Преданные и проданные. Триллер

– Перестройка, мать ее! Уже два года на сухую катаем…

Тогда и приложились к запасам по первой. В перерывах между танцами курили на корме, закусывали в буфете черствыми коржиками и задеревеневшим чак чаком (татарское национальное блюдо из теста с медом – авт.). «Грелись» время от времени и мужики из виа. Учуяв, что от выпускников пахнет спиртным, «дернули» и учителя. Ефима Петровича потянуло на откровенные разговоры с ребятами.

– Прекрасные вы ребята! – рассуждал он под снисходительные усмешки парней. – Ваше поколение – лучше нашего! Оно больше знает, более практично и целеустремленно. Разницу между нашими поколениями можно проиллюстрировать анекдотом. Профессор хочет помочь на экзамене студенту. «Какой химический материал сходен с тем, чем вы занимаетесь с девушкой в подъезде, провожая ее домой?» – спрашивает он. «Знаю, профессор! Ебанит!» – отвечает студент. «Ну зачем же так круто, голубчик? Я имел в виду целлюлоза…» Вот и вы – максималисты. Всего вам хочется сразу, быстро, с минимальными затратами труда. А в жизни, к сожалению, все не так просто. И всего вам придется хлебнуть, хотя и меньше, чем нашему поколению.

– Чего же нам придется хлебать, Ефим Петрович? Разве, что перестройку? – вклинился в его рассуждения Славка.

– И перестройку тоже! Вон какая война идет в Афганистане! Из одной нашей школы скольких ребят в цинковых гробах привезли…

– Ефим Петрович! Можно вас на минуточку? – возникла перед компанией перепуганная завуч Агнесса Львовна.

– Что там еще? – спросил директор, отойдя с Агнессой Львовной.

– Козлов и Гиттауллина заперлись в мужском туалете!

– Это – не страшно, Агнесса Львовна! Хуже, когда вдвоем запираются два парня.

– Но ведь – это же аморальное поведение! Это – разложенчество!

– Полноте, голубушка! Они уже давно разложились. Их не по углам гонять, а пожалеть надо! Еще несколько месяцев и попадут парни в армию. Многие, думаю, что большинство – окажутся в Афганистане. Сколько их вернется оттуда? И сколько их вернется целыми? Знаю одно – все вернутся нравственными калеками и с искалеченной психикой.

Оркестр, между тем, сделал еще один перерыв. Музыканты снова «грелись», когда руководитель ансамбля – лысоватый Юрасик, прихватил за руку проходившую мимо Корову.

– Ну что, тёлочки, выпьете с нами? – спросил он ее и оказавшуюся рядом Раису.

– Не мешало бы… – согласилась Корова.

– Какие планы после мероприятия? – поинтересовался, выпив, Юрасик.

– Никаких, – обнадежила Корова, рассчитывая получить еще выпивки.

– Может быть, махнем ко мне? Послушаем хорошую музыку, видик покрутим. Я из Москвы с гастролей хорошие фильмики привез. Есть и гала-концерты, и про ниньдзь…

– А порнушка есть? – нагло спросила Раиса. – Я очень люблю порнушку!

– И порнушка есть, и кофеёк растворимый бразильский…

– Что кофеек? Покрепче бы чего! – мечтательно потянулась Корова.

– Есть виски «Тичер», тоже из Москвы привез. Кореш там у меня в валютном ресторане играет – достал. И сигареты «Кент» покурим. Заметано?

– Заметано, заметано… Давай еще выпьем, а то холодно что-то, – подвела итог беседы Корова.

– Стас! Я договорился с девочками! Достань еще бутылку! – крикнул Юрасик долговязому плейбою с длинными сальными патлами и запорожскими усами.

Тот выдернул из футляра из-под синтезатора бутылку вина «Волжское».

В седьмом часу утра нудятина закончилась. У причала выпускников ждали автобусы. Неожиданно быстро собрали свое имущество музыканты.

– Поехали, тёлочки! – остановил у сходней Юрасик Корову и Раису. – Вон моя «тачка» стоит.

– Что вы, дяденька! Вы же выпивали! Как за руль сядете? Опасно с вами ехать. Да и спать мы хотим – устали! – попробовала протиснуться мимо Корова.

– А как же ваше обещание порнушку с нами посмотреть, музыку послушать? – сжал ее руку Юрасик.

– Дяденька! Малолетки мы! Нам в постельку, бай-бай пора! Вы же потом с нами хлопот не оберетесь! – урезонивала музыканта Корова.

– Как пить на халяву – так большие! Как отдавать долги – так маленькие?! – возмутился не терпевший возражений Юрасик. – Быстро в машину!

– Что за дела? – остановился рядом с ними Славка.

– Дяденьки хотят, чтобы мы посмотрели с ними порнушку со всеми вытекающими последствиями, – сообщила Раиса, которую подталкивал к трапу Стас.

– Вот оно что? – протянул Мустафа, глаза которого стали еще более узкими.

– Давай, давай – проходи! Не задерживай движение! – оттер его от группы блондин с выкрашенными в черное прядями на любу.

Подтянулись и другие музыканты. Они видели, что учителей уже нет, а хилых на вид пацанов нет уж много.

– Иди на горшок, сыночек! – оттолкнул Славку Юрасик, выпустив на миг руку Коровы.

– Вот тебе, Макаревич х…в! – Славка ударил Юрасика в лоб.

Музыкант повалился на канаты, перекинулся через них и, подняв фонтан брызг, погрузился в грязные портовые воды. В тот же миг растянулся на палубе блондин, которого Мустафа ударил ладонью по виску, а затем добил ногой по челюсти. Сережа, Боренька и Шабака, достав из пиджаков велосипедные цепи, бросились на остальных музыкантов. Те заметались, начали отступать на корму.

– Мулявина долбанного за борт! – велел Мустафа.

Корова уже схватила Стаса за ноги, а Славка угостил его цепью по спине. Секунда – и Стас, взмахнув руками, перелетел через борт. Капитан и матросы речного трамвайчика не вмешивались. Они наблюдали за схваткой из рубки. Пара музыкантов заколотила кулаками по стальным дверям. Речники безучастно посмотрели на них и не открыли. Получив цепями по спинам от подоспевших Шабаки и Сережи, музыканты прыгнули сами за борт. Остальные участники виа попрятались в трюме. Искорежив инструменты и музыкальную аппаратуру, ребята бросились в сторону от автобусов. Их сопровождали сбросившие туфельки Корова и Раиса. Никто не слышал, как бушевали вытащенные из воды Юрасик и Стас.

– Сучки, б… шки малолетние, засранки! Мы их поили, а они нас так продинамили! – верещал Юрасик, стараясь отлепить от себя остатки американской бумажной куртки, почерневшей от мазута.

– Ваши сопляки нам аппаратуры на пять тысяч переломали! Сейчас позвоним в милицию – всех на х… пересажаем! – вопил Стас, прыгая перед Ефимом Петровичем.

– Подождите, подождите, молодые люди! Я вам не советую звонить ни в какую милицию! – неожиданно жестко ответил директор школы.

– Это почему же? – оторопело спросил Юрасик.

– А потому что вам же хуже будет! Налицо растление малолетних, попытка совершить изнасилование, злостное хулиганство. Мы все видели, как вы, Юрасик, ударили нашего ученика, вступившегося за честь девушек. Мы тоже возбудим против вас встречное уголовное дело. Года по три зоны вам будет обеспечено. Давайте лучше так: мы откажемся от наших претензий, а вы – от ваших, – с этими словами Ефим Петрович пошел к автобусу.

– Ах, ты, гаденыш! – устремился вслед за ним Стас.

– Но, но! Еще раз искупаться захотел? – строго спросил, полуобернувшись, директор. – Давай! Вон у меня полных два «Икаруса» учеников сидит. Живо еще раз за борт сыграешь!

– Ну и молодежь пошла! Курят, пьют, трахаются! Чтобы мы еще раз играли за гроши в этой долбаной школе?! А этому директору, сраному, очки бы разбить не мешало! Чтобы нормальных советских людей воспитывал, а не гопоту! – кляли вслед Ефиму Петровичу школу и учеников служители муз.

Оставив за спиной причал с речными трамвайчиками, компания оказалась на припортовом пустыре, тянувшимся вдоль реки. Это была «нейтральная» территория между двумя микрорайонами. Молодежь сюда не совалась – здесь была территория взрослых дяденек. Здесь они пили, разбирались друг с другом, временами оставляя после себя трупы. Вместе с тем это была самая короткая и безопасная дорога домой. Девчата обулись и кляли грязь пустыря, его загаженность старыми автомобильными покрышками, ящиками, каким-то бесформенным металлом, пустыми бочками. Под ногами в изобилии валялись бутылки, окурки, проржавевшие консервные банки. Пахло речной водой, полынью, мазутом и застарелым дерьмом. Внезапно компания сделала стойку, подобно своре охотничьих собак. Из-за груды ящиков появилась пара.

– Тьфу, зараза! Весь подол мне затрухал! – недовольно ворчала девушка.

– Да брось ты, Джейн! Соскучился ведь! У тебя то заработки в Москве, то эти б… ские экзамены, – отвечал парень.

Молодые люди были из соседнего, противоборствующего района. В минуту компания окружила их.

– Да ведь это – октябрьские! – определил противников Мустафа.

– Отвали, гондоны! – выхватил самопал парень.

Однако ловкий Славка сзади накинул ему на шею цепь, захлестнул ее. Другие ребята навалились на руки захрипевшего парня, обезоружили его. Шабака схватил ящик и начал им бить парня по голове. Попытавшуюся рвануть в сторону девушку перехватила Корова. Крепко обняла ее, не дав возможности обороняться руками. Джейн попыталась отбиться ногами, но получив от Раисы-татарки несколько крепких пинков по коленкам и животу, обмякла и глухо стонала:

– Пусти, сука! Пусти!

– Сейчас мы посмотрим, что у тебя в ридикюле, – подняла сумочку жертвы Раиса. – Так, стилет – пригодится! Пилюльки противозачаточные французские – сойдут! Спиралька, чтобы не залететь! Презервативы американские с усиками – давно даже советских нет в продаже… Годятся! Косметика тайваньская, сигареты «Мальборо», зажигалка «Ронсон»… Да ты – б… на – не иначе как в Москву с иностранцами перепихнуться за баксы ездила, пока мы на экзаменах припухали. Точно, три сотни! Кто с такими «бабками» на выпускной вечер ходит? Только проститутки!

С этими словами татарка запустила руку в пышную прическу Джейн и принялась рвать ей волосы. В сторонке парни обрабатывали кавалера. Ему надели на голову ящик и молотили по нему какими-то тяжелыми железяками. Парень мычал, вертелся, пока ему не дали по хребту распредвалом. На упавшего на колени посыпались новые, еще более тяжелые удары. Под ящиком что-то затрещало, и молодой человек затих, вытянувшись на отбросах. Его продолжали бить. И только когда ящик развалился и под ним обнажилось кроваво-красное месиво, бывшее некогда головой, ребята поняли, что совершили непоправимое. Джейн, с которой успели сорвать золотые побрякушки, и теперь рвали лицо ногтями, дико закричала. Вырвавшись из объятий Коровы, она нанесла удар страшной силы по челюсти татарки. Раиса полетела в кучу дерьма. Джейн отскочила от опешившей Коровы и погрузила в ее половой орган острый носок туфельки. Та с воем опустилась на землю, завертелась на ней. Спотыкаясь, Джейн побежала через пустырь к спасительным улицам. Славка взвел курок самопала и вскинул руку. Треснул выстрел. Джейн, сделав несколько нетвердых шагов, упала на пепелище костра. Когда к ней подошли, по голубому платью уже перестало расплываться кровавое пятно.

– Надо же! – пробормотал Славка. – Я ей в срачень целил…

Тело перевернули на спину. В остекленевших голубых глазах убитой отражалось небо, затянутое грозовыми тучами. Трупы столкнули в воду. Туда же полетели орудия убийства и сумочка Джейн. С трудом отобрали у всхлипывавшей Раисы украшения ее жертвы.

– Твари! Пидарасы! – причитала татарка. – У меня сроду таких цацок не было!

– Ты, что, курва, под вышку нас подвести хочешь? – зло спросил Славка, забросив золото в воду, подальше от берега. – Теперь рвем когти – и молчок! Гроза сейчас будет- все следы смоет.

Середина лета прошла у Сережи в подготовке к сдаче вступительных экзаменов. Отец, видя, что с парнем происходит что-то неладное отправил его к сестре, в дачный поселок на волжских островах. Тетка и ее муж – авиаконструкторы – взялись за племяша. Физика и математика по вузовским учебникам, русский язык и литература (им занималась соседка по даче – заслуженный учитель республики) сочетались с купаниями, прогулками и рыбалкой. Загорелый Сережа приезжал на экзамен, сдавал его и, не заходя домой, уезжал на острова. Также, не заезжая домой, отправился он с родителями на базу отдыха на Кавказ, прочитав свою фамилию в списке зачисленных в институт. В Казань семья вернулась за несколько дней до начала учебного года. Снова Сережа не дошел до Верочки, повстречав у подъезда Славку и Мустафу. Мустафа поступил на вечернее отделение техникума советской торговли и днем мантулил подсобным рабочим в магазине. Славка болтался без дела.

– А зачем жопу рвать – где-то вкалывать – если через два месяца заберут в армию? – ответил он на вопрос наивного Сережи о планах на будущее.

Сереже сказали, что Шабака с Боренькой тоже не у дел – воюют с «октябрьскими». Из парней в вузы поступили только двое, из девчонок – пятеро. Остальные либо работали, либо болтались. Сказали Сереже, что «хаза» прикрыта. Ключи у Славки и Коровы забрал Рашид. Там побелили, притащили кое-какую-то мебелишку. Теперь там живут неизвестные взрослые дяденьки, а пацанам Рашид запретил даже приближаться к чердаку.

– Верно, какие-то беглые на нашей «хазе» кантуются, – предположил Славка. – А мы трахаемся в антисанитарных условиях – в теремках на детской площадке. Девки говорят, что пока тепло будут еще там давать. А пойдут дожди, сказали, – не обессудьте – не будем сраки морозить! Да и вообще, говорят, – вы еще пацаны, вам армию отбывать. А нам делом заниматься надо – семьи создавать. Словом, грусть-тоска!

– А ты опять к Верке собрался? – спросил Мустафа. – Брось, брат! Не ходи! Ее папаша чем-то перед паханами проштрафился. Теперь и его, и всю семью напрягать будут. Ты – парень наш, а они – отрезанные ломти. Им лучше из Казани уехать. Словом, велели тебе паханы от этой девки отстать – не терять свой авторитет.

– А если не отстану? – вскипел Сережа.

– Сам знаешь, что бывает с отступниками. Сначала отбуцкают. Если не поможет – правилку устроят.

– Что же будет с Верочкой?!

– Трахать ее, наверное, будут. Потом лицо попортят. Может, просто попугают… Не знаем, что паханы придумают. Одно скажем: отвали от нее, не ищи на свою жопу приключений!

– Да ладно! «Бабки» есть, пойдем в «гадюшнике» посидим! Там всегда

можно кого-нибудь подцепить. Лярв на наш век хватит!

В «гадюшнике» – молодежном кафе, не смотря на дефицит табачных изделий в городе, висел сигаретный дым. На введенный Горбачевым «сухой закон» Казань реагировала по-своему. Когда Славка попросил бутылку минералки и подмигнул официантке, та принесла водку в бутылке из-под нарзана. Под скудную закуску троица заливала сережину утрату. Кругом были все свои – из микрорайона.

– Ты, брат, не грусти! Сейчас подберем тебе кого-нибудь. А то можно немного подождать – девки из нашего класса после работы придут. Можно будет с ними в сортире подолбиться. Там у дяди Васи – швейцара есть закуток, где он инвентарь держит. Он там диванчик поставил, за трояк пускает потрахаться. Все лучше, чем на детской площадке! А когда занято, можно в кабинке для сранья влундить. Он за это всего рубль берет. Так что не переживай! Дырку мы тебе найдем. Облегчишь яйца! – уговаривал Сережу Славка.

В кафе было полно незнакомых девчат. Они потягивали, кто – «нарзан», кто напиток «Буратино» (в этих бутылках подавали крепленое вино). Время от времени кто-нибудь из них в сопровождении ребят из-за соседнего столика направлялся к туалету. Потихоньку Сережу начало развозить. Довольные Славка и Мустафа переглянулись. Парни заказали еще одну бутылку «нарзана». Расторопный Славка перетащил из-за соседнего столика пару девчонок – вялых и циничных пететеушниц. Они уже успели сходить в туалет с ребятами из техникума, и когда те ушли, искали новых приключений. Какое-то время шел треп обо всем и не о чем. Наконец, одна – пухлая блондинка сказала Сереже: «Пойдем, что ли, в туалет». Парень не успел отреагировать на предложение. В фужер девицы, шелестя виргинским ароматом, упал окурок, и низкий женский голос повелительно сказал:

– Иди, проссысь, доченька, на дорогу! И чтобы духа вашего здесь не было!

У столика стояла Роза в окружении черной униформы. Девчонки заикали от страха, а сережина несостоявшаяся партнерша даже бзднула. Не прошло и минуты, как из словно ветром унесло. Роза по-хозяйски села на освободившееся место. На глазах у растерявшейся компании она налила себе рюмку и, лихо опрокинув ее, спросила:

– Поехали?

– К-куда? – тоже слегка икнул Сережа.

– Здесь недалеко!

– З-зачем?

– Там узнаешь. А вообще-то ты задаешь слишком много вопросов. Поехали!

– Не дергайся, сынок, не то яички отрежем! – дыхнула ему перегаром в ухо высокая косоватая девица. – Роза, этих шплинтов тоже возьмем?

– Ну их! Сегодня у нас работа. На лесбосе перебьетесь! А вы, мальчики, гуляйте! – обернулась Роза к Славке и Мустафе.

Сережу вытолкнули из «гадюшника» и усадили в стоявшее рядом такси. Еще одно рядом ждало розину компанию.

– Как всегда? – спросил водитель.

– Да, по старому адресу! – приказала предводительница.

Сережу привезли в общежитие ПТУ – обшарпанную пятиэтажку. Резиденцией розиной команды была трехкомнатная квартира со стенами, оклеенными вырезками из западных журналов – фотографиями накаченных девиц с неимоверно большими грудями. Приметил Сережа на стенах и пару мужиков с пенисами до колен. Тоже было в комнате, которую занимала Роза. Там фотографии висели вперемешку с портретами Ленина и Горбачева.

– Нравится хата? – спросила косоватая.

– Вожди-то зачем? – удивился Сережа.

– Была тут комендантша – дура идейная. Пусть, говорит, вожди видят, чем вы занимаетесь. Комендантша свое получила, отмучилась… А, вожди пусть висят – смеха ради!

– Попридержи язык! Болтаешь много! – оборвала косоватую Роза.

Сереже припомнился случай, когда зимой пропала комендантша одного из общежитий. По весне ее со следами пыток нашли внутри растаявшей снежной бабы.

– Выбирай, сынок, под кем из вождей трахать тебя будем. Под Лениным или под Горбачевым? Поскорее раздевайся! У нас на вечер мероприятие запланировано…

Не успел Сережа начать раздеваться, как Роза приказала косоватой:

– Подстегни его, Стелла!

Ремень со свистом рассек воздух и опустился на спину парня. Сережа попытался рвануться к обидчице, но другой ремень, бывший в руках Розы, прошелся по его плечам. Его стегали до тех пор, пока он не сбросил одежду. Роза скинула английскую кожаную куртку и осталась в черной кожаной жилетке, мини-юбке и высоких сапогах. Она уложила Сережу на широкую кровать и склонилась над ним… Сережа вскоре кончил с чувством ненависти к насиловавшей его девице. Роза резко ударила парня ребром ладони в солнечное сплетение.

– Вот тебе, сука, за то, что не подмытый!

Сквозь разлившуюся перед глазами синеватую пелену Сережа видел, как в комнату вошла совершенно голая Стелла. Между ног у нее висело нечто похожее на мужской половой орган.

– Разогрей его! – велела Роза.

Стелла прижалась к сережиной спине и начала тереться о нее грудью. В этот момент в лицо Сережи уткнулось что-то мохнатое, пахшее заграничными интимными антиперсперантами… После, улыбнувшись, словно в забытье, Роза выскользнула из-под Сережи. Она блаженствовала, тяжело дыша, и поблескивая испариной. Сзади покусывала сережино плечо косоватая.

.– Пшел вон, мозгляк! – с пренебрежением ответила та.

– Розочка, можно я с ним дотрахаюсь? – попросила Стелла

– Охренела?! Этот мальчик будет трахать меня, когда я тебя трахать устану, – разъяснила ситуацию предводительница.

Парень увидел, как обтирает фаллоимитатор, которым его насиловали, Роза. Она ударила Сережу искусственным членом по лбу и засмеялась:

– Стелла, проводи это существо, чтобы его наши профуру не трахнули!

Косоватая не дала Сереже даже одеться. Грубо толкая парня, она вышвырнула его из квартиры. Пока он одевался на лестнице, услышал как щебетала в квартире Стелла:

– Розочка! Может быть, дадим нашим девочкам выпить?

– Перебьются! Нам на дело идти! В драке с похмелюги злее будут!

Качаясь, брел Сережа домой. Болела попа, слезы душили его. Впервые в жизни с ним поступили так подло и жестоко, а затем без сожаления выбросили, словно использованный презерватив. Он доплелся до своей квартиры и упал на кровать. Рыдания вырвались из его груди. Вдруг унося его собственные переживания, мозг юноши пронзила мысль:

– Как же Верочка?» Ведь с его любовью будет тоже, что сделали с ним. Ее будут насиловать жестко и цинично. А потом могут беспощадно убить. Как помочь? Как спасти Верочку?

Внезапно Сережа вспомнил, что в ящике его стола лежат две самодельные гранаты, которые ему дали Рашид и Славка. Разыскав оружие, Сережа завернул гранаты в платок. В считанные минуты он возник у верочкиных дверей. Оттуда лились звуки оперы «Порги и Бесс». Сережа позвонил. Ему долго не открывали. Наконец, выпорхнула раскрасневшаяся, с помятой прической Верочка.

– А, это – ты… – небрежно уронила она. – Тебя так долго не было…

– Верочка! Мне надо срочно поговорить с тобой!

– Сегодня ты не ко времени, родной!

– Дело очень важное и очень срочное, – впирался в квартиру Сережа.

– Сереженька, миленький! У меня гости! – пыталась преградить дорогу Верочка.

– Хорошо! Удели мне хотя бы минуту! Хоть здесь, в прихожей, хоть на лестнице!

– Будь по-твоему! Только ради Бога, быстрее! – поджала губки девушка.

– Верочка, где же ты? – капризно прозвучал из гостиной хорошо поставленный баритон.

– Кто это? – обескураженно спросил Сережа.

– Это – Александр, мой новый друг. Он – студент театрального училища. Ты знаешь его родителей, – Верочка назвала фамилии заслуженных артистов республики, ведущих актеров драматического театра, снявшихся в недавно вышедшем на экраны сериале.

– А-а-а… – рассеянно промямлил Сережа.

– Милый, мы не виделись целое лето. Я так скучала! И вдруг случайно познакомилась с Александром. Отец получил дачный участок. Оказалось, что мы соседи. Александр такой интересный! Он так много знает! С ним весело и приятно. Он уже снялся в нескольких телефильмах для молодежи. Участвует в массовых сценах в драматическом театре и в оперном.

– Как же наши отношения?

– Это – совсем другое, Сереженька! Это было детство. Оно ушло в прошлое. Теперь нам надо браться за ум – учиться. А с тобой мы останемся хорошими друзьями на всю жизнь. Хорошо?

– Конечно, Верочка! Только я зашел по делу.

– Пожалуйста, Сереженька, скорее! Мне неудобно перед Александром – мы заставляем его ждать!

– Верочка, милая моя! Сейчас идет война между районами!

– Я это знаю…

– Сейчас не щадят никого, даже девчонок! На улицах очень опасно!

– Александр сумеет защитить меня! Он такой смелый!

– Александр не всегда может оказаться рядом…

– Думаю, что теперь мы будем рядом всегда.

– Даже он не всегда сможет защитить тебя. Прошу: возьми этот пакет!

– Что здесь?

– Гранаты. Ими ты сможешь отбиться!

– Сереженька! Какой же ты еще маленький! Мальчишка, да и только! Ну, какие гранаты? О чем ты говоришь?

– Верочка, пока не пообещаешь, что всегда будешь носить их при себе, я никуда не уйду!

– Ну, хорошо, хорошо. Давай свои гранаты, анархист! – девушка небрежно опустила сверток в сумочку. – Что еще?

– Все! Спасибо, что ты была у меня! Прощай, Верочка!

– Что ты, Сереженька! Зачем же так? Ведь мы – друзья?

– Конечно, конечно! Не утешай меня! Я сильный! Я переживу это! – поспешил к двери Сережа.

– Вот глупый! – пробормотала девушка и забыла про оставленные в сумочке гранаты.

Она впорхнула в комнату, где скучал у магнитофона Александр – вальяжный молодой человек, одетый во все американское. Верочка опустилась к нему на колени, и также, как когда-то Сереже, провела рукой по щеке.

– Кто это был? – спросил молодой человек.

– Да так… Один знакомый. Молодой дурачок!

– Извини, Верочка! Сейчас мне надо бежать! В семь спектакль в драмтеатре, я в нем занят. Правда, в последнем акте, но пока загримируешься, оденешься…

– Ой, как интересно! А что сегодня в «Драме»?

– Мутота – «Фронт» Корнейчука. Агитка советская… Но платят, а главное – известность у публики. У меня через полтора года выпуск. Сегодня не приглашаю. Вот послезавтра у нас «Утиная охота». Видела? Сходи! Я оставлю тебе контрамарку. Словом, послезавтра заскочу за тобой часиков в пять. Посмотрим театр, а потом посидим в кафе ВТО.

– Ой, Сашенька, как здорово! А завтра мы увидимся?

– Завтра, Верунчик, у меня сценическое движение. Преподаватель такой зануда! Гоняет нас, как старшина в армии. А пропустить нельзя – напакостит. Ну, пока! До послезавтра.

Однако послезавтра не наступило. Вечером следующего дня к ехавшей на трамвае Верочке подсел парень.

– Пойдем, крошка, развлечемся! – небрежно бросил он, обдав девушку запахом дешевого вина.

Оторвавшись от книги, Верочка заметила, что за ее спиной плюхнулись на сиденье еще двое парней.

– Ну что ты выпендриваешься, фря? – впился в лодыжку Верочке парень. – Сейчас наша остановка. Хата свободна, выпить есть. Отрывай жопу от лавочки!