Спасительная неожиданность

Да уж, хорошему и доброму человеку главной столичной ведьмой нипочем не стать, подумалось мне. Черноту из души никакими силами не выгонишь.

А опытный Мартын добавил:

– Ты, девка, не азартничай! Мачту поломаешь! Или кого порастяпистей вообще за борт сдуешь, не выловим его потом.

– Конечно, дядечка! – елейным голоском невинной девочки пропела Пелагеюшка. – Как скажешь, так и будет…

Коварство и обман вперед нее родились, эту Каинову печать из ведьмы уж нипочем не вытравишь! А неудобен стал, сильно мешать начал, на тебе славный дядечка кинжал в спину по рукоятку – чем богаты, тем и рады!

Мы-то с Богуславом уж повидали такие виды, нас этим не обманешь, а неискушенный в общении с разными гадинами Мартын аж замаслился от такой уважительности.

– Ладно, чего уж там… А в целом оба молодцы, службу туго знаете. И долго вы так можете тучи разгонять да ветром дуть?

И опять ласкающее мужской слух:

– Да сколько прикажешь, дядечка…, – и, потупив безвинные глазенки в землю, – мы уж расстараемся…

И тут же по-солдафонски грубое от бывшего воеводы:

– Да пока не издохнем! А чтоб на половине пути дуба не дать, днем надо жрать, а ночью спать!

Я привычно вздохнул. Ладно хоть жрать, а не с другой буквой вначале. А то с этим мастером художественного слова того и гляди без транспорта останешься!

Впрочем, купчина тоже видал виды, не у мамки на ручках жизнь коротал, давно уж тертый калач и матерый волчара стал, поэтому не ахая над формой, сразу деловито взялся вникать в суть дела.

– Едой-то сегодня же обеспечимся, а вот со сном даже и не знаю, как выкрутиться. Ведь покуда вы почивать станете, шторм нас и накроет.

– Не бери в голову! – порекомендовал Богуслав. – Вон настропалю сегодня Вовку, чтобы он хотя бы ночью нас прикрыл, да заодно усилю у него нюх на погодные передряги, разбудит меня, ежели сам не осилит. Нечего ему на твоей ладье дрыхнуть целыми сутками.

И они весело кивнули друг другу, не спросивши меня о том, как я перенесу много бессонных ночей подряд. Ничо! Не издохнешь! Днем отоспишься! И то верно…

– В темноте нам лучше не плыть, – задумчиво начал анализировать ситуацию наш опытный флотоводец, – тут мы в случае чего столкновением с безобидным топляком не отделаемся. А ударимся о риф или туго сядем на мель, вот тут нам мало не покажется, одной ладьи точно лишимся. – Он пожевал губами, поделил в уме то на это и вычел темное время суток. – В общем, если не нарвемся на чего-то вовсе невиданное, ден через восемь-десять должны уже быть в столице Византии.

Тут вернулся Андрей.

– Отец, корабелы пробку в дыру уже забили, теперь просмоленную паклю готовят, вар уже кипит. После того, как мельчайшие дырочки заделают, досками и изнутри, и снаружи для прочности обошьют, только тогда это будет готово.

– И когда же это счастливое время наступит? – спросил Мартын, осчастливленный таким обращением сына любимой женщины, расчищающим этими словами купцу дорогу к желанной цели.

– Клянутся, что после обеда все закончат.

– Добре! Андрей! Мы в Константинополь напрямую через море пойдем.

– Ты ж говорил, что это опасно слишком, – удивился молодой купчик.

– Да вот новгородцы сумели убедить, что в ближайшую пору штормов на Русском море не предвидится, и ветер постоянно попутный будет. Если коротким путем быстро пройдем, большой барыш с этого дела поимеем. А на болгарские красоты на обратном пути полюбуешься.

И уже нам:

– Заканчивайте в Херсоне все дела, завтра с утра уходим.

И мы пошли заканчивать. Наину отправили на постоялый двор отдыхать и ждать своего матросика, а сами отловили Христо, приведшего в харчевню трех пузатых немцев, и повели его, вооруженного привычной тележкой, на рынок за припасами для нашей ватаги на морскую часть путешествия.

Потом возили еду в порт, и грузили на флагманскую ладью под присмотром Мартына. Попутно решили, что я, Богуслав и Венцеслав поплывем на этом, более крепком судне в связи с тем, что мы наиболее тяжелые люди в отряде (шляхтичу сильно добавлял веса доспех Невзора), а Наину с Ваней пристраиваем на покалеченный кораблик – их всего двое, а не трое, как нас, и кудесница, даже после обильной еды, потянет не больше, чем пуда на три.

Вдобавок, в капитанских каютах, располагавшихся на обеих ладьях под кормой, или уютках, как их называли матросы, было всего по два места, а молодоженам по ночам любой третий был лишним.

По дороге в корчму инопланетный герой Боб красовался передо мной превосходством разума Полярников над туповатым и жесткосердным человечеством.

– С кем бы вы без нас договорились? С карасем на сковородке? С курицей в супе? С отрезанной головой чужого для вас дипломата? Все ваши переговоры пока – это прелюдия очередного убийства.

Как вам еще удалось животных-то одомашнить, ума не приложу. В вашем стиле было бы всех этих изначальных кошечек, собачек и лошадок, подсунувшихся к вам под руку и доверившихся человеку, убить и сожрать прямо сырьем.

– У нас много хороших качеств! – запротестовал я, – и среди нас масса любителей животных!

– Курицы в бульоне и барашка на вертеле.

– У нас положение о защите дипломатов!

– Которое обязательно прочтут татаро-монгольским переговорщикам, явившимся с предложением мира, перед их убийством, вызвавшим битву на Калке, закончившуюся страшным поражением русских дружин с примкнувшими к ним половцами.

Тут я смолчал. Разумных оправданий не было. Обгадимся через некоторое время и сами шагнем к многолетнему игу. И долго, очень долго эта страница в целом победоносной и славной русской истории будет жечь нам сердце.

Потом обильно обедали у Хрисанфа. Никаких стражников так и не объявилось, предсказание не обмануло. Я, тщательно пережевывая пищу, посмеивался над Полярником.

– Слышь, Боб, я тебе как предсказателю теперь прозванье изменю, и будешь ты у нас не Боб, а как в древней истории этакий Кассандр 11 века.

Полярник смолчал, видимо нырнув в Интернет. Через пять минут он вынырнул и обиженно заявил:

– Что это за кличка такая? Никакого Кассандра в вашей истории нет!

– А Кассандра есть, – разъяснил я слабо эрудированному переводчику с дельфиньего, – погляди ее в истории падения Трои. Дочка царя Приама, сестра героя Гектора, очень сильная предсказательница. Она вещает, а ей никто не верит. Девушка мрачное будущее предсказывает людям, городу, а троянцы ржут, ржут беспощадно. За это мужиков сборное войско греков подчистую перебило, женщин изнасиловало, Трою разрушило до основания. Будем надеяться, что твоя судьба сложится удачней.

– Надо мной никто не смеется! Мне все верят!

– Верят мне, а тебя не видно и не слышно. Ты нечто потустороннее, незримая тень, звук пустой. Ну может хоть это спасет тебя от посягательств сегодняшнего Аякса Малого.

Боб не вытерпел и рванул во Всемирную Паутину. Вернулся расстроенный и зашипел:

– Издеватель над чужим инопланетным разумом! Толерантней надо быть, уважительней!

– Во-во! Уважительней! А не тыкать каждому человеку чужими грехами в нос! Я за всех не ответчик! Наверняка и в древней истории обитателей Полярной Звезды присутствуют темные страницы, все мы не без греха.

Что ты, стал бы ради нас рисковать жизнью как сейчас? Договариваться с дельфинами, если б тебя самого не прижало? Да наплевал бы на всю эту земную катавасию с высокой колокольни чистого разума и упорхнул, усиленно размахивая ангельскими крылами, из ближайших Врат Богов на тихую родину!

А зачем вы нам разум дали? Чтобы облагодетельствовать? Да как бы не так! Наверняка чтобы удобней и с меньшими затратами какую-то нужную для вас руду из грунта выковыривать. И человек разумный многократно превосходил робота искусственного, по крайней мере по расходам на его производство.

А теперь поете: вы зверье, вы убийцы, с вами дело иметь нельзя, а еще неизвестно, какими добрыми делами вы в Галактическом Сообществе прославились!

Теперь Полярник сконфуженно молчал. Видать водились за его просвещенным народом такие добрые дела, что о них лучше и не упоминать в порядочном обществе. Или напакостили Медведикам, или надругались над Сириусниками, теперь за давностью времен уже и не угадаешь. А сколько поди чудес разные члены Сообщества друг над другом сотворили! У-у-у!

После обеда мы с Богуславом отправились совершенствовать мои способности волхва. Сильный кудесник работал до ужина, но толку добился немного. Сам я на погоду всю жизнь никак повлиять не мог, даже после инициации моих магических способностей могучим волхвом Добрыней, и поколебать этот постулат не удалось.

Правда научился чувствовать приближение штормов, ураганов и смерчей аж за сто верст. Как бы быстро эта опасность к нам не приближалась, добежать до Богуслава всегда успею, а уж он справиться с любой дрянью всегда сумеет.

Заодно и я ему, что смог подсказал.

– Слав, чтобы мне тебя по всяким пустякам не дергать, разгоняй перед своим уходом спать все, что только сможешь подальше. А то увидеть то я увижу, а оценить силу грядущего удара боюсь не смогу, тут опыт нужен.

– Это можно. Дурацкое дело не хитрое. Опасаюсь только, как бы не нарушить всю погоду в море и на побережьях, людям будет неудобно.

– Наплевать десять раз. Пусть они лучше дней десять под крышей посидят, чем погибнут вместе с семьями.

– Это верно. Значит, будь по-твоему.

Мы со всеми расплатились сразу после ужина, нас усиленно звали еще заезжать и гостить у Викентия, в будущий приезд не забывать друга Хрисанфа и возможного родственника Христо, и наутро мы уже вышли из херсонесской бухты в открытое море.

Плыли спокойно. Теплая погода, на небе если и бывали облачка, то только легкие перистые, которые ливнем не грозили, а тяжелые серо-черные дождевые тучи пеленой висели у горизонта, и может быть там и бушевали шторма, в которые мы никаким боком не попадали, дул ровный попутный ветер – ну что еще можно желать моряку и путешественнику?

Мы перли по морю, как яхты на парусной регате 21 века. Гребцы-матросы маялись от безделья, лишь поднимая прямой четырехугольный парус утром и приспуская его вечером. Богуслав с Пелагеей работали в поте лица от восхода до заката.

Я наблюдал за возможными погодными рисками в темное время суток и спал с восхода солнца до полдника. Вечером околачивался по судну, поражаясь изобилию погруженных в трюм товаров, играл с собаками и болтал с Мартыном и Венцеславом.

Никакие гигантские спруты и лох-несские чудовища из-под воды не высовывались и нашу жизнь не омрачали. Да и то, ну где им там в мрачной пучине притаиться? Один сероводород кругом, глубоко не нырнешь, и поэтому самые опасные здесь хищники – это акулы-катраны размером с щуку.

Ночью все суденышко спало сладким сном, а я неусыпно бдил и беседовал с Бобом об образе жизни Полярников, их философии, моральных принципах и устоях. В общем, через неделю мы уже подошли к Босфору. Было это как раз в ту пору, когда я в очередной раз отоспался после ночной вахты.

Заметив вход в пролив, Богуслав облегченно вздохнул.

– Наконец-то! Задолбало этот щит в небе держать! Устал, ни на похожую.

В проливе движение было пооживленней, чем в пустынном море, какие-то кораблики бойко сновали туда-сюда. Небо неумолимо затягивали грозные тучи.

– Крикните девушке вашей, чтоб перестала дуть, – подошел к нам Мартын, – не ровен час столкнемся с кем или на мель сядем, греха потом не оберемся, мы ведь тяжело груженые идем.

Я проорал команду Пелагее, и ветер стих.

– Чо, по стаканчику на радостях на грудь примем? – спросил кормчий. – В редкость, чтобы вот так, не наваливаясь изо всей мочи на весла, дошли. Да и от штормов увернулись, а это вообще дорогого стоит.

– Это можно, – согласился Богуслав, – желательно покрепче чего с устатку принять. А долго будем по Босфору плыть? Не быстро вроде теперь телепаемся.

– Изрядно, – подтвердил купчина, – хоть ветерок и попутный, но слабоват, и течение из Русского моря в Мраморное отнюдь не быстрое. К вечеру только дойдем. Константинополь ведь стоит в том месте, где Босфор с Мраморным морем соединяется.

– А чегой-то течение какое-то между морями образовалось? – заинтересовался присоединившийся к нам Венцеслав.

– Да пес его знает! Местные ныряльщики за устрицами брешут, что в глубине холоднючее течение из Мраморного моря в Русское струится. Но почему так, отчего, никто понять не может.

И за это тоже выпили. А перед тем отметили удачное и спокойное плавание и приближение конца нашего похода. Так как прибудем в Константинополь не рано, сразу бросаться в Сельджукскую империю обождем, отправимся завтра поутру. Мартын стал приглашать остаться на ночь на ладьях, но мы отказались – хотелось полежать и отдохнуть безо всякой качки, да и Наину мы с собой к туркам-сельджукам не потащим, пусть пока в столице Византии отдыхает от трудов праведных.

Зашла речь о расположении Константинополя. Оказывается, город расположился в устье бухты Золотой Рог, которую византийцы для верности перегораживают лежащей в воде толстенной железной цепью и пропускают корабли только после досмотра и взыскания въездной пошлины.

– В позапрошлом годе, – взялся рассказывать Мартын, – мы еще только поворачивали в Золотой Рог, как вдруг видим, с другой стороны несется во весь опор драккар викингов. У них торговые суда пошире будут, и называются кнорры. А это убегает из столицы Византии самая что ни на боевая ладья, а за ней двухпалубный дромон гонится, греческим огнем из сифона плюется. Грохот и дым невиданные! Но дромон тяжеловат, да и вышел, наверное, из гавани чуть попозже, вот и приотстал изрядно, это вам не шустрая воинская галера какая-нибудь, поэтому огонь не долетает.

И ушли бы варяги, да впереди дорогу цепь перегораживает, а на берегу стражников полно – по суше не обойдешь, драккар волоком не перетащишь. Сейчас их дромон догонит, а на нем воинов не одна сотня к бою изготовилась, и как не ловки викинги сражаться, а против столь превосходящих сил противника им выставить особо нечего – их не больше тридцати человек.

Так они чего удумали – пока разогнанный веслами драккар вперед сам по себе несется, вся их ватага на корму метнулась, нос суденышка задрался, и оно на цепь до половины залетело. Варяги на нос переметнулись – корма облегчилась и поднялась, суденышко спрыгнуло с препятствия. Так их корабль через преграду и перевалился. Викинги опять за весла, и давай Бог ноги! А дромон пока доковылял, потом ждал покуда цепь воротом опустят, варяги уж слишком далеко ушли.

В Константинополе после болтали, что этот викинг со своей ватагой на императорскую службу нанялся, то ли в Гвардию, то ли в дворцовую охрану, да по запальчивости убил кого-то из Комниных, заспорив о чем-то на ипподроме, вот и пришлось бежать. А может все и не так было, мало ли что народ бает! Но убег, это точно, это я сам видел.

Прошли через цепь и поплыли по Золотому Рогу вдоль Константинополя. Бухты и бухточки ответвлялись от залива, и в конце каждой из них была пристань, верфь, а то и док. В главном торговом городе теперешней ойкумены была видна неустанная забота о купцах-мореходах. Город воин, город умелец, город работорговец привечал своих кормильцев.

Каких кораблей и корабликов тут только не было!

Мартын взялся было перечислять:

– Надо же! Понаехало их тут! Бузы, килсы, нефы, адулийи, завы, багалы, ладьи, венецианские торговые галеры – всех и не перечесть! Ну да ладно, город громадный, всех примет, все товары купит. Знаю я тут одну славную бухточку, в нее и зайдем.

Причалили, рассчитались за извоз, попрощались и сошли на берег. По мощеным улицам большого города интенсивно сновал народ, грохотали коляски с грузами, увлекаемые лошадями и ослами. Постоялый двор с собственной харчевней держали армяне. Хозяин Аванес разместил нас в привычном порядке: в одной комнате мы с Богуславом, в другой Наина с Ваней, Венцеслава поселили одного.

Аванес порекомендовал с дороги посетить их семейную корчму.

– Там мой старший сын Багдасар царствует, он просто кухонный кудесник, а братья помогают: Нахапет еду подает, Левон за порядком приглядывает. Все очень вкусно! Зайдите, не пожалеете.

Разместившись, зашли и не пожалели. Мы с Богуславом размялись очень неплохой тутовой водкой, а молодожены и Венцек выпили местного винишка. Заели это дело салатом мшошем из чечевицы с добавлением кураги и грецкого ореха, а потом взялись за хазани-хоровац, шашлык, приготовленный прямо в кастрюльке. Все было очень остро, душисто, пряно и вкусно. Завершали ужин долма – голубцы, завернутые вместо капусты в виноградные листья и политые чесночным соусом.

Вместо хлеба подали лаваш, и все охотно приняли замену. Я его не полюбил еще в прежней жизни, и мне Нахапет вынес каравай пшеничного матнакаша. Потом народ уже заедал свое винцо виноградом и оливками, а мы с боярином сыто отдувались.

– Когда выпьешь лишнего, – сказал Нахапет, – хорошо с утра горячего хаша с чесночком отведать, очень помогает. Только его заказывать заранее нужно, он долго варится.

– Что ж за хаш такой? – заинтересовался Богуслав.

– Да холодец горячий, – объяснил я. – С похмелуги действительно неплохо помогает.

Решили на всякий случай заказать, а то чем черт не шутит, вдруг и верно подожмет.

Волкодавы уже съели по здоровенному куску сырой говядины и возлежали возле наших ног на полу. Я заказал им на завтра какой-нибудь неострой мясной каши – обычных армянских яств они не осилят.

Так и завершилась трапеза. А для достойного завершения вечера мы отправились кто-куда: утомленный Богуслав рухнул на топчан в нашей комнате и тут же уснул, молодожены уединились в своей, а мы с Венцеславом, выгуляв собак после еды, устроились для обстоятельной беседы в его кубрике. Там обоим можно было лечь на отдельную кушеточку, и ничего под тобой не раскачивалось!

Разговорились о польской кухне, в частности вспомнили краковскую колбаску, и тут вдруг оказалось, что советская и русская полукопченая колбаса «Краковская» 20 и 21 века, отличается от польского варианта 11 века, как небо от земли.

То, что у нас делалось просто из говядины и свинины с добавлением шпика, черного перца, чеснока и нитритной соли, запрещенной к применению во многих странах, а потом коптилось, в Польше изготавливалось хитро и с гораздо большим количеством ингредиентов. Тут в дело шла смесь из мяса свиных голов, телятины, говядины, свинины с добавлением всевозможной обрези из внутренних органов коров и свиней: сердца, легких, печени, диафрагмы. Не брезговали добавить уши, губы, щековину, а также вареную ячневую или перловую крупу и свежий лук. Напоследок сыпали вволю кориандра, тмина, корицы, гвоздики и черного перца, заливали всю эту мешавень свежей кровью и ставили варить, а после еще и запекали. Вот где в 11 веке кулинарные кудесники-то притаились, а вовсе не в Константинополе!

– А откуда же ты, богатый и знатный человек, можешь знать все эти кухонные изыски? – спросил я. – Ни за что не поверю, что ты поработал поваренком в собственном поместье!

– Да как-то, еще в подростках толкался на кухне от нечего делать в непогоду, вот меня наш главный повар Ежи и просветил.

– А вкусно он ее делал?

– Пальчики оближешь.

К сожалению, нашу «Краковскую» так не оценишь – обычная колбаска, ничего особенного, одна из многих таких же.

– Если сумею, на обратном пути из Франции постараюсь заскочить в твою усадьбу.

– Буду рад, заезжай.

И мы пожали друг другу руки. Увидев, что парень начал зевать, я, прихватив Марфу, откланялся.

Утром Венцеслав ворвался к нам с криком:

– Он уходит!

– Кого там куда черт с утра понес? – зарычал неласковый со сна Богуслав, – Ваньку опять за пивом погнало?

– Нет! Совсем нет! – метался поисковик, не в силах говорить толково от волнения, – С востока на запад уходит!

Закаленный годами внезапных ночных вставаний на работе в «Скорой помощи», я сориентировался почти мгновенно.

– Омар?

– Да! Да!

– Быстро уходит?

– Слишком быстро! Прямо летит!

– Нет, Венц, просто он очень близко. Побежали искать, пока Хайяма далеко не унесло, гоняйся за ним тут потом – у нас и коней-то сейчас нету.

Похмельный Богуслав зарылся носом в подушку и проныл:

– Без хаша и опохмелки никуда не пойду…

А мы, свистнув собак, унеслись. Проснувшийся еще с рассветом Константинополь уже вовсю трудился, народ спешил по неотложным делам, мешки, узлы и ящики везли, несли и волокли. На нас никто не обращал внимания – бегут и бегут, прознали где товар подешевле, вот и торопятся очень сильно.

– Все, пришли, – резко остановился я.

– Что такое? Я чую, туда надо бежать! – забеспокоился следопыт.

– А я вижу. Вон он, астроном, сам к нам идет, ослика в поводу ведет.

Немолодой мужчина в пестром халате и белоснежной чалме шел с расстроенным видом, ни на что не обращая внимания.

– Салам алейкум! – заступил я его дорогу.

– Ва алейкум салам ва рахматула, – удивленно ответил гений 11 века.

Потом он узнал меня и обрадованно воскликнул:

– Ты! Пришелец из будущего! А я все чаще думаю, что наша встреча была игрой моего ума, наведенной разумом, утомленным гонениями и математическими выкладками.

– Не мучь себя лишними раздумьями, – посоветовал многоопытный я, – если хочешь, можешь меня пощупать. Реальней человека и не сыщешь. Пошли завтракать.

– Ты понимаешь, – смущенно заметил астроном, математик, философ и поэт, – у меня в кармане последняя монетка кончилась еще вчера – польстился на свежеиспеченную лепешку. За постоялый двор теперь тоже платить нечем. Так что мне придется обойтись без завтрака. Не заработал я за последние три дня ничего.

И он прочел нам очередные рубаи:

О небо, к подлецам щедра твоя рука:

Им – бани, мельницы и воды арыка;

А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.

Такое небо – тьфу! – не стоит и плевка.

– Ну я, видать, душонкой мелковат, – подытожил я, – в деньгах пока не нуждаюсь. Пошли вещи твои заберем, лучше нам поближе друг к другу жить.

– Да вещи все со мной, вон в сумках у моего ишака лежат – за постой же тоже платить нечем.

– Тогда пошли завтракать. Оплачиваю, естественно, все я.

– Я не имею права есть на чужие деньги! Я еще ничего полезного для тебя не сделал, чтобы меня кормить.

– Ты, достопочтенный, слишком чист душой. Это не мои деньги, это деньги тех, кто хочет остаться в живых и отвести грядущий катаклизм. И нам платят не за результат, а за работы по его получению. Если у нас не получится отвести метеорит, недовольных не будет. Вообще никого не будет.

А для всей этой возни или великого труда, называй как хочешь, нужно полноценное питание и отдых. Те, кого ты сегодня увидишь, кто помог мне увидеться с тобой и договориться с дельфинами, прошли для этого тысячи верст, рисковали жизнью, убили могучего черного волхва и ведьму, пятерых умелых воинов – наемников, столковались с кентаврами. Мой друг и побратим Богуслав, с которым мы сейчас вместе будем завтракать, получил в дороге удар стилетом в сердце, и чудом остался в живых. Я командир этого великолепного отряда, состоящего из бесстрашных людей, и горжусь этим.

Но ни один из нас не умеет считать, так как ты, и ничего не знает о движении планет. Не могут помочь нам в этом и дельфины. У них большая магическая сила, но нужными знаниями они не обладают. Без тебя погибнет Земля, и никто, слышишь никто, не в силах ей помочь – только ты. Поэтому хватит тут строить из себя чистейшую душу, а пошли завтракать – впереди работы полно.

Поели, попили, и с чистыми душами перешли в арендованные апартаменты. Поговорили с Аванесом, представили ему новоприбывшего жильца и ослика. Армянин порадовался притоку прибыли на то же количество коек (шутка ли, аж целое место в одной комнате пустовало!), а ишака сразу увели кормить и определять в стойло.

Потом присели всей ватагой у нас в комнате.

– Что ж, Венцеслав, твоя служба окончена, ты честно исполнил свой долг, – завел я очередную песнь расставания. –Забирай честно заработанные тобой доспехи Невзора, и отправляйся домой, порадовать маму, папу и повара Ежи, который уже ждет тебя на кухне с кровяной колбаской. Покупай сегодня лошадей в дорогу, денег-то хватит? Если маловато, я добавлю, и оправляйся завтра на родину.

– Никуда я не поеду! – поднял бунт шляхтич. – Хотите меня раньше времени с рук сбыть? А вот шиш вам! – и он ткнул мне кукиш под нос. – Не узнав, чем дело кончилось, нипочем не уеду! Денег жалко? За свой счет проживу!

– Ладно, ладно, не горячись, – успокоил я парнишку, – живи сколько влезет, а коней все-таки купи, чтобы в последний момент не дергаться.

– Не будет последнего момента! Я с вами и во Францию поеду, тоже за свой счет!

Тут подключился и Богуслав.

– Ты уж извини, но во Францию мы тебя не возьмем, и вопрос тут не в деньгах. Слишком там дела зыбкие, лишний человек сильно помешать может. Так что обижайся, не обижайся, а не возьмем. Мы бы и Ваню с Наиной домой отправили, да в них нужда крайняя, без них никак.