолкнуть парня Верочка.

– Я тебе уйду! Пошли! – уже за руку схватил парень Верочку и потащил ее на себя.

– Что, пристает? – участливо спросил один из сидевших сзади. – Ты не бойся! Мы тебя проводим!

– Ребята, не надо меня провожать! Только уберите его! – попросила Верочка.

– Нет, мы проводим! Проводим! – Верочку подхватили и поволокли к дверям.

– Товарищи! Помогите, кто-нибудь! – крикнула Верочка.

Товарищи уткнулись в книжки с газетами и «оглохли». Упиравшуюся Верочку уже подтащили к дверям.

– Шеф! Торомозни! – приказали парни водителю.

Плачущую Верочку вытолкнули из вагона и поволокли в парк.

– А ты – сладкая! Не бойся – мы тебя только оттрахаем. Мучать не будем! – гоготали парни.

– Что такое?! – возвысил голос выходивший из парка пенсионер с орденскими планками на груди.

– Не лезь, дед! Видишь – девка перепила – писать и блевать хочет! – ответили ему.

– Дедушка! Умоляю вас: помогите! – обратила к старику Верочка залитое слезами лицо.

– Канай отсюда, дедок! Не вмешивайся! Пьяная она, пьяная! – как зверь оскалился на старика один из насильников.

– Черт вас разберет! Перепьются, а потом не знают, что выдумать! – бормотнул дед и быстро заковылял от греха подальше.

Получив пощечину, Верочка упала на колени. Потерял равновесие и выпустил ее парень. Девушка сумела выскользнуть из кольца. Она рванулась к выходу. Парни догнали ее. Верочка вспомнила о сережином пакете. Она выдернула его из сумочки, впилась в одну из гранат.

– Б… ский род! – отпрянули от нее парни.

– Отойдите! Прочь с дороги! – закричала Верочка, рванув какой-то стерженек на гранате.

В тот же миг вспышка ослепила ее. Верочка не почувствовала боли. Вылетевший из разорвавшейся гранаты болт вошел ей в глаз, и разрывая девичью грезы и несбывшиеся мечты, впился в мозг. Охваченная пламенем, уже мертвая Верочка упала на траву. В это время рванула от детонации вторая граната, окутав место гибели девушки мерзким, зеленоватым дымом.

Сережу подняли с постели среди ночи. Его привезли на «воронке» в городское управление внутренних дел. Молодой человек с жесткими, остекленевшими глазами усадил Сережу перед собой и сообщил, что разговор будет долгим. Он начал задавать вопросы, касавшиеся интимных отношений Сережи и Верочки. Сережа почувствовал, что произошло что-то страшное.

– Где вы были сегодня, вернее, уже вчера между семнадцатью и двадцатью часами? – спросил молодой человек Сережу.

– В библиотеке института, – ответил тот.

– Вас там видели?

– Не только видели, но и есть документальное подтверждение. У нас в институтской библиотеке автомат пробивает время получения и сдачи книг в читальном зале.

– Были ли у вашей приятельницы и ее семьи враги?

– Что-то случилось с Верочкой? – спросил Сережа, ощутив тошноту.

– Отвечайте на мои вопросы по существу! – прервал его следователь. – Так, были враги или не было?

– Не знаю! Что с Верочкой? – упорствовал Сережа.

– Плохо с твоей Верочкой! Вот, что от нее осталось! – следователь бросил на стол фотографии до неузнаваемости обгоревшего трупа.

– Нет! Это – неправда! Откуда вы взяли, что это – Верочка?

– Вот ее туфельки! Такие – одни на всю Казань! Канадские! Мать первоначально по ним и опознала. Когда в Москву, в командировку ездила, купила там в комиссионном. Триста рублей отдала… – следователь бросил на стол розовые остроносые туфельки, купленные для Верочки к выпускному балу.

– Мало тебе? Вот, ее сумочка. Узнаешь? Правда, несколько обгорела. Вот, ее студенческий билет, вот паспорт. Все это было в сумочке, найденной неподалеку от тела. Так, были враги или не было?! Давай, рассказывай! Помоги нам!

– Не знаю! – выдохнул Сережа и упал в обморок.

Очухиваясь, Сережа услышал обрывки разговора:

– Нет, товарищ майор! У парня стопроцентное алиби. Следов пыток, повреждений костей, внутренних органов экспертизой не установлено. Так точно, товарищ майор, еще со школы состояли в интимных отношениях. Ожоги на теле потерпевшей вызваны боевыми зажигательными веществами. Смерть наступила мгновенно, как показали результаты вскрытия. Болт в мозгу, отсутствуют пальцы на обеих кистях рук.

– Так, это – не убийство! Это – гибель в результате несчастного случая! Ежу понятно! Зачем парня манежите?

– Хотим выяснить: откуда у погибшей оказались взрывчатые вещества? Может быть удастся выйти на тех, кто стоит за спиной враждующих молодежных группировок…

– Слушай, старлей (старший лейтенант – авт.)! Ты, что не знаешь, как дела делаются? Несчастный случай – нет виновных! Закрывай дело! Парень, кажется, приходит в себя. Сестра! Ты чего клювом щелкаешь? Помоги парню! Придет в себя – извинитесь и доставьте домой! – закончил разговор майор.

Прежде чем медсестра начала похлопывать Сережу по щекам, он понял, что продержаться осталось недолго. Молодой человек принял решение упорно отказываться от дачи каких-либо показаний. Ведь скажи он лишнее – преступный мир расправится с ним также, как в свое время расправился он с Илюхой-студентом.

– Так были враги или не было? – попытался гнуть свое следователь.

– Не знаю… Верочка мне ничего не говорила… Плохо мне, товарищ следователь. Отправьте меня домой! У меня такое горе…

– Ладно, домой тебя я отправлю. Если что-нибудь вспомнишь – немедленно приходи ко мне! Смерть наступила в результате несчастного случая – самопроизвольного разрыва самодельной гранаты. Откуда у нее взялась эта граната? Не знаешь?

– Не знаю! Ничего я не знаю! Отпустите меня! – зарыдал Сережа.

– Да, парень! Если бы не начальство – раскрутил бы я тебя. Нутром чую – имеешь ты к взрыву отношение. Ну да ладно! Не пойман – не вор. Мне работы меньше!

Старлей налил Сереже водички. Сестра сделала парню укол и дала успокоительную таблетку. Затем его загрузили в «воронок» и отвезли домой. Сережа едва доплелся до кровати. Не отвечая на вопросы родителей, он, не раздеваясь, рухнул на нее и заснул тяжелым наркотическим сном.

Проснулся Сережа золотистым сентябрьским утром. Еще неважно соображая, прошел в туалет. Выйдя оттуда, жадно прильнул к кувшину с водой. Осушив его до дна, закурил. Что-то тяжелое, как свинцовая грозовая туча, повисло в его мозгу. Тяжесть разрасталась, давила на нервные клетки. И вдруг, подобно молнии, полыхнула ярким, синеватым светом:

– А ведь гранаты – мои! Я своими руками убил Верочку! Я – убийца!

Обморок сменила давящая пелена депрессии.

Хоронили Верочку на Северном кладбище. У авиа-объединения там была своя площадка для руководства. Из белого с черной полосой автобуса вытащили розовый в оборках гробик, и покатили на тележке к могиле. Золотясь на солнце, падали на крышку гроба и помпезно-убогие памятники желтые и красноватые листья. За гробом шли родители, приехавшие из Елабуги родственники, друзья и сослуживцы родителей. Пришла делегация от студентов, немного бывших одноклассников. Корячась, тащили юноши венки из соснового лапника. Проплыло несколько венков из бумажных цветов. Несли охапки гвоздик и выращенных в теплицах объединения белых кал. У свежевырытой ямы поджидали красномордые, полупьяные могильщики. Гробик переставили с тележки на обитый черно-красным искусственным бархатом постамент.

– Не открывать крышку! – запретил представитель МВД в штатском.

– Доченька моя, ненаглядная! – упала на гробик мать Верочки. – Не могу я в последний раз посмотреть на твое личико!

Завыли нанятые по такому случаю бабы. Завсхлипывали девчата из института и школы. Родители Сережи стояли рядом с кусавшим губы верочикным отцом.

– Не надо речей! – тихо сказал он заместителю секретаря парткома, доставшему было бумажку с отпечатанной на машинке прощальной речью.

– Какие будут распоряжения? – участливо склонился к отцу заместитель генерального директора по быту.

– Раз нельзя открывать крышку – хороните скорее! – попросил тот.

Помощник кивнул бригадиру могильщиков. Молодцы подхватили гробик и опустили его в могилу. Застучали по крышке комья глины. В несколько минут над останками Верочки вырос холмик, который усыпали цветами.

– А теперь прошу всех проехать в ресторан «Москва», помянуть нашу бедную девочку! – утерев слезы, сказал верочкин отец.

Славка, Шабака, Мустафа и Борис потянулись со всеми к автобусам. Однако они увидели, что кладбище заполняется ребятами из микрорайона. Появился Рашид.

– Не торопитесь! – приказал он. – Сейчас Галим и другие господа приедут. Верку поминать будем.

– Как же так? Ее папаша, вроде, паханам не угодил, – встрял Шабака.

– Папаша не угодил, но дочь убили другие – октябрьские. Папашу, коль у него такое горе, простили. Где Серега саратовский? – обернулся Рашид к Славке.

– Он, вроде как, чиканулся. В психушке лежит…

Молодежь окружила верочкину могилу. Из подъехавшего к ней микроавтобуса вынырнул Галим. Он влез на постамент для покойников и обратился к толпе:

– Сегодня похоронили нашу девчонку, убитую октябрьскими. Мы должны отомстить за нее! Кровь за кровь! Война с Октябрьским районом будет не на жизнь, а на смерть! Завтра в Молодежном центре дискотека. Мы все должны придти туда. Освобождаются только больные и отсутствующие в городе. Места сбора – прежние. Взять все имеющееся у каждого оружие!

– Опять разборки начинаются! – завыл Шабака

– Заткнись! – ткнул его в бок Славка.

Из микроавтобуса между тем выставляли ящики с самогоном, разбавленным гидролизным спиртом. Сбивались в кучки. Выпивали, утираясь рукавами. Табачный дым завился над могилами. Появились первые опьяневшие. Кое-где начали вспыхивать ссоры.

– Хватит! – скомандовал Галим. – Поминки окончены! Теперь все по домам!

Уехал автобус. Молодежь, предводительствуемая старшими, выстроилась в колонну и двинулась к кладбищенским воротам.

– Моя милка спит в гробу, а пристроился – е…у. Нравится – не нравится – спи моя красавица! – затянули несколько пьяных голосов.

– К нам под окна привезли, поставили покойника. А у покойника стоит аж до подоконника, – ответили с другого конца колонны.

Так с частушками и гоготом вывалились с кладбища.

– Слава Богу! В этот раз могилы не крушили и посетителей не трогали, – перекрестился вылезший из своей будочки кладбищенский сторож.

– Подбрось нас, шеф, на улицу Десять лет Октября! – велели водителю рейсового автобуса, остановившегося на конечной остановке у кладбищенских ворот.

– Ребята! Автобус идет по маршруту. Я не езжу в этот район! – попробовал возразить шофер.

– Я тебе сейчас по репе проеду! Вези, козел! – рявкнул Рашид.

Почти все оставшиеся на кладбище вбились в двойной «Икарус». Без остановок водитель доставил компанию в указанное место. Порезав обшивку сидений, и исписав панели салона матерщиной, парни разбрелись кто куда.

– Привет, Коровище! – бодро заговорил Славка, набрав из телефона-автомата номер Тамары. – Приходи на наше место! Посидим, побалдеем, водочка есть…

– Знаю я твою водочку! Опять, как в прошлый раз, напоишь денатуратом. Я с нее всю ночь блевала! И балдежь я твой знаю – снова сосать заставите. Да еще согнувшись, в детском теремке!

– Да брось, Тамара! Верку, вон, похоронили. Помянуть надо! Как-никак – наш товарищ по классу. Сереги – друга нашего девочка была…

– Кто кроме меня будет?

– Мустафа, Расиа-татарка, Шабака, Борис, Зоя-тихоня, Иринка… Словом, все наши.

– Ладно, сейчас спущусь на площадку.

– Одну нашли! Я пойду встречать, а ты звони Раисе, – сказал Славка Мустафе, повесив трубку.

Приползла и Раиса-татарка. В избушке на курьих ножках расстелили пластиковую пленку. Славка вытащил пару заначенных на кладбище бутылок самогона. Принесла несколько соленых огурчиков и маринованных помидоров Корова. Притащила хлеб и конскую колбасу Раиса. Пошел по кругу стакан, украденный из автомата по продаже газированной воды. Выпили за упокой верочкиной души.

– Сука! – рявкнула Корова. – Ты меня опять вместо водки какой-то гадостью поишь!

– Ну что ты, Тамарик? Точно – водка! Сам в кабаке «Москва» покупал. Да ты выпей еще – распробуй! Давайте за Серегу выпьем! Чтобы его в психушке не шибко лечили! Они умеют из нормальных людей психов делать.

– Б…! Ну, – чистая самогонка! – не унималась Корова, выпив вторые полстакана.

После третьей порции она сама зашебаршила у Славки в ширинке.

– Скотина! Ты когда хрен свой вонючий начнешь мыть? – строго спросила Корова Славку.

– Ты соси, соси! Это – ничего, – скороговоркой ответил тот.

Рядом проделывала тоже самое с Мустафой Раиса-татарка.

Потом Славка предложил прошвырнуться на набережную, купить водки у промышлявших там таксистов. Корова пыталась отнекиваться, что поздно и опасно, но «общество» заставило пойти и ее.

На набережной, ставшей уже пустынной, стояли две «Волги» с зелеными огоньками. Около одной из них торчала пара парней и девушка. Они торговались с водителем из-за водки. Второй шофер – дюжий детина – стоял чуть поодаль, подстраховывал товарища на случай нападения.

– Да брось ты, шеф, в натуре! Давай по двенадцать «рваных» за бутылку! – сбивал цену один из парней.

– У меня только две осталось. Я на бензин больше потрачу, пока за новой партией съезжу! – упорствовал таксист.

– Годится, шеф! Даю пятнадцать! – перебил торг Славка.

– Отчаливай, шнурок! – небрежно бросил один из покупателей.

– Еще чего! Здесь – наше место! – начал нарываться на драку Славка.

– Срыгни отсюда, детка! Иди – лимонада попей! – опустил руку во внутренний карман куртки парень.

– Ну вас на хрен, молодежь! – сказали шоферы и быстро уехали.

– Что, гондон ушастый, допрыгался? Ни себе, ни людям! – парень выдернул из кармана обрезок металлической трубы.

Славка и Мустафа выхватили из карманов велосипедные цепи. Бросились на девицу Корова с Раисой. Однако противники оказались не из слабых. Они лихо наносили удары трубами и ногами. Даже верткому Славке пришлось нелегко под градом ударов. Мустафу спасала только цепь, натянув которую между рук, он отражал удары. Противники оттеснили Славку и Мустафу к воде. Крепко досталось и девчатам. В руках их противницы тоже оказался обрезок трубы, которым она отделала Корову, разорвав на ее спине розовую куртку. Раиса, получив сокрушительный удар ногой в грудь, покатилась по асфальту. Когда она поднялась, увидела поверженную Корову, которую девица лупила трубой. Выдернув из ножен стилет, отобранный в свое время у проститутки Джейн, Раиса устремилась на помощь. «Счас, курвь, и ты у меня получишь!» – отпихнула ногой девка вывшую Корову. От первого удара Раиса увернулась. Второй удар опрокинул ее. Девка впилась татарке рукой в волосы, поставила на колени, чтобы было удобнее бить. Прикрыв левой рукой голову, Раиса со всей силой ударила девку стилетом под сердце.

– Получай, лярва! – прохрипела она.

Девка качнулась, потом на секунду застыла и повалилась как сноп, передернувшись судорогой. Заметивший это парень на секунду перестал лупить Славку. Тому было этого достаточно. Велосипедная цепь с прикрепленным увесистым замком обвила голову парня, проломив ему височную кость. Еще одно мертвое тело шмякнулось об асфальт. Третий противник рванул в сторону. Мустафа в прыжке догнал его и сбил с ног. Парень выронил обрезок. Мустафа схватил его и принялся обеими руками давить на горло парню. Тот обмяк, закатил глаза, захрипел. Высунув язык, противник сучил ногами, пытался руками оттолкнуть Мустафу. Но тот, озверев, душил врага, пока он не затих. Подняв Корову, Раиса потащила ее домой. Их догнали Славка с Мустафой. В руках у них были паспорта убитых.

– Гляди-ка! Повара с Макаром мы замочили! Авторитетные мальчики в Октябрьском районе были, – шепнул Славка Мустафе.

– Твари! Козлы позорные! – запричитала Корова. – Чтобы я хоть еще раз связалась с вами?! Не смейте мне больше звонить! Ой, как спина болит! Ой, что же она – б… ща со мной сделала!

– Давай, Тамарик, посмотрим твою спинку! – предложил Славка.

– Отстань от меня! Детский сад! Оставьте меня в покое! Не играю я больше в ваши игры! – потопала в подъезд Корова.

– Пойду, провожу Раису, – сказал Мустафа.

– Да-а, компания распалась окончательно, – протянул им вслед Славка.

Полутемными дворами Мустафа проводил Раису к ее дому.

– Вай, е… твою мать! – взвизгнула Раиса по-русски. – Я, б…, стилет в этой сучаре оставила! Вай, что будет! Вай ссать хочу!

Раиса забежала за кусты, и Мустафа услышал громкое журчание.

– Вай, Мустафа! Вай, дорогой! Сделай что-нибудь! – заскулила Раиса, выйдя из кустов.

– Вот, твой стилет! – протянул оружие Мустафа. – Вытащил я его из тела…

– Все равно плохо! Найдут трупы – что будет?

– Не найдут! А если найдут – будет это не скоро. Мы их в канализационный люк скинули. Такой химией оттуда несло! Славка сказал, что в этой канализации не говно, а всякая едкая химия течет. Из фото-объединения «Тасма» ее сбрасывают. Когда трупы найдут – кислота разъест их до неузнаваемости. Уже когда мы их опускали в эту гадость – их разъедать начало. С мужиками, что стало, не видно было, а девка сверху оказалась. На наших глазах у нее все волосы растворились – совсем лысой стала. Не переживай!

– Подожди! Я еще схожу поссу, – с облегчением выдохнула Раиса.

Снова Мустафа услышал журчание, а когда девушка вышла, протянул ей пачку сигарет «Космос» и предложил:

– Пойдем, потрахаемся!

– Нет, Мустафчик! – ответила девушка. – Я с вами сегодня тоже в последний раз ходила. Родители нашли мне жениха. Он – наш, татарин. В Набережных Челнах, на КАМАЗе инженером пашет. Уже часть калыма уплатил. Мне теперь надо вести себя порядочно. Да и тебе, я слышала, невесту подыскали. Что же ты на какой-то деревенской зассыхе женишься?

– За деревенскую калым платить не надо. Мой отец все, что зарабатывает – пропивает. Держимся только на том, что мать в дом приносит. Доход у нее, конечно, приличный – штука, а то – две в месяц. Но нас шестеро, да еще родители отца. А какие у них пенсии? По шестьдесят рублей в месяц. Вот и кормит мать одна восемь человек. Нет денег на калым! А матери помощница по хозяйству нужна. Я – самый старший, а братишки-сестренки – еще несмышленыши. За дедом и бабкой к тому же ходить надо. Бабка почти ослепла. Дед только одним глазом видит. Они работали в объединении «Оргсинтез». Хватили как-то метилового спирта… Оба давно на инвалидности. Отца ты знаешь. Он – тихий. Единственно, когда перепьется – ссытся, как ты сегодня… Словом, нужна матери помощница…

– Вот, помощницу и трахай бесплатно! За мной больше не ходи! Братья узнают – бешбармак из тебя сделают! Прощай Мустафа! Да поможет тебе Аллах!

4

На следующий день собрались у Молодежного центра. Там проводилась дискотека. Внутри что-то мямлил перепуганный диск-жокей. Выламывались под джаз «залетные» из других районов. Беспокойно озираясь, бродили около центра постовые. Они старались определить: когда же начнется, чтобы вовремя унести ноги и запереться в своей комнатушке в подвале центра. Там, за стальными дверями они были в безопасности. Оттуда уже бы позвонили в городское управление и ждали исхода боя. Из управления в таких случаях присылали несколько «воронков», куда определяли отбившихся от основной массы. Ждали на подходе к Центру кареты «скорой помощи» и спецмедслужбы. В них увозили перепившихся и трупы.

Толпы собирались в примыкавшем к Молодежному центру парке. Шли по кругу бутылки, вился дым, в котором чувствовалась примесь наркоты. Наконец, Галим увидел, что все в сборе. Он приказал Рашиду запустить кого-нибудь с улицы Десять лет Октября на освещенную площадку перед входом на дискотеку. Вызвались идти Славка, Мустафа и Шабака. Хлебнув для куража по стакану дешевого портвейна, они начали выдрючиваться на площадке под музыку, доносившуюся из здания. Постовые шагнули, было, к ним, но увидев множество сигаретных огоньков по обе стороны от Центра, поняли, что сейчас начнется и быстро ретировались. Со стороны «октябрьских» к площадке направилась группа, человек шесть-семь. Краем глаза Славка увидел, что за ней потянулась вся мириада огоньков. «Сейчас начнется», – сказал Славка друзьям, запуская руки в карманы плащовой куртчонки. Он намотал на руку конец цепи. Другой нащупал в кармане гранату. Группа «октябрьских» тоже заизвивалась на площадке, педерестично обнимая друг друга и идя на сближение со славкиной компанией. У ребятишек подозрительно оттопыривались карманы курток. «Не иначе – обрезки труб», – подумал про себя Славка. Противники матерились, зорко следя друг за другом. Приблизясь на метр, один из «октябрьских» резко выбросил ногу, стараясь зацепить Славку. Тот увернулся, и выхватив цепь, стегнул ее по ноге. Заработали цепями Мустафа с Шабакой. Противники отпрянули. Заковылял парень, пытавшийся ударить Славку. На него опустились сразу три цепи и он, рухнув, затих. Рванулась к троице лавина «октябрьских». Три гранаты взорвались у нее под ногами. Хлопки гранат перекрыл топот сотен ног. Через головы славкиной команды в «октябрьских» полетели гранаты. Те заметались, израненные и ослепленные. По их головам, рукам, спинам загуляли цепи, обрезки труб, металлические прутья, колья. Слабое сопротивление противников было окончательно подавлено высадившимся из микроавтобуса десантом под командой Розы. Он ударил во фланг «октябрьским» разя их нунчаками и приемами карате. С воем покинули «октябрьские» поле сражения. Их преследовали, ловили поодиночке, били до потери сознания. Славкин обидчик поднялся, ткнулся в стеклянную дверь дискотеки. Предусмотрительный диск-жокей запер ее и теперь с бледным милиционером наблюдал сквозь стекло за развитием событий.

– Откройте, падлы! – завопил парень.

В этот момент злопамятный Славка настиг его и с силой ударил лицом в стекло. Парень завыл. Из-под впившихся в лицо осколков потекла кровь. Так и выл он с воткнутым в стекло лицом, тряся крутым задом, в который Славка воткнул длинный осколок. А на окраине Октябрьского района заканчивался бой. Схватили пару девок, верховодивших в районе и теперь гоняли по парку двадцатилетнего матроса Крыжана. Его блокировали человек тридцать. Рашид со славкиной компанией пошел на перехват снизу по лестнице, ведшей к реке. На лестнице слышался топот и крики: «К реке его гони!» Вдоль лестницы слышался шелест травы и треск ломаемых сучьев. Крыжана гнали вниз, в объятия Рашида и компании. Тот даже успел закурить. На верхней площадке появился молодой человек в матросской форме. Он резко затормозил, увидев поджидавшую его кодлу.

– Иди сюда! Не заставляй нас ждать! – потребовал Рашид.

С тоской посмотрел матрос наверх и вдруг с криком:

– На, курва! выбросил вперед руку.

Яркая вспышка ослепила стоявших внизу. Разрывая барабанные перепонки, парней оглушил грохот. Белый едкий дым заполнил глаза и горло. Что-то горячее и тяжелое толкнуло Славку в грудь. Падая, он заметил, как валится на спину Рашид. Упав, Славка увидел промелькнувшие над ним форменные матросские ботинки. Он не успел подняться. Десяток ног протопал по нему. С гоготом и свистом продолжали гнать матроса. Выползли из кустов Мустафа и Шабака. Только Рашид продолжал лежать на дощатой площадке в щепке и обломках досок. В свете уцелевшего фонаря парни увидели, что тот мертв. Куртка и рубашка старшого были залиты кровью. Острый, как бритва, осколок разрезал горло Рашида, выпустив из него жизнь.

– Повезло, что Рашид стоял передо мной – а то этот осколок был бы моим, – подумал про себя Славка.

– Поймали! Поймали! – кричали внизу. – Розка взяла!

Таща мертвого Рашида, компания спустилась вниз. Там в окружении розиной «униформы» стоял матрос. Руки его уже были связаны ремешком, под обоими глазами чернели синяки. Весть о пленении вражеского вожака, словно по телеграфу, дошла до Галима. Вскоре по петлявшей по склону дорожке подкатил микроавтобус.

– Что, козел позорный, спекся? – злорадно спросил Галим.

Матрос молчал, выплевывая выбитые зубы.

– Что с ним делать? – задала вопрос Роза.

– Вешать! Только вешать! – ответил Галим.

Матроса подвели к дереву. Косоватая Стелла накинула ему на шею обрывок провода. Крыжан тяжело, дыша смотрел на толпу. Его поставили на подтащенную лавочку, закрепили провод на толстом суку дерева, стянули форменные клёши и трусы.

– Да у него сифилис! – выдохнула Стелла.

– Сейчас я его полечу, ответила Роза, погружая сигарету в поблескивающую при свете фонаря ссадинку.

– А-а-а! – завопил матрос и, попятившись, соскользнул с лавочки.

Крик сменился хрипом. Крыжан засучил ногами. Из глаз потекли слезы, а из сифилисного члена – моча. Прописавшись, матрос затих.

– Одно мероприятие окончено. Пойдем на следующее! – приказал Галим.

В другом конце парка тем временем насиловали пойманных девок. Когда Галим с толпой и телом Рашида прибыли туда, девками уже насытились. Обалдевшие от стресса девки сидели, прижавшись друг к другу, в луже крови, спермы, собственного секрета.