Свет во тьме. Книга первая. Мир Абсолюта

Их уже поджидали. Доктор передал девочку на руки отцу и невольно залюбовался Марией: светлые глаза сияли, щёки горели – настоящая амазонка.

Техника голографического видения достигла такого уровня, что не было необходимости ехать куда-то, чтобы собраться близким людям за одним столом. Достаточно было одновременно включить аппаратуру, настроить её на определенное пространство, и иллюзия совместного пребывания в одном помещении – полная. Можно беседовать, вместе петь, танцевать, нельзя только переместиться в другое пространство и потрогать то, что там находится.

В условленное время они расположились в гостиной за накрытым столом у белой стены и через миг оказались в пространстве, где за пределами роскошно сервированного общего стола были интерьеры двух разных гостиных. Профессор представил Доктора своим друзьям – таким же молодым, красивым, оживленным. Женщины блистали изысканными нарядами. На Марии было элегантное бледно-сиреневое платье с глубоким вырезом на спине, делающее её необыкновенно стройной, утончённой, это подчёркивали украшения из камней, прошедших обработку в космосе, обладающие свойством ярко вспыхивать в ответ на попадание на них света. Было весело и интересно: пели, танцевали, острили, смеялись. Доктора познакомили с коллегой, преподавателем детской школы Высших. Сдвинув кресла, они углубились в беседу на тему, интересующую обоих.

Ночью Доктор внезапно проснулся от света, направленного на него через зашторенное окно. Сонно потёр глаза, встал, подошел к окну, отодвинул штору. В лицо ударил сноп света; он отпрянул, отпустил штору. Свет погас. Снова улёгся в постель, но долго не мог заснуть.

Утром робот-дворецкий с виноватым видом – о чем свидетельствовал красный огонек на его лбу, явился к Марии и сразу покаянно доложил:

– Миссис, я виноват и достоин аннигиляции: я не предупредил Службу репликантов о том, что в доме находится гость и им пришлось напротив комнаты, в которой он спал, выставить пост. Страшно подумать, что бы произошло, если бы гость ночью захотел выйти из дома.

– Но ведь всё обошлось…, не огорчайтесь… Вы так давно служите, что я просто не могу на вас сердиться, – ласково успокоила Мария.

Дворецкий благодарно прикрыл глаза, красный огонёк на его лбу погас.

Новый Колизей представлял собой точную копию древнего римского Колизея: те же размеры, такие же колонны, подпирающие здание, и три ряда стоящих друг на друге аркад со скульптурами внутри арок; такая же овальная арена размером с футбольное поле, выстланная толстыми досками, посыпанными песком, и, как и в древнем Колизее, множество фонтанов, делающих воздух в амфитеатре свежим и прохладным.

Возле монументального здания Колизея людской поток разделялся на ручейки, текущие в его восемьдесят арок-проходов. Профессор с Доктором нашли свободные места в среднем ярусе. Публика доотказа заполнила амфитеатр, монотонный людской гул перекрывало звучание боевых маршей.

Зрелище началось со схватки человека и зверя. На арену, с хлыстом в одной руке и коротким мечом – в другой, вышел опытный, известный своими победами полуобнажённый боец. Поднятой рукой приветствуя аплодирующую публику, он под гром музыки сделал круг по арене и остановился возле находящейся в середине арены клетки с тигром. Открыл дверцу. Из клетки, лениво и не спеша, вышел большой, мускулистый с блестящей шерстью тигр. Человек напрягся. Зверь же широко зевнул и не торопился нападать. Но получив удар хлыстом, грозно зарычал. Началась игра со смертью: человек мечом наносил удары, зверь с дикой грацией бросался на него. Кровь текла из ран человека и зверя. Запах крови возбуждал зверя всё больше. Рёв публики на трибунах перекрывал грохот музыки. Дикое, рожденное для боя, животное, в мощном прыжке сбив с ног не успевшего увернуться бойца, вгрызлось ему в горло; окровавленной пастью рвало тело. Музыка смолкла, публика с удвоенной силой взорвалась неистовыми криками и свистом.

Раздался выстрел. Тигр по кличке Непобедимый, загрызший уже не одного бойца, затих, засыпая. Его подлечат и вновь выпустят на арену. Победившему его, обещана свобода.

Гладиаторы, бойцы со зверями, – это преступники, которым смертную казнь или пожизненные работы на рудниках, заменили на смертельные бои, оставив слабую надежду на обретение свободы.

После перерыва, во время которого с арены убрали следы крови, а возбуждённая публика бурно обсуждала подробности боя и вела расчёты по заключенным пари, началось цирковое представление. Доктор же сидел оторопевший, и не смотрел на арену. Заметив это, Профессор предложил покинуть Колизей.

– Домой? – спросил мягко, когда выбрались из Колизея.

– Может быть, ещё погуляем? – неуверенно возразил Доктор.

После недолгого раздумья Профессор предложил:

– Не хотите ли осмотреть субтропики? Это недалеко отсюда.

Под высочайшим сводом, покрытым плёнкой, пропускающей ультрафиолетовые лучи и свежий воздух через особые шлицы и не требующей никакого ухода – вода и грязь стекали сами собой, находилась огромнейшая, площадью в несколько квадратных километров, теплица. Под плёнкой росли свезённые со всего света растения: пальмы, тиковые и красные деревья, прямо над головой висели гроздья бананов и плоды страстоцвета. Царство тропических птиц: болтливые большие зеленые попугаи, чёрные попугаи, длиннохвостые нерсери, большие райские птицы, разноцветные колибри, как гигантские цветы, алые ибисы.

По огибающей крутой холм узкой гравийной дороге они поднялись на площадку обозрения, откуда открылся вид на заросли рукотворных джунглей и хорошо была видна конструкция плёночного свода, в виде тончайшей паутины из шестиугольников.

В эту ночь Доктору не спалось. Чувство смятения от жестокого зрелища, разыгранного в Колизее, несколько притупилось, но в памяти всплывали перекошенные жаждой острых ощущений и порочных страстей лица мужчин и женщин. Потом перед глазами возникло виденое в субтропическом лесу: над розовым цветком орхидеи, с удивительной быстротой трепеща крылышками, завис маленький золотистый сине-зелёный с раздвоенным хвостиком колибри.

Профессор отлучился по делам, а Мария предложила Доктору, в этот раз самостоятельно, осмотреть дворец. Предоставленный самому себе, он расхаживал по анфиладе комнат, рассматривал картины и гобелены.

Дверь в детскую была широко распахнута. На застилающем весь пол большой комнаты ковре механические медвежата, слоники, собачки, котята, обезьянки, мышки, змейки, забавно имитируя повадки настоящих, ходили, кувыркались, прыгали, ползали, мяукали, лаяли, рычали, пищали, и вместе с ними прыгала и ползала, мяукала и пищала Даша. А в стороне стояла, приглядывала за ней няня-робот. Увидев его, Даша вскочила, подбежала, взяла за руку, потянула в середину копошащихся игрушек. Доктор опустился на ковёр и с удовольствием стал играть вместе с ней. Но их приятное времяпрепровождение вскоре прервала няня-робот.

– Даше пора гулять, – произнесла раздельно и строго.

Девочка неохотно поднялась, стянула с себя платье.

– Надо умыться, – напомнила няня, уже держа наготове свежее платье.

В большой комнате библиотеки от пола до потолка трёх стен тянулись полки с книгами, изданными необычайно дорого – в сафьяновых переплётах с золотым теснением; массивный письменный стол с вмонтированной библиоаппаратурой занимал место у четвертой стены. Доктор прошёлся вдоль полок, снял несколько заинтересовавших книг и устроился в удобном кресле рядом с низким столиком. Там и нашёл его вернувшийся Профессор.

Отдохнув после обеда, вышли в парк, начинающийся сразу за дворцами. К ним присоединились молодые соседи, и все они увлечённо до наступления сумерек на лужайке играли в гольф, битой прогоняя мяч по размеченным дорожкам, и загоняя его в лунки. Соседи ушли, робот-няня увела Дашу, всё это время бегавшую по парку, а Профессор, Доктор и Мария, устроившись в увитой зеленью беседке, сидели в полумраке и беседовали о том, о сём.

Явился робот-дворецкий, доложил, что на видеосвязь вышел Инженер. Мария заторопилась в дом и вскоре вернулась:

– Отец спрашивает: не слишком ли мы утомили гостя экскурсиями, и приглашает к себе на остров.

Завтракали в припортовом ресторанчике. От возвышающейся над поверхностью воды цилиндрической части, как гигантские лепестки, отходили и погружались в воду три прозрачные полусферы – потолки и часть стен трёх ресторанных залов: Янтарного, Кораллового и Жемчужного, обильно изукрашенных, в соответствии с названием, янтарём, кораллами, жемчугом.

Спустились на лифте и, по желанию Доктора, заняли столик в Коралловом зале – небольшом коралловом дворце. Красные столы стояли на одной массивной ноге, упирающейся в подставку в виде морской звезды, сиденья в виде раковин, нежные, хрупкие ветки кораллов – красных, розовых, белых, разноцветных, – как диковинные растения, поднимались от пола до потолка и стояли на столах в перламутровых вазах. На прозрачных стенах, снаружи закрытых водорослями, висели медальоны – камеи из белых и розовых кораллов. Высокие вытянутые напольные перламутровые вазы, инкрустированые кораллами, украшали помещение днём и служили светильниками в ночное время.

Выбор рыбных блюд был богатым. Они завтракали, а большая голова рыбы, раздвинув водоросли, пучила на них глаза и шевелила жабрами.

Доктор обратил внимание, что во всех местах развлечений свободно, мало посетителей. Вот и здесь все залы полупусты. Ему ответили, что, во-первых, мест отдыха много и их разнообразие велико – всё рассчитано на то, чтобы в любое время в каждом из них были свободные места, и у людей не было проблем с исполнением спонтанно возникающих прихотей; во-вторых, сейчас курортный сезон на Средиземноморье, многие разъехались по курортам и они сами намерены, вскоре, уехать в такое место, где в один и тот же день можно покататься на горных лыжах и поплавать в море. Кроме того, в это время года многие уезжают в свои личные владения, в свои замки, разбросанные по всему Миру Абсолюта.

Доктор не знал о существовании подобных замков и курортов, и не подозревал, что все самые красивые, экзотические, комфортные места на земле доступны только слою Высших.

                                                    * * *                                                    * * *                                                    * * *                                                    * * *                                                    * * *

Глава третья

Небольшой дом Инженера стоял на высоком берегу островка, густо поросшего чешуйчатым темно-зелёным вереском. От дома к берегу океана вел спуск по крутой лестнице. На островке Инженер проживал с собакой, рыжей колли, и в окружении роботов. Он любил своих роботов и постоянно их усовершенствовал. Иногда он думал, что если бы энергетика не отнимала всё его время, то, непременно, занялся бы робототехникой. Его роботы имели имена, и, торопясь на его зов, работали старательно и усердно.

– Отец, твои роботы однажды сговорятся между собой и устроят тебе какую-нибудь каверзу!

Копаясь отвёрткой во внутренностях машины, Инженер в ответ только улыбался. Хотя в быту Мария не могла обойтись без роботов, но их недолюбливала, считала, что человек не должен полностью зависеть от них. Профессор же шутил:

– Древний обычай рукопожатия приобрёл новый смысл: мы оба живые и настоящие.

Как только прилетели, сразу бросились купаться. Доктору купание в тёплом солёном океане доставило блаженство, несравнимое с купанием в холодных быстрых горных реках. Отдохнув, лёжа на спине, они плыли все дальше и дальше. Солнце, слепя, играло в волнах бликами, и казалось, что его свет исходит и сверху, и снизу, и со всех сторон.

После обеда работали в саду. Знающий толк в цветоводстве, Доктор рыхлил и поливал клумбы, а за ним по пятам ходила перепачканная помощница Даша.

Послышался приближающийся шум двигателя. С причалившего небольшого катера сошёл высокий седой мужчина, и на берег выпрыгнул большой рыжий пёс.

– Дедушка, Дедушка! – Даша бросилась бежать к лестнице спуска.

Следом за ней направился и Доктор. Увидев спускающихся по лестнице Доктора и Дашу, Инженер заспешил на встречу.

– Вот так радость, вот так радость! – встретившись с ними на середине лестницы, приговаривал Инженер, пожимая руку Доктору и подхватывая на руки Дашу.

Пес глухо зарычал.

– Фу! Свои! – прикрикнул и пожаловался: – не привязал, так он бросился плыть за катером. Пришлось взять с собой.

Вечером допоздна сидели у обрыва, смотрели как в океан садится солнце и багровый закат отражается в воде. Через бинокль, глядя вдаль на остров-скалу, Доктор сказал, что завтра постарается доплыть до него. Инженер и Профессор переглянулись: посещать скалу было запрещено и опасно: на ней находился пост репликатов, охраняющих Инженера.

Профессор и Доктор лежали на берегу. Рядом, играя мелкими камешками, океан накатывал на берег волны. Доктор говорил:

– Но ведь, действительно, есть нации по своим природным данным не способные на творчество, даже просто усвоить готовые знания не могут. И вид у них, если судить по фильмам…, – они рассуждали о различии и смешении наций.

– Например? – спросил Профессор.

– Например, русские, – лениво переворачиваясь на спину, произнес Доктор.

Профессор резко сел, несколько секунд смотрел на него изумлёнными глазами, а потом разразился хохотом. Доктор смутился, но тот смеялся столь заразительно, что и он, не зная причины и, глядя конфузливо и вопросительно, тоже стал посмеиваться. Наконец Профессор выговорил:

– Чтобы знать, как выглядят чистокровные русские, достаточно посмотреть на моего тестя.

Доктор окончательно смутился. Отец – так звали в семье Инженера, и так он представился при знакомстве, ему сразу понравился. Красивый старик: высокий, прекрасно сложенный, тёмно-русые волосы, от седины ставшие серебристыми, свидетельствующий о постоянной работе мысли несколько погруженный в себя рассеянный взгляд.

– А как же он…, – Доктор подбирал слова.

– Как он попал в касту Высших? Благодаря тем качествам, в которых вы отказываете русским – таланту, гениальности. Север планеты изобилует энергией ветра. Отец изобрёл новый очень экономичный и эффективный способ обуздания энергии ветра, превращение её в электричество. Им же разработан метод получения электрической энергии преобразованием энергии движения течения Гольфстрим и способ накапливания электроэнергии в гидроаккумуляторных станциях. Сейчас он работает над проблемой преобразования энергии океанических волн. Электростанции, вблизи которых мы изволим находиться – это его детище.

– Вы, наверное, обратили внимание на редкое имя нашей дочери? Даша – русское имя, так её назвал Дедушка в честь почитаемой в их роду прапрабабки.

Это произошло во времена передела мира. Даже немногие специалисты историки знают о яростном сопротивлении разделению России, какое проявили русские. Они самоотверженно боролись до конца. Так вот, когда погиб ее муж – прапрадед нашего Инженера, прапрабабка, врач по профессии, отправила своего малолетнего сына свёкрам, а сама отдалась борьбе и погибла, с оружием защищая раненых.

Помолчал, глядя на набегающие волны океана, и добавил:

– Уровень развития цивилизации мира Великого Востока ни в чём не уступает нашему, и в этом большая заслуга русской нации. А то, что показывают по телевидению…

Помолчал, и с непонятной горечью и печалью добавил:

– Поэт древности сказал: «Сведи к необходимостям всю жизнь и человек сравняется с животным».

Странно было слышать это от Высшего…. Доктора удивляли переходы в настроении Профессора от бесшабашно-беспечной радости жизни, когда он всех тормошил и зажигал весельем, к внезапной серьёзности.

Становилось всё жарче. Они перебрались под зонт, сидели за столиком и потягивали прохладительные напитки. Профессор продолжил тему разговора:

– Земной мир, как известно, отличается разнообразием видов. Множество видов животных, птиц, рыб, растений. Одних только насекомых более миллиона видов. И никому в голову не придет скрестить, вывести усреднённую птицу, рыбу, корову, усреднённый цветок, наконец. Человек тоже часть природы. Я часто задаюсь мыслью: не лучше ли было бы для всего человечества, как прежде, разделяться на народы, нации, а не на касты.

– Но еще в Эпоху Заблуждений мыслители пришли к выводу, что человечество вообще, и народы в частности, развиваются линейно в одном русле, по единым законам. Расслоение единого человечества по интеллектуальному признаку придало лишь законченность этим выводам. Вы с этим не согласны?

– В моём представлении история – это не некий тракт, по которому, спотыкаясь на каждом шагу, бредет человечество, а цветущий луг, полный многообразия жизни.

– Вы считаете, что наше общество Абсолюта не учитывает природу человека?

– Законы Абсолюта извращают его природу, – и добавил: – Особенно в касте Масс, где более девяноста процентов всего населения нашего Мира….

Доктор был растерян: он жил в мире полного, абсолютного подчинения Закону и преклонения перед мудростью Высших, разработавших его, в мире, где, даже тень сомнений в правильности установленного миропорядка, считалась крамольной, кощунственной и была преследуемой. Слова Профессора приводили в смятение.

Потом, дома, вспоминая разговоры с Профессором, – разговоры, напоминающие хождение по краю пропасти, Доктор дивился смелости его высказываний и испытывал благодарность за его доверие. Профессор же, изучивший как поставлено обучение в каждой из школ касты Э, знал с кем имеет дело и вызов Доктора на семинар был не случаен.

На третий день Инженер повёз их осматривать гидросооружения. С видимым удовольствием и тайной гордостью, он водил их по большому пульту управления с множеством схем, приборов, зелёных и красных, мигающих и горящих ровным светом лампочек и телеэкранов, на которых видна была работа механизмов. Доктору казалось, что он никогда бы не смог постичь, как работают столь сложные сооружения и от этого проникался ещё большим уважением к Инженеру. Не скрывая гордости, Инженер подвёл их к одному из экранов – на нём вращались турбины. Пояснил:

– На большой глубине эти турбины вращает течение Гольфстрим.

В заключение экскурсии на катере объехали вокруг группы небольших островов, где разместилось большое и сложное хозяйство службы гидроэлектростанции.

Глава четвертая

Доктор оказался неутомимым пловцом. Профессор же, искупавшись, забирался под тент и размышлял о событиях, круто переменивших его жизнь. Изредка, беспокоясь, он вставал и, через бинокль, всматриваясь в водную даль, искал глазами Доктора.

После приватной беседы с Главой Сената, в которой тот ясно дал понять, что способности его оценены и вскоре его ждут изменения в карьере, вызов во Дворец Сената Профессор воспринял как продолжение того разговора. Но удивило назначенное время – в девять часов вечера.

Многоэтажное помпезное, увенчанное светящейся звездой здание Сената, стояло на площади с бьющими вверх фонтанами. Миновал площадь, вошёл в вестибюль, представился дежурному контролёру; тот доложил, что его ждут в Малом зале.

Поднялся в лифте, прошёл по тихому безлюдному коридору, открыл дверь и замешкался, оглядывая зал. Возле стола, сдвинув стулья, все вместе, вполуоборот к двери, сидели и оживлённо беседовали трое мужчин и с ними Глава Сената. Заметили его, умолкли и стали рассаживаться за столом, поодаль друг от друга.

– Проходите, мы вас ждём. Проходите и встаньте в круг, – громко пригласил Глава Сената, занимая место во главе стола.

Немного удивлённый, Профессор прошёл на середину зала и встал в центр изображённого на полу магического круга.

Глава Сената поднялся с места:

– Год назад Братьями Посвящёнными, находящимся здесь Братьям, было поручено, взвесив все жизненные поступки и их побудительные мотивы, оценить, достоин ли стоящий перед нами стать одним из членов Братства. Прошу предъявить вердикты.

Не ожидавший ничего подобного Профессор, стоя в круге, недоумённо вглядывался в лица, сидящих за столом. Никого из них, мог поклясться, он раньше не видел.

– Итак, доверенные Братства, единогласно ручаются за Вас, и считают достойным избрания, – прочитав вердикты, произнёс Глава Сената.

– Благодарю за честь! – нашёлся, что ответить Профессор.

Убрав бланки вердиктов в папку, Глава Сената со словами:

– Поторопимся, друзья, – направился к выходу.

Спустились в подвальный этаж. Попетляв по тускло освещенным узким коридорам мимо дверей и рядом с ними с оружием наизготову застывших в специальных нишах человекоподобных роботов-охранников, вошли в небольшое помещение, где с открытой дверью, их ждал скоростной лифт. Спустились на небольшой причал подземного канала. На причале застыл бысроходный катер. Под каменным сводом канала, тускло отражаясь в зеркале неподвижной воды, вдаль убегала цепочка огней. В застоявшемся сыром воздухе пахло гнилью.

Через час пути послышался отдалённый шум и, вскоре, прошли затвор, перекрывающий выход в море. Ещё через час сошли на причале одного из островов и, освещая путь фонарем, не задерживаясь, прошли к погруженному в темноту небольшому замку. Как только вошли, вспыхнул свет. Пересекли небольшой зал с плотно зашторенными окнами. Через потайную дверь, открывшуюся от прикосновения руки Главы Сената к её глазку, вошли в небольшое помещение без окон, с огороженным коваными перилами колодцем в его центре. На белой стене Профессор прочитал, выведенное крупными красными буквами: «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайны». Ожидая объяснений, Профессор недоуменно смотрел на Главу Сената, но тот намеренно отводя глаза, отодвинул дверцу ограждения и первым стал спускаться в колодец.

Осторожно спускались по местами мокрым ступеням в глубину колодца: с одной стороны поблескивающая мозаикой тускло освещенная стена, с другой – поддерживающие свод каменные колонны без ограждений между ними, а за колоннами – сноп света от прожектора из пропасти колодца. На стенах и ступенях лестницы – чёрные тени колонн.

Спустившись не до глубины, вошли в слабо освещённую колодезным прожектором глубокую нишу. В центре её, с открытой пастью, как будто готовая к прыжку, застыла чёрная пантера; её светящиеся зелёные глаза, казалось, были устремлены на вошедших. Глава Сената на мгновение ладонью прикрыл глаза пантеры, и в стене открылся проход.

– Ждите здесь. Вас проводят, – уходя, приказал Профессору.

Во мраке каменной ниши Профессор остался один. Ни звука, только иногда слышно капанье сконденсировавшейся влаги; застывшие тени колонн, и рядом чёрная пантера с горящими глазами. Возникло чувство нереальности происходящего и исходящей откуда-то угрозы.

– Пойдёмте, – проговорил неожиданно возникший человек.

По узкому слабоосвещённому коридору подошли к закрытой двери.

– Облачитесь, а я подожду вас.

В небольшом низком помещении на столе, расправленным, лежало облачение. Поверх своей одежды, Профессор натянул на себя балахон, подпоясался верёвкой, набросил на голову капюшон. Вошёл сопровождающий. Приказал:

– Снимите капюшон.

Полутёмными закоулками прошли в помещение, напоминающее театральную кулису, и остановились перед чёрным занавесом.

– Услышите звон мечей – сразу идите в центр круга.

Послышался металлический звон. Профессор раздвинул занавес, и, глядя под ноги, направился в круг, в центре выдвинутого в зал постамента. Поднял глаза. В полумраке зала, плечом к плечу сидели чёрные силуэты. Через прорези капюшонов, как направленные на него дула двустволок, глядели глаза.

Сидевшие в первом ряду поручители встали, подошли к постаменту и у его подножия установились лицом к залу.

Глава Сената поднялся на трибуну и представил Профессора собранию:

– Братья, на ваше решение выносится вопрос о принятии, стоящего перед вами, в Братство Посвящённых. Братья-поручители расскажут о нём, а вам решать, достоин ли этот человек быть принятым.

Сделав два шага вперёд, поручители поочерёдно рассказывали о Профессоре, особо отмечая его неблаговидные поступки, промахи, ошибки, вспомнили даже те, о которых он сам давно забыл. Под множеством устремлённых на него глаз Профессору было неловко, стыдно.

Стали задавать вопросы с места. Профессор отвечал сбивчиво, заикаясь. Наконец, вопросы иссякли.

– Кто считает, что этот человек достоин стать одним из нас? – задал вопрос Глава Сената.

Зал дружно встал. Профессор стоял растерянный, взволнованный, счастливый – было такое чувство, будто его судили и, неожиданно, казнь заменили на помилование.

С сопровождающим спустились в зал и заняли места в последнем ряду.

Глава Сената уступил трибуну Брату – невысокому, крепкому мужчине с грубоватым волевым лицом. Громко зазвучал хорошо поставленный, властный голос:

– Сегодня великий день, славный юбилей. Двести лет тому назад наши Братья собрались на этом острове и приняли Концепцию Нового Мирового Порядка, Концепцию Мира Абсолюта. Нашим старшим Братьям иерархами Высших сфер было открыто знание Абсолютной Истины и Абсолютного Могущества – Абсолюта. Братство Посвящённых – воплощение воли Абсолюта. Нам дано право распоряжаться судьбой людей на земле, право моделировать, планировать и переделывать жизнь. Мы на всё имеем право.