Когда нам будет 40 лет

– Тссс, – Виктор повернул голову и поцеловал ее в губы, одновременно еще сильнее прижимая ее к себе. – Мы только начали пытаться…

– У нас отличные врачи, ты молода, – чуть ли не истеричным голосом продолжила девушка, но затем, резко вздохнув, успокоилась. – Я просто боюсь. Прости.

– Ничего, – Руже любил ее и такой. Беспокойной, вечно озабоченной и обиженной – он знал, что она в такие минуты слабости нуждается в нем как в защитнике и друге. – У нас все будет хорошо.

– Спасибо тебе, – прошептала Анна, начиная засыпать. Как же она была благодарна этому потрясающему человеку, за то, что он откликнулся на ее симпатию, за то, что поддерживал ее и сдерживал от глупых и опрометчивых поступков и слов. Виктор был идеальным: привлекательным физически, разумным, с чувством юмора и такта, и Анну совершенно уже не волновала их разница в возрасте или его прошлое. Руже сейчас был рядом с ней и ей ничего не было больше нужно. Ну, ладно, еще бы с сорок восьмого до сорок шестого похудеть и перестать постоянно носить утягивающее белье. Впрочем, судя по всему, Виктору было совершенно на это наплевать и это льстило.

16.07.2004

Мне жаль, что не смогли встретится на дне Рождения Сакуры. А может оно и лучше: слишком сложная обстановка в нашей стране. Люди сами толком не понимают что им нужно, но требуют перемен.

Каких? Почему они не ответят каких? Лишь молчаливые шествия за своими названными вождями. Словно какая-то непонятная эпидемия безумия захватывает мою страну. Это глупо. Невыносимо видеть как толпы людей, незнающих настоящих причин, идут митинговать против моего отца. Но если они идут против него, значит и против меня.

Может быть мы и вправду стали слишком далеки от народа?

К.

– Он уже приземлился, – княгиня Мария зашла в гостиную, где расположились ее домочадцы. Альберт с Виктором, по своей дружеской традиции играли в шахматы, Анна сидела за компьютером и искала что-то в интернете, ее старый кот, словно телохранитель, лежал у ее ног, иногда алчно поглядывая в сторону шахматной доски.

– Его уже встретили представители? – спросил князь, наконец-то переставив фигуру. Он полулежал в кресле, рядом с которым располагался специальный медицинский баллон с кислородом. Пока лечение ему никак не помогало: мертвые частички легкого опадали и откладывались на дне органа, словно слой песка. Альберт отказывался от операции, одновременно боясь ее и надеясь, что лечение наконец-то даст результаты. Но, увы, с каждым новым месяцем становилось только хуже: он худел, пугая этим жену, становился все упрямее и рассеяннее.

– Да, – ответила Мария и села на ручку кресла мужа. – Может ему стоило раньше улететь? Всего десять дней до начала учебного года.

– Мам, – протянула Анна, спрятавшись за монитором. – Ты слишком себя накручиваешь. Разве я не права?

Девушка вопросительно посмотрела на Руже.

– Мне определенно нужно быть согласным с тобой, любовь моя, – последние слова тот произнес с еще большим ехидством. Они уже оба привыкли к своему новому статусу. У них почти не было секретов друг от друга, но все же каждый из них молча, готовил пути к отступлению, хоть их пара и была идеальной для глаз жителей княжества, но они вступали на новую ступень своих отношений. А жизнь иногда бывает лишком непредсказуемой.

30.08.2004 16:42

Боже! Скажи что эти фото по пьяни.

30.08.2004 17:41

Эти-то по пьяни. А так. Я еще не знаю.

30.08.2004 18:15

Удачи, мой друг. Твоя сестра вновь играет с огнем.

30.08.2004 19:55

Спасибо. Сора посоветовала искать политическое убежище.

30.08.2004 20:11

Хоть кто-то адекватен.

– И весь наш народ скорбит вместе с вами, – ее голос дрогнул там, где нужно. Идеальнее не придумаешь, но сейчас она не играла. Первые три дня сентября были окрашены в темные цвета скорби по погибшим детям. Пусть Анна и являлась главой Грепиль, рожденной в Белкране, но кто бы что ни говорил, она всегда будет считать своей кровной родиной три страны бывшего СССР. Ей хотелось рвать и метать: убить, нет, сначала измучить до потери пульса, потом оживить и повторить все заново. Как такие люди могут жить?

И, наверное, именно эти события стали основной отправной точкой в снятии моратория на смертную казнь на территории княжества, что был введен лишь двадцать лет назад. Вот так просто – росчерком пера – она непринужденно плюнула в лицо Европе. Смерть за терроризм и массовые убийства людей. В руках двадцати четырехлетней девушки были жизни семи миллионов людей, что с некой опаской смотрели на ее реформы, хоть множество из них и начало поддерживать начало нового этапа истории Грепиль. Спасибо католической церкви, что возносила ее на пьедестал, почти наравне с Иисусом.

Власть давала ей силу и пробуждала маленького диктатора, она хотела сплотить жителей, огородить их от бед, своеобразное мини СССР, созданное лично для себя и способное поднять значимость княжества в мировом рейтинге.

Анна, как и любой другой человек, стремилась к совершенству, мечтая войти в историю, как прогрессивный правитель.

31.10.2004

Вот и настал тот день, когда тебе исполнилось четверть века. Смотри: перед тобой вновь открываются множество дверей и путей. Выбери ту, что подскажет тебе сердце.

Будь счастлива.

С днем рождения,

К.

31.10.2004

С днем рождения, старушка.

S.

Анна с неохотой открыла глаза, щурясь и рыская рукой по постели, что была пуста.

– Уже час дня, так что ты навряд ли найдешь его, – голос матери звучал откуда-то сбоку. В этом смутном состоянии девушка не могла понять чего в ее голосе больше ехидства или раздражения. Да, она вчера довольно сильно выпила, но ведь дома и в кругу семьи. И ведь не каждый день тебе исполняется двадцать пять, и у тебя есть все что пожелаешь. Девушка села в постели и внимательно посмотрела на недовольное лицо княгини Марии. Она смутно помнила вчерашние домашние посиделки и что-то начинало ей подсказывать, что делов-то она натворила. Неужели вспомнила о Куроки? Хотя она давно по нему не страдала, отдав себя власти Виктора.

– Что я наделала? – она наконец-то решила спросить, устав гадать. Да еще и в желудке было гадко, словно там происходила революция. Нужно попросить у Хезер какое-нибудь лекарства, а то ее, кажется, все – таки стошнит.

– Совсем не помнишь? – цокнула языком ее мать и присела на край кровати, которую последние полгода ее дочь спокойно и в открытую делила с Руже. Даже в гардеробной появился шкаф, специально отведенный для него. Анна с Хезер уже присмотрели новую спальню, в которую они переедут как только кто-то из них решится сделать предложение.

– Смутно. И твое выражение лица меня пугает. Я кому-то нагрубила? Что-то сломала? Танцевала голой?

– Ты рассказала всем, что вы с Виктором пытаетесь завести ребенка, но ничего не получается. Виктор пытался тебя успокоить, но ты расплакалась, начала бормотать, что ничтожество, ужасный регент, что даже банально не может залететь от красивого мужика. Это я цитирую дословно.

– Черт, – прошептала по – роскрански Анна, схватившись за голову.

– Альберт, мягко говоря, был в шоке, но больше всего были поражены родители Руже. Кажется, они не так представляли себе знакомство с тобой, – Мария подсела ближе и положила руку на колено дочери. – Почему ты не рассказывала мне? Почем? Все будет хорошо. Я бы постаралась тебя успокоить. Вы же стараетесь пару месяцев. Может пустить все на самотек, по крайней мере до свадьбы? Не забывай, какой у тебя сейчас стресс, организм просто предупреждает, что ребенку сейчас не время. Подумай об этом с другой стороны, а не вини себя.

– Виктор сильно расстроился? – понурив голову, спросила княжна, начиная осознавать, насколько опозорилась перед мадам и месье Руже. А ведь она надеялась и для них быть идеальной, особенно, раз они живут в другом конце княжества занимаясь сельским хозяйством, после выхода на пенсию.

– Он… Он был озабочен. И он переживает из – за того, что ты накручиваешь себя, – задумчиво ответила Мария. Она давно приняла Руже в семью, но полюбила тогда, когда увидела на лице своей дочери счастливую мечтательную улыбку и румянец. С тем упонским мальчиком такого не было.

– Он бросит меня. С такими выходками он бросит меня, – пробормотала себе под нос Анна, давая себе зарок в будущем не пить больше двух бокалов вина за вечер. Ей нужно как-нибудь исправить эту неловкую ситуацию с родителями Виктора. Спросить у Хезер совет, разработать стратегию. На неделю уехать в их глухомань и пожить, изображая солнечный подсолнух. Черт, какая же она идиотка! Как же можно было так опростоволоситься?

– Я вижу кое-то все же проснулся, – в дверь заглянул Руже, держа перед собой поднос с легкой закуской и парой стаканов чистой воды с лимоном. Княжна посмотрела на него и улыбнулась: она точно, определенно, совершенно ясно не заслуживала его. Но ее сердце говорило ей обратно, радостно трепеща каждый раз, когда он касался ее или просто смотрел такими добрыми карими глазами.

6.11.2004

Двадцать восемь! И не вериться! А ведь еще вчера тебе было двадцать три и ты, словно маленький мальчик, недолюбливал окружающих. Теперь ты иной. Стал старше и мудрее.

С днем рождения!

A.P.

24.12.2004

С Рождеством!

S.

P.S. Боюсь ехать домой.

24.12.2004

Поздравляем с Рождеством и Новым Годом!

Пусть ваш дом наполнит счастье!

К., S.,Т.

В этом году княжество все – таки посетила зима, принесшая на пару дней тонкий слой белоснежного снега, так трогательно укрывшего тонким слоем газоны и клумбы. Анна запретила их очищать у дворца, каждое утро любуясь белым покрывалом и ностальгируя о нормальной зиме. Впрочем, рождественские каникулы они с Виктором и Сашей планировали провести в горах Аспена, где их не застанут вездесущие папарацци.

Рождественский ужин уже подошел к концу, и все гости потихоньку начали выходить на главный балкон дворца, дабы насладиться традиционным фейерверком, а после разойтись по домам, оставив семью князя спокойно пить кофе в малой гостиной, обсуждая планы на будущие праздничные выходные.

– Альберт обещал, что салют в этом году, будет особенным, – Анна приняла от Виктора черную шерстяную накидку, подаренную Сакурой, что так оттеняла ее алое платье. Они стояли позади толпы, греясь теплом исходящим от незакрытой двери балкона. Где-то впереди князь Грепиль с женой развлекал гостей шутками и веселыми историями из жизни, позже отсчитывая хором до начала салюта.

– Один, – выдохнул со всеми Виктор и встал на одно колено перед княжной. Он держал ее за руку, восторженно смотря прямо в глаза, так стараясь, чтобы его голос предательски не дрожал. – Ваша Светлость, Анна Стефания Полиньяк, княжна Грепиль, вы выйдете за меня?

– Да, – кивая, прошептала Анна, даже не сделав для приличия секундной паузы, и старалась перебороть это щиплющее чувство в носу, заставляющее ее глаза слезиться. Она потянула его вверх и, взяв лицо в руки поцеловала, трепещущимися губами. – Да. Да. Да.

Виктор засмеялся, вытащил из кармана брюк кольцо и трясущимися от волнения руками одел на безымянный палец ее левой руки. Все самое страшное, волнительное и невероятное позади. Теперь он может спокойно вздохнуть. И может в скором времени колени перестанут шататься, а улыбка разрывать лицо.

Под вспышками залпов салюта, Анна украдкой рассматривала свое обручальное кольцо из белого золота с огромным, по ее меркам, бриллиантом, на который ушла явно два зарплаты Виктора. Но оно было совершенным, великолепным, царским, подходя ей, и подстать человеку, что обнимал и целовал в макушку.

– Смотри – ка Альберт оказался прав, – прошептала Анна. – Салют в этом году и вправду незабываемый.

Виктор лишь рассмеялся и поцеловал ее. Теперь она его. Только его, никуда не денется, не покинет до скончания веков. Они замрут, словно в янтаре, в этом мгновении, на всю оставшуюся жизнь, ведь он не допустит, чтобы она разочаровалась в собственном выборе.

Ей же хотелось бегать по всему балкону, радостно крича и подбегая к каждому хвастаться своим кольцом и своим счастьем, что переполняло сердце и не давало разумно думать. Ей было все равно, что дальше, главное сейчас как можно крепче обнимать Виктора, целовать его. Доказывать, что она достойна титула его жены. Господи, как же ей хотелось прокричать об этом во весь голос, а этикет заставлял, молча улыбаться и прятать окрыленный взгляд, прижимаясь лицом к черному пиджаку Руже. Как же вынести весь этот фонтан эмоций и не перегореть?

31.12.2004

С Новым Годом!

A.P.

P.S. Я смотрю, ты вроде еще жива.

31.12.2004

Поздравляем вас с Новым годом!

Маленькому Такэо желаем много здоровья и игрушек.

Великолепной Соре продолжать радовать нас своим умом и красотой.

Принцу Куроки, хотя бы ума.

A.P. и V.D.

Глава 13

– Семь демонов наблюдают за мной. Семь демонов слушают меня. Семь демонов, – бубнила себе под нос Анна, что-то быстро печатая на компьютере.

– Я могу дать в газету объявление, что княжна сошла с ума? – с усмешкой поинтересовался Виктор, битый час, наблюдая за своей невестой, что увлеченно перепечатывала очередной текст из ежедневника на электронный носитель.

– Сегодня последний день января и я хочу именно сегодня закончить эту ахинею, – Анна почти исподлобья посмотрела на мужчину. – И этот взгляд называется «снисходительным», а не «я что тебе снова мешаю?!» .

– Хорошо – хорошо, – подняв руки, произнес Виктор. Встав с кресла, он подошел к Анне, поцеловал ее в висок и прошептал. – Я тобой горжусь, моя упорная.

– Спасибо, – так же еле слышно ответила она, чуть повернув голову и проведя рукой, провела рукой по его чуть заросшей щетиной щеке – он только утром вернулся из командировки.

Как же она хвалила себя за тот первый поцелуй. Благодаря этому всепоглощающему вниманию и нежности Виктора, она почти и не вспоминала о Куроки. Лишь когда приходили короткие письма из Упонии, что-то светлое и немного грустное всколыхало у нее ненадолго в груди и исчезало, покорившись объятьям близкого и ставшим почти родным Виктора.

Она с улыбкой вспоминала, как сжигала в камине написанные любовные письма и благодарила свой разум, а может и страх, за то, что так и не отправила ни одно из них. Конечно же, ей не хватало Куроки, его усмешки и разговора, больше похожего на спираль. Но в ее жизни появилось огромное множество других людей и дел, что она осознала, как он мог так спокойно обходиться без нее. А еще у него был Такэо – богатство, о котором Анна уже начала молиться, ежедневно приходя в дворцовую церковь. А ведь до двадцати она была ярой атеисткой, но, увы, природа решила, что княжне нужно почаще посещать врачей и церковь. Она все еще чувствовала ту пустоту внизу живота и страстное желание украсть первого попавшегося ребенка, и прекратить мучить свое тело таблетками и уколами.

Сакура же не задумывалась о детях – она лишь хотела вырваться из клетки правил Дворца. Но зачем ей это? Ее брат считал, что это все юношеский максимализм и судорожно вздыхал, видя очередные пикантные фото сестры в желтой прессе. Лично он бы посадил свою дочь в тюрьму за такой бессмысленный позор семьи – в особенности в виду очередного романа Сакуры. Даже Анна, в свое время, постоянно выходившая в свет каждый раз с новым кавалером, умудрялась следить за приличиями. А тут…

Куроки с отвращением на лице закрыл газету: последний день февраля не принес ничего хорошего.

– Думаешь, это правда? – к нему подошла Сора, державшая в руках годовалого Такэо. Пока что сын его лишь только радовал и заполнял жизнь смыслом.

– Я не знаю, – пожал плечами принц и вновь взглянул на фото своей сестрицы, расположенной на первой полосе. – Надеюсь, это просто ее глупая шутка. Но она даже Анне ничего не говорила о своем…

– Показном лесбиянстве? – горько усмехнулась девушка и чуть подкинула сына, что своими ручками играл с ее волосами. – Эта девушка слишком на нее плохо влияет. Смотри, Сакура отказалась приехать на Рождество в Грепиль. Она же влюблена в княжество.

– Может они с Анной тогда были в соре?

– Уверена, княжна бы тебе написала, – Сора и сама не могла поверить, что так легко может отправить бестолковую золовку к «той другой» и так же легко говорить о плюсах общения Сакуры с княжной Грепиль.

– Ваше Высочество! – в комнату залетел камердинер Куроки с перепуганным выражением лица, забыв обо всех правилах приличия. – На ваших родителей было совершено покушение.

Уже давно не случалось таких внезапных приступов головной боли. Врачи предполагали, что это из – за стрессов и нервов, но ведь в Гилеве она не особо нервничала и переживала, а приступы были. Да, сейчас она согласна: целый день следить за новостями в надежде, что родители Куроки выкарабкаются, и без возможности помочь им. Невыносимо. Ей хотелось утешить упонского принца, обнять его в том больничном коридоре, сказать, что все будет хорошо и самой поверить в это. Она пыталась поставить себя на место Куроки, но даже смоделировать не могла тот мир, в котором она может потерять брата или мать. Как это потерять тех, кто был с тобой всю жизнь?

Шторы в комнате были зашторены, а телевизор, включенный вторые сутки, работал на беззвучном режиме. Виктор уже был на работе и не тревожил ее, прекрасно понимая ее как физическое, так и эмоциональное состояние. Анна с головной болью часто была на взводе, а ему не хотелось ругаться и выслушивать гневные беспочвенные обвинения и упреки. Для этого были уши Хезер, она же получала зарплату.

– Обед, – в комнату зашла вышеупомянутая, держа в руках поднос. С каждым годом она становилась все раскованнее с княжной, временами перенося на нее образ дочери и уже без всякой границы поучая ее.

– Как я понимаю, завтрака не будет, – хмыкнула Анна, поудобнее усаживаясь в постели.

– Если бы кое – кто проснулся бы раньше, был бы завтрак, – парировала Хезер, устанавливая перед ней поднос с едой. Ей правда было жаль княжну, в такие дни, но ей уже было не пятнадцать и она должна была себя контролировать свое настроение.

– Прости, – успокоилась девушка и потянулась к тарелочке с густым супом – пюре, что так любила. – Что нового?

– Звонил ваш брат, княгиня Мария, вместе с князем, отправились на процедуры. У них было приподнятое настроение. Месье Руже по расписанию отправился в парламент. Просил передать, что вы сегодня ужинаете с членами комитета по этике.

– А нельзя их всех усыпить и чтобы они сами не пришли на ужин? – Анна доела суп и потянулась за твороженной запеканкой, что просто обожал Альберт и всей душой ненавидел Руже.

– Думаю, если начать сейчас, то к вечеру вам станет намного легче. Для начала стоит выключить телевизор и принять душ, – Хезер увидела обеспокоенное лицо княжны. – За ситуацией уже давно следят, все знают о дружбе наследников Грепиль с наследниками Упонии.

– Спасибо, – Анна вернула ей поднос и, повернувшись, опустила ноги на пол. От резкого движения голова болела еще больше. Сейчас она примет первое лекарство, снова перекусит, уложит волосы с Хезер, нанесет натуральный тон на лицо. Снова выпьет выписанное лекарство и поедет на работу к Виктору, откуда они уже отправятся на ужин. Вот такая она ее расписанная по минутам идеальная жизнь, где боль – лишь головная. Как же ей повезло.

– Здравствуй.

– Здравствуй, – его голос хмурый, словно из его тела вся жизнь исчезла.

– Хочешь, я завтра прилечу? Заскочу в самолет и через несколько часов буду у тебя, – затараторила она, словно боясь потерять эту тонкую нить.

– Не стоит, – Куроки замолчал и переложил трубку к другому уху. – Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

– Но я хочу помочь.

– Знаю, но вокруг и так слишком много людей и каждый из них норовит что-то сказать, наставить на путь истинный, дать совет. Мне кажется, я скоро взорвусь. Я устал.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– После похорон и до моей коронации присмотри за Сакурой. Пусть она поживет у тебя. Я боюсь, как бы она не натворила бед.

– Хорошо, – согласилась она, понимая, что больше не вправе требовать. А ведь ей хотелось обнять его, прижаться к черной макушке и шептать о том, что он справиться, все будет хорошо.

– Спасибо тебе, – он так старался скрыть слезы.

– Пустяки, милый, – теперь уже она старалась не заплакать. – Держись.

– Сегодня двадцать первого марта принц Упонии Куроки и его супруга принцесса Сора станут императором и императрицей Упонии, – счастливая американская ведущая улыбалась во все тридцать два зуба и старалась как можно ближе подобраться к августейшим гостям.

– Знаешь, он явно затмит твою коронацию, – произнес Саша, что сидел по левую руку от Анны. По правую сидел как всегда прекрасный Виктор, полностью поглощенный действом. Лишь они втроем смогли посетить эту шикарную церемонию, ибо Альберт готовился к своей апрельской операции, а с новым министром Жан – Полем Роше Анна все еще не нашла общий язык.

– Заткнись, – улыбаясь, шикнула на брата княжна. За этот маленький промежуток в Злате Саша стал совершенно невыносимым.

– Мы уедем сразу после церемонии? – Виктор решил подключиться к их разговору.

– Да, – кивнула Анна, послав очередную счастливую улыбку фотографу. – У нас слишком плотный график. Я уверена, что наше отсутствие и не заметят.

– Думаю, Куроки заметит, – прошептал ей на ухо Виктор, немного сжав ее руку, привлекая ее рассеянное внимание.

– У него и так слишком много проблем, – почти бесчувственно сказала Анна и посмотрела своему жениху в глаза. – Мы снова разыгрываем ревность?

– Нет, – отшутился тот. – Всего лишь здравый смысл и такт.

20.04.2005

Операция прошла с осложнениями, но вроде Альберт потихонечку выкарабкивается. На какой-то моменты мы потеряли надежду и даже молитвы перестали спасать наши души от полного отчаянья.

Граждане Грепиль стали приносить свечи к больнице, к дворцу к министерствам в своих городах – в ночной кромешной темноте, казалось, что ли эти капли света от свечей спасают нас от страха.

Я боюсь. Боюсь его потерять. Я не готова стать хорошей правительницей для всех этих чудесных людей. Я не готова вести их. Мне страшно.

Как же я рада, что ты можешь меня понять.

Твоя A.P.

02.05.2005

Лично я не помню который сейчас день. Все время посвящаю этой стране: постепенно прекращаются восстания и люди начинают привыкать ко мне. Но я все равно ощущаю спиной это злобное сравнение меня с моими предками. Но у меня есть надежный тыл – семья, в которой Сора потрясающе играет роль императрицы Столетия, ступая со мной по одному пути.

Я счастлив, что у меня есть ты. Ты и Сора. Без вас я бы рассыпался на тысячу кусочков от страха и неуверенности.

Надеюсь, те благовония, что отослала моя жена, принесли спокойствия Альберту. Рад, что его выписали.

Твой страх – это не глупость. Это естественно. Я так же боялся в первое время. Сейчас спокойнее, но все же…

Вчера в Упонии вышла твоя первая книга – прости, что еще не сел за ее чтение, но уверен, что тираж ее уже раскуплен – книгу видели в руках императрицы.

С любовью К.

– Просто улыбайся, – сквозь стиснутые зубы прошептала Сора Сакуре. Они, как и положено данному событию, встречали гостей. Шестнадцатого июня Сакура принимала поздравления в честь того, что получила свой драгоценный диплом бакалавра по геополитике и экономике. Так что в этот солнечный летний день посольство Упонии в Лондоне пыталось удивить гостей своим радушием. Хотя большинство из последних пришло поглазеть на отношения между императрицей и принцессой, что в очередной раз была замечена в лейзбийских отношениях.

– Куроки зол на меня? – спросила принцесса, немного повернув голову в сторону золовки, что стояла, словно заводная кукла, улыбаясь и здороваясь со всеми.

– Нет, он считает это проявлением бунтарства, – Сора приняла очередной подарочный букет. – Куроки настолько устал, что твои эксцентричные поступки, кажется, его совершенно не волнуют. Он даже меньше пишет в Грепиль, они отправляют друг другу смс. Словно отдалились друг от друга.

– И почему я не вижу в твоих глазах радости? – Сакура действительно не понимала этой грусти Соры. Ее, так называемая соперница еще больше сдала свои позиции, упускает нити – тут нужно пить шампанское!