Дежавю на крови. История о том, что получает мужчина, готовый на все ради любви

– Прекрасно себя чувствую! – ответил с улыбкой Колесников. – Это, – он поднял перевязанную руку к верху, – подживает. Вены уже срослись. А с жилами сложнее. Шевелить пальцами можно будет только через неделю.

– Где твои соседи? – спросил Трубников, описав подбородком полуокружность.

– Телик пошли смотреть. Я тоже хотел пойти, но сестра сказала, что ты придешь.

Трубников двинул к кровати табурет и сел у изголовья.

– Прочел я вчера твое сочинение. Ты знаешь, понравилось.

Глаза Колесникова радостно вспыхнули.

– Серьезно? Прикалываешься, наверное.

– Скажу более, – солидно чмокнул Трубников. – Если бы роман был написан полностью, я бы его издал в своем издательстве.

– Но это уже свистишь! – засмеялся Колесников. – Твое издательство не издает художественную прозу. Да, и поэзию тоже. Одни только репродукции и рекламные проспекты.

– Для тебя я сделал бы исключение.

Колесников молодецки закинул здоровую руку за голову и лег удобнее, польщенный похвалой.

– М-да! – произнес он мечтательно. – Не плохо было бы издать.

– Не плохо было бы дописать, – вторил Трубников.

– А что, может, еще допишу, – подмигнул Диман. – Но я не верю, что ты издашь. Пожалеешь денег. Литература – вещь не прибыльная. – Колесников тяжело вздохнул и покачал головой. – А когда-то, помнишь, мы мечтали создать свое издательство и выпускать только серьезные книги, в первую очередь, конечно, свои. А что в результате? Я ушел в бульварную журналистику, а ты стал хозяином издательского дома, добился-таки цели, но не печатаешь даже собственных стихов. Потому что не рентабельно. Скажи, десять лет назад мы думали о презренной рентабельности? И в мыслях не допускали! Мы думали только о великой литературе.

– Возможно, я к ней еще вернусь, – улыбнулся Трубников.

– Не обманывай себя, – зажестикулировал Колесников. – Никогда ты уже не вернешься в большую литературу. Ты слишком для этого сыт. Посмотри на свое пузо, уже пиджак на пуговицу не застегивается.

– Возможно, ты и прав, – выпятил губы Трубников. – Я уже никогда не вернусь к стихам. Да и ты уже никогда не допишешь свой роман. А жаль. Я бы опубликовал вопреки рентабельности. Честное слово.

Трубников замолчал, Колесников тяжело вздохнул и покачал головой. После некоторой паузы, Трубников подмигнул приятелю:

– Королеву Марго, ты, конечно, писал с Маргулиной?

– А что узнается?

– Еще как.

– А этого прохиндея Пьера писал с себя?

– Но, почему же с себя? – возмутился Колесников. – Как прохиндея – значит сразу с Димана! Кое-что, конечно, выдернул из своей личности, не спорю, но вообще это собирательный образ.

– Понятно, – кивнул Трубников, спрятав в кулак улыбку. – А Мрачного Шарля писал с кого? Неужели с меня?

Брови Колесникова взметнулись вверх.

– С тебя? Что за бред? В образе Шарля и близко нет твоего. Об этом перце я вычитал в энциклопедии.

Трубников надул щеки и задумался.

– А с кого ты писал… Э-э… – Трубников запнулся, да так и остался сидеть с открытым ртом и неоконченным вопросом.

– Ну? – нетерпеливо подтолкнул Колесников.

– Ладно! Бог с ним, с романом, – махнул рукой Евгений. – Психиатр с тобой беседовал?

– Сегодня у нас с ним был длинный разговор. Я ему залил про депрессию, но заверил, что подобное больше не повториться. Он поверил. Про убийство, конечно, ни-ни.

Трубников сразу нахмурился.

– Ты опять за свое? Хватит чушь городить! Никакого Олега ты не убивал. Он живой! Ты понимаешь?

Колесников испуганно втянул голову в плечи и с ужасом прошептал:

– Убивал! Еще как убивал! Ты мне не веришь? Я что, по-твоему, сумасшедший? Я хорошо помню, как всадил в него две пули. Одну в висок, вторую в лоб. Но в лоб уже потом, в машине.

– Тогда почему он живой?

– Не знаю. Я не уверен, что он живой. Возможно, это его призрак.

Зрачки Колесникова расширились, и глаза снова сделались безумными. «Зря я начал эту тему, – с тоской подумал Трубников. – Вот идиот, вбил себе в башку и ничем не выбьешь. Нет! Ему все-таки следует подлечиться».

– Призрак, говоришь? А давай я тебе завтра его приведу!

– Не надо, Женька! – истерично закричал Колесников. – Только не его! Если приведешь, я снова вскрою себе вены прямо у тебя на глазах.

– Успокойся! – выдохнул Трубников, вцепившись в одеяло, которое Диман натянул на лицо. – Хорошо, я его не приведу. Только не кричи.

– Правда? – в глазах Димана сверкнуло что-то детское. Он испуганно повертел головой и прошептал: – Ты знаешь, он ко мне уже приходил. Домой. Я в глазок не посмотрел, открыл дверь, а он стоит такой прозрачный, бледный, грустный – шары выпученные. Стоит и в глаза смотрит. Я ни бе ни ме, тоже стою и смотрю. Пошевелиться не могу от страха. А он вдруг таким слабым-слабым голосом говорит:

– Моя жена у тебя?

Я затряс головой, потому что сказать ничего не могу. Он как-то очень печально вздохнул и сказал:

– Извини. Тогда я пойду.

Развернулся и медленно-медленно пошаркал к лифту с поникшей головой. Но у лифта вдруг резко поднял голову, хищно улыбнулся (ты бы видел его улыбку, Женька!), затем провел пальцем по виску и пропел: «Свистят они, как пули у виска, мгновения, мгновения, мгновения». Тут я опомнился и захлопнул дверь. Припал к глазку, – а там никого. Как у меня не случился разрыв сердца в ту минуту? Черт его знает!

Трубников внимательно изучал лицо приятеля и видел в нем неподдельную искренность. Если бы это было игрой, Евгений бы почувствовал. Но в глазах Димана не мелькнуло никакого напряга. «Точно. Он сошел с ума на почве любви к Марго», – пришел к унылому заключению одноклассник.

– И все равно ты не похож на убийцу. У тебя слишком живые глаза. У убийц зрачки неподвижные, – вяло ответил Евгений, не надеясь, что аргумент подействует просветленно.

Больной поднял глаза на друга и с ужасом простонал:

– Женька, а у тебя глаза неподвижные. Может, это ты убил Олега?

12

Когда он почувствовал, что тело Олега начало тяжело оседать на землю, Дмитрий подхватил его под руки и прижал к капоту. В ту же минуту изо рта убитого хлынула вишневая струйка крови. Пистолет еще был в руках, и на открытый мотор капали алые капли. Дмитрия затошнило. «Бросить и убежать! Уехать, куда-нибудь далеко-далеко. Мама!»

Убийца с ужасом осмотрелся по сторонам. Вокруг не души. До машины метров десять. Сердце билось так, что казалось еще немного, и оно проломит грудную клетку.

Колесников схватил убитого за подмышки и повалил на себя. Кровь, наконец, перестала капать на мотор, зато обильно полилась на штаны убийцы. Колесников поволок труп к своему «БМВ», оставляя на дороге две полоски: борозду от тяжелых ботинок мертвеца и тоненькую струйку крови.

Тащить было нелегко. Тело тяжеловато. Олег не относился к хилякам. «Только бы не выехала из-за поворота машина», – взмолился Колесников и тут же споткнулся о кочку. Он упал, сильно стукнувшись затылком о мерзлую землю. Труп свалился на него.

Колесников долго барахтался под тяжелым телом Олега, прежде чем удалось высвободиться и панически вскочить на ноги. «Бросить труп на дороге и уехать к чертовой матери!»

Дмитрий осмотрелся по сторонам. Вокруг по-прежнему ни души. Хоть бы вышла Марго из леса и помогла. Так нет. Она словно в воду канула.

Бедняга вновь поддел ладони под руки Олегу, сомкнул их на груди покойника и рывком приподнял. Однако не удержал равновесия и снова упал. Пришлось опять барахтаться под трупом и испуганно выбираться наружу. С третьей попытки Колесников поднял тело и почти юзом поволок к автомобилю. Положив труп на обочину, Колесников снял с сиденья мешковину, расстелил на дороге, катнул на нее покойника и ловко завернул наподобие ковра.

Когда исчезли распахнутые глаза Олега, стала значительно легче. Колесников связал мешковину веревкой и, наконец, втащил этот ужасный куль в автомобиль. Запихнув его на заднее сиденье, страдалец утер рукавом лоб и только тут заметил, что пистолет все это время находился у него в руке.

Дмитрий обтер его снегом и сунул себе в карман. Он попытался оттереть снегом рукав пуховой куртки и штаны, но ничего не получилось. Кровавые пятна только размазались и увеличились в объеме. «Где же эта чертова Марго?» – с отчаяньем простонало внутри. Машина распахнута, капот открыт, на двигателе кровь.

Убийца вытащил из кармана носовой платок, приблизился к «Жигулям» Маргулиных и тщательно стер с двигателя кровь. Но опять-таки только размазал. После чего закрыл капот и помчался к своей «БМВухе». Время уже поджимало.

Дмитрий быстро завелся, развернулся и помчался в сторону трассы по кочкам и буеракам. Он увидел в зеркальце, что Маргулина так и не вышла из леса.

Когда машина исчезла из поля зрения, Колесников прибавил скорость. Трясти стало сильнее. Водитель с ужасом услышал, что пассажир на заднем сиденье издает какие-то звуки. После этого он сполз с сиденья и затих.

Выехав на трассу, Дмитрий на полной скорости рванул в сторону области, но внезапно впереди у поста ГИБДД с ужасом увидел вереницу легковых машин. Судя по всему, патрульная служба учинила очередной шмон. «Ах, да! – вспомнил Колесников, ударяя по тормозам. – Как же он забыть о взрыве на „Белорусской“. Теперь на все постах облавы. Вот это влип!»

Убийца с ревом развернулся через две сплошные и на полной скорости рванул обратно в Москву. Куда? Куда бросить труп? Все речушки, попадавшиеся по пути, были покрыты льдом. Увезти мертвеца в лес за город и сжечь? Но на дорогах менты.

Уже темнело, а Дмитрий все никак не мог принять решение и колесил по всей Москве, как проклятый, преимущественно в районе набережной. Но открытой воды нигде не было, а разъезжать с таким пассажиром за спиной было все опаснее. Кругом одни патрульные машины. К сумеркам их выползло как тараканов.

Неожиданно сзади послышался шорох. Колесников обернулся и от ужаса вместо тормоза нажал на газ. Валявшийся под сиденьем куль шевелился. Только чудом машина не врезалась в столб. Бедняга круто развернулся на месте и съехал под мост. Под ним было темно и, кажется, ни души.

Дмитрий включил в салоне свет и убедился, что зрение его не обманывает. Мертвец в мешке действительно дергался. Дрожащей рукой Колесников достал из кармана револьвер, взвел курок и несколько минут с ужасом смотрел на мумию, которая, как будто унюхав пистолет, замерла. Может, ему показалось? Может, это от тряски машины?

Диман протянул руку к голове, и завернутый в мешковину дернулся. Колесников вскрикнул и выставил вперед револьвер. Дрожащей рукой он нащупал через мешковину лоб, подставил к нему дуло и выстрелил. Труп встрепенулся и затих. Пуля прошла насквозь и зарылась в сиденье.

В ту же минуту от бетонной стены отделились две тени и понеслись по ступеням наверх. «Да здесь кто-то был?» – ужаснулся Колесников. Он быстро потушил свет и включил фары. Но те двое уже были на мосту.

Колесников с яростью развернулся и рванул обратно на дорогу. Описав автодорожный круг, он въехал на мост. На нем было четверо. Какой-то мужчина с сумкой через плечо, бабушка с палочкой и двое подростков: парень и девушка. Юная парочка, взявшись за руки, шла навстречу «БМВ» независимой походкой и улыбалась.

«Вряд ли это они, – подумал Дмитрий. – Скорее всего, он спугнул каких-то бомжей? Черт с ними! Надо сматываться поскорее».

В тот вечер бедняге ничего не оставалось, как вернуться к себе на Ленинский проспект, поставить машину с трупом в гараж и отправиться домой. За ночь может придти что-нибудь умное.

И действительно, войдя в квартиру и хлобыстнув стакан коньяку, Колесников вспомнил о пруде на Воробьевых горах. Там, в парке, на территории дворца пионеров каждое утро купаются моржи. А значит, есть прорубь…

В ту ночь Дмитрий ни на минуту не сомкнул глаз. Он пил, и не пьянел. А сон не шел. Единственно, в чем помог коньяк, – он несколько унял тряску. Но в половине седьмого, когда нужно было выходить, беднягу затрясло с новой силой.

Колесников выпил кружку крепкого кофе и спустился в гараж. Куль лежал на том же месте в пространстве между сиденьями. Только мешковина на лбу мертвеца стала черной от запекшейся крови. Дмитрий заставил себя прикоснуться к покойнику. Он был ледяным и жестким. В ту же минуту водитель энергично выехал из гаража и понесся на Ленинские горы.

Когда он въехал на территорию Дворца пионеров, стало уже светло. Дмитрий проследовал по парковой аллее, которая, к его удивлению, оказалась расчищенной от снега, доехал до пруда и подпрыгнул от радости: в белом пруду сиял огромный черный прямоугольник метров десять в длину и пять в ширину.

Колесников выскочил из машины и осмотрелся. Вокруг ни души. Не теряя времени, он схватил куль за веревки и поволок к воде. Протащив его по всей длине проруби, к тому месту, где должно быть всех глубже, Колесников быстро сбегал за гирей, привязал ее к мумии и сделал попытку столкнуть.

Однако мумия совсем не собиралась идти в воду. Колесников пихал ее руками, пинал ногами, но привязанный к гире труп не двигался. Дмитрий скользил по льду и дважды падал, но эффекта от этого не было. Наконец он догадался перенести гирю на самый край проруби. Эта полутора пудовая дура тут же подломила под собой кромку и потащила тело на дно. Колесников пнул мумию ногой, и этот ужас, завернутый в мешковину, наконец, с бурлением и недовольством скрылся под водой.

Дмитрий стоял на льду весь мокрый и потерянный. Неизвестно, сколько бы он еще проторчал над прорубью с опущенной головой, если бы вдруг не услышал гул машин.

Несчастный бросился к своему «БМВ», сел за руль и прислушался. Шум явно доносился с той стороны аллеи, откуда он прибыл сам. Пришлось завести автомобиль и рвануть в противоположную сторону. Завернув за будку, Колесников с ужасом обнаружил, что дальше дороги нет. Он хотел развернуться, но услышал гул приближающихся машин так отчетливо, что ему ничего не оставалось, как заглушить мотор и выскочить из машины.

Дмитрий осторожно выглянул из-за будки. Прямо на него неслась милицейская машина. «Это конец, – сказал он сам себе, и тут же добавил, вспомнив анекдот про Штирлица. – А где же пистолет?» Не теряя времени, Колесников вытащил из кармана револьвер, дрожащими руками стер платком отпечатки пальцев и закинул в сугроб. Как же они выследили, собаки?

За милицейским «Москвичом» следовал черный «Мерседес». Обе машины остановились одновременно. Также одновременно из них выскочили охранники, из первой – в милицейской форме, из второй – в штатском. Те, что были в милицейской форме, встали спиной к Колесникову, а те, которые в штатском, – спиной к аллее. Наконец один из амбалов открыл переднюю дверцу «Мерседеса», и из него вышел невысокий мужчина в рыжей дубленке и кожаной кепке. Он быстро скинул одежду, обнажив здоровое тело, и без лишних церемоний бросился в прорубь. Бодро проплыв до конца и обратно, он выскочил на снег, и ему тут же подали полотенце.

– Ну, как водичка, Юрий Михайлович, – поинтересовался один из телохранителей.

– Водичка отличная, – бодро ответил морж. – Только ногой я, кажется, что-то задел.

– Вам показалось, Юрий Михайлович, – произнес телохранитель, принимая полотенце. – Это самый чистый пруд в Москве.

– Может, и показалось, – миролюбиво согласился морж.

13

– Ну, как наш друг? – спросила жена, едва Евгений переступил порог квартиры.

– По-моему, полная шизофрения.

Трубников, не спеша, разулся, повесил пальто на вешалку и по привычке закинул кепку на шкаф. После чего проследовал на кухню, тяжело опустился на табурет и задумчиво уставился в окно. За окном цветными огнями рассыпалась ночная Москва. Было влажно. С крыши капало. Вчера мело, сегодня тает. «Что случилось с климатом?» – равнодушно мелькнуло в голове.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.