Сага о джиннах: Спящий джинн. Кладбище джиннов. Война с джиннами (сборник)

– Так, – сказал я и с удовольствием отпил несколько глотков горячего молока. – Умели предки держать тайны в секрете.

Просмотрев остальные снимки, я вернулся к шаровидной пещере. Этот подземный зал занимал меня все больше, но, как известно, на песке догадок не построишь фундамента факта, а отправных пунктов для цепи логических умозаключений я пока не нашел. Стадия накопления тумана в деле «Аид-117» продолжалась.

Я прикинул в себе степень несоответствия желаний и возможностей для дальнейших плодотворных размышлений, как вдруг почувствовал чей-то мгновенный взгляд. Ощущение тут же прошло, но я уже знал, что в кабинете я не один. Кто-то абсолютно бесшумно вошел в комнату и остановился у двери, настороженный и опасный, как боль в сердце. Он был достаточно опытен – взглянул на меня лишь раз, зная, что прямой взгляд тут же выдаст наблюдателя, и все же он не учел моего опыта.

Пока я допивал молоко, нарочито медленно, ощущая на губах не вкус молока – вкус тревоги и прикидывая, что лучше: прыгнуть к стене с сейфом или упасть на пол, – вошедший приблизился и остановился за спиной.

В следующий миг мягко мурлыкнул вызов интеркома. Одновременно с ним я нанес удар ногой в пространство за спиной, попал, получил ответный удар в шею, ослабленный наклоном, отскочил и оглянулся. У двери мелькнул человеческий силуэт, дверь бесшумно пропустила его и сомкнулась. Я потрогал гудящую шею, удар был нанесен по всем правилам тайбо – прием «косой флинт», и если бы я не уклонился с ответным ударом – лежал бы сейчас без сознания у стола, а таинственный незнакомец не торопясь сделал бы свое дело.

Я швырнул стакан на пол, запоздало кинулся к двери.

В конце коридора успел заметить мелькнувшую тень – человек нырнул в лифт и был таков, догонять его не имело смысла.

Я постоял в коридоре, унимая дыхание, вытер лицо ладонью и усмехнулся. С ума сойти можно! На Земле, в самом надежном и спокойном месте, в Управлении аварийно-спасательной службы, застрахованном от всех и всяческих случайностей, подвергнуться нападению! Расскажи кому – не поверит!.. Или это чья-то неудачная шутка?

Сквозь открытую дверь снова послышался сигнал вызова: автомат знал, что я из здания не выходил, и был настойчив. Я закрыл дверь, прошел к столу. Звонила Люция.

– Извините ради бога. – Я развел руками. – Я не смог вернуться к восьми, был на Ховенвипе. Вы знаете, что там обнаружена, говоря словами экспертов, аномальная интуссусцепция букового леса?

– Знаю. – Люция сдержанно улыбнулась. – Вы сможете меня принять сейчас?

«Уже поздно», – хотел было сказать я и тут же мысленно обругал себя устрицей.

– Конечно. И простите, пожалуйста, больше не повторится.

Звонила она, по-моему, из спортзала: из-за зеленой стены декоративного домашнего кустарника слышались удары по мячу, возгласы, смех и плеск воды.

– Бывает. – Люция снова улыбнулась. – Вы чем-то расстроены?

– Скорее озадачен. – Я невольно оглянулся на дверь. – Тут у меня побывал странный посетитель… Сколько вам нужно времени, чтобы добраться до управления?

Она поняла подтекст моего вопроса: одета она была в пушистую полупрозрачную кофточку и отливающие металлом брюки – костюм для прогулки, а не для работы; я снова мог оценить красоту Люции, красоту зрелую, сильную, властную и тревожную, – и ответила: «Десять минут».

– Жду, – сказал я, взглянув на часы. – Комната номер двадцать один.

Я выключил работающий проектор, собрал рассыпавшиеся кристаллы информсообщений и положил в сейф. Поднимая стакан с пола, неожиданно обнаружил под креслом маленький значок: в черном круге золотой чертик. Эмблема бригады «Аид»!

Хмыкнув, я подкинул значок на ладони и спрятал в карман. Интересно, как прореагирует на мое заявление Лапарра? Шеф, скажу я, на меня кто-то покушался, но, увидев, как мощно я пью молоко, перепугался и скрылся в неизвестном направлении. А для отвода глаз подкинул значок «Аида». Иди, отдохни день-другой, скажет в ответ затравленный моим юмором Лапарра, и я пойду, вдохновленный… Может, все-таки кто-то просто пошутил?

Я вспомнил удар в шею и покачал головой. Такими вещами не шутят. И все же не верится, что это всерьез. Цель? Какая цель этого дурацкого нападения?..

Я сел на диван и расслабился. Десяти минут вполне достаточно для возвращения спокойствия и рабочего тонуса.

Информация к расследованию

Орхус, восточное побережье Ютландии,

май 26-208

К концу двадцать второго века город-порт Орхус, расположенный на восточном побережье полуострова Ютландия, славился как один из немногих городов-музеев Земли. Фахверковые дома Орхуса представляли собой редкое сочетание образцов древнего зодчества – внешне и современного жилищно-бытового обеспечения – внутри. Жители города пользовались привилегией собственноручно ухаживать за его архитектурными памятниками и содержать их в чистоте и первозданном виде. Именно памятники архитектуры, такие как романо-готический собор, церковь Фру-Крике, комплекс зданий «Старого города», и привлекали в Орхус многочисленных любителей старины и ценителей древнего искусства архитектуры.

Вечером двадцать шестого мая на улицах, площадях и в скверах города было много отдыхающих, в основном пожилых, любящих тишину, уют и неторопливость бытия. Многие собирались у видеорам послушать последние новости в мире, другие неторопливо прогуливались по улицам-лабиринтам старого Орхуса, встречались с друзьями, обменивались мнениями по поводу последних событий науки, техники и спорта. И лишь один человек из тысяч прохожих выделялся своим неадекватным моменту поведением. Он был напряжен, постоянно оглядывался, то и дело смотрел в небо сквозь какой-то прибор с окулярами и решеткой антенны. На него обращали внимание, но не трогали: мало ли чем может заниматься увлеченный делом человек. Но по тому, как он действовал во время происшествия, начавшегося в девятом часу вечера, можно было понять, что только он один и знает причину этого происшествия.

Все началось с резкого похолодания. Зона холода захватила центр города и двинулась в сторону залива Орхус-Бугт.

Вместе с похолоданием к людям пришло чувство тревоги, неуверенности, желания бежать и прятаться, многих охватил беспричинный страх. Стоило одному крикнуть в испуге, как паника завладела улицей, другой и захлестнула город.

А затем в порту взорвался прогулочный лайнер «Дания», перед отплытием заправлявшийся энергией из ближайшего воздушного энергоканала. В результате взрыва пострадали ближайшие к заливу кварталы города, а стоящие у причалов катера и яхты были выброшены на берег гигантской волной.

Трагедия разыгралась буквально в течение пяти-шести минут. Патрули УАСС прибыли в порт спустя четверть часа и работали до ночи, туша пожары и спасая пострадавших при взрыве. Они первыми стали свидетелями поразительного явления: спустя несколько минут после взрыва в центре залива сформировалась необычная фигура, напоминающая громадный гриб сморчок. Пока шли спасательные операции, «гриб» достиг километровой высоты и застыл, накренившись над городом на сравнительно тонкой ножке. Был он сделан словно из мутного стекла, и рисунок узора на его боках – из-за чего он и походил на сморчок – медленно и непрерывно менялся. Наутро он съежился, ножка «гриба» сократилась и увлекла его под воду.

Кит Дуглас

инспектор-официал американского

филиала «Аид»

Когда нас вызвал Мартин Гриффитс и сказал, что нужна помощь чистильщиков, он ни словом не обмолвился, какая работа предстоит. А через час мы с Фарди выгружались на южной оконечности Ховенвипа, в смешанном буково-дубовом лесу. С воздуха я заметил, что небольшой участок леса оцеплен и в нем полно людей, но счел это естественным явлением. Встречал нас высокий широкоплечий парень с малоподвижным лицом и цепкими серыми глазами. Говорил он по-английски безукоризненно, и я поначалу не смог угадать его национальность, что меня поразило: в таких делах опыт имею немалый. Передвигался парень несколько необычно, словно крадучись и в то же время совершенно нескованно, и я по этому штриху определил в нем профессионала-безопасника: ребята туда подбирались лучшие из лучших по всем параметрам, хотя хочу отметить, что и в «Аиде» работают не хлюпики.

Парня звали Игнат Ромашин. Русский. Я с опозданием вспомнил, что у директора управления тоже фамилия Ромашин, хотел спросить – не родственник ли, но удержался. Работал он, как я и думал, в отделе безопасности. Его напарниками были двое: красивая смуглянка по имени Люция, военный историк, и совсем мальчишка, стажер, смущенный осознанием своей непрофессиональности и потому готовый пойти в огонь и в воду – только дай ему команду. Впрочем, мне он понравился, а вот я ему едва ли – ростом не вышел.

Что поделаешь, в детстве я немало натерпелся из-за своего роста, да и сейчас метр семьдесят два – рост нормального двенадцатилетнего парнишки. Но в работе это не мешает, а что касается личной жизни… я знаю, по крайней мере, одну женщину, для которой малый рост не имеет никакого значения.

Ромашин быстро ввел нас в курс дела. Фарди начал было по обыкновению ворчать, поглядывая на Люцию, но я его остановил. О «Суперхомо» я ничего не слышал, но случай с группой Шерстова в этом проклятом Ховенвипе еще был достаточно свеж в памяти. Наверное, я никогда не устану мериться силами со злым гением предков, создавших чудовищный военно-промышленный комплекс, следы которого то и дело вскрываются под пластами времени.

Я не приверженец тринадцатого пункта инструкции спасателей, именуемого в просторечии «срам» – сведение риска к абсолютному минимуму, тем не менее, прежде чем идти в атаку на подземелье Ховенвипа, продумал с Ромашиным все варианты возможных осложнений. В том, что неожиданности будут, я не сомневался. Фарди тоже. Причем он высказался об этом весьма недвусмысленно – такая у него была манера поведения. Ромашин, кажется, тоже понимал толк в таких вещах, но я чувствовал, что у него есть свое мнение насчет целесообразности риска, и я Фарди не поддержал, хотя впоследствии пожалел об этом.

Мы пригнали из Мексикан-Хаты грузовой катер с необходимым снаряжением и материалами, в том числе с установкой направленного взрыва и роботом-универсалом. Затем определили первый маршрут и установили вокруг намеченной зоны маяки, высвечивающие в воздухе при появлении человека грозные надписи: «Стой! Опасно для жизни! Работает «Аид».

В десятом часу утра приступили к выполнению плана. Проникнуть в сеть подземных ходов решили в ущелье, где Ромашин показал старую железную дорогу, сохранившуюся благодаря микробиологической консервации.

– Пойдем таким образом: впереди я, потом Фарди, потом вы, Игнат, – сказал я сухо, ожидая возражений со стороны Ромашина; обычно неспециалисты спешат проявить свою храбрость и показать презрение к опасности, но в «Аиде» это не проходит. Вопреки моим ожиданиям Ромашин спорить не стал, только пожал плечами, и я вздохнул с облегчением: он, очевидно, тоже угадал во мне профессионала и тем самым укрепил мое мнение о нем. Приятно работать в такой компании, на редкость молчаливой, но оперативной.

– Сначала надо пробить дорогу, – сказал вечно угрюмый Фарди, исследуя скалу, в которую упирались рельсы. – Вероятно, когда-то скала поворачивалась на шарнирах и открывала вход, но теперь ее придется взрывать.

– Может быть, поищем механизм? – робко предложил стажер. Ромашин полушутливо называл его варягом, парень внушал уважение своими габаритами.

– Потеряем время, да и управлялся вход скорее всего централизованно, изнутри. Я, пожалуй, начну с разрядника, Кит?

Фарди взял гравитудный разрядник – широкий черный диск на рукояти, подсоединил к нему энерговод и направил диск на скалу.

Я жестом предложил остальным отойти.

Звонкий удар потряс теснину ущелья, поверхность скалы покрылась частой сеткой трещин. От серии невидимых силовых шлепков скала стала расползаться грудой обломков, облако дыма и пыли скрыло под собой машины и Фарди с его грозным оружием. Только иногда в перерывах между грохотом гравитационных залпов доносилось его не менее мощное чихание.

Наконец канонада стихла, пыль осела, и Фарди, серо-белый от пыли, как мельник, привел в действие робота, похожего на помесь металлического паука и осьминога. Робот принялся разгребать кучу щебня, оставшуюся от скалы. Вскоре мы увидели черный зев туннеля. Это был именно туннель – искусственный ход в глубины каменного щита Ховенвипа. Диаметр его я определил в три метра. Перебравшись через груду не убранного полностью щебня, я заглянул под своды туннеля, и у меня отпало всякое желание идти туда.

– Пожалуй, в первую вылазку пойдем только мы двое, – сказал я Игнату. – Незачем рисковать всем. Что это? – Я заметил в руках стажера маленький серебристый конус.

– «Светлячок», – сказала Люция. – Индикатор опасности. Выдается косморазведчикам. Штучка на молектронных чипах и биоточных датчиках. Нацепим на всякий случай?

Я поколебался немного, не очень-то верю в микротехнику психопрогноза, но значок взял.

– Фарди, пойдешь сзади, для страховки, а Витольд и Люция останутся у входа.

В начале туннеля поставили робота и включили его прожекторы. Под сводами туннеля все звуки усиливались и приобретали металлический оттенок, словно стены его были сварены из металлических плит. Клацанье шагов рождало дребезжащее эхо, уносящееся вперед, в темноту, куда не доставали лучи прожекторов робота. Две нитки рельсов уходили в эту темноту, как в воду, отблескивая в свете прожекторов словно вчера отполированными плоскостями.

Я мельком посмотрел на «светлячок» – тот уже замерцал малиновым угольком, оценив степень опасности подземелья, – и тут же забыл о нем, интуиция еще раньше начала подавать тревожные сигналы, ничего нового «светлячок» добавить не мог.

Пройдя всего около полусотни метров, тщательно просвечивая каждый метр туннеля, мы наткнулись на преградившую путь решетку, сваренную из металлических прутьев толщиной в палец. Я старательно осмотрел ее, не касаясь руками, хотя электрических полей приборы не отметили, и отошел к замершему Игнату.

– Боюсь, при ликвидации решетки сработает какая-нибудь ловушка, не раз сталкивался с коварством древних военно-защитных систем.

– Но уничтожать ее придется, иначе не пройти. Или есть другой выход из положения?

Я вздохнул. Хорошо, если ловушка рассчитана на случайного искателя приключений, но если она предназначена для активной защиты при нападении противника – о последствиях такой защиты можно только догадываться.

Подошел Фарди с роботом, и мы втроем облазили туннель у краев решетки с интравизорами и анализаторами источников энергии. Скрытой проводки не обнаружилось, похоже, решетку отпирали и закрывали вручную. А может, секрет входа в подземелье был сложнее, чем казался на первый взгляд.

Поднимая диск разрядника, я вдруг услышал тоненький… детский плач! Замер с поднятой рукой. И только потом понял, что «плачет» индикатор опасности на груди, «светлячок». Хмыкнув, я с минуту размышлял, чувствуя растущую тревогу, потом решительно отослал ворчащего Фарди с Игнатом поближе к выходу, встал под защиту робота и снова поднял разрядник. Прозвучал резкий, как щелчок кнута, удар «плоского» импульса, вырванная из гнезд решетка отлетела в глубь туннеля, со свода посыпались куски отслоившегося бетона. В тот же миг глыба бетона над нами стала мягко оседать вниз, где-то близко зашипел сжатый воздух.

– Поле! – скомандовал я роботу и метнулся к выходу, не дожидаясь, пока обрушится весь коридор.

Робот послушно включил силовой «зонтик» и дал мне возможность избежать каменной могилы. Увидев меня бегущим, Игнат и Фарди сориентировались надлежащим образом, и мы втроем выскочили под открытое небо. Словно дождавшись этого момента, в глубине туннеля сверкнуло неяркое пламя – защита робота не выдержала. Вздрогнули скалы, внутри горы с тяжелым гулом что-то рушилось и падало. Отбежав от дыры, мы смотрели на вырвавшееся из отверстия туннеля облако пыли и молчали. Гул стих, и стало слышно, как Фарди делится сам с собой впечатлением от бега и что он думает по поводу хитроумия древних вояк. Но оказалось, что еще не все окончено. В тот самый миг, когда Фарди выдохся, в теле горы словно вздохнул великан: качнулись стены ущелья, из туннеля вылетели хриплый рык, хрип, стон, затем длинный и торжественный грохот обвала. Скала над входом в туннель медленно съехала вниз, словно клином закупорив трехметровое отверстие.

Пыль, поднятая новым катаклизмом, осела, установилась пугливая птичья тишина.

– Все! – сказал Фарди и сплюнул. – Нарвались на ОСОТ.

Игнат посмотрел на меня вопрошающе, и я пояснил:

– Общая система охраны тайны, наш узкоспециальный жаргон.

– Надо было работать по всем правилам, – продолжал Фарди. – Здесь на неделю одной только подготовки… а теперь застрянем на месяц, если не больше, пока будем разбирать завалы. – Он махнул рукой. – Что будем делать, Кит?

Игнат с виноватой полуулыбкой взял меня под локоть.

– Это я виноват, хотел все сделать быстро… хотя все равно повторное расследование обстоятельств гибели группы Шерстова надо было начинать отсюда. На земле – только намек на тайну их гибели, остальное под землей. Понимаете?

Я понимал. Случай с группой «Аид-117» был беспрецедентным по масштабам, в таком количестве чистильщики не гибли ни в одной из операций. Выходит, не только меня одного не удовлетворили объяснения экспертов, если спустя полгода делом «Аида-117» занялся отдел безопасности.

Игнат правильно понял мой взгляд.

– В этом деле много странного, – подтвердил он. – Итак, придется работать по полному профилю?

– Да уж придется, – буркнул Фарди. – Только на скорый результат не рассчитывайте. Если сработала ОСОТ – входы в подземный лабиринт завалены все до единого и пробиться к интересующим вас объектам будет нелегко. Черт бы побрал все эти лаборатории!

Мы одновременно посмотрели на скалу, скрывшую за собой вход к загадкам «Суперхомо».

Информация к расследованию

Сааремаа, июнь 8-208

Сааремаа – это наполовину пляж, наполовину порт рыболовных судов-автоматов, плюс базы отдыха и скансены – музеи под открытым небом. Пляж занимает все юго-западное побережье острова и замыкается с одной стороны причалом прогулочных яхт и базой виндсерфинга, с другой – рабочей зоной орбитального лифта. Лифт снабжает спутники Приземелья в основном продукцией сааремского рыбозавода.

Орбитальный лифт – это комплекс эстакад, складов, платформ для погрузки и разгрузки магнитопланов, станций обслуживания и собственно лифт с его энергохозяйством.

Все началось с непривычных ощущений у операторов управления лифтом.

Первым пожаловался на недомогание оператор связи – самый старший по возрасту из обслуживающего персонала. Потом и остальные почувствовали похолодание и беспричинный страх. Однако это не помешало им продолжать работу: времени на анализ собственных ощущений ритм работы лифта не оставлял.

Техника реагировала на необычное условие более резко.

Сначала ощутимо упал энергопотенциал основного столба лифта, соединяющего старт-камеру на Земле и финиш-камеру на орбите. Снизился энергопоток на обе камеры. Автомат включил резерв, но одновременно с этим – редчайшее совпадение! – отключилась нагрузка. Энергия устремилась в накопитель, состоящий из набора пакетов так называемого квазижидкого металла. Накопитель не выдержал перегрузки в канале лифта, соединявшем спутник и вокзал на Сааремаа, произошел разряд, и на стартовый стол величиной с две цирковые арены обрушился реактивный удар силой в два миллиона тонн! Ударная волна разнесла в щепы вокзал и служебные пристройки. Семь человек обслуживающего персонала лифта не успели даже понять, что произошло.

Но до пляжа ударная волна не дошла, хотя от лифта до берега по прямой было всего около четырех километров. А потом из догоравших зданий комплекса с шипением полезли вверх белые ростки, утолщаясь, расширяясь и пенясь. Через несколько минут над лифтовым хозяйством воспарили радужные, полупрозрачные, с необычайным рисунком… «стрекозиные крылья»! Они гнулись от ветра и шевелились, как живые, пока не срослись боками, превратясь в колоссальную наклонную плоскость.

Игнат Ромашин

В кабинете Лапарры находился его заместитель Анатолий Первицкий, худой и узловатый, как ствол саксаула. Глаза у него запрятаны под нависшими надбровьями, и кажется, что он смотрит, как из колодца, настороженно и оценивающе. Кстати, мужик он мировой.

Лапарра ходил по кабинету, сунув руки в карманы и вглядываясь в светящийся изнутри пол. Первицкий неподвижно сидел за столом и что-то читал.

– А-а, – поднял голову Ян, заметив меня, и остановился. – Явился, не запылился. Так что там у вас стряслось?

– Обвалы, – коротко ответил я, пожимая руку Первицкому. – По-видимому, сработала ОСОТ лаборатории, все выходы из системы подземелий, известные нам, завалило одновременно.

– Этого следовало ожидать. – Лапарра снова пошел кругами по кабинету. – Неподготовленный «штурм унд дранг» еще никогда не выручал спасателей.

– ОСОТ, кажется, по терминологии чистильщиков, система охраны тайны? – тихо спросил Первицкий, отрываясь от чтения.

Я кивнул.

– Пункт «срам» инструкции у тебя, кажется, не в почете… Сядь, Ян, чего мечешься?

Лапарра остановился, озадаченно посмотрел на заместителя, подумал и сел у стола.

– Что же теперь, начнешь разбирать завалы?

– Слишком долго, и нет гарантии, что в туннелях не осталось ловушек. Нет, я начну проходку шахт сверху, прямо к интересующим объектам. Завалы тоже придется разбирать, но в последнюю очередь. Ты говорил с Гриффитсом? Тех двоих, что он дал, мне мало.

– Будет сколько надо. Главное, определить – есть ли какая-нибудь связь между деятельностью лаборатории «Суперхомо» в прошлом и гибелью чистильщиков в настоящем. Свежая информация от биологов есть? Что они успели определить?

– Практически ничего. Разводят руками и рвут остатки волос на головах. То, что произошло с буками и дубами, совершенно невероятно, с их точки зрения. Вопросов ко мне больше нет?

Лапарра и Первицкий переглянулись.

– Как Люция? – помедлив, проговорил Ян.

– Почти никак. Мы редко видимся, она в основном пропадает в архивах, но отдачи нет. Пользы тоже.

– Польза будет, особенно когда вы проникнете в лабораторию. Она хороший мастер своего дела. Тебе есть новое задание. Два часа назад возле Пскова произошла авария на атмосферном заводе. Эксперты уже там, тебе придется связаться со старшим комиссии и выяснить все, что удастся.

– Почему именно мне? А Ховенвип?

– Авария произошла странная, симптоматика ее очень схожа с катастрофой лифта на Сааремаа.

– Ну и что? Авариями занимаются линейные отделы, зачем впутывать туда еще и нас? Не проще ли позвонить в техсектор после расследования и узнать подробности?

Лапарра молча смотрел в угол кабинета. Первицкий качнул головой. Я ответил ему вопросительным взглядом. Честное слово, экивоки начальства на странность некоторых аварий находились пока для меня под горизонтом событий. Лапарра уже второй раз намекал на какую-то связь между открытием «Суперхомо», трагедией на Ховенвипе и случаем в Сааремаа. Какая между ними может быть связь? Да еще новое событие – авария на атмосферном заводе… Не люблю разбирать ворох недомолвок, особенно если не вижу, куда клонит начальство. С другой стороны, Ян учил меня строить цепь доказательств параллельно цепи интуиции без ссылок на мнения авторитетов, дабы у самого не создавалось предвзятого мнения до окончания расследования. Выходит, в данном случае я тоже должен думать сам?

– Хорошо, – сказал я. – Лечу в Псков. Карабин не нашли?

– Пока нет. – Лапарра посмотрел на заместителя, и тот сказал:

– Ищем. Установили контроль за боезапасом к «драконам». Кстати, сегодня утром кто-то пытался проникнуть в сейфы пограничников Даль-разведки.

Я вспомнил загадочного посетителя, пытавшегося на время вывести меня из строя, и мне стало не по себе. Во взгляде Первицкого ясно читались укор и сожаление, он не мог примириться с тем, что такую оплошность с карабином допустил достаточно опытный инспектор-официал. Я внезапно понял, что оба моих непосредственных начальника вынуждены теперь исправлять чужие промахи. Мои промахи!

– Ступай, – сказал Лапарра. – Стрелок никуда не денется. Если он умный, стрелять больше не будет. Вторая попытка применить карабин – это конец его свободе. – Ян слегка усмехнулся. – Разобрался, как он попал в дом?

– Элементарно – через окно. Летом они у нас не закрываются.

– Хорошо, иди. «Дракон» мы отыщем, не подведи в главном.

Лапарра не объяснил, что считает для себя главным, но я и так понял. Было бы обидно для нас обоих, если бы Ян переменил свое мнение обо мне. Уже на пороге меня окликнул Первицкий:

– Игнат, постой.

Я обернулся.