Хабаровск. Завод. Патриоты, трудоголики, любовники, бездельники. Книга 2

– Вот и у меня. Пока воевал, знал, за Родину, и нужна идеология. А когда окунулся в гражданскую жизнь, понял, что все они, партийные, только за себя, за свою карьеру, и никаких забот о простых людях. Так обидно стало. Был преданным. Ложился костьми, я убивал и меня убивали, а все не принесло нашим людям никакой пользы. Мы с тобой знаем, что немцы, простые немцы, живут лучше нас, победителей, и никто не скажет почему. Где партия, за которую мы готовы были сложить свои головы. До сих пор нам не разъяснили. Приходится доходить своим умом или обо всем этом постараться забыть.

– Ладно, будем смотреть, как помогать людям, скорее всего, надо повышать благосостояние, заработную плату, жилищные условия. Все то, что можно сделать в условиях одного отдельного предприятия.

– Давайте теперь я доложу о своем цехе.

– Не надо портить впечатление от встречи. И так много у нас информации. А с работой электроцеха разберемся по ходу всего производства. Спасибо, дорогой Павел Семенович, что Вы были, что Вы встретились, и будьте, лучше долго здоровы. В остальном, вникнем, будем трудиться.

Попрощались. В приемной, уже собралось много людей, и все считали, что новый начальник здорово прорабатывает Журавского. Шептались. Давно прошел обеденный перерыв. Представленные документы Сибирцев подписывал, не вникая, доклады и другие дела некоторое время не воспринимал, как действительность. Он готовился к этой встрече, еще в первые дни представления старым начальником, узнал Павла Семеновича, но сейчас, будто произошло событие мировой важности, и, действительно, событие встречи и обоюдная неудовлетворенность существующим положением дел выбивали из натоптанной колеи движения к завершению важного дела.

От старого руководства осталось много правил и обычаев, с которыми надо было кончать и некоторые вопросы, просто отметать. В большом почете было разбирательство семейных дрязг и неурядиц. К этому вопросу привлекались председатель профсоюза и парторг. Важно принимали жалующиеся стороны, выслушивали жен, мужей, детей и восстанавливали справедливость в семейных отношениях. Это занимало много производственного времени и не приносило пользы ни предприятию, ни людям, которые сами должны решать свои внутренние вопросы.

Пришла на прием по личному вопросу дочь шофера и зам главного бухгалтера. Жалоба на родителей. Не хотят устраивать громкую свадьбу. Предлагают скромно расписаться и пригласить только близких родственников и друзей. А дочь требует организовать свадьбу в ресторане с приглашением полусотни студентов четвертого курса пединститута, где она училась, чтобы все вспоминали, как у нее было богато, широко и весело. И такова была идеология комсомолки, студентки педагогического института. Она восклицала, что не желает «собачью свадьбу», а хочет, чтобы было, как у людей.

Александр Викторович не стал приглашать для соучастия верных помощников, парторга и профорга, понимая, что семья шофера, просто экономически не в состоянии удовлетворить наглые и ничем не обоснованные претензии своей плохо воспитанной дочери. Попросту объяснил свое видение ситуации и попросил больше его по этому вопросу не беспокоить, а родителям он не собирается ничего предписывать и рекомендовать.

И обиженная, ничего не понявшая невеста, бросилась со слезами и визгом в кабинет к профсоюзному деятелю. Неизвестно, о чем там были разговоры, на попытку выяснить позицию начальника пришлось резко оборвать и парторга и профсоюзного деятеля. Им стоило заняться делом, а не изображать деятельность, разбирая семейные склоки. Доходило до смешного. Во время приема по личным вопросам надо было устанавливать порядок и очередность уборки мест общественного пользования для семейств, проживающих в коммунальных квартирах. Пришлось заменить коменданта жилкомхоза. На ближайшей планерке начальники служб и отделов, а также цехов были слегка удивлены, что знаменитое кресло директора, специально изготовленное сантиметров на двадцать выше остальных стульев, отсутствует. Его новый начальник приказал разделать на материал для мангала в рабочую столовую. С этого кресла предполагалось старым начальником обозревать своих подчиненных свысока. Вроде придавало большего авторитета. Новый директор сидел на обычном стуле, как все.

Первый вопрос, на котором заострил внимание Александр Викторович, был в виде распоряжения, чтобы никогда не рассматривать на служебных и других совещаниях темы, не касающиеся производства. Для решения семейных дрязг существует народный суд. И никто больше.

Перешли к производственным вопросам, и оказалось, что и пиломатериала нет, и тентовой ткани нет, и ряда механических деталей на складе нет, и т. д. Снабженцы на вопрос, почему эти недефицитные материалы отсутствуют, ответили, что заявок не было. А неснижаемый запас? А о таком они не слышали. И приходилось срочно усаживать производственный отдел, технологов и снабженцев для разработки неснижаемого запаса по всей номенклатуре. А по складу проходило 24000 наименований. Конечно, это повлекло за собой на первых порах дополнительные затраты, но впредь сняло целый ряд вопросов. Новый порядок, насаждаемый новым руководителем был сначала в диковинку, но, довольно скоро принес свои положительные плоды, и это быстро стало нормой.

Позвонила дама, отрекомендовалась, как Анна из поселка Пограничный, и сказала, что у нее есть письмо для Александра Викторовича от его старого сослуживца, Грайцера Якова, но она завтра уезжает, а только сегодня есть день, чтобы это письмо передать. Не будет ли Александр Викторович так любезен, и не сможет ли он подъехать к четырнадцати часам к гостинице Дальний восток. Встреча в ресторане, за четвертым столиком по ходу в зал справа. Она там будет обедать с подругой.

Договорились о встрече. Приехал во время. За обозначенным столиком сидели две молодые, лет двадцати восьми – тридцати дамы. Поздоровались. Познакомились. Анна выделялась своим телосложением, не худая и не толстая, типичная спортсменка, как потом выяснилось, мастер спорта по метанию молота, медицинский работник гарнизонного госпиталя. Ее подруга – Хабаровчанка, преподаватель института культуры, Нина. Тоже спортсменка. На кафедре физкультуры.

– Ну, вот видите, я один среди Вас не являюсь спортсменом и не могу похвастаться своими спортивными достижениями, выходящими за рамки низших разрядов гимнастики и фехтования в незапамятные времена.

– Мы Вам не откроем большого секрета, сказала хабаровчанка, но среди женщин и девушек спортсменок мужчины-спортсмены никогда не котировались и не считались интересными мужчинами. И это обусловлено и подтверждается многими научными трудами и однобокостью развития. Так, что Вы у нас именно настоящий.

– очень приятно, что Вы обо мне так хорошо думаете, сказал Александр, распечатывая письмо.

В письме ничего особенного, кроме того, что старый сослуживец выражал похвалу и удовлетворение тем, что Саша, наконец, получил то, к чему стремился все предыдущие годы и это будет главная веха в его служебной карьере. И, наверное, ему больше и не надо. С приветом…

А в это время девушки уже налили коньяк, «за знакомство», надо было обедать, раз пришел, и обедали, долго. И пили коньяк. Много. Уже появились музыканты, начали настраивать свои инструменты, приближался вечер, но уже было много съедено и выпито. Нина сказала, что ей необходимо идти, у нее еще одна встреча. Взяла у Александра его телефон. На всякий случай. Анна попросила Сашу проводить ее в номер, да и сам Александр считал, что пора остановиться. Поднялись на третий этаж, зашли в номер, и здесь оказалась бутылка «Советского шампанского», в холодильнике, которое пришлось открыть, и выпить уже на брудершафт, и продолжать целоваться, пока не приступили к раздеванию друг друга. Вместе пошли в душ, уже совершенно раздетые, и мыли один другого, и Анна делала это с большим удовольствием, и в душе произошло грехопадение, иначе и быть не могло, оба были молоды, и оба стремились к этому, и дама умела… Да, она умело руководила своим телом и страстью, и была в раздетом состоянии очень соблазнительной. Плотно сбитый хабитус. Александр был достаточно атлетичен и не посрамил офицерский корпус, и перенес свою даму на кровать, и продолжали. В какой то момент кровать, которая была на колесиках, поехала, от стенки, и их совокупляющиеся тела упали на пол, и на голом полу продолжали до логического завершения, потом, с веселым смехом посетили ванную, и вскорости снова были готовы к подвигам на ниве любви, и повторяли, уже, как заученный урок, с вариациями. Вариации уже привносились, исходя из жизненного опыта каждого из них. В один из перерывов Анна сказала: «смотри, Нинка еще та блядища, она не упустит возможности с тобой встретиться и попробовать твоих сексуальных возможностей. Я буду ревновать. Хочешь, я буду привозить тебе себя один раз в месяц. У меня будет возможность командировок»

Александр не возражал. Было уже к полуночи и ему надо было уезжать в свою гостиницу. Уже около полугода он не имел квартиры в центральной части города. Он вызвал машину. Попрощались.

В офицерскую гостиницу на Пушкинской он прибыл еще до закрытия дверей, в эту ночь спал, не просыпаясь, в семь часов был на ногах и пошел на завод пешком. Там было расстояния от гостиницы около двух километров, и пройти по свежему воздуху после вчерашних приключений было и полезно и приятно. Обошел территорию вверенного предприятия и был готов к постановке задач тыловым службам по наведению внутреннего порядка и ремонту заборов, которые уже давно следовало заменить.

Позвонила вчерашняя Анна. Попрощаться, заодно ее волновала Сашина заинтересованность ею и ее прелестями. Обижать женщину не в правилах Александра, и он дипломатично отвечал и не настаивал на скорейшем ее приезде для повторения вчерашнего дня. И пусть этот прекрасный день и эта встреча останутся в памяти их обоих, как лучшие мгновения жизни.

Александра сейчас больше волновали земные вопросы, как произвести коренную реконструкцию, не имея на это перспективного плана и денег. При непредусмотренных и не утвержденных свыше перспективных планах, отсутствии финансирования, проектирования и госэкспертизы. Дальше так завод существовать не мог, он загнивал и разлагался самим фактом своего застоя в развитии и непрерывном согласовании снижения производственных планов. А развивать технологию и, соответственно, увеличивать план было уже много лет невозможно. Необходимость роста подтверждалась обилием заказов, которые поступали от министерства без учета возможностей предприятия и его оснащенности.

Обращение к непосредственному начальнику, генералу Шеину оказались не только бесполезны, но вызвали благородный гнев вышестоящего, который боялся собственной тени. Рассказывали о нем анекдот, что он проснулся ночью, увидел генеральские лампасы, вскочил, принял стойку смирно, и только через несколько минут сообразил, что вытянулся в почтительный «фрунт» перед своими штанами. Такой начальник помочь не мог.

Подсказал, как действовать самостоятельно, на свой страх и риск, все тот – же умнейший и уже, к сожалению, старый, полковник Яцура из Главного квартирно – эксплуатационного управления. Весь фокус предлагаемого был в том, что нужно раздобыть типовой проект желаемого сооружения, размножить, произвести привязку к местности силами ЦПИ (центрального проектного института), все за счет текущих расходов завода. Создать в масштабе завода довольно большую ремстройгруппу, и начинать строить не спрашивая ни у кого. Спросишь – испугаются, что надо помогать, и запретят. Не спросишь, построишь – накажут, но и похвалят. А может быть, и не накажут. Пошумят. Деньги будут возмещены все тем же КЭУ, поскольку строительные части Министерства уже с добрый десяток лет не осваивают выделенные им средства, и они готовы в свою отчетность задним числом включить любые нетитульные объекты. На следующий производственный год в те времена деньги войскам и предприятиям планировались от достигнутого в предыдущем, отчетном году. Плюс небольшой процент.

Помогла командировка по плану Москвы в Харьков, для ознакомления с модной тогда «научной организацией труда». Собрали туда всех директоров оборонных заводов. Учить. Каждый увидел то, что хотел. Александр увидел новое типовое здание заводоуправления. Три этажа. Ничего особенного, но отдельно стоящее, первый этаж занимала заводская столовая, второй – собственно заводоуправление, третий —клуб. Здание со встроенной проходной. Это было именно то сооружение, которое могло решить вопрос сгоревших частично бытовых помещений и создать самостоятельный пищеблок с возможностью снабжать рабочих продуктами питания, которые в торговой сети Хабаровска были сплошь дефицитны.

И в голове молодого директора создан план начала строительства бытового корпуса с последующим переигрыванием, бывшего заводоуправления, примыкающего к цехам, с теплыми переходами – в бытовые помещения со всеми службами и душевыми, и медицинским пунктом, а управленцев перевести на законное вновь построенное место. Пусть пока начальство знает, что строится бытовой корпус, так будет легче воевать с несогласными. Достаточно с них потребовать титул на строительство бытового корпуса – и все замолчат. А, так, хозяйственный способ, и Сибирцев хозяин. Хороший хозяин.

Получить в Харьковском проектном институте желаемый проект стоило пары коньяка и одного дня задержки в командировке. В остальном, командировка была бездарной, показывали не научную организацию труда, а близкую к нормальной. Заслуга полностью директора, серьезного и хозяйственного полковника Монархо. К сожалению, Монархо через пару лет умер у себя на даче, пос. Занки, под Харьковом, наклонился к растению, упал, и принял смерть от обширного инфаркта. Подобная смерть постигла и Киевского директора, Люксютова, еще через пару лет. Хотел обкопать дерево. Стоит сделать вывод, не берись за несвойственную тебе работу.

Хабаровский ЦПИ с удовольствием за деньги произвел привязку нового сооружения к местности, сделал корректировки в фундаменте согласно грунтам, за это время была создана ремстройгруппа, которая уже через три месяца после возвращения начальника приступила к закладке первого камня. За эту работу взялись уже хорошо знакомые военные строители, которые рады были оказать, тоже за плату, услугу хорошему парню, да еще имеющему возможности на взаимные услуги. Прибывала техника, краны, шел сборный и товарный бетон, фундамент вырос быстро, непосредственное командование побывало на заводе в конце декабря, уже шла кирпичная кладка стен второго этажа. Шум, скандал, проверять деньги, ревизия, а деньги были уже восстановлены и строительству уже был присвоен титул капитального и определен подрядчик. Громко, еще ничего не зная, шумел генерал Шеин, обещал пожаловаться в Москву, но, когда ему ревизоры доложили, что строительство идет за деньги Дальневосточного округа, и что бытовой корпус заводу необходим, в Москву доносить было нечего. Заводской аммортфонд и другие фонды не пострадали. И заводоуправление росло уже силами военных строителей, а действующее заводоуправление параллельно стали реконструировать в комфортабельные бытовые помещения. Немного уплотнились, ненадолго, силами созданной ремонтно – строительной группы сделали воздушные теплые переходы в цеха. Раздевалки, душевые, склад спец одежды, прачечная, медицинский пункт с полным набором физиотерапевтических приборов и зубоврачебный кабинет. Все эти мероприятия проводились одновременно, весь только что проверенный аммортфонд был снова израсходован, но к весне. Каждый рабочий получил два металлических, несгораемых шкафчика для чистой и грязной одежды, мог спокойно закрыть чистую одежду в отдельном шкафу, грязную одежду по мере потребности заменить на чистую, вся одежда была пронумерована и закреплена индивидуально. Выдали сразу каждому по три комплекта спецодежды..

И когда пришла директива из Москвы, перечислить остаток средств по счету на такой – то счет, то был отправлен отчет о затратах, и ничего больше. Обошлось. Люди впервые стали чувствовать себя людьми. А фонд социально культурных мероприятий был использован для удешевления питания в заводской столовой. Это сразу увеличило количество питающихся и оборот средств по столовой военторга.

Контакты с коллегой. Московская комиссия

Глава 4

Завод – смежник находился на полпути от центра, если ехать на Красную речку. С самого начала между двумя директорами установились приятельские отношения. Они не могли быть конкурентами ни в одном вопросе и только являлись надежными партнерами, готовыми прийти в любой момент на помощь друг другу.

Руководил заводом опытный, хорошо знающий свое дело человек, сорока с небольшим лет, Махнин Андрей Павлович. Высокого роста, слегка косолапый, с обувью сорок шестого размера, пепельного цвета волос, густые брови. Никогда не спешил высказать свое мнение, но если его спрашивали, то всегда, по любому поводу он мог вбросить в разговор море юмора и сарказма, даже. Беззлобно, но всегда находил в любом действии людей смешное. Говорил басом, лицо бесстрастное. Слегка сутул, как все высокие люди. Начальство воспринимал, как необходимость терпеть и выслушивать, и делать по – своему. От него никогда и никто не мог дождаться слепого повиновения. Все его существо вызывало уважение, друзей не имел, и не стремился сближаться ни с полезными, и, тем более вредными людьми. И лестно было его внимание каждому, и рабочему, и подчиненным начальникам цехов, и управленцам вышестоящего штаба. Но внимания он не уделял своим начальникам и, желающим с ним общаться клеркам от управленцев. С уважением относился и прислушивался к бывшему, десять лет тому, директору своего завода Соловьеву Леониду Викторовичу, после ухода на пенсию тот не забывал любимого им предприятия.

С новым коллегой у него сложились взаимоотношения доверительные, и чувствовалась взаимная симпатия. В тот день он позвонил Александру, и, свойственным только ему говором и интонациями, произнес: «вот послушай, Александр, нам надо сегодня встретиться. Желательно сразу после обеда. Приезжай, буду ждать часов в четырнадцать. Пообедаем у меня.»

Было понятно, что встреча должна произойти сразу, после того, как закончится обеденный перерыв у работников заводов. И Александр Викторович, закруглив свои дела, предупредил секретаря, что он у Махнина, выехал в сторону Красной речки. Ожидалось нечто интригующее.

Андрей Павлович ждал гостя.

– Понимаешь, такое дело, мне сегодня исполняется сорок пять лет, и когда я стал думать, с кем начинать свой праздник, то оказалось, что кроме тебя никого и приглашать не стоит.

– Андрей Павлович, предупредить заранее было бы интереснее, хоть открытку поздравительную написал бы. Чувствую себя неловко.

– Ловко. Сейчас зайдет ко мне бухгалтер, посмотри, пожалуйста на нее, как на женщину, а потом мне скажешь свое мнение.

Позвонил секретарю, дал распоряжение вызвать бухгалтера – расчетчика по заработной плате. Через несколько минут вошла. Нечто среднее между ангелом, феей и весьма эмансипированной светской дамой. У них с директором был незначительный и, довольно быстрый разговор о нормах и их применении в текущем месяце. Все, обговорили, ушла.

– Ну, как ты ее видел, Александр. Это я, похвалиться, какая у меня любовница. За мужем, но это нам не мешает. Даже лучше, что человек пристроен, а своей жизнью надо жить. И мы, по возможности, живем. Говори, на трезвую голову, твое мнение. Видишь, я тебе сколько доверил.

– Я Вам завидую, Андрей Павлович. Очень приятная особа, хорошие внешние данные.

– Хочешь, пройдемся по производству.

– Конечно, это меня интересует всегда.

– Ну, нет, сначала пообедаем. Нас ждет заведующая столовой. Потом, если будем очень трезвые, побываем на производстве.

Пошли в столовую. Уже давно обеденный перерыв закончился, обеденный зал закрыт и убран. Вошли через кухню, сели за накрытый стол. Появилась заведующая, средних лет дама, довольно интересная, с пышной прической, уверенная в себе, принесла водку, запотевшую бутылку, минеральную воду, пригласила приступать, а когда подавать горячее, чтобы ее кликнули, она будет неподалеку.

Александр предложил, на правах приглашенного, выпить за день рождения хозяина, и чтобы ему всегда везло в делах и в любви, и, чтобы… и так далее. Выпили с удовольствием. Сразу налили по второй, под хорошую заливную рыбу, была осетрина. В жиле. Приготовлена мастерски. Андрей Павлович был рад компаньону, и был рад, что может говорить о самом сокровенном. А сокровенного было много. Накопилось.

– Ты видишь, что и заведующая столовой – ничего. У меня было с ней некоторое время «чего», но уж очень быстро она начала строить планы на будущее, а в мои планы это не входило. Пришлось потихоньку убедить ее что я не очень состоятельный мужчина, что могу только изредка, и то с новой женщиной, и пусть она успокоится. Это было года три назад, слава богу, она вышла замуж за одного из моих мастеров. Теперь живет семейной жизнью, довольна, а время от времени встречаемся. Редко. Не чаще одного раза в два месяца. Уже без планов на будущее. Зоя! Так что у тебя на горячее, да сразу и второе несите, чтобы мы вас не задерживали.

Появилась Зоя, как по мановению волшебной палочки, такое впечатление, что она стояла с тарелками полными борща на подносе у самого входа в обеденный зал. И сразу ей передали из кухни блюдо с жарким, жаренное мясо, свинина, и жаренный во фритюре картофель. На отдельной тарелке нарезанные свежие огурцы, еще закуски, старые убрали, размах был на длительный обед с крепкой выпивкой. Но больше одной бутылки водки пить не стали, а блюда все были оценены едоками по достоинству.

– Вот послушай, что я тебе скажу. Понимаешь, ты, вроде на пять лет моложе меня, и хочу поделиться с тобой своими умозаключениями. Сейчас я пересматриваю все шаги своей предыдущей жизни, и прихожу к выводу, что все, что я делал до сих пор – правильно. Себе нельзя в жизни отказывать. Особенно в приятном. Ведь мы с тобой почти круглосуточно трудимся на благо своей Родины, а Родина, в лице некоторых, не очень благодарна нашим усилиям. Делай план, не делай план, а благодарность одна. Только и того, что если отстающий – то слегка поругают, и план снизят. Планирование при социализме, ведь, от достигнутого. Значит, уже завод достиг своей невозможности, а директор – своей некомпетентности. А любимых женщин нельзя оставлять неудовлетворенными, и себя нельзя оставлять неудовлетворенным, и план, производственный, надо выполнять, чтобы меньше на тебя обращали внимания. Начальство и партийные органы. Давай, что ли, еще по рюмке.

Выпили. С удовольствием. Вообще в этот день пилось с удовольствием.

Пойдем, тебе надо позвонить своей жене. Жду вас у себя дома часов в восемь. Предупреди супружницу. Поговорим в кабинете. Зоя, спасибо, ты добрая была и осталась.

Из кабинета директора Александр позвонил своей жене на работу, предупредил, что они приглашены в гости, и отказываться нельзя. Положил трубку.

– Вот смотри, сказал Андрей Павлович, смотри в окно. Видишь, идет через двор, какая фигуристая. Мастер Света. Была слесарем, на изготовлении тентов. В цехе одни женщины. На восьмое марта в позапрошлом году зашел их поздравить, а там огромный раскройный стол накрыт по – банкетному. Начальница цеха сразу распорядилась, чтобы Света за мной ухаживала, так ее посадили рядом со мной. Праздновали весело. До темна. Живут все рядом с заводом. Даже не знаю, как я пошел со Светой, вроде проводить до дому. Проводил, знаешь, как бывает, чайку попить. Попили почти до утра. А она давно без мужа. Изголодалась. И такая, что и не захочешь, а будешь, как мужчина на высоте. Несколько раз мелькала мысль, вроде того, что меня девки из цеха подставили, но, все было очень откровенно, и от всего сердца, и заподозрить в нехорошем никого нельзя было. Ушел под утро. Часов в пять. Хорошо, что с вечера предупредил жену, мол, срочный заказ, всю ночь буду в цехе, чтобы не волновалась. Обошел всю территорию, сходил в баню при котельной, освежился, зато видел, как несет службу охрана, дежурный, порядок в цехах с ночной сменой. Иногда полезно. Голова слегка кружится с усталости и вчерашнего похмелья, но, еще не старый и не больной, держался до обеда, старался долго на одном месте не задерживаться, чтобы не расслабиться и не задремать. В обеденный перерыв вижу, Света сидит в садике, в красивом платье, куртка наброшена поверх платья, еще у нас морозы, небольшие. Но ей не холодно, греет хорошо проведенная ночь. Подошел на минутку, обрадовалась. Сказал, чтобы шла в цех и не простуживалась. Спрашивает: «И все?». Пришлось сказать, что все. Не мог же я давать ей надежду на продолжение отношений. Постоянная любовница у меня была, и не хуже, и замужем, безопаснее. Потом, через полгода я ей предложил должность контрольного мастера. Она грамотная, техникум машиностроительный. Кадровики уже давно предлагали ее выдвигать. А тут такой случай. Она помнит. Всегда смотрит особенными глазами. И жилищные условия ей улучшил. У нее сынок уже большой. В общем, между нами невидимая нить симпатии. Грешен, и рассказываю тебе не зря. Думаю, и ты не промах, да и у тебя жизнь одна. Тебе надо знать, что без личной жизни ты не сможешь выдерживать то напряжение и эмоциональную нагрузку, которая ложится на современного директора в наших условиях. И враг №1 и Враг №2, и Рейгономика, все требует твоей продукции для готовности в противостоянии. Будет тебе тяжело – встречайся с любимой женщиной, а если не помогает, то посмотри полчаса на воду, у нас река большая, а лучше – обними дерево. Всегда легче станет.