Спасительная неожиданность

– Заказы на ужин в обед прими, и беги к жене и дочкам.

Обедали жирным мясным супом, потом угощались рябчиками с тушеной капустой, заедая все это чем-то вроде окорока.

К обеду уже вернулись Мартын с Андрейкой, освободившиеся от своих торговых дел. Следом зашли встрепанная Наина и утомленный Ванька. Заявился веселый и голодный Венцеслав с задорно помахивающим пушистым хвостом Горцем.

Во время еды выяснилось, что боец с сабелькой – это Евдоким, нанятый охранником и вышибалой.

После еды я удалился на постоялый двор отсыпаться – умаяли дельфины, антеки и инопланетяне. Опять обожравшаяся Марфа и утомленная нелегкой женской долей Наина лениво плелись рядом.

Помирившиеся Иван с Венцеславом пытались убежать вперед – решили заняться сбытом лошадей вместе. Наставником и переводчиком при них выступал Христо. Я быстренько нырнул в Интернет, кое-что уточнил, и решил этому помешать.

– Эй, ребятишки! – окоротил их я, – не торопитесь. Ванюшка пусть сбывает своих коней как хочет, он их с боя взял, и больше они нам не понадобятся. А вот тебе, Венцеслав, лошадок сбывать рановато.

Скоро мы, закончив дела, разъедемся, и тебе в одиночку предстоит до дому по суше ехать. Между Константинополем и Краковом лежит 1200 верст нелегкого пути, и на купленных в столице клячах тебе месяца полтора, а то и два добираться придется. А сейчас у тебя лошади странноватые, мышастого цвета, но хоть и мелкие, зато ходкие и дико выносливые.

– Так они в сути дикари и есть! Мы их даже не подковываем. Это в нашем роду с давних пор скрещивают диких тарпанов с домашними лошадками, а полученную породу называют польский коник.

– Что это за тарпаны такие? – удивился я.

– Обычные дикие лошади.

– Дикие лошади? В центре Европы?

– Да они всегда у нас водились.

Из диких лошадей я знал только один вид – лошадь Пржевальского. Но она живет черте где, аж в монгольских степях, с домашней лошадью они разошлись 40 тысяч лет назад, и между собой плоховато скрещиваются. А тут вдруг, в лесистой Польше 11 века, вынырнул невесть откуда какой-то дикий тарпан, и всех домашних Сивок-Бурок покрыл!

Заиграла параллельная реальность? Можно разузнать…

– Парни, мне надо подумать.

– Конечно думай!

– Боб, что тут за невиданные в моем мире тарпаны объявились?

– Виданные, еще какие виданные! Большими табунами бегали и по Польше, и по Белоруссии.

– Куда ж они делись?

– Их главный любитель животных извел. Отгадай, кто это был? Кто мог распахать степи, вырубить леса и активно, очень активно охотиться на тарпанов с необыкновенно вкусным мясом? Окончательно перебили диких лошадок в 20 веке.

Долгих догадок не потребовалось – привет мексиканскому гризли и закавказскому тигру, исчезнувшим в то же время! Да и тарпанскую зеброидно-лошадиную родственницу кваггу не позабудьте – ее тоже полностью извели, правда чуть пораньше.

– Н-да, – продолжил я беседу со шляхтичем, – а на своих кониках ты в полмесяца уложишься.

– А как же их по морю везти?

– Чего-нибудь придумаем.

Орлы тут же воодушевились новой идеей более быстрого сбыта и унеслись. Эх, были когда-то и мы рысаками…

Богуслав остался еще посидеть с Евдокимом – у них пошла теоретическая дискуссия: Тмутараканское княжество не выдержало половецкого удара из-за дурости руководства в лице князя Олега Святославовича или не получив своевременной помощи от Киевской Руси, неотъемлемой частью которой оно считалось.

Так прошел остаток дня, и вечер, и ночь. А наутро мы с Марфой и Горцем отправились на важнейшее для судеб человечества собеседование с дельфинами. Все-таки нажравшийся вчера к концу вечера с соратником-сотником воевода Богуслав теперь заливисто храпел на своей кровати, и я не стал его тревожить, а в остальных туристах из нашей ватаги тоже не было никакой нужды – ни от кого помощи в этом деле не дождешься.

Мои вещи, пока я буду купаться, покараулят волкодавы, а как я вырулю на переговорах с братьями по разуму, так уж и вырулю. В общем, как Бог даст, и коли антековское заклинание поможет. Если же вдруг за давностью времен оно устарело и стало неэффективным, а сам я не изловчусь договориться с Большой матерью, останется только одно – пропадать. На этой пессимистичной ноте я решил отвлечься разговором с овчарками.

– Горец, а ты чего с нами увязался, не дождавшись хозяина? – спросил я.

– Он. Вчера. Поздно. Лег, – тут подгалянец неодобрительно мотнул башкой, – Пока. Встанет. Весь. Двор. Загажу.

– Марфуш, а ты уже выспалась?

– Конееечно! – зевнула во всю свою здоровенную пасть алабаиха. – Пробежимся!

Дельфины плескались недалеко от берега. Никакого здоровенного спинного плавника Большой среди них видно не было.

– А ты думал, что она раз зовется Большая, так и размером с кита должна быть? – ехидно отозвался на мои измышления Полярник, – вон новый плавник, его вчера не было, чуть поодаль от прежней стаи воду рассекает, к нему и плыви. Я тебе сегодня наши переговоры транслировать буду – может подскажешь чего умное, а то плещешься тут попусту.

И то верно! А то решают наши судьбы чуждая людям дельфиниха и инопланетный пришелец – непорядок!

Без труда доплыл и ухватился за дельфина двумя руками. В голове зазвучало:

– Здравствуйте! Вы Большая мать Черного моря?

– Приветствую тебя, человек. Зачем явился и отвлек меня от важного путешествия?

– Близится гибель всей Земли, включая моря и океаны. Нужна ваша помощь.

– Слышала я эти бредни от нашей Старейшей предсказательницы, и нипочем в них не поверю, – голос владычицы морской был полон гнева, отвращения и негодования. – На суше, может быть и снесет пару деревушек, в которых гнездятся ваши поганцы-рыбаки, не выпускающие из рук острогу против нас, да на этом все и закончится. А я вам, нашим исконным врагам, не защитница и не помощница!

Боб пытался что-то еще сказать, как-то убедить, повлиять на это неблагоприятное для всех нас решение, но могучее дельфинье тело уже начало погружаться.

Я заорал:

– Заклинание давай! Уходит! – и у меня в мозгу защелкало, зацокало, заскрипело.

Погружение как внезапно началось, так же и оборвалось – Большая мать вновь высунулась из воды.

Ее голос стал ровным и безразличным.

– Я слушаю. Приказывай, Сильный.

Уф! Слава Богу! Да, заклинание антеков, это, похоже, все еще, как писал Владимир Владимирович Маяковский «старое, но грозное оружие».

– Собирай всех дельфинов, у кого есть хоть какие-то магические способности, – уверенно командовал Боб, – чем больше их будет, тем лучше, и плыви к Средиземному морю.

– Туда моя стая в настоящее время и добирается, я вернулась одна.

– А что вам там понадобилось?

– Там ждет меня мой любимый сынок – Сын-Убийца.

– А почему вы его так зовете?

– Я родила его от самца черной касатки, и он, кроме сельди, скумбрии и разной другой рыбы, очень любит поедать всяких теплокровных – морских львов или тюленей. Когда уж вовсе некем толком перекусить, может сожрать и глуповатого дельфина-чумку.

– И вы это терпите? Он же ест ваших братьев! – включился и я.

– У этих «братьев» почти нет разума, и они нам такие же родственники, как вам овцы или свиньи. Не нужен? Живи и пасись. Понадобился? Пойдем, кушать тебя буду. Просто мы, афалины, едим только рыбу, креветок и кальмаров, и почти не обращаем на чумок внимания, а сынок, бывает, ими очень интересуется.

Ему тяжело находиться в нашем море – соленость очень мала, глубины незначительные. Да он и в Средиземном-то нечастый гость, приходит раз в году со мной повидаться – скучает по маме. Вот у него магические способности развиты больше, чем у всей моей стаи вместе взятых. Не успеете ахнуть, выкинет ваш камушек куда скажете.

Полярник продолжил.

– А как мы вас там отыщем?

– Я ему скажу, и сын вас где угодно сыщет – он очень сильный маг и волшебник, не нам чета. Вам надо будет меня просто мысленно позвать – я почую. Ну а мне после этого достаточно будет этого человечка, что за меня сейчас уцепился, просто представить. А ты, кто со мной говоришь, видимо в нем проживаешь?

– Да, это так. Мы постараемся завтра же отплыть из Херсонеса, и отстанем от тебя по времени прибытия к Константинополю ненамного. Еще несколько дней придется потратить на то, чтобы возле пролива Босфор отыскать того, кто укажет в какую сторону лучше направить метеорит. Человек этот известен, надо его только свести с тобой или с твоим сыном.

На том и порешили.

Я худо-бедно обсох под мелким занудным дождичком, который то начинался, то прекращался, Господи! Что ж так холодно-то с утра! А вчера, вроде как-то нормально было, и вода казалась потеплей…, в общем, назад я уже для сугреву несся как лось рогатый по лесу!

– На чем же ты собрался плыть? – поинтересовался я у Полярника.

– На ладьях русских купцов Мартына и Андрея, – не раздумывая выдал готовое решение представитель более развитой цивилизации.

Молодец! А если все-таки подумать?

– А если они отплывут только через месяц? Или ушли сегодня рано утром?

– Отправимся с кем-нибудь другим.

– Так сейчас не сезон, в гаванях пустовато, и далеко не все идут в Константинополь. Кто возвращается по пути из варяг в греки, кто в Сельджукскую империю мостится, большая часть вдоль крымского побережья ерзает – тут богатых городов полно, и возле берега злых осенних штормов можно особенно и не опасаться – враз в какую-нибудь бухточку спрячешься.

А в столицу Византийской империи через все море надо плыть и плыть не один день, а берега черте где и многие туда осенью добираться просто побаиваются. Так что нам при незадаче и до зимы в Херсоне можно просидеть.

В этот раз Боб подумал немного подольше.

– Все ерунда! Ты у нас ушлый, вывернешься как-нибудь.

Достойный ответ, возразить нечего. Да и остальные члены моей команды его наверняка единогласно поддержат.

В трактире уже было шумно. Наших еще не было, даже неутомимый Христо пока не подошел. Орали по-гречески и размахивали руками какие-то двое нахальных пьяных в хитонах, требуя вина. Причем один кувшин они уже выпили и обильно блеванули прямо на пол, а платить активно не хотели.

На них мрачно взирал Эйрик, а Евдокима почему-то не было. Хрисанф выглядывал из кухни, но не вмешивался, и пьянчуги, не чувствуя отпора, распалялись все больше и больше. Может быть трактирщик хотел увидеть в деле и оценить своих новых работников, а скандинавский рыжик ожидал прямой команды от руководства, это так и осталось для меня непознанным. О чем все думали и что оценивали, мне не было никакого дела – я грубо хотел жрать и немедленно согреться изрядной стопкой водки, а эти идиоты срывали мне завтрак. В общем, по-о-оберегись!

Подойдя к месту конфликта, я сходу дал одному в глаз, а второму навесил чисто по-русски – с размаху по уху. Оба шлепнулись в собственные рвотные массы, и это еще более усугубило конфликт.

– Нас бить? – зарычали они, и оба вскочили с диким желанием подраться.

О как удовлетворили их неразумное желание! Только я больше не принимал в этом участия.

Эйрик, при виде всей этой катавасии, воскликнул с неожиданно усилившимся акцентом:

– Они напаль на клиент! – и взялся отрабатывать на дураках приемы рукопашного боя викингов, быстро нанося хлесткие и точные удары, а пришедший с опозданием Евдоким без лишних раздумий тоже увлеченно принял участие в происходящем.

Через пару минут должным образом обработанных посетителей выкинули за дверь харчевни. Перед расставанием ими вытерли опоганенные полы и взыскали с них деньги за убытки.

Я уже миролюбиво сидел за столиком и ожидал выдачи пищи. Тут-то ко мне и подошел мрачный Хрисанф.

– Владимир! Знаешь кого ты сейчас побил?

– Не успел поинтересоваться – сильно есть хочу. Спроворил бы ты мне что-нибудь быстренькое, ну вроде как яишенку с сальцем этакую.

– Это были слуги самого севастократора Исаака Комнина. Он вчера прибыл из Константинополя по поручению императора и остановился в доме нашего херсонесского стратега. Я потому и не решался их тронуть. А жуть как хотелось надавать по этим пьяным и наглым рожам!

Я больше не выдержал этого занудного перечисления неведомых мне византийских имен и званий и рявкнул:

– Если хоть чего-нибудь сейчас не дашь, убегу в другое место! И вина крепленого тащи!

Поняв, что я не шучу, корчмарь с Эйриком кинулись за провизией вдвоем, а вышибала упал от хохота на стул.

– Ой…, аха-ха-ха, какие вы русичи, х-х-ха! Дерзкие и неразумные! Избили таких замечательных слуг самого севастократора! Ого-го-го!

– Да что за черт еще этот севастократор?

– А дьявол их тут с чинами и званиями разберет! Не успеешь какому-нибудь византийскому павлину в нос сунуть, как он архонт, декан или еще какая чиновная пакость оказывается.

Тут рыжий притащил кувшин вина и пару кружек.

– А зажрать? – рявкнули мы уже в два голоса.

– Не, ну прямо как дома! – восхитился викинг. – Никакого чинопочитания и приличия нету! Там хозяин чего-то нарезает, сейчас притащит.

– Залуди вот винишка с нами, пока его нет, – торопливо наливая в свою кружку вина и суя ее в руки варягу, предложил бывший сотник, – а то он сейчас прибежит, снова нудить начнет!

Не тратя времени на отнекивания, Эйрик залил в глотку напиток, крякнул, быстренько пристроил стакан назад, и вытер свисающие длинные усы.

– Прямо один в один как у нас! – удовлетворенно заметил бывший труженик драккара, – аж сердце в груди песнь скальда-сказителя выводит!

Вернулся Хрисанф и притащил в одной руке здоровенное блюдо с крупно нарезанными кусками копченой колбасы, дольками чеснока и хлебом, а в другой еще две кружки. Всем налил вина, а колбасень мы похватали сами. Очень недолго пытался сделать приличное лицо скандинав-сервитум:

– Я на работе не пью! – но хозяин это не поддержал.

– По наглой личине видно, что уже принял на грудь с утра. Смотри, не опьянись раньше времени.

Я в это время выдал на пробу среднеазиатке и подголянцу по изрядному куску от изделия херсонесских колбасников, да и сам ухватил такой же пожевать. Моя тайная попытка сунуть волкодавам по второму кусочку колбаски была Хрисанфом сходу разоблачена и пресечена.

– Не порть собакам аппетит! Сейчас выпью и притащу им по миске гречневой каши с бараниной – она уже остывает на кухне.

Дернули. Эх и крепко греческое изделие! Градусов тридцать, не меньше. Закусили. Стали обсуждать утреннее происшествие.

– Поешьте, попейте сейчас вволю, – ласково уговаривал нас трактирщик, – а то в темнице неведомо чем и когда накормят. Может и вовсе кормить не станут, а сразу нас на плаху по приказу стратега поволокут.

– А что это за люди? – поинтересовался я, – какие-то стратеги, севастократоры… Что они делают?

– Стратег это назначенный из Константинополя глава города. Собирает налоги, следит за порядком, вершит суд, в общем делает все, что считает нужным делать – он по сути здесь наместник императора.

– А севастократор чем занят?

– Да ничем! Но это звание получают ближайшие родственники или любимцы императора Алексея Первого. Он сам эту должность и ввел недавно. Четкого круга обязанностей у них нету, куда самодержец пошлет, туда и пойдут, чего повелел порфирородный делать, то и сделают.

Стратег отлично понимает, что Херсон центр всей торговли Севера с Югом, Запада с Востоком, связующее звено торговцев разных стран и народов, и никогда без веской причины купца не тронет. Напугаешь торгашей, переметнутся они в другие места, и уйдет из казны колоссальная прибыль, и захиреет великий город.

– А что, мелкая драка в кабаке считается веской причиной для разбирательства и казней? – удивился я. – Все живы остались, никого не покалечили, имущественного убытка нет.

– Тут случай особый! Исаак старший брат императора, активно пропихивал его на престол, отнимал у церкви имущество для войны, которую вел Алексей, лично любит допрашивать и пытать схваченных врагов. Вдруг эти два придурка у севастократора в чести, и он попросит местные власти за них вступиться? Стратег придворной шишке такой величины отказать не посмеет, и пошлет за обидчиками стражников. Тут-то нам всем и хана!

– Не волнуйся так. Эти баламуты были пьяны, и обстоятельства дела толком не обрисуют. Ну поругались в корчме, ну подрались там с кем-то. А твои-то мужики изложат обстоятельства дела четко: посетители харчевни по пьяной лавочке затеяли драку между собой. С одной стороны – ваши византийские красавцы, с другой – русский наглец-купец – он-де ваших и побил. А законопослушные вышибала и сервитум потасовку разняли и выпроводили всех из трактира. Так что ищите русского и волоките его на правеж, пусть он за дела свои хорошие ответ и держит.

– А где же в это время буйный русский обретается? – поинтересовался Хрисанф.

– Да черт его знает! Первый раз сегодня эту рожу и увидели. А ты, Хрисанф, должен быть вовсе не при делах – тебя в момент драки и в кабаке-то не было, ты после пришел.

– Тебя же схватят!

– Им для этого весь город перевернуть придется, а Херсонес не какой-нибудь мелкий городишко, где три улицы да два двора – тут наищешься. А наша ватага завтра-послезавтра уходит, здешние дела мною закончены.

– Да не буду я всю ответственность на работников перекладывать! – взъерепенился трактирщик, – не такой я человек!

– Ну и дурак, – оценил его честь и мужество я. – С твоих работников взять нечего, это каждый мелкий чиновник понимает, – гони этих нищебродов отсюда взашей! – а тебя дои да дои, куда ты от дома да от корчмы денешься. А всякой чиновной шатии-братии враз к этому делу примажется неимоверное количество, и они будут рвать тебя, как волки оленя.

– Да, – неохотно признал Хрисанф, – развелось этих писцов поганых, всяких там асикритов да кураторов за имперское правление немеряно. Их тьмы и тьмы. Обдерут меня эти канцелярские собаки кругом, без последнего хитона оставят.

– Вот то-то и оно. Поэтому ты в это дело лучше не суйся, а то останешься без кола и двора.

– А как же ребята? – опять забеспокоился трактирщик. – Что если их жестко прихватят?

– Могу сказать, пользуясь твоими способностями предсказателя, что каждого из них ждет в дальнейшем, – подсунулся Полярник.

– Давай!

А я несколько раз пропел мелодичным голоском кришнаита для разогрева публики мантру «Харе Кришна, Харе Рама», и оповестил присутствующих:

– Так индусы молятся Богу Отцу и Богу Сыну. Христианской церковью это не запрещено. Теперь я могу предсказать будущее для вас, священниками это тоже не осуждается. Хотите услышать?

– Да! Конечно! Говори скорей!

И я начал повторять вслух звучащие в голове предсказания.

– Вся эта история с дракой в кабаке ни во что не выльется, никто в ней разбираться не будет. Вероятнее всего эти два гуся поганых и не решатся подсовываться под грозные очи Исаака со своей ерундой, понимая, что с них-то с первых он шкуру и спустит.

Хрисанф разбогатеет во время следующего торгового сезона. Христо попытается уйти и открыть собственное дело, но у него ничего не выйдет – быстро разорится и вернется обратно.

Весной Эйрик столкнется с кровником по имени Вилфрид…

Викинг вскочил, молниеносно сгреб меня за грудки и заорал:

– Говори! Говори! Это главный враг нашего рода! Он троих моих старших братьев убил!

– … и сумеет зарезать его кинжалом по имени Гибель врага…

Эйрик выпустил меня из своих лапищ и упал на стул.

– Это наш родовой кинжал. Последним из нас им владел мой любимый старший брат Алрик, – негромко и как-то отстраненно сказал он. – Я видел эту сталь перед своим бегством из Хассмюры на поясе у Вилфрида. И у меня нет в жизни другой мечты, кроме как убить этого гада из Гуннарссонов и вернуть достояние нашего рода – кинжал по имени Гибель. А на ножах я бьюсь не очень…

– И что? – весело рявкнул Евдоким, – я на ножах всегда был первый в дружине – хошь издалека кину и не промахнусь, хошь так и этак противника его же собственным ножиком распишу, перед этим кинжал из вражеских рук выбив и на лету поймав!

– И ты меня научишь? – полыхнул внутренним огнем викинг.

– А то! Зимой посетителей будет мало, целыми днями учиться будем, коли не заленишься.

– Я не ленив! Но Вилфрид один не ходит… Его спину всегда верный друг Петтер бережет… И бьются они всегда на пару, даже если враг против них в одиночку выступит…

– А рядом с тобой теперь твой верный друг и собутыльник Евдоким выступит! – захохотал бывший сотник, и грубый шрам, пересекающий его щеку, искривился еще больше и показал лицо человека, привыкшего не только убивать, но и рисковать собственной жизнью, – Бог даст, одолеем!

За это и выпили.

– Я отслужу! – преданно заверил Эйрик старшего товарища, – что хочешь для тебя сделаю!

– Конечно сделаешь! Как всех поубиваем, еще кувшина два винища выставишь! Га-га-га! – заржал сотник. – Эй, предсказатель, ты про меня много не бреши – копчу небо, как умею, а всяких половецких кровников на меня охотится неимоверное количество, потому я из Феодосии и отчалил. После того, как половцы город взяли, а я чудом жив остался, подумал: коли узнают, где от ран отлеживаюсь, они всей ордой мой дом штурмовать придут – много ихнего брата в разных боях положил! Поживу на белом свете еще?

– Конечно. И не мало.

– В полной силе?

– Да.

– Вот и славно! – порадовался Евдоким, – Вот за это и выпьем! – и рявкнул командным голосом, привыкшим повелевать и вести за собой сотню в бой: – наливай!

И тут отозвался от входа таким же рявком голос, привыкший повелевать тысячами воинов:

– И мне! И зажрать! – это привел остатки нашей ватаги на завтрак бывший воевода Богуслав.

Он подошел чеканным шагом к нашему столику, схватил железной ручищей кувшин и начал хлебать хмельную прелесть прямо из него. И похмелье отступило!

Дожрал последний кусок хлеба, колбасы ему уже не хватило, обвел таверну просветлевшими глазами и скомандовал:

– Пааавторить! И побольше.

Хрисанф унесся жарить на всех яичницу, Эйрик с Евдокимом последовали за ним, а мне уже весело трещал Ванюшка, плюхнувшийся на их место:

– Мастер! Мы так вчера с Венцем удачно моих коней продали! Хватило и Нае на коралловые бусы, и нам на пивище с крабами. Раки, они и на море раки, только что побольше.

Наина степенно присела на стульчик, гордо выпятила грудь с лежащими на ней розовыми бусами и скромно заметила:

– С самого Красного моря арабы привезли. Красота необыкновенная! Я такие же еще в Киеве хотела купить, да где там! Близок локоток, а не укусишь – цену просили запредельную, а дядя Соломон, старый жук, помочь отказался. Расходы, мол, несу последнее время большие, совсем денег нет.

Венцеслав с достоинством опустился на свободное место – он пока хранил венценосное молчание.

– Как наши дела? – остановив молодежный треп взмахом ладони, поинтересовался удобно устроившийся у заветного кувшинчика Богуслав.

Я доложил.

– Значит, пора уплывать, – подытожил наш серый кардинал, опытная боярская умница 11 века. – Остались всего две трудности для заключительной части нашего Великого Похода.

Первая была мне ясна – это поиски Омара Хайяма в недружественной нам и ему Сельджукской империи, а вторая?

Спросил у Богуслава. Тот не удивился вопросу от атамана профана, я свою некомпетентность проявлял и раньше, а спокойно разъяснил:

– До Константинополя, Володь, надо еще доплыть. Абсолютно надежных судов не бывает. Пойдем за шерстью, а вернемся стриженными. Или вовсе не вернемся. Выедем в сладких мечтах об удачных поисках у турок, а первый же большой шторм пустит наше суденышко на дно. А сейчас осень, шторма часты, и плыть нам не один день, ох не один!

Брести по суше слишком далеко, да и разных народов на берегах расселилось там немало. Слишком долго будем идти и отбиваться от местных – не успеем. Придется рискнуть и попытаться добраться до места любым способом.

Я робко поинтересовался:

– А каковы же эти способы?

В голове роились разные глупости: долететь, вчетвером оседлав ведьму Пелагею-Наину; выманить из меня Боба Полярника и проломить им портал в Константинополь; воткнуть в рот для дыхания тростинки-камышинки и дошлепать по сероводородному дну до византийской столицы, и тому подобная чушь.

Богуслав ласково поглядел на Ваню с Венцем.

– Вы, ребятишечки, пересядьте от нас подальше – потолкуйте там между собой.

Надо так надо, и парни безропотно пересели.

А Слава не отрываясь смотрел прямо в глаза Наине. Долго-долго смотрел и ничего не говорил. Потом начал негромко напевать что-то непонятное и сидя раскачиваться:

– Шемоше пенаши, фемае вентаи, – и в таком ключе пел минут пять.

Наина тоже потихоньку стала раскачиваться, глаза у нее закатились, и был понятно – еще чуть-чуть и она шлепнется со стула.

Тогда Богуслав негромко позвал:

– Пелагея… приди…

Появился Хрисанф со здоровенной сковородой, где все еще скворчала яичница с сальными шкварками, за ним Эйрик нес стопку тарелок с кучей вилок и блюдо, полное нарезанного хлеба, следом Евдоким пер две здоровенные миски с собачьей кашей. Потом все это было расставлено, положено, выдано. Минуты пролетали как скорый поезд мимо дачных платформ для электричек, а Наина все так же тупо глядела в одну точку.