Пиво для Мертвых

Нулик завершил свою речь и под жидкие, как тюремный супчик, аплодисменты занял свое место в президиуме.

– Уважаемые члены товарищества, разрешите коротенько обрисовать вам экономическую и психологическую ситуацию, сложившуюся в нашем славном коллективе на отчетный период, – начал свое выступление Серафим. – Как вы, может быть, помните, три года тому назад я пришел в ваш гребанный колхоз «Ленинский луч» и предложил создать коллективное фермерское товарищество «Путь Дарвина», в котором мы собирались, используя материальные и технические ресурсы, оставшиеся на тот момент в колхозе, совместно наладить производство сельскохозяйственной продукции на основе привлечения новейщих технологий. Кроме этого, базовой платформой нашего товарищества являлось, с моей точки зрения, ксенопсихологическая идея братской любви и взаимопомощи между нами, которая, как и все мной сказанное, не выдержало испытание временем!

Я, признаюся вам честно, был предупрежден присутствующим здесь бывшим председателем колхоза, ныне бухгалтером Петром Фомичом Подколодных, о моем в корне неверном представлении, о морально этическом облике работников и жителей колхоза и их идеализации, основанной, как он сказал, на моем ложном мнении о сущности современного крестьянства. Теперь, спустя три года, я вынужден признать, что Петр Фомич был прав, я пребывал в заблуждении и более того в гордыне, надеясь создать из орды умственно отсталых алкоголиков образец социальной структуры общества будущего, который будет не стыдно, когда придет время, предъявить Вседержателю и Творцу Всего Сущего. Я честно пытался использовать все известные мне технологии борьбы со Злом, в том числе и различные религиозные культы, успешено заменившие человечеству истинную веру в Бога, и потерпел неудачу, за что буду держать ответ перед Высшим Коллективным Разумом! Я понимаю, что суть сказанного мной ускользнула от вашего покрытого пылью веков ума, отравленного некачественным самогоном и тормозухой, поэтому просто примите к сведению, что я считаю вас бессмысленным набором белков, жиров и углеводов – по-простому, информационными пакетами с нарушенным базовым кодом, заключенными в бракованную белковую оболочку, и потому не заслуживающими снисхождения. Но как однажды сказал пророк Исайя:

«Слушайте слово Господне, князья Содомские; внимай закону Бога нашего, народ Гоморрский! К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят».

Заканчивая свое выступление, я передаю слово Нулику, тоже являющегося имбецилом и маньяком, однако все же иногда ощущающего электрические разряды в коре головного мозга, в отличии от вас, который поведает вам печальную, как легенда о мировой революции, правду о нашей экономеческой ситуации, сбитой влет, как гусь на охоте!

Подволакивая правую ногу и мелко тряся головой, Нулик прошевствоовал к трибуне, где зашелестел бумажками, готовясь к отчету.

– Дорогие друзья и соратники, – стартовал Нулик, с трудом шевеля поврежденной челюстью, – разрешите мне начать свой доклад с того, что положение наше хуже некуда!

Зал, выступив единым организмом заревел, заулюлюкал и приступил к игре в дартс, используя Нулика, как мишень, и как дротики все, что попадалось под руку: от помидоров до молотков. В общем хоре выделался голос Подколодных, здоровенного обрюзшего мужика с сизым носом:

– Чем это оно хуже некуда? Еще даже очень есть куда, вона рядом деревня Черная Грязь, так они вообще БФ пьют и воронами закусывают, а у нас все же самогонка на уровне, чиста как слеза комсомолки, да и кур даже не всех съели! – сообщил Петр Фомич.

– Молчать, протоплазма! – Громовым голосом скомандовал Серафим, веером выпустив в зал снопы электрических стрел, пригвоздивщих мгновенно присмиревших членов товарищества к стульям: – всем слушать выступление Нулика!

Отряхиваясь от остатков окончившейся игры и потирая здоровенную шишку на лбу, Нулик продолжил свое выступление:

– Так вот я и говорю, что единственная не съеденная пока еще живвость – куры, была героически спасена сегодня Серафимом от изъятия в пользу государства вороватыми работниками Мосэнерго! Последний трактор, как вы все наверняка знаете, был сегодня утоплен в болоте. Селькохозяйственной техники осталось очень мало, так как большая ее часть была продана на сторону для покрытия текущих долгов товарищества. Семенное зерно успешно поедается голубями, а также разворовывается производителями самогона, упомянутыми господином Подколодных! Кукуруза, высаженная неимоверными усилиями, каким-то образом выросла без каких-либо усилий с нашей стороны, но при отсутствии техники уборке не подлежит и соответственно сгниет на полях. Осталось два поля, засаженных картофелем, который, в принципе, может быть выкопан вручную при наличии волевого решения рукодства в лице Серафима. Коровы одичали в конец и нападают на людей так часто, что уже не совсем понятно, кто из нас является пищей! Мое мнение, что в создавщихся условиях «Путь Дарвина» должен быть подвергнут ликвидации с раздачей оставшегося после уплаты долгов имущества членам товарищества в натуральном виде! – при полной тишине завершил свою речь Нулик и, спотыкаясь на каждом шагу, убрался со сцены.

Могильным холодом веяло от зала, казалось, что в любую секунду из всех щелей полезут черви и начнут поедать живую еще плоть сядящих на стульях и обреченно заглядывающих в свое неприглядной будущее членов и учредителей коллективного фермерского товарищества «Путь Дарвина». Они пока дышали, но уже довольно редко, лица их побледнели и взляды остановились, уставивщись на сидящих на сцене Серафиме и Михаиле в тайной, но огромной, как Вселенная, надежде, что все сказанное Нуликом просто дурная шутка, и все останется как прежде, и их не выкинут за борт, как котят, а поведут дальше к светлому будущему, полному самогонки и закуски, удобно разбросанной под каждым кустом. Они не могли поверить, что небогатая, но ежедневная халява сегодня может закончиться, и все отправятся в самостоятельное плавание по жизни в направлении дна с большой скоростью, возможно, превышающей световую.

С треском разорвав тишину, Серафим, зависнув над стулом в позе Скорбящего Стервятника, сказал, хищно улыбаясь, сквозь зубы:

– Вот и все голубчики! Допрыгались? Фенита ля комедия! Назначаю ликвидационную комиссию в лице Нулика, приступающую к работе сегодня же! Он весь ваш, рвите его на части, если хотите, меня ваша судьба более не занимает, ОМ ГАМ ГАНАПАТАЙЕ НАМАХА51! Пошли отсюда Михаил, сил нет видеть эти рожи, – добавил он и вместе с Михаилом спустился в зал.

Уже у дверей Серафим обернулся назад и увидел, как толпа медленно сжимает кольцо вокруг насквозь мокрого от страха Нулика. Помахав ему на прощанье рукой, он пропустил вперед Михаила и закрыл за собой двери клуба и три года жизни, под отчаянный визг брошенного на распыл Нулика.

– Ну что, Михаил, въехал, с кем я имею дело? Говорю тебе еще раз пора сливаться во Вседержателя и принимать решение по изменению сложившейся ситуации. Мало того, что команда Люцифера накосячила в основе создания человеческой цивилизации, так еще и Гавриил, волчара позорный, со своим «Пивом для Мертвых «на полных парах прет к тотолитаризму! Его крышуют властные структуры, находящиеся в мучительном поиске новой «национальной идеи» в заранее заданном ими направлении. Более того, эти же властные структуры поголовно связаны Гавриилом по рукам и ногам смертельной, как укус черной мамбы, клятвой членов Великой Ложи Свободных Мусорщиков! Однако некоторая часть не отравленного алкоголем населения интуитивно верит, что пути развития мироздания являются неопределенными и случайными, основанными на данной человеку априори Вседержателем, возможностью вольного и непредсказуемого выбора! – прокричал, сбившись на шумерский язык, Серафим, присев в позу Удивленного Тарантула.

– Я уверен, что разборки между бандой отщепенца Гавриила и властью, с одной стороны, и остальной частью населения, с другой, приведут к уничтожению существующей реальности Бытия, и как следствие к увеличению Вселенной Коллективного Разума Люцифер. Такой расклад нам абсолютно не в жилу, и мы как Смотрящие за Солнечной Системой от Творца всего Сущего не можем этого допустить! Не знаю, как тебе, а мне это в натуре западло! – сказал Серафим, нарезая круги в воздухе вокруг Михаила, громко хлопая огромными крыльями, распугав все живность в округе и окутав фигуру Михаила облаком пыли.

– Прекрати мельтешить, Серафим, и следи за речью, уши режет! Ты от своей колхозной жизни стал сильно нервным и многословным, я, конечно, тебя понимаю после всего увиденного, но ты как ни крути все-таки не человек, и поведение твое, и речи никак не согласуется с нашей Божественной Сущностью. По-моему, ты очень глубоко вошел в роль аборигена. Остановись, а то потеряещь свою трансцендентость и позицию Отстранения. Ее мы все должны занимать в целях беспристрастного решения проблем существующего Бытия, которые, вне всякого сомнения, существуют и, ты прав, рзвиваются в угрожающем направлении! – прочихавшись, произнес Михаил.

Не говоря ни слова, приземлившись и сложив крылья в специальную сумку в спине, сменив порванную в клочья рубашку на новую, Серафим обернулся к покрытому пылью Михаилу:

– Все, хватит, хватит; ты разрушаешь с трудом приобретенную адапционную составляющую моей истинной Сущности. Конечно, мне известно, что мы представляем из себя ничто иное, как Проекцию Творца Всего Сущего на эту реальность Бытия, в приемлимой для местной фауны форме человека! Я понял тебя и постараюсь следовать твоим советам, хотя это и тяжело! Давай спокойно и взвешенно обсудим наши дальнейшие действия, пропади она пропадом эта колхозная мечта о всеобщем благоденствии, не осуществимая во веки веков!

Двери клуба распахнулись, и оттуда вывалился клубок тел, из середины которого выпрыгнул расхристанный Нулик, покрытый кровью и нечистотами и на всех четырех поскакал в сторону Серафима. Толпа озверевших преследователей, завывая, мухой неслась следом, потрясая остатками клубной мебели.

– Валим, Миша, волки! – крикнул Серафим Михаилу, и они с громким хлопком изчезли из вида оставив всех в тягостном недоумении и предчувствии горьких перемен.

Переместившись на загаженный берег колхозного пруда и присев за неимением лучшего на ржавый комбайн, две сильно потрепанные Проекции Творца Всего Сущего перевели дух и молча занялись восстановлением внешнего вида и наладкой речевого и двигательного аппаратов.

Приведя себя в нормальное состояние, Серафим с Михаилом совершили пробный полет на небольшой высоте и, не увидев никого в округе, успокоились и приступили к беседе.

– Я думаю, – сказал Михаил, – что, прежде чем предпринимать какие-либо активные действия, и уж тем более сливаться во Вседержателя, мы с тобой должны поговорить с Гавриилом! Может, он просто заблуждается, и мы увеличиваем число сущностей без необходимости!

– Послушай, Михаил, невозможно себе представить, что Гавриил, являясь частью Высшего Коллективного Разума Творца Всего Сущего и, соответственно, его Проекцией на нашу реальность Бытия, не понимает, что он оппортунист, к тому же я считаю, что он как Сущность – ниже плинтуса. Я бы этого Великого Свободного Мусорщика завалил его же лопатой, а потом смел останки его же метлой во Вселенную Люцифера, где ему самое место! – ответил Серафим, нервно почесывая под крылом и время от времени изрыгая проклятия на Языке Богов.

– Давай, тем не менее встретимся, я все организую, а ты пока втяни крылья, жди моего возвращения и прекрати истерить, не солидно! – заявил Михаил и отбыл через внепространственный туннель в неизвестном направлении.

Затянув: «ОМ…» и сделав два десятка дыхательных упражнений по системе Касты Неприкасаемых, известных только узкому кругу мазохистски настроенных профессионалов, Серафим отправился в неспешную прогулку вдоль берега, принюхиваясь и тщательно обходя коровьи лепешки, напоминающие своими формами очертания древних материков неолитического периода. Повсеместно угадывались следы присутствия человека в виде пустых емкостей из-под самогона и гниющих остатков недоеденной закуси, которые побрезговали дожрать даже коровы, окруженных гудящими, как мессершмитты, роями сине-зеленых размерами с воробья мух. В кустах кто-то трещал, свистел и подвывал, сбивая Серафима с филосовской волны в сторону суровой правды о потраченной напрасно колхозной жизни. Все это приводило его в состояние умственного исступления, и принимая позы от Отверженного Орангутанга до Пьяной Саламандры, он бросал различные предметы, подобранными с земли, в сторону кустов, с дикими криками размахивал руками и ногами одновременно прыгая на месте и в стороны, косвенно подтверждая своим поведением фантастическую теорию происхождения видов Дарвина. От мрачных мыслей Серафима отвлек шум, доносившийся со стороны парка: странная смесь звуков, напоминавшая игру на баяне и пение на непонятном языке. Заинтересовавшись происходящим, Серафим преодолел полосу чахлой растительности и подобрался ближе к источнику шума. Он увидел леденящее душу сюрреалистическое действо. Посреди поляны стояла высохшая еше при военном коммунизме яблоня, на ветвях которой был распят вниз головой голый Нулик. Несколько пьяных в хлам бывших членов товарищества «Путь Дарвина» суетливо собирали костер из сухостоя прямо под головой визжавшего, как свинья перед освежеванием, Нулика, в то время как другие члены товарищества, выкрикивая в адрес Нулика нецензурные оскорбления, бросались в него куринными костями и предрекали мученическую смерть. С их точки зрения, эту кару он должен принять, чтобы искупить все грехи товарищества в целом перед Серафимом, причисленным ими, видимо, к лику святых, о чем прямо говорил самодельный плакат, находящийся в крепких руках бухгалтера Подколодных. На плакате была приколота фотография Серафима и краской краской сделана надпись: «СЕРАФИМ СПАСИ И СОХРАНИ НАС ВО ИМЯ ПОБЕДЫ ФЕРМЕРСКОГО ДВИЖЕНИЯ К МИРОВОМУ ПОРЯДКУ!»

Неподалеку от Петра Фомича, у самодельного мангала, на котором жарились последние фермерские куры, наяривал на баяне «Мурку» утопивший в болоте трактор Васька, пяток полуголых несостоявшихся доярок подпевали ему дурными голосами. Бухгалтер, так упился самогоном, что в его больном и без того мозге внезапно включились скрытые доселе механизмы глубоко спрятанной генетической памяти, превратив его на время в перерожденца. Он вскочил с мешка с картошкой, на котором сидел, и наставив толстый и корявый палец с грязным обломанным ногтем в направлении распятого Нулика, заговорил на арамейском языке:

– Пусть лучше один человек умрет за всех, чем из-за Него погибнут тысячи невинных фермеров! Посягнул ты на самое святое – на колхоз! Вознамерился не стены его разрушить, но самый дух его изменить – именно дух, который укреплялся десятилетиями, утверждался традицией. Склонил на свою сторону Мосэнерго! Честь нашего народа требует испросить для Тебя самой постыдной казни! – закончил свою речь Подколодных и рухнул наземь как кегля, сбитый коротким замыканием в нейронах, связанных с перезагрузкой слабенького процессора, не рассчитанного на такое напряжение мысли.

Очнувшись спустя некоторое время, бухгалтер встал с земли, и поводя по сторонам безумными глазами, увидел еще одну группу участников бывшего товарищества, с шутками и прибыутками тащивщих волоком спутанную по всем четырем ногам корову. Корова дико рычала и все время пытылось боднуть или укусить тащивщих ее членов и учредителей почившего в бозе “Пути Дарвина”. Извивающуюся, как анаконда, корову бросили к ногам бухгалтера со словами:

– Падла лагерная, а не корова! Три часа гоняли, пока не провалилась в силосною яму! Так пока ее связали, она, тварь, двух человек искусала, Кольку вот не спасли, кровью истек бедолага!

– Герои! Мученники! —сказал Петр Фомич, сняв с головы заячий треух и пустив скупую мужскую слезу. – Народ его не забудет! Село переименуем в Николаевское! Завтра с утречка всех коров перебьем, на зиму все одно провиант готовить нужно! Ну а что с этим? – указал он на Нулика, временно притихшего в ожидании возможной, но крайне маловероятной милости от бывших соратников: – Действуем по плану “Искупление”?

Толпа сплотилась вокруг яблони и принялась скандировать: «Поджигай! Поджигай!», образовав нечто вроде хоровода, ритмично приплясывая в такт выкрикам.

– Поджигай гада! – заорал Подколодных: – Спаси нас, Нулик!

И двое доверенных лиц с факелами в руках двинулись к обездвиженному Нулику, возобновившему сольную арию Свиньи на Заклании.

Раздвинув кусты Серафим вышел на поляну, моментально прекратив своим появлением броуновское движение обезумевших фермеров.

– Я говорил вам: он придет! Говорил! На колени, мерзоты! – гаркнул нерастерявшийся бухгалтер и бывший председатель, первым приняв коленоприклонную позу, упав точно на живот связанной корове, отчего та утробно замычав, обдала всех стоящих рядом вонючими струями.

– Прими нас обратно, светлейший Серафим, под свое сверкающее крыло, не дай погибнуть детям твоим малоумным! Только по твоим заповедям можем мы жить, которые я записывал много лет! – загнусавил Петр Фомич, издалека показывая Серафиму вынутую из-за пазухи засаленную тетрадь, дирижируя ею пением толпы: «Спаси нас, Серафим, спаси нас!»

– Об этом не может быть и речи! Эта тема закрыта навсегда! А почему вы так с Нуликом-то поступаете, ведь он же один из вас? – ответил Серафим.

– Он хотел стать царем среди нас, присвоить все нажитое непосильным трудом, и снюхался с многочисленными врагами нашими в попытке пустить нас по миру! И подумали мы, что если принести его в жертву, то смертью своей искупит он все наши грехи перед вами, и будет нам хорошо тогда! – проговорил не отличавшийся никогда красноречием бухгалтер, по-видимому, вновь воспользовавшись услугами генетической памяти.

– Я всегда знал, что вы все постоянно находитесь в белой горячке, но чтобы Нулика принять за Мессию, вы, видать, еще и коноплей закусывали! В общем так, балаган прекратить, Нулика я забираю с собой, а всем остальным – по норам! – прогромыхал Серафим.

Напуганные криком Серафима, доверенные лица уронили факелы в разложенный под головой Нулика костер и взметнувшееся вверх пламя мгновенно охватило Нулика, превратив его в хорошо прожаренный бифштекс в течение нескольких минут.

– Не виновен я в смерти Нулика, и умываю я руки! – сказал Серафим, и распинав по пути коленопреклонных приспешников новоявленного апостола Петра Фомича, канул в зарослях со словами: «Ну, вот же гадство! Ничего нет нового под Луной!»

Оставшиеся одни бывшие члены бывшего фермерского хозяйства отскребли от сгоревшей яблони труп Нулика и, бросив его в ближайщий погреб, закидали камнями, приступив после этого к разделке, задушенной совместными усилиями коровы.

– Братаны, а где же бочка с самогоном? – закричал распаренный Петр Фомич.

– Так в погребе же, куда Нулика кинули, мать его ети! – завопил тракторист Васька и бросив баян, метнулся во главе сообщества откидывать камни с последнего пристанища несчастной жертвы религиозного фанатизма.

Откинув последний, народ замер в изумлении и ужасе, пятясь от погреба.

– Чего там? – спросил Подколодных.

– А ты подойди и посмотри! – нервно озираясь, ответил Васька.

Подойдя к погребу, Петр Фомич увидел не одну, а две бочки самогона, что было хорошо. Было плохо то, что в погребе не оказалось Нулика. Исчез он без следа, как будто и не был туда брошен десятью минутами ранее.

Молча поглядывая друг на друга, испугавшись до потери пульса фантасчическими явлениями удвоения количества самогона и изчезновением погребенного Нулика, толпа не сразу заметила свет мощного фонаря в руке вышедшей на поляну подруги сожженного Нулика Машки, тянувшей за собой санки с портативным телевизором.

– Ну, чего вы тут творите, алкаши? – весело спросила Машка, ткнув фонарем в бок икнувшего от неожидости очумевшего Ваську.

– А, мня, мы эта… значит, туточки… – проблеял Васька.

– Ну ладно! Я вот телевизор привезла, сейчас передача будет интересная. Вы все обалдеете! – воодушевленно сказала Машка и включила телевизор.

Из динамиков зазвучала знакомая музыка и голос диктора: «Приветстствуем вас, дорогие телезрители, в программе «Сельский час»! Сегодня у нас в гостях депутат Государственной Думы член комитета по сельскому хозяйству Аполинарий Исакович Фонкац! Прошу вас, вы в прямом эфире!» Камера передвинулась и стоявщие вокруг погреба люди действительно обалдели, увидев на экране улыбающуюся во весь рот физиономию убиенного ими Нулика!

– Скажите, Аполинарий Исаакович, над какой проблемой вы сейчас работаете?

– Ну, проблем много, всех не перечислить, – глубокомысленно ответил Нулик. – Правда, одна из них, которую я сейчас решаю совместно с Академией Сельскохозяйственных Наук, является чрезвычайно интересной, поскольку предусматривает комплексный подход и возможность решения двух задач внутри одной проблемы!

– Поделитесь же с нами своими мыслями, Аполинарий Исакович, не интригуйте! Всем телезрителям, я уверен, будет очень интересно!

Машка гордо посмотрела на постепенно теряющих человеческий облик стоящих рядом телезрителей и вновь уставилась в экран, где Нулик начал отвечать на вопрос диктора.

– Понимаете, когда я еще совсем недавно, практически сегодня днем, работал финансовым директором коллективного фермерского товарищества «Путь Дарвина», основной проблемой при выращивании пшеницы являлся клоп-черепашка, которой с большой скоростью поедал урожай, препятствуя его своевременному сбору, тем самым оставляя нас каждый год без зерна! Сейчас, совместно с Интститутом Птицеводства, мы разработали методику борьбы с этим вредоносным инсектом, используя кур! Да, да кур, не удивляйтесь! Эксперименты показали, что высаженный на поле куринный десант с большой скоростью поедает клопа-черепашку, предоставляя пшенице комфортные условия существования, а куры от поглощния большого количества белка, заметьте бесплатно, ощутимо прибавляют в весе! Как я и говорил, комплексное решение проблем!

Экран вдруг замигал, покрывшись рябью, и на нем появилась желтая, как канарейка надпись: «Ой, ну что же вы стоите у погреба? Не стесняйтесь, идите утопитесь в нужнике!», после чего раздался треск и телевизор накрылся медным тазом.

Тишина повисла над поляной плотная, как ватное одеяло, и повеяло откуда-то жутким холодом, моментально превратив стоящих у погреба в ледяные статуи, покрытые причудливыми узорами. Полупьяный врач и два медбрата, прибывшие из райцентра по чьему-то вызову, долго пытались прослушать сердца замерзших людей, дыша им на тело и протирая оконца на заледеневшей коже. Не добившись успеха, врач попросил принести паяльные лампы и до утра размораживал фермеров одного за другим, которые медленно оживали и трясли головами, пытаясь припомнить события прошлой ночи, напрочь стертые из их памяти.

…Покинув беснующихся в религиозном экстазе фермеров, Серафим вернулся на берег колхозного пруда, где угодил на апофиоз массовой сексуальной оргии бабочек-поденок. Он как раз застал окончание смертельного любовного танца, когда тысячи мертвых тел опадали на воду белёсым снегопадом. Огромные рыбы-мутанты с двумя головами и тремя парами рук отпихивали друг друга, пожирая вкуснющую метель. В очередной раз подумав, что жизнь человека подобна жизни бабочки-поденки, не имеющей в лексиконе слова «будущее», основана на мифе, что смерти нет, а есть череда жизней, нанизанная на шампур времени, как шашлык, Серафим принялся обдумывать парадокс Рассела с точки зрения среднего обитателя муравейника, находящегося неподалеку. Вольготно разлегшись на относительно чистой траве, Серафим поймав за рог одного из муравьв-рабочих размером с кота и попросил его привести муравья -ксенопсихолога, для обсуждения бессмысленности существования колонии муравьев и муравьев вообще, на этой обреченной планете. Не дождавшись никого и завораженный видом рассвеченных всеми цветами радуги стрекоз, поедающих замешкавшихся муравьёв, Серафим, осыпаемый остатками пиршества, прикемарил в ожидании Михаила, иногда вздрагивая всем телом, поминая человечество нехорошими словами и пожеланиями. Рядом с ним под лопухами шла активная и агрессивная борьба за ввыживание. Вся живность находилась в непрерывном движении, стремясь сожрать друг друга, хруст, чмоканье и чавканье раздавались отовсюду, кровь и другие жидкости лились рекой. Дополняя апокалипсическую картину Бытия, Серафим переворачиваясь во сне с боку на бок, давил жителей подтравного мира тысячами, в том числе прикончив и еле-еле добравшегося до него муравья-ксенопсихолога, но так не познавшего теорию о бессмысленности развития муравейника, поскольку был бездарно и безвременно убит спиной Серафима.