Когда нам будет 40 лет

Анна глубоко вдохнула и встав, подошла к окну. Ее сердце почему-то бешено колотилось, хотя это был всего лишь разговор, ни к чему не обязывающий. Но почему же ей так волнительно и немного страшно?

– Я понимаю, что он идеальная кандидатура, – княжна рассматривала освещенные дорожки у дома. – Но если бы он был незнакомым человеком, то было бы легче. Может… Может, я просто боюсь не взаимности не только с моей стороны, но и с его?

– А если собраться и подумать об этом, потом просто попробовать? – Хезер подошла к ней и взяла за руки, смотря прямо в глаза. – Я же не приказываю вам. Просто предлагаю все обдумать. Вдруг вас осенит более гениальной идеей.

– Знаю, – Анна склонила голову вбок. – Не понимаю, почему так резко отреагировала. Наверное, осознала, что мне и вправду пора начать строить серьезные отношения. А еще все должны быть довольными ими. Ведь я…

– На этой ноте разбредемся по спальням? – с улыбкой предложила Хезер, ласково коснувшись щеки своей воспитанницы. Ее реакция была интересной и неожиданной. Вместо того чтобы рассмеяться и обсудить эту идею с шутками и подколками, она словно испугалась. Неужели что-то есть больше чем симпатия или это очередной приступ заниженной самооценки? Хезер видела в Викторе умного мужчину, что уже готов к «тихой гавани», стабильности и уверенности в будущем. По всем критериям Анна ему идеально подходила, ей нужна была опека и все понимание, от которых так сбегали его подружки. Княжна жаждала постоянного внимания и при удачном раскладе получила бы его сполна. Вот как бы свести эти две прямые?

Княжна тоже размышляла, ворочаясь в постели от невозможности заснуть. Она старалась представить себе жизнь с Куроки, дабы выбить из головы эту навязчивую идею, подаренную Хезер. Господи, да она банально не подходит ему. Он же видит в ней девочку с несчастной влюбленностью, а не любовницу. У нее нет опыта, нет умения флиртовать, быть соблазнительной. Ему станет скучно с ней, устанет от ее детского лепета и начнет отдаляться. И повезет, если все это случится до брака, ибо развод…. Только не в этой стране.

Анна закрыла глаза и наконец-то позволила себе сдаться: представила, что все хорошо, она замужем за Виктором, у них трое детей, что вот – вот проснуться. Они спят в одной постели, заниматься перед сном любовью, просыпаясь, он убирает волосы с ее лица. И почему так покраснели ее щеки? Интересно у него есть волосы на груди? Господи, о чем она думает? Анна со вздохом уткнулась носом в подушку, прекрасно осознавая, что еще долго не заснет от размышлений и просчета вариантов. Умом она понимала, что всегда стоит попробовать, сделать первый шаг, она же сама себе внушала не так давно, что нужно быть решительной. Но с другой стороны прекрасно поживала ее сомневающаяся девичья натура. Как же сложно быть девушкой.

6.07.2003

У нас с Сорой будет ребенок.

К.

15.07.2003

Вам пишет призрак княжны Грепиль, которая умерла от зависти.

КУРОКИ! Поздравляю! Это невероятно!

Пожалуйста, передай Соре мои самые искренние пожелания, улыбки и здоровья.

A.P.

Она правда была счастлива – иначе быть не могло, хоть все же в ее сердце и закрадывалась зависть. Пока что она и мечтать не смела о ребенке. Ее маленький секрет знали лишь приближенные: с девятнадцати лет она лечила свои гормональные сбои, постоянно проходя новые и новые курсы лекарств. Врачи убеждали, что благодаря медикаментам она сможет родить наследника престола. Но они не понимали как это страшно, быть окруженной неизвестностью. Уже любить своих будущих детей и бояться, что никогда не почувствуешь толчок его маленькой ножки внутри живота.

Умело скрывая ото всех свои проблемы, Анна дарила своим героиням счастье и радость, перенося свои надежды на бумагу. Все будет хорошо. Она найдет того самого человека, что сможет ее поддержать, пройдет с ней весь этот путь.

– Все будет хорошо, – изо дня в день повторяла Анна это их с Куроки маленькое заклинание, и может быть когда-нибудь оно проявит свою силу.

Глава 11

– Он уверен, что хочет ехать? – Альберт не хотел отпускать пасынка в Роскрану, словно боялся, что потеряет его. В последнее время князь значительно ослаб: его злостное неповиновение врачебным предписаниям давало о себе знать, и вот наконец-то сильно испугавшись, он начал ежедневно посещать больничные процедуры, прописанные для его легких. Конечно же, под беспрекословным взглядом своей дрожащей супруги. И в эти минуты он чувствовал себя счастливым и несчастным одновременно: у него была семья, что поддерживала и волновалась, но и именно это волнение и делало его в ту же минуту несчастным – он видел с какой тревогой они слушают врачей, как стараются на собственном примере следовать их наставлениям, как упорно заставляют и его.

– Давай съездим на запад Краины, – прошептала Мария, держа его за руку, при очередном заборе крови. – Я была там, в студенческое время. Чудесное озеро Зорявир, леса и горы. Видел бы ты те леса… А воздух… И никто не в жизни нас не узнает.

Альберт внимательно посмотрел на нее, замечая все мелкие морщинки на лице, глаза в которых так ужасно плескались боль и отчаянье и это, так эгоистично, разливало по телу странное тепло – он окончательно осознал, что эта замечательная женщина действительно любит его. Мужчина поцеловал ее ладонь и, не отпуская руку произнес:

– Я обсужу это с Патриком. Но сначала отправим Сашу в Злату.

24.09.2003

Все еще не могу поверить, что Саша уже месяц как в Злате на курсах. Но первого октября он вернется обратно, ведь выпускной класс никто не отменял. Как же быстро он вырос: а ведь еще недавно мама готовила ему на кухне молочную смесь, или он дрался с сыном министра финансов. Как же давно это было.

Неделю назад встретилась с Сакурой – эта вертихвостка снова закрутила очередной роман. Да какой! На ее фоне я выгляжу старой консервативной девой. А это, знаешь ли, обидно. Мне всего двадцать три! Правда в этом возрасте мама познакомилась с моим биологическим отцом… Кстати. Он недавно писал. Снова. И снова с моей стороны молчание, я до сих пор не могу простить ему тех алиментов, что он так и не выплатил маме.

Но не буду о грустном. Мне больше всего хочется похвастать тебе, что меня напечатали в сборнике «Новой фантастики» (это тот, что выпускается в Париже), так что если увидишь «Гейл Райвз» – это я. Только никому не говори! Это наш с тобой секрет! Для меня это огромный прорыв, о котором я и не смела мечтать.

Последнее фото с Сорой просто восхитительное. Я искренне завидую вам, мой друг.

A.P.

Она, молча, зашла в гостиную, где работал включенный почти на полную громкость телевизор, с каналом, передававшим новости со всего мира.

– Альберт еще не спустился? – Анна заметила сидящего в кресле напротив экрана, Виктора. Он словно не уходил после вчерашнего празднования возвращения Саши домой. Еще та была гулянка – словно не было его лет так десять.

– Нет, – откликнулся мужчина, потер чуть тронутый темной щетиной подбородок, и сделал звук потише. Девушка усмехнулась – он снова стал ей напоминать героя из американского сериала про медиков: тот же тонкий орлиный нос и усталый взгляд карих глаз. Какой романтический образ…

– Вчера наследный принц Куроки и его жена… – раздался голос телерепортера. Анна обернулась к экрану лицом и подошла ближе к сидящему гостю, что бы лучше видеть.

На экране под светом фотовспышек улыбающиеся Куроки и Сора посещали очередное благотворительное мероприятие. Но Анна не слушала репортера. Заворожено рассматривая округлившийся живот упонской принцессы и инстинктивно прижала руку к своему. Пусто. Она чувствовала, как страх снова засасывал ее в пустоту, что убивала изнутри. Губы княжны немного дрогнули, когда Сора так нежно и невесомо провела по своему красивому животу.

Виктор перевел взгляд с экрана на девушку, так обреченно, по его мнению, смотревшую перед собой, и молча, дотронулся до ее руки на животе.

– Однажды это случиться и с тобой, – его голос был нежен и заботлив, словно успокаивающий ветер, гуляющий в ее далеком детстве. Девушка посмотрела на него сверху вниз и грустно улыбнулась – ему показалось, что в этот миг она словно была лет на двадцать старше, чем есть на самом деле.

– Я тоже на это надеюсь, – она сжала пальцы его руки. Он был так ей… привычен. Она чувствовала себя рядом с ним спокойной, интересной и ей хотелось разговаривать с ним. Смеяться и узнавать. А он давно уже перестал называть ее про себя «девочкой» и замечать разницу в возрасте, дистанцироваться и очерчивать рамки дозволенных разговоров. Альберт его убьет, если узнает что в свои тридцать три он, кажется, влюбился в это создание, что последние два года постоянно одаривало его своим вниманием. Глупо, глупо, глупо. Он будет ей хорошим наставником и советником. Ему просто давно не улыбалась удача на личном фронте.

– Ты встретишь с нами Рождество? – она все еще не выпускала его руку, будто наслаждаясь ее теплом. – Альберт обещал грандиозный салют.

– Так значит, на ваш День Рождения я не приглашен? – Виктор изобразил обиженное изумление и осторожно освободил свою руку. Он встал перед ней и уже он сверху вниз рассматривал ее хитрое лицо с чертями ехидства в глазах. Как же это его забавляло и интриговало.

– Я вышлю вам официальное приглашение на свое двадцатипятилетние, – губы княжны растянулись в улыбке. Она не понимала, что заигрывает с ним. Ей казалось, что это обычная словесная баталия как у них с Куроки. Виктор фыркнул и отошел на шаг назад – он не имел права настолько заигрываться и терять контроль. Слишком близко. Непозволительно.

– Разве тебе нужно особо приглашение на наш скромный семейный ужин? – неожиданно из озорного тона, ее голос перепрыгнул в меланхоличный. Вот она метающаяся женская душа. – Ты же знаешь… Будет множество гостей, из которых я буду знать лишь единицы и буду ждать, когда же всех позовут в зал для танцев.

– Смею занять первый танец? – спросил Руже, поддавшись слабости.

– Я надеялась на все, – честно призналась девушка, удивив его. Впрочем, как и всегда.

31.10.2003

Пусть все, что ты загадала обязательно сбудется.

Пусть звезды на небосклоне освещают твой путь.

Желаю тебе попутный ветер в страну Открытий, где живет твое Счастье.

Ты прекрасна и оставайся такой же.

К.

6.11.2003

Вот и кому-то двадцать семь! Невероятно, но это факт: тот мальчик, что знакомил меня с окружающим обществом, вырос в прекрасного умного мужчину, знакомством с которым я горжусь.

Куроки, пусть в твоей жизни все будет хорошо.

С любовью A.P.

24.12.2003

С Рождеством и Новым Годом!

К. and S.

Этот год в цветнике княгини Марии был ознаменован в честь китайской розы, что не поддавалась на все ухаживании и не собиралась приживаться, тем более цвести. Цветник был гордостью женщины, хобби и младшим капризным ребенком. Он находился в удалении от дворца, так что бы школьные экскурсии, что так часто бывали тут, не мешали размеренной и закрытой жизни вельмож.

Именно тут Анна нашла свою мать. Княгиня, стоя на коленях, в рабочей одежде, обрабатывала землю у белоснежных лилий, что в отличие от вышеупомянутых роз прекрасно поживали, давя своим тяжелым запахом ближайшие метров пять.

– Ты снова здесь? – спросила Анна, присев на корточки рядом с ней. Она тоже была одета в какие-то штаны, странную кофту с капюшоном и кеды.

– В доме как-то тихо стало, – вздохнула Мария и оторвала у цветка повядший лист. – Сколько вокруг людей, но так непривычно пусто.

– Никто ничего не разбивает, не носится с собакой за котом и не ворует из кухни сладкое? – улыбнулась девушка, подавая матери совочек для удобрений.

– Да, – чуть поджала губы женщина. – Я не заметила, как вы выросли. Ты постоянно занята, Саша снова уехал. Все упорхнули. Я уже начинаю жалеть, что мы с Альбертом даже не пытались завести ребенка.

Анна невольно отодвинулась, ошарашенная этими словами. А что если бы они и вправду попробовали и у них получилось? Она бы не стала официальной наследницей, с ней бы не возилось полдворца, Альберт бы не тратил на нее время, и скорее всего она не встретила бы Куроки. Определенно не встретила – к Винзорам она ехала именно как наследница. Нет престола – не было бы приглашения. Но с другой стороны: она была бы свободна от всех этих рамок, путешествовала бы, помогала ООН, месяцами отдыхала на пляже или уехала учиться в Лондон. Но общалась бы она с Виктором? Стал бы он обращать на нее внимание и проводить бесконечные часы за чашкой чая? А Хезер? Приставили бы к ней Хезер или отдали бы кому-нибудь простодушнее как Луис у Саши? И ведь без великолепной Хезер она не стала бы даже в журналы отправлять свои рассказы и получать конструктивную критику, что в первое время серьезно доводила ее до слез. Что если бы? Лично она уже не видела себя без «короны на голове».

– Может быть, ты начнешь курировать какой-нибудь отдельный интернат? Для начала один, а потом переделаешь структуру Стефании под себя? – возможно, это было жестоким предложением, после такого откровения, но иного княжна придумать не могла. – Столько неблагополучных пластов есть. Ты потихоньку сможешь все объединить. А потом…

– Потом вернется Саша и будет мне помогать, – воодушевилась княгиня Мария и обняла дочь.

– Ты говоришь о нем, словно он отбывает пожизненное в тюрьме строгого режима, – вздохнула Анна. – Саша уехал на неделю. А когда будет учиться в университете, то сможет каждый день звонить тебе. Писать, прилетать на каникулах. Просто вдолби себе в голову, что он в Грепиль, просто в закрытой школе.

– Я никогда бы не отправила вас с закрытую школу, – прошептала Мария. – Как можно не видеть своего ребенка каждый день? Когда ты станешь матерью, ты поймешь меня.

Анна улыбнулась и поцеловала ее в щеку. Они все. Все вокруг уверены, что она найдет мужа, что у них будут дети, что у нее будет настоящая сказка, как у отца Альберта и Стефании. Почему же она в последнее время сгущает краски сильнее, чем обычно? Может потому что боится приближения той самой даты, которую сама себе установила? Вдруг придет тот день, а она будет все еще одна со своим туманным будущим и шаткими планами? Одиночество – страшнее всего.

24.12.2003

С Рождеством!

P.S. Вылетаю на Новый год в Акиру. Просто жажду увидеть огромный живот Соры. Интересно, она ходит или все – таки перекатывается?

pr. S.

Яркие, разноцветные гирлянды украшали не только ели, стоящие в гостиной, но и лестницы, а так же дверные проемы.

Чуть первые сумеречные тени опустились на первую ступень главного балкона дворца, по всему княжеству начали загораться разноцветные огоньки, освещающие своими разноцветными отблесками здания и статуи.

Снег, чаще всего окропленный синим светом лапочек, лежал повсюду мелким ровным слоем, помогая людям создавать некое подобие сказки.

На огромном балконе дворца, стоявшего в центре Грепиль – Вилля, уже собрались все гости, пришедшие сегодня на празднование Рождества, совместно с августейшей семьей. Все они рассматривали темное, почти беззвездное ночное небо, над своими головами.

– Вы все – таки пришли, – к Виктору, что стоял немного в отдалении от прочей толпы, подошла Анна, конечно же, не накинувшая ничего теплого на свои оголенные плечи, в который раз наступая на грабли «и – это – по – вашему – холодно?». Это Рождество она решила встретить в темно – синем шелковом платье, по цвету схожем с водой океана, омывавшего берега княжества: оно словно подразумевало смирение и холодность, предавая своей хозяйке еще немного серьезности.

– Да. Пришел, – мужчина обернулся к ней и неодобрительно покачал головой. – Ваше Святейшество, что ни Рождество, а вы стремитесь заболеть.

Девушка фыркнула, но машинально потерла плечи: она внезапно вспомнила, что видела похожую сцену в одном из рекомендованных фильмов Куроки. Правда, тот заканчивался не лучшим образом.

Виктор, молча, снял свой пиджак и набросил его ей на плечи. Сегодня он здесь был без пары, в очередной раз, не сумев удержать свои отношения. Его постоянно винили в том, что он слишком опекает, внимателен и не конфликтен. Да, ему нравились свободные птицы, что могли бросить вызов, но больше ему подходили те, что умели находить компромисс и желали, как и он тихой старости на берегу океана.

– Спасибо, – улыбнулась Анна и посмотрела ему прямо в глаза. Чуть – чуть прищурившись от улыбки с пляшущими чертиками в глазах.

«Ах!» Послышался вздох толпы: все горящие огни Грепиль – Вилле погасли. Значит, через десять секунд наступит полночь и наступит грандиозный салют, задуманный Альбертом.

За секунду до первого залпа, словно это было запланировано и многочисленно обдумано заранее, Анна привстала на носочки и легко коснулась губ Виктора.

– С Рождеством, – все еще улыбаясь, произнесла она, и чуть повернув голову начала наблюдать за тем, как на темно – синем бархате неба рождаются и умирают всплески разноцветных огней.

Второй залп. И девушка почувствовала, наконец, как немного неловко пытается ее приобнять за плечи Руже. Она нисколечко не корила себя за этот секундный порыв – ее сердце трепетало, хотелось смеяться и бежать, веселя остальных. Так хорошо, радостно и спокойно. Почему она не совершила это безумие раньше? Как приятно он ее обнимает.

– С Рождеством, – прошептал между залпами Виктор и поцеловал макушку ее осветленных каштановых волос, чуть крепче ее, прижав к себе. Мужчина старался успокоить свое беснующееся сердце, что колотилось в груди. Он словно вернулся на пятнадцать лет назад в тот день, когда впервые влюбился. И в этот раз это незабываемое чувство Виктор не желал отпускать.

31.12.2003

С Новым годом!

A.P.

31.12.2003

С Новым годом, маленькая безбашенная девчонка.

A.P. and A.P.

Часы уже давно пробили полночь и наступило первое января. Этот новый год она встретила в новом месте и с новыми ощущениями внутри. Ей хотелось смеяться, сжимать себя руками, бегать с криком и все это одновременно. Как возможно это ощущать и не разрываться на части? Впервые за долгое время она не вспомнила о Куроки целую неделю. Предала она его или просто наконец-то отпустила?

Впервые. Впервые. Впервые ночевала в Грепиль – Вилле не во дворце, впервые у мужчины, впервые покраснела просто от самой мысли. Анна потянулась в пустой кровати. Видно Виктор уже встал. Черт, он видел ее не накрашенной, спящей и без укладки на волосах.

Девушка встала и направилась в ванную к зеркалу – как хорошо, что Хезер додумалась вложить ей косметичку. Почистив зубы, умывшись, попробовав привести волосы в порядок и поправив довольно короткую шелковую ночную сорочку голубого цвета, приобретенную однажды по настоянию той же Хезер с фразой «на всякий случай». Что она делала без нее? Металась бы по комнате в поиске спасения? Или бы этого всего просто не случилось, потом что сама бы, без поддержки, побоялась рискнуть. Не было бы поцелуя, следующих объятий, смущения и вопроса «ты уверена?». Сейчас, утром первого января, она была полностью уверена в своем поступке. Он был правильным, как и Виктор. Виктор. Виктор. Виктор. Надо перестать краснеть и наконец-то найти его. В этой трехкомнатной квартире, что была в центре города в одном из зданий, построенных по проекту бабки Альберта. Да, женщины их рода были творческими личностями. Квартира была с высокими потолками, большими окнами, паркетом и белоснежными стенами гостиной, камином в кабинете и темная уютная спальня. На кухне, что была соединена с гостиной, она обнаружила Виктора, пытавшегося что соорудить что-нибудь на завтрак.

– Доброе утро, – хрипло ото сна произнесла Анна, подойдя к стойке, что разделяла кухню и гостиную.

– И тебе, – мужчина легко перегнулся через столешницу и поцеловал девушку в губы. – Я тут пытаюсь нас накормить.

– Вижу, – княжна, улыбнувшись, отвела взгляд, дабы не рассматривать в упор Виктора, одетого лишь в одни пижамные штаны. Как же ей повезло ухватить спортивного подтянутого человека с редкими волосками на груди? И почему она сейчас об этом думает, вместо того чтобы помочь ему готовить?

– Хватит, – привлек ее внимание Руже. – Я начинаю нервничать от того, что ты молчаливо краснеешь и смотришь куда-то вдаль.

Улыбнувшись, Анна подошла к нему и посмотрела на подгоревшие тосты.

– Я смотрю, ты тоже замечтался, – с легким ехидством заметила она. – Нам нужны яйца, помидоры, бекон. И новый хлеб.

– Да, Ваше Святейшество, – Виктор, чуть дернул ее за прядь все еще кучерявых светло каштановых волос и открыл холодильник.

Он все еще не мог поверить, что все это происходит между ними. Виктора немного коробило чувство обиды на самого себя, что не он сделал первый шаг. Не рискнул. А смотря как она ежесекундно краснеет, и вовсе решил, что Анна в тот вечер была изрядно пьяна. Княжна смущалась, заговаривалась, краснела и иногда просто глупо молчала, смотря на него наивным взглядом, полным восхищения. Он и не предполагал, что после всех этих романов, после принца, она будет столь невинна. Это страшило и удивляло одновременно.

Он обнимал ее, прижимаясь голым торсом к спине, так же как и она, смотря как за окном рождается рассвет первого дня года.

– Просто чтобы ты знал, – ее голос был тих и расслаблен. – Я никогда не спала с ним. Никогда не тянуло. Да я вообще лишь раз и с…

– Мне не важно, – Виктор поцеловал ее в шею. Просто не хотел знать дальше, раз самое важное она сообщила. Да и он не дурак – опыт всегда и во всем виден.

– Когда Альберт узнает, он казнит меня? – они уже приступили к завтраку. Где-то на фоне работал телевизор, показывающих празднования нового года со всех уголков Земного шара.

– Я рассказала ему на следующий день после Рождества, – просто ответила княжна и отпила апельсинового сока. Она сидела укутанная в плед, ибо в этой не особо функциональной ночнушке было прохладно.

– Он знает? – удивился Виктор, ожидавший бурную реакцию своего друга на посягательство на честь наследницы престола. Разборок, криков, лишения гражданства, расстрела, как минимум. – И как он отреагировал?

– Альберт посоветовал не играть с тобой, – усмехнулась Анна, вспоминая, как ее отчим – отец – князь поперхнулся кофе, когда она за завтраком, двадцать шестого декабря, сообщила, что первая поцеловала Руже. Мария ошарашено смотрела на дочь и молчала.

– Как приятно, что он беспокоится обо мне, – задумчиво произнес мужчина.

– Ожидаешь подвоха? – чуть нахмурилась Анна. – Думал, что Альберт все воспримет в штыки?

– Просто, – Виктор потер переносицу и взял сидящую перед собой княжну за руку. – Не думаю, что он особо рад. Я старше тебя на десять лет, у меня есть прошлое и я его друг.

– Теперь вы не сможете обсуждать ваши амурные дела, – засмеялась Анна. Она была очарована тем, что Руже, как и она, не был уверен в себе, немного страшился будущего. Наверное, лучше пока ему не знать, какую роль приготовила ему Хезер. Хотя он не дурак, и возможно сам в скором времени поймет, если уже не догадался.

Сейчас нужно жить настоящим, наслаждаться этим комочком счастья внутри, что так греет и окрыляет. До этого момента она никогда не испытывала настолько сильного чувства эйфории.

– Никогда не думал, что отцы могут бояться родов, – Куроки наконец-то уселся и посмотрел на свою усмехающуюся сестру. Сакура специально вылетела из Лондона, дабы одной из первых увидеть своего новорожденного племянника. Но вот только схватки оказались мнимые и смущенная Сора просила прощения у императорской семьи и медицинского персонала, словно она в этом виновата, но таковы были традиции этого государства.

– Эй!-толкнула его в плечо сестра. – Рожаешь все равно не ты. Так что все будет хорошо.

Девушка зашла в палату, оставив своего брата наедине с мыслями.

Ему было уже двадцать семь. Вроде незначительный возраст, вот только с каждым новым днем у него складывалось впечатление, что все окружающие жаждут от него великих свершений, на которые он был не способен. Он боялся оступиться, сделать неправильный политический шаг и насмешить всех этих ненавистников монархии. Куроки понимал, что все его знания, полученные за время многолетней учебы, ничтожны в борьбе за место в истории родной страны.

Его отец уже в двадцать занимался политикой, а он был на семь лет старше и совершенно не был приучен к реальным интригам министров.

– Куроки, зайди, – императрица Масамо выглянула из – за двери палаты Соры. Тот, кивнув головой, последовал за ней, стараясь оставить свои тревожные мысли за этой белой дверью.