Все правители Москвы. 1917–2017

С самого начала Кишкин и близкие ему функционеры-медики твердо придерживались линии: ВСГ не должен снижать усилий по устройству лазаретов, питательных и перевязочных пунктов, госпиталей, складов теплых вещей, одежды, белья, медикаментов. Ибо война до победы, очевидно, продлится долго. И выиграть ее, избегая ненужных потерь, надо по-настоящему организованно, не распыляя бездарно собранные средства, поддерживая здоровье народа на возможно более высоком уровне.

О масштабах деятельности ВСГ, в руководстве которого Н.М. Кишкин наряду с другими московскими общественными деятелями несколько лет занимал одно из ключевых мест, можно при желании узнать многое. Вплоть до конца 1917 года издавались многочисленные известия, бюллетени и вестники Всероссийского союза городов, проводились его съезды, доклады на которых были отнюдь не секретными.

Осенью 1915 года Н.М. Кишкин посещает районы боевых действий. Отступление русских войск вызывает массовый исход беженцев. Картины трагической безысходности на его глазах по воле коллег из Союза городов выправляются, и Кишкин радуется хоть малой лепте, которую ему удается внести в дело урегулирования разных конфликтов.

В начале сентября 1915 года Кишкин докладывает III съезду ВСГ, что на его средства содержатся почти 56 тысяч коек. Тем не менее, требуется быстрое расширение лазаретов. Вторую половину июля и весь август 1916 года Николай Михайлович отдает поездкам на фронты.

Густая сеть учреждений Союза городов предстала перед ним во всей своей мощи и недостаточной эффективности. Парадоксальность увиденного от берегов Балтики до границ с Румынией, тем не менее рождала больше положительных эмоций. Союз все может! Эта мысль постоянно сопровождала его во время появлений на Северном, Юго-Западном, Западном и Кавказском фронтах. Подтверждением тому были громадные запасы накопленных материалов и продовольствия. Не было такой отрасли врачебно-санитарного дела, в которой Союз был бы пассивен. Его функционеры не отказывались от выполнения самых тяжелых заданий командования.

Н.М. Кишкин в годы войны проходит громадный университет государственной работы, превращается в конструктивно мыслящего российского деятеля, способного к выработке гибких решений в оборонно-технических, снабженческих и медико-санитарных сферах, да позволено будет, так сказать. Он воплотился в фигуру, которой общественность могла доверять, к чьим словам прислушивалась. Его восхождение, как деятеля новой формации, во многом обязано таким личным качествам, как трудолюбие и порядочность. Он был живой душой Союза городов, «живым, бьющимся сердцем Союза», как его называли в 1917 году, когда он покидал работу на своем посту.

Осенью 1916 года перед коллегами Н.М. Кишкина по московскому городскому управлению с особой остротой встала проблема новых выборов в Московскую городскую думу. Полномочия думы истекали 31 декабря 1916 года. На следующее четырехлетие предстояло избрать ее состав в количестве 160 человек гласных и не менее 32 кандидатов.

Вопрос об «избирательном производстве» загодя обсуждался в Московской думе. Конечно, военное время неблагоприятно для выборов, считали многие из депутатов. Однако, правительство не прислушалось к их мнению о целесообразности переноса даты выборов.

Поневоле приступив к подготовке выборов, Московская дума стала глубоко продумывать концепцию будущего развития города. Прогрессивно настроенные депутаты вместе с Кишкиным сходились на том, что Первопрестольная столица, как исторический центр России и город мирового значения должна расти «не случайно, а в определенном продуманном плане, который должен привести в благоустроенное состояние нынешние окраины города, сделать пригороды благоустроенными его частями и приготовить пространства для застройки».

Настрой различных групп избирателей, их конкретные наказы были хорошо известны Н.М. Кишкину, который вновь выдвинул свою кандидатуру на выборы в Городскую думу. В предвыборных выступлениях он заявляет, что, расстроенное за годы войны хозяйство России, требует ввести в Думу людей с жизненным опытом и хозяйственными познаниями, знающих Москву и ее проблемы. Избиратели опять отдали голоса Кишкину. А его соперники из лагерей умеренных и правых оказались у разбитого корыта, потеряв немало мест. Даже такой столп, как Н.И. Гучков, в течение двух четырехлетий занимавший пост городского головы, не прошел в число гласных.

Москва стремительно включилась в революцию. Как только 27 февраля в город пришли вести о беспорядках в Питере, Кишкин попросил членов различных общественных организаций собраться у него в узком кругу – человек 25-30, чтобы обсудить возможность «более компактного слияния». На призыв Кишкина откликнулись и представители рабочих. Идея некой революционной кооперации, способной консолидировать силы, жаждущие преобразований, вылилась в создание Комитета общественных организаций Москвы (для удобства применим сокращение: КОО). Кто были его учредители? Организации цензовые – члены городской думы и земства; демократические – кооператоры, учителя, приказчики, люди творческих профессий, инженеры и др.; организации рабочие – профсоюзы, делегаты заводов и фабрик. Всего 150 человек. Представительство было равным.

В обстановке чувствовалось напряжение. Какую линию будут вести представители цензовых? Понимают ли они, что надо развивать самоуправление, укреплять единство общества для защиты революции? Кишкин, предвидя такой поворот разговора, советуется с друзьями. Заручившись их поддержкой, он выступает на заседании и произносит горячую, полную пафоса речь.

«Он говорил, что до сих пор был убежденным конституционалистом – в стране монархии. Эта монархия, по его глубокому убеждению, исчерпана до самого дна, она изжила себя, она не свергнута силой, она пала от внутренней гнилости всего аппарата. Это определяет нашу позицию – позицию людей, принимающих республику не потому, что в этой форме заключены все блага, а потому, что российская монархия оказалась неспособной к развитию, к демократической эволюции. И потому – «я отныне республиканец, буду отстаивать эту форму в моей партии и буду честно служить новой здоровой демократической республике», – писала потом Е.Д. Кускова. – Речь была принята с исключительным энтузиазмом. Кишкин весь дрожал от напряжения и волнения. Его окружили, жали ему руки. Лозунгом республики он спаял собрание».

Выборы прошли гладко, дружно, с большим подъемом. Решили избрать два органа: законодательный и исполнительный. Председателем первого был избран кооператор С.Н. Прокопович. Его кандидатуру предложили и поддержали рабочие кооперативы и профессиональные союзы. Председателем второго, комиссаром города Москвы был единогласно избран Н.М. Кишкин. Он и занял место правителя Москвы в Белом доме – бывшей резиденции генерал-губернатора.

До чрезвычайности быстро создал он гибкий административный аппарат: «Ник. Мих. был прекрасным техническим администратором. Его слушались, он умел «навести дисциплину», и вся его импозантная, красивая фигура внушала «уважение к власти». Москва перешла к своим повседневным очередным делам – без хулиганства и без анархии», – вспоминала Е.Д. Кускова.

В Городской думе на Вознесенской площади был избран Исполнительный комитет новой организации из 15 человек. Вскоре при исполкоме стали действовать несколько крупных комиссий (по надзору за промышленными предприятиями, по железнодорожному узлу и пр.). Одновременно в Думе организовался и Совет рабочих депутатов. «Таким образом, Городская дума стала цитаделью Московской революции», – не без гордости говорил Николай Михайлович.

После избрания Председателем Исполкома КОО Н.М. Кишкин стал, в сущности, главой правительства Москвы. Но, отнюдь не «комиссаром города Москвы», как утверждает Е.Д. Кускова. Причем, руководителем он был в силу обстоятельств не признанным официально. Дело в том, что в ночь на 2 марта согласно телеграфному предложению председателя Государственной думы М.В. Родзянко московский городской голова М.В. Челноков принял на себя обязанности Комиссара по Москве и московского Главноуполномоченного по продовольствию. Однако, после образования Временного правительства, роли высших руководителей в Москве определились иначе. Кишкин был 6 марта утвержден Временным правительством в качестве его комиссара «для Москвы», ему была предоставлена вся полнота власти в ней. Таким образом, он фактически унаследовал функции градоначальника. М.В. Челноков стал по-прежнему считаться городским головой, коим оставался до конца марта 1917 года.

Ветер свободы, весна революции!

С 1 марта заработало бюро помощи освобожденным из Бутырок и Таганки политическим заключенным. Они прибывали на Воскресенскую площадь в арестантских куртках и шапках со своими тощими узелками. Когда их число перевалило за триста, их стали размещать по лазаретам, общежитиям и частным квартирам, снабжая одеждой, деньгами и продовольствием. Но все это было только началом невиданной круговерти, в центре которой оказался Н.М. Кишкин. В работу, беспримерную по накалу страстей и партийных борений, Кишкин бросился со всем пылом. Пока не осознавая, наверное, сколько же на возглавляемый им Исполком КОО свалилось тяжелых забот, он обращался 2 марта 1917 года к москвичам, поставив во главу угла один вопрос. Но зато самый актуальный, самый взрывоопасный:

«Граждане!

Свободной России рухнувший старый строй оставил в наследие развал во всем, а прежде всего, в продовольственном деле.

Необходимы дружные организованные усилия всего населения – только все вместе мы можем сладить с этой бедой.

Граждане! Вы знаете, что война требует ограничения.

Завоевание свободы требует также готовности к лишениям общим, совместным.

Хлеба и провианта только тогда хватит на всех, когда мы все организованно и разумно будем ограничивать свои потребности.

Комитетом приняты все меры к обеспечению доставления продовольствия.

Мы должны воззвать, все же, ко всем гражданам Москвы с призывом терпеливо относиться ко всем лишениям настоящего тяжелого времени.

Карточная система на хлеб должна быть сохранена.

Прежние карточки старой власти сохраняют свою силу».

Николай Михайлович мужественно принял груз прошлого на свои плечи. С несколькими помощниками он срочно разрабатывает основные «продуктовые» темы. Первый результат – 26 пунктов приказа председателя Исполкома КОО Н.М. Кишкина «О распределении и продаже населению хлеба и муки». В заключительных строках явно непопулярные цифры: суточный паек москвича – 1 фунт хлеба или 3/4 фунта муки (в октябре 1917 года будет вдвое меньше). Аршинными буквами в московских газетах пропечатаны подписанные Кишкиным таксы на пшеничную и ржаную муку, на мясо и хлеб. Этот прейскурант необходим всем, поскольку недобросовестные торговцы уже начали поднимать цены.

Упорно продолжается собирание влиятельных общественных сил, выделяющихся численностью, прочностью связей с населением. Желающие быть «при деле», идут в КОО валом. Но принимают далеко не всех. Отложен прием Московского медицинского общества, Московского комитета глухонемых, Общества духовных певцов, ряда промышленных Обществ, Союза кустарных артелей, Московского славянского комитета – всего на май 1917 года – 171 абитуриента.

Кишкин считает Исполком КОО «революционной организацией, которая из хаоса переходит в организационную форму». Поэтому он стремится быстрее наладить взаимодействие новоиспеченного московского правительства с центральной властью в северной столице. Помогает визит министра юстиции А.Ф. Керенского. 7 марта тот сидит рядом с Н.М. Кишкиным на чрезвычайном собрании Московской городской думы. Пафосная речь министра нравится Кишкину и аудитории. Тот приехал «поклониться Москве и в ее лице всему русскому народу» и заявить, что «все силы и жизнь нашу мы отдадим на то, чтобы власть, временно врученную нам народом, бережно донести и вручить единому полновластному верховному органу народной власти – Учредительному собранию. Просим поддержки и помощи!».

Переговоры с Керенским обнадеживают. Петроград готов помочь. Но чем и когда – неясно…

Тем временем заботы захлестывают новое московское правительство. Его чрезвычайно волнует с первых дней революции проблема, как не допустить какого-нибудь случайного кровопролития. Однако Кишкин сразу заявляет, что от вчерашней полиции помощи ждать не надо: «Старый полицейский аппарат никак не может быть оставлен и должен быть моментально распущен».

Переход к милиции очень занимает Кишкина. Город разбивается на 48 «милиционерных участков». На начальника милиции А.М. Никитина возлагается строгое обеспечение порядка, задержание пьяных, грабителей, поджигателей, погромщиков. Для сохранения мирного уклада жизни нужен новый гражданский правопорядок. Московская власть в лице Кишкина обращается к жителям с просьбой выбирать своих представителей – помощников участковых милицейских комиссаров. Требуется новое территориальное деление. Но на первых порах ничего лучшего не придумывают, как поделить город на районы, состоящие из территорий одного или двух бывших полицейских участков.

Комитет московских общественных организаций в первые месяцы революции собирался в среднем раз в три дня. Общие собрания, кипевшие так часто новыми вопросами и радикальными предложениями, «заряжали» Кишкина невиданной энергией. В центре революционного столкновения он стремится отыскать ту дорогу, на которой его новый статус будет достойным пропуском в будущее и на которой его никто не упрекнет в том, что он человек вчерашнего дня. Левые социалисты пока ведут себя осмотрительно, они склонны сотрудничать с новым правительством, далеки от демагогической критики всех и вся, призывов грабить награбленное, антивоенной оголтелости, не требуют категорически «замирения с германцем». Тем не менее, под боком у КОО завелся шустрый проказник – Совет рабочих депутатов, уже заявляющий о претензиях на власть, а для разминки, захвативший ряд просторных помещений в генерал-губернаторском доме на Тверской улице. Кишкин со своими помощниками вынужден довольствоваться флигелем в Большом Чернышевском переулке (сейчас Вознесенский – переименованная улица Станкевича), где раньше ютилась какая-то канцелярия. Но, тем не менее, он, как борец за общественный прогресс и свободу народа старается быть на высоте задач новой эпохи, прислушивается ко всем, кто хочет перестраивать старый мир. В числе важных решений КОО – заявления о недопустимости оставления монархической власти в России до Учредительного собрания, о равенстве перед законом всех граждан без различия национальности и вероисповедания. Как глава исполнительной власти, Кишкин подписывает ежедневно немало документов. Основные – в виде приказов, а также обращений к населению – печатаются в газетах.

Относительно мирное течение революции побуждает Кишкина обратить свое руководящее внимание и на культуру. 13 марта он приказывает всем правительственным учреждениям Москвы, имеющим старинные портреты лиц, принадлежащих к дому Романовых, направить их в Исторический музей, «где они будут обследованы с точки зрения художественной ценности». Впрочем, это отнюдь не максималистское пожелание. Кишкин попутно обращает внимание владельцев, что «некоторые из произведений искусства могут представлять значительный художественный интерес и поэтому с ними надо обращаться бережно». Любопытно, что свою лепту туда вносит и М.В. Челноков, ведущий переговоры с собственниками владений, подлежащих отчуждению для постройки «Дворца Революции», затраты на сооружение которого высчитаны в объеме 55 миллионов рублей. Еще одна ипостась российской истории в это время проявляется подлинно революционным способом. Заработала комиссия по разбору архивов «политических дел». В ее распоряжении – уцелевшие папки и картотеки вчерашних органов охранки и сыска. Началось установление по ним тех, кто при старом строе занимался осведомительной деятельностью и провокаторством (то есть, стукачей и агентов). Работают добровольцы, в числе которых писатель-арбатец Михаил Осоргин, историк Василий Сторожев и другие. Президент Исторического музея князь Николай Щербатов предоставил возможность спешно собирать в читальном зале музея архивные дела.

Корчась в родовых муках революции, мечась по митингам и очередям, Россия пыталась сорганизоваться, узнать самое себя. Повсюду стремились освоить новый общественный опыт, фразеологию, избежать анархии и потери управления. Какими путями идти?

Москва с ее революционным многоцветьем и эйфорией была теперь не таким городом, как раньше. Очевидно, свои новые трудности были и у ее соседей. Н.М. Кишкин предлагает собрать в Москве экстренное совещание представителей губерний Центральной России. На него прибывают десятки авторитетных деятелей.

Под председательством Кишкина совещание открылось в комиссариате градоначальства 28 марта 1917 года. Приветствие Николая Михайловича прозвучало приподнято. Он сказал, что рад многочисленным гостям свободной Москвы – свободным гражданам, которым предстоит устраивать новую русскую жизнь. «Мы не ошиблись, полагая, что Москва является тем центром, к которому тяготеют все ближние губернии», – говорил Кишкин.

Подробно рассказав об организации власти в Москве, Кишкин подчеркивал: «Все наше управление здесь исходит от Исполнительного комитета и меня, как председателя Исполкома и комиссара Временного правительства». Кишкин отнюдь не хвастался, не выпячивал самолюбиво свою роль. Ему искренне хотелось облегчить жизнь тем, кто в хаосе перемен хотел понять, как решать злободневные задачи, в какой форме и каким потенциалом. Вот таким был комиссар Москвы в марте 1917 года! Кишкин втолковывает коллегам из провинции важные вещи: как налаживать правильные взаимоотношения с правительством, как торопиться с милицией. Он считает актуальным провести демократические выборы в городские и земские управления.

Своих немногочисленных сотрудников Кишкин наставляет: „новый орган исполнительной власти целиком отвечает за обширное городское хозяйство, продовольственное дело, поддержание порядка в городе, смену старых должностных лиц». Ничего удивительного. Надеяться не на кого! Хотя, вскоре Московский совет рабочих депутатов и накачает политические бицепсы, взяться за земные муниципальные заботы его активисты не захотят. Куда как проще заявлять, что они не возражают против того, чтобы всей прорвой дел по жизнеобеспечению Москвы занимался Кишкин с его исполкомом КОО. А учиться-то надо было. Впрочем, и работать тоже. Иначе не погрязла бы Москва потом в диком скопище нечистот и мусора.

Отменив прежний строй, негоже было пользоваться его законами. И Кишкин стремится побыстрее заменить в Москве прежние правовые установления.

Идущие косяком первые начальственные бумаги, подписанные Кишкиным и рядом новых должностных лиц, вызвали некоторое волнение в Москве, а, может быть, и непонимание. Кишкин прибегает к самому честному способу убеждения – он опять напрямую обращается к москвичам.

«Не надо забывать, граждане, что новая власть существует всего 2 недели, что в первые дни она должна была исключительно заниматься неотложными задачами возможно полной ликвидации старого строя и его слуг, – писал Н.М. Кишкин. – Теперь эта задача до некоторой степени выполнена, но стоит еще более сложная и более важная задача создания новых учреждений, отвечающих интересам и запросам всего народа на месте прежних разрушенных чиновнических органов власти. На осуществление этой задачи требуется время. Нельзя в полмесяца создать заново то, что в обычное время строится веками и десятками лет.

Граждане! Вы произвели величайшую в мире революцию. Это Вы, весь русский народ, низложили английского монарха Европы и открыли России широкую дорогу к лучшему светлому будущему. Это Ваша заслуга, что Россия стала в ряду самых цивилизованных стран мира. И все это Вы совершили, проявив изумительную дисциплину, благородство и выдержку.

Призываю Вас и в дальнейшем к САМООБЛАДАНИЮ! Временно, на короткое время, ограничив свои потребности, дайте Правительству возможность создать условия лучшего существования для Вас и помогите ему в организации новых учреждений.

Комиссар по г. Москве Н. Кишкин».

Разногласия и претензии не позволяли обрести нормальную власть в городе. Современники пишут о «муке власти без власти». Уговаривать и убеждать было месяц от месяца сложнее. С некоторыми людьми общий язык найти было чрезвычайно трудно. Кишкин откровенно говорил друзьям, что, когда ему надо сговариваться с Советом рабочих депутатов, он предпочитает говорить с убежденным большевиком Смидовичем, чем с «кооператором» Л.М. Хинчуком, бегающие глаза которого действовали ему на нервы. И это говорил специалист по нервным болезням!..

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.