Хороший опыт

Молча мы смотрели на огонь. Я чувствовала себя такой счастливой в этой уютной тишине, слегка касаясь Его плеча. Одиночество фыркало, шипело, стремясь пробраться ко мне сквозь чугунную решетку темницы, но даже его длинные руки и острые когти, в данное мгновение были бессильны разрушить идиллию.

– Я должен тебе кое-что рассказать о себе, – нарушил молчание Райс, поставив бокал на кофейный столик. Я повернулась к нему. В его карих глазах поблескивали искры пламени, отчего он казался еще более загадочным.

– Мистер Райс…

– Колин, – прервал он меня.

– Колин, – я кивнула, – может не стоит сейчас…

Его теплые ладони обхватили мое лицо. Его взгляд гипнотизировал, и мне так хотелось, чтобы он не продолжал разговор, а просто поцеловал меня. Страстно, с жадностью, как умеет только он.

– Я должен тебе кое-что рассказать о себе, – тон был повелительный, не приемлющий возражений.

Я вновь кивнула и в благодарность все же получила поцелуй. Но не тот, что ожидала. Это было легкое, нежное прикосновение, словно гроза всех стройплощадок боялся причинить мне дискомфорт.

Он забрал мой стакан и поставил его рядом со своим, затем обнял меня одной рукой, прижимая мою голову к своей широкой груди. От него приятно пахло хвоей. Аромат парфюма, что сводил меня с ума.

– Я непростой человек, Стана, – начал он. – Я прожил полвека и видел кучу дерьма. Этот гребанный мир не так прекрасен, как пишут о нем в романах или показывают в фильмах. Каждый день – это борьба за еще несколько солнечных часов.

Его правая ладонь взяла мои руки и сжала. Я ощущала электрический импульс, что проходил по всему телу от этих прикосновений.

– Я не юный мальчишка и мое сердце давно обросло каменой коркой. Долгое время я был мертв. Умер вместе со своей семьей.

– Колин, не надо, – попыталась остановить его я. Мне как никому другому было известно, как нестерпимо больно говорить о близких людях, что отправились на тот свет. Гибель отца навсегда оставила в моей душе рваный шрам, что временами кровоточил, особенно, когда я видела маму, плачущую украдкой даже спустя десятилетия.

– Стана, дай мне договорить, – его голос был мягким, и мне даже показалась, что я услышала нотки мольбы.

Я безнадежно вздохнула и прижалась крепче к его груди, которую покрывала белоснежная рубашка.

– На Рождество будет одиннадцать лет, как их нет со мной. Я думал, что больше никогда не смогу ощутить те же чувства… Секс, каким бы отличным он ни был, не заполнит пустоту. Он не избавит тебя от ядовитой тоски, что сжигает нутро и превращает всю твою сущность в кусок базальта. Каждый человек нуждается в любви, даже если он отрицает это и пытается убедить себя, что одному хорошо. Страшно любить кого-то, но страшнее терять любимых… Безвозвратно! Говорят, когда истинно любишь, то можно жить воспоминаниями и быть счастливым. Все это ложь! Воспоминания превращают твою жизнь в кошмар. Ты помнишь, но не можешь к ним прикоснуться. Ты знаешь, каково это быть безмерно счастливым, но не в силах пережить это снова. Сожаления, угрызения совести, боль… Боль острая, как клинок из дамасской стали, режущий твое тело ежедневно. Раны заживают к утру. Но с лучами солнца, меч вновь вонзается в твое естество, и ты чувствуешь себя Прометеем, который раз за разом вынужден терпеть муки лишь потому, что решил принести людям счастье.

Я услышала, как сердце Райса забилось чаще. Он волновался. Слова, вылетающие из его уст, давались ему с трудом. Видимо давно он не был на исповеди, а возможно никогда. Я жаждала его обнять, прижать к себе и забрать его боль, но… Я не могла перебить его, он должен был излить накопившуюся печаль.

– В то Рождество я должен был прилететь из Нью-Йорка, дабы провести праздники с семьей. Я должен был, но не прилетел. Я остался в Большом Яблоке не ради любовницы, тогда я был верным возлюбленным, успешным бизнесменом, но хреновым мужем и отцом. До того Рождества я не видел Элен и Мию три месяца, работа не отпускала меня. Тяжело разрываться между карьерой и семьей, когда ты глава огромного холдинга.

Они приехали в аэропорт, чтобы встретить меня. А я не прилетел. Я даже не позвонил, а прислал лишь сообщение, пообещав вырваться к Новому году. Элен расстроилась. Я знаю. Она никогда не плакала при мне и не устраивала скандалы. Она молча терпела мое безразличие, хотя я ее любил. Любил по-настоящему.

Уезжая с аэропорта, она наверняка разревелась. Она не могла больше сдерживать себя. Сейчас я понимаю, как ей было одиноко, несмотря на достаток, невзирая на ее работу. Она руководила отделом финансов. Я бросил ее, но не желал отпускать.

Ее машина врезалась в дерево. Моя супруга Элен и дочь погибли на месте…

Мурашки заскользили по моей коже, а к горлу подступил ком. Я была готова разреветься, как и Элен одиннадцать лет назад.

– Я стал причиной их гибели… Ни скользкая дорога, ни встречный автомобиль, ни неисправность в машине. Я… Элен не могла больше терпеть! Она устала и просто на огромной скорости въехала в первое дерево, что попалось ей на пути…

– Колин, достаточно… – дрожащим голосом произнесла я и отстранилась от него, но, не пытаясь высвободить руки. Его лицо не выражало эмоции, а стеклянный взгляд был устремлен на пламя камина, полыхающее за огнеупорным стеклом. Он посмотрел на меня с сожалением, словно я только что похоронила толпу родственников.

– Я не лучший вариант для тебя, Стана. Я хорош лишь в малых дозах и непродолжительный срок. А вот ты…

Он выпустил мои ладони и притянул меня за талию к себе. Его лицо было так близко, а горячее дыхание, казалось, обжигало кожу. Даже сейчас, когда все его морщины проступили, он был чертовски обаятельным и желанным.

– Ты мой наркотик, моя неизлечимая болезнь, моя слабость. Когда я увидел тебя в Нью-Йорке в конференц-зале, что-то внутри меня вспыхнуло, как свет маяка во тьме ночи. Ты чем-то схожа с Элен, но в тоже время совершенно другая. Пугливый бельчонок, которого лучше не злить, но которого, так хочешь запереть в клетку и любоваться им.

– Неожиданный комплемент. С белкой меня еще никто не сравнивал, – проговорила я, продолжая смотреть во тьму его глаз. На губах Колина заиграла еле заметная улыбка.

– Моя белка, исчезающий вид, – он нежно поцеловал меня в лоб.

Поведение Райса меня пугало. Еще немного, он совсем раскиснет, начнет целовать мне руки, затем кланяться при встрече, после писать письма, а через некоторое время вовсе позабудет обо мне, мельком упомянув меня в мемуарах. Нехорошее предчувствие заскользило в душе мерзкой змейкой. Райс прощается со мной? Он таким способом пытается смягчить наше расставание: как и случайных любовников, так и коллег?

– Что происходит, мистер Райс? – выдавила я из себя, ощущая, что слезы уже готовы прорвать плотину. Он осторожно провел тыльной стронной ладони по моему лицу, изучая каждый сантиметр взглядом.

– Ты вырвала меня из одного кошмара и утопила в другом.– Синатра на мгновения замолк, и даже огонь потускнел, поэтому слова Райса прозвучали, как колокол, трезвонящий о беде.

– Я ничего не сделала, – сглотнув слюну, попыталась возразить я.

Райс смотрел на меня, продолжая улыбаться и гладя по лицу.

– Даже сейчас я смотрю на тебя, и мне хочется сорвать с тебя платье и заняться сексом. Всю ночь, недели, месяцы непрерывно. Но секс – это малая часть моей проблемы. Я хочу приковать тебя наручниками к себе, чтобы ты была всегда со мной рядом. Не отлучалась ни на миг, даже когда у меня будет диарея…

Последнее слово вызвало у меня улыбку. Такая сцена у меня ассоциировалась с кадрами из молодежных комедий, где полно сортирного юмора.

– Да, не хочу тебя терять из виду, но… Но мы оба знаем, что это невозможно. У каждого из нас своя жизнь, своя работа, своя родина…

Вот опять он вернулся к неминуемому финалу. Все же эта история лишена счастливого продолжения! Я так и знала!

– Тогда зачем все это? – мой голос вновь задрожал. – Зачем ты появляешься и исчезаешь? Зачем терзаешь себя и меня?

Аллилуйя! Горячие потоки заскользили по моим щекам! Стана Новинц – чемпион идиотизма!

Райс осторожно вытер соленые струи, что не желали останавливаться. На этот раз он поцеловал меня жарко в губы, а затем продолжал целовать мое лицо, пока слезы, наконец, перекрыли краны, оставив запасы воды на еще один раунд.

– Прости, но я чертов эгоист, которого угораздило влюбиться в маленькую хорватку. И я порой не могу контролировать себя, когда долго не вижу тебя, не ощущаю твоего запаха, вкуса твоей кожи. Я каждый раз желаю убедиться, что ты не воспоминание, а реальность, к которому я в силах прикоснуться.

Я резко вырвалась из его объятий, ошарашив Райса своим поступком.

– А как же я? Ты знаешь, что я чувствую, когда ты являешься словно ураган, а потом, оставив разрушения, уходишь за горизонт? Ты думаешь только у тебя разбитое сердце? Сколько женщин страдало по тебе? Сколько из них потеряли веру в настоящих мужчин? Ты приходишь, берешь, что тебе вздумается, и оставляешь после себя выжженную пустыню! Да ты чертов эгоист! Даже сейчас ты только о себе и думаешь? Ты все решил за себя и за меня! С первой нашей встречи, ты вел игру, не позволяя мне сделать хода. Ты…

Райс не стал дожидаться продолжения. Он бесцеремонно повалил меня на диван, прижимая к подушкам, и опять закрыл мне рот поцелуем. На этот раз я почувствовала, как его рука скользнула по моему бедру. Я попыталась вырваться, понимая, что нашим словесным дискуссиям пришел конец, и настала череда физического общения.

– Я не бездушный голем, как ты думаешь. Я живой человек, который в свои полвека обезумел от любви! – зашептал он мне на ухо, не обращая внимания, что мои руки упираются ему в грудь. – Ты же знаешь, чем все закончится сейчас? И после, как ты и сказала, я получу, то, что мне вздумается! Я не могу заставить тебя полюбить меня, я не могу обещать тебе зеленую лужайку, уютный домик и свадебный кортеж. Но я в силах заставить хотеть меня и стонать от наслаждения.

– Иди к черту! – это была моя последняя попытка противостоять ему. Через секунду мое платье превратилось в бесполезную тряпицу.

Но и я в долгу не осталась. Пуговицы с треском отлетели от рубашки Райса, как только он немного ослабил хватку. Этот мужчина лишал меня разума, как и я его.

Надеюсь, соседи не слышали, как я кричала несколько раз за ночь, когда Колин доводил меня до оргазма. Боже, хорошо, что особняк большой и окружен садом, мне не придется смотреть им в глаза. Но об этих мелочах я подумаю завтра, а сейчас мне хотелось получать удовольствие от прикосновений Райса, чувствовать, как он покусывает мою кожу, пытается слиться со мной в одно целое. Я хотела ощущать его каждой клеточкой, пока он не превратился в далекое воспоминание.

Это была потрясающая ночь, и рассвет мне не принес разочарования. Райс не исчез утром, оставив вместо себя букет фиалок. Он был рядом, когда я проснулась, и смотрел на меня, подпирая рукой голову. Он улыбался, и в его взгляде не было ни иронии, ни холода.

Мы к утру перебрались ко мне в спальню, нам приелся интерьер гостиной, теперь мы предпочитали реализовывать пикантные сцены голышом в опочивальне. Как только я полностью откинула полог сна, Колин решил продолжить забег. Интересно, у него нескончаемый запас Виагры или его потенция от природы готова нести дозор до ста лет?

Выползли мы из спальни только к полудню. К счастью, Мария позаботилась обо мне и оставила припасы. Мне всего лишь надо было разогреть еду – никакой готовки! Этот нюанс не очень порадовал Колина, видимо он намеривался вновь проявить свои кулинарные способности и меня удивить. Вот только выбрасывать яства, так заботливо состряпанные Марией, он не осмеливался.

– Прекрасно, что весь уик-энд мы будем только вдвоем, – на лице Райса появилась коварная ухмылка, он обнял меня со спины и чмокнул в шею.

– Ээээ, нет, мистер Райс, – я выскользнула из его оков, – Пока я не поем и не выпью кофе, даже не мечтайте о продолжении нашей оргии.

Он согласно кивнул и потер ладони. Заглянув в холодильник, он усмехнулся.

– Н-да, если Мария так тебя кормит, то вскоре ты превратишься в Винни Пуха.

Моя возня с кофейным аппаратом, закончилась тем, что я разлила воду на столешницу. Быстро схватив полотенце, я стала убирать коварную жидкость, намеревающуюся добраться до напольного покрытия.

– Не отвлекай меня, братец Кролик. Займись завтраком, а я попытаюсь сварить нам кофе, – распределила я обязанности, с облегчением справившись с микроскопическим потопом.

– Как пожелаете, мой Винни Пух, – иронизировал Райс и тут же на лету схватил кухонное полотенце, которое я запустила в него. Его футболка окропилась брызгами и он рассмеялся.

Господи, как я скучала по таким отношениям! Со времен Яна я не дурачилась с мужчинами. Все мои последующие партнеры были скупы на эмоции и слишком взрослые для ребячества. Может у некоторых людей есть возрастной рубеж, когда они уже не могут вернуться в детство и на мгновение ощутить себя ребенком? Я всегда была ребенком, которому приходиться надевать костюм ответственного человека и грустно вздыхать, ища в толпе родную душу.

Сейчас Райс, который был старше меня почти на пятнадцать лет, вел себя, как озорной мальчишка, соскучившийся по шалостям и готовый к самым невероятным приключениям.

Такого Райса я еще не знала, но была готова его полюбить, как и прочие менее привлекательные образы короля кирпича, арматуры и грандиозных строений.

Женщины ради любви готовы на все. Они бросают семьи, друзей, карьеру, чертову планету и мчатся за мечтой на край вселенной. Они без анестезии вскрывают себе грудную клетку, вырывая сердце, дабы возложить его к ногам любимого человека, который порой способен растоптать бесценный дар в кровавую кашу.

На что была я готова ради Райса? Я не знала. Рискнуть всем, как когда-то ради Яна, а потом остаться одной среди дымящихся развалин я не хотела. Но я остро нуждалась в нем, как человек испытывающий необходимость в антидоте, после принятия яда. Я хотела любить и быть любимой, но не испытывать боль разочарования, когда Колин Райс в очередной раз исчезнет из моей жизни. А это произойдет, я предвидела это. Впрочем, и его слова подтверждали мои догадки. Он боялся любви так же, как и я.

8

Две недели пролетели, как одно мгновение. Колин остался в Сакраменто и целые дни проводил на стройплощадке. Он и вправду не упускал меня из виду. Когда мы оставались наедине, он тут же начинал меня целовать, словно по окончанию рабочего дня мы больше не увидимся. Ради этих моментов, когда мы прятались как тайные любовники в уголках офиса или в почти законченном детском центре, он каждый день брился, дабы не вызвать раздражения кожи моего лица.

Говорил ли он вновь о своих чувствах ком мне? Нет. Я тоже не спешила открываться ему. Зато мы много узнали друг о друге, болтая за ужином, обедом, завтраком и даже в постели после жаркого секса.

Я ему рассказала про свое детство, про войну, про гибель отца и про своего брата, переехавшего в Новую Зеландию. Он поведал мне о смерти родителей, разбившихся на частном самолете, о друзьях, об Элен и дочери, о десяти годах работы после их утраты.

Он был открыт. Почти открыт! В нем все же оставались какие-то секреты. Впрочем, как и у меня. Я избегала говорить с ним о Яне. Эта тема была слишком болезненной для меня.

Говорят, деньги не приносят счастья и с милым рай в шалаше, но это все ложь. Когда ты живешь в нужде, любовь уходит на задний план. По крайней мере так произошло со мной.

Мы с Яном познакомились на первом курсе. Я влюбилась в него с первого взгляда. Он был высок, смазлив, с фигурой Аполлона и морем знаний. С ним можно было говорить на любые темы.

Я помню, как мы болтали ночами абсолютно обо всем, и я утопала в его желто-зеленых глазах, как в теплых водах Адриатики. Я полюбила его, невзирая на то, что мы были бедны, порой нам даже нечего было есть. Но даже голодной я чувствовала себя счастливой рядом с ним. Он был моей опорой на отвесной скале, моим светлячком в кромешной ночи, моим рыцарем в мерцающих латах. Я готова была убежать с ним на край света, жить в непроходимых дебрях Амазонки или на заснеженных просторах Гренландии. Я могла ради него пожертвовать жизнью, не медлив ни мгновения. Но, увы, как оказалось, любила только я.

Мы поженились на втором курсе, развелись по окончании университета. Глупый юношеский брак! Он предпочел королевские хоромы – раю в шалаше, успешную бизнес-леди – бедной выпускнице.

Ян остался в Загребе со своей новой пассией, я в сырых комнатах отеля «Одиночество». Это был долгий и трудный период для меня: разбитое сердце, алкоголь, депрессия, анорексия.

Мне повезло с подругой. Злате удалось вытянуть меня из омута отчаяния, хотя ей понадобился не один год. Она смогла меня уговорить выйти на работу, затем заняться собственными проектами, а после открыть фирму. Злата и архитектура спасли меня.

Но не буду лгать, позже все мои отношения с мужчинами заканчивались разочарованиями. В каждом партнере я пыталась отыскать следы Яна. И находила их, когда они расставались со мной. Для одних – я была трудоголиком, для других – не подходила для брака, а третьи… Третьи, наверное, были со мной из жалости.

С Колином Райсом я вновь поверила в любовь. Больную, неправильную, безумную, но все же любовь. Он смотрел на меня с такой теплотой, что скрывалась в сумраке его орлиного взора. Он касался меня так, словно не желал меня делить ни с кем, даже с окружающим меня воздухом.

Я вновь полюбила. И возможно – эта любовь была, куда сильнее, чем чувства к Яну. Да и о самом Яне я временами забывала, находясь рядом с Колином. А когда память возвращала воспоминания, я не желала ворошить былое и вновь испытывать боль минувших дней, хотя понимала союз Райс и Новинц вряд ли просуществует долго, и в конце пути, возможно от моего сердца не останется даже кровавой лужи.

Мы женщины неимоверно романтичные натуры. И не имеет значения, являемся ли мы наследницами престола или же простыми сельскими труженицами. В каждой из нас живет принцесса, томящаяся в высокой башне и ждущая героя. И когда этот герой, словно бесстрашный орлан, появляется в ослепительных лучах солнца, мы теряем головы, не замечая, что наш герой далеко не первого сорта. В ожидание рыцаря, мы не обращаем внимания на уйму физических недостатков. Мы не видим, что плешь проела его голову, он хромает на обе ноги, и у него нет глаза. Нам неважно спасет нас безобразный тролль или заморский королевич. Если он победит чудовище и вызволит нас из заточения, мы, не задумываясь, отдадим ему свое истерзанное сердце. И даже если он не примет его и гордо ускачет в закат на пегой кобылке, что готова издохнуть в любую минуту, мы женщины, сохраним воспоминание о герое, продолжая его любить сквозь века и расстояния.

Все женщины лгут. Особенно лгут те, которые утверждают, что им не интересны любовные книжки, слезные сериалы или романтические истории. Каждая женщина мечтает о герое, но порой отрекается от него, потеряв всякую надежду. Мир стал другим и в эпоху феминизма не модно проявлять слабость и предаваться романтическим иллюзиям. Но если мы отказываемся от помощи – это не значит, что мы в силах выбраться самостоятельно из башни и победить дракона. Мы жаждем любви и романтики, но стали слишком черствы и осторожны к мужчинам, если учесть, что от наших сердец, по сути, остались лишь крошечные осколки. Ведь само сердце давно разбито коварным чудовищем, что пряталось под личиной рыцарей.

Райс был моим спасением, моим героем, моим верным стражем. Тем принцем, что разбудил от долгого сна сладким поцелуем. Вот только рыцарь прошел немало опасных дорог, пока добрался до меня, и его душа и тело было исполосовано шрамами и отравлено ядами от стрел. Возможно, я могла бы исцелить его. А если нет? То однажды мой герой превратиться в монстра, чье имя – хороший опыт.

Обратного пути не было.

Ради Колина я была готова порвать с Эрнесто, но мне не пришлось этого делать, ибо Райс решил эту проблему одной чертовой папкой, которую для него собрал сыщик, нанятый им.

– Поведай мне, Стана, полезной ли для тебя стала информация, что накопал детектив из Сан-Франциско, – как-то вечером поинтересовался Райс у меня, когда мы сидели в обнимку на террасе, укутанные в пледы и любовались ночным декабрьским пейзажем Сакраменто.

Я вздрогнула от неожиданности. Откуда он мог знать о детективе? Возможно, я опять повторюсь, но, кажется, мистер Совершенство и впрямь следит за моим каждым шагом!

– Не беспокойся, я не узнала ничего каверзного о тебе, – прошептала я, стремясь сгореть от стыда и развеяться пеплом по калифорнийским далям.

Колин улыбнулся. Не надменно, а с нежностью, но его карие глаза сохранили серьезность.

– А вот мне удалось кое-что разузнать про твоего мексиканского приятеля, – загадочно уведомил он меня и нехотя поднялся с шезлонга. – Оставайся здесь, я тебе что-то покажу.

Он направился в дом и через минуту вернулся с тонкой кипой бумаг. Протянув мне документы, он произнес:

– Пролистай, а я пока принесу нам вина, – он снова удалился, оставив меня в растерянности с таинственной папкой в руках.

Сердце заколотилось, чувствуя тревогу. Я осторожно открыла досье, где на первой странице красовалась фотография Эрнесто…

Эрнесто Вега не был бизнесменом. Он даже не являлся коренным мексиканцем. Он родился и вырос в Техасе, затем перебрался в Калифорнию, где стал осваивать профессию актера. Вот только Голливудских вершин он все же не достиг, но прекрасно играл другие роли, за которые ему платили. В моем случае, он играл владельца гостиничной сети.

– Занимательное чтиво, не правда ли? – произнес Райс, протягивая мне бокал вина.

– Я ничего не понимаю… – прошептала я, стараясь осознать, вылитую на меня чаном, информацию.

– Твой латинос – актер, которого кто-то нанял, чтобы он соблазнил тебя, – с презрением произнес Колин, сделав глоток.

– Но… Зачем? И почему ты решил его проверить?

– Мне этот тип не понравился сразу. Но последней каплей стало то, что он заявился в мой дом в Л.А, вечером того же дня, после нашей встречи в Малибу. Он решил со мной подраться…

Теперь до меня дошло, почему костяшки пальцев Эрнесто были разбиты на следующий день, когда мы отправились в «Марсель». Я могла бы догадаться, что он решит выяснить отношения с Райсом. Ему платили за это…

– После инцидента, я решил собрать всю информацию на этого щенка. И я нашел то, что искал. Но лишь лицо, прибегнувшее к его услугам, осталось в тайне. Я пытался это выяснить, но и сам сеньор Вега не был в курсе, кто его наниматель. А в агентстве, где он работает, сказали, что заказ поступил анонимно. У меня много связей, но полиция не станет мне помогать вычислить человека, решившего зло подшутить над тобой.

Горечь обиды сдавила мне горло крепкими клешнями. Играть роль влюбленного, звать в круиз? К чему весь этот театр? Да и кому в голову пришла эта чушь? Может Злата? Она хотела, чтобы я отвлеклась… Нет, подруга не пошла бы на такое… Но кто? Кто этот таинственный заказчик, решивший так безжалостно поизмываться надо мной?

– Не обещаю, но постараюсь выяснить, чьих это рук дело, – прошептал Колин присаживаясь рядом и обнимая меня за плечи. – Надеюсь, ты не сильно расстроилась потерей поклонника? – теперь в его голосе звучали сомнения.

Меня не волновали в данную минуту отношения с Эрнесто, в моем сердце прочно поселился Колин Райс, но я была в бешенстве от того, что поверила в принца с горячей испанской кровью.

С Эрнесто все точки были расставлены. И теперь, впереди на чашах весов, находился лишь Райс и Одиночество, где в его мрачных покоях протяжно завывали мои кошки. Самое ужасное, что я уже не могла повлиять на исход. Оставалось лишь ждать… Ждать начало конца!

Но до драматического финала еще было время. А пока моим героем был Райс, который проявил свою рыцарскую натуру на четырнадцатый день нашей идиллии. В пятницу, когда мое сердце остановилось два раза, и я окончательно убедилась, что люблю этого странного и безумного американца, без которого умру, если его не будет на этой земле. Если я потеряю его, нет, речь не о расставании, если я потеряю его безвозвратно, я погибну в тот же миг.

Мы находились на стройплощадке, созерцая, как подходит к концу наш совместный проект. Внутри велись отделочные работы, а крыша, на которой что-то объяснял рабочим Стив, стремительно покрывалась древесным каркасом, стекловолокном и мягкой черепицей.

Мы стояли с Райсом рядом. Так близко, что я чувствовала его аромат, находясь всего лишь в полуметре от него. Он разговаривал с Адамом, что заведовал установкой окон. Я делала вид, что не смотрю в их сторону, старательно наблюдая за краном, который поднимал к крыше несколько тонн балок. Несколько раз я мельком взглянула на Райса, и он, как хищный паук, тут же поймал мой взгляд, еле заметно улыбаясь. Я даже догадываюсь, что он подразумевал. Его улыбка была яснее всяких слов.