Все правители Москвы. 1917–2017

Огромный груз забот лег на плечи городского головы. М.В. Челноков решал вопросы, связанные со снабжением армии, с оказанием помощи раненым. С первых дней войны он сумел сплотить представителей всех сословий для самоотверженной работы в пользу русской армии и фронта. В Москве были созданы Всероссийский Земский союз помощи больным и раненым воинам и Всероссийский Союз городов – общероссийские организации либеральных помещиков и буржуазии. Во главе Всероссийского Союза городов М.В. Челноков оставался до апреля 1917 года. Представители обоих союзов выступали за «обновление» состава правительства и введение в него буржуазных деятелей. Их лидеры в дальнейшем принимали участие в разработке дворцового переворота, надеясь, сменой царя и образованием «ответственного министерства» во главе с князем Г.Е. Львовым, не только довести войну до победного конца, но и предотвратить революцию.

Вскоре после начала войны вследствие «слепого» патриотизма в Москве, произошел постыдный немецкий погром. Толпа, к которой примкнул московский обыватель, прошла по городу с пением гимна и портретами царственных особ, громя магазины, принадлежащие лицам немецкой национальности или носившие немецкие фамилии. Были разгромлены кондитерские магазины Эйнема и другие… в том числе – Магазин готового платья на Тверской, одевавший всю московскую аристократию. Из окон магазина выбрасывали охапками готовое платье, которое толпа тут же расхватывала, а со второго этажа грохнули на мостовую великолепный рояль, который, конечно же, развалился на куски.

Московским градоначальником был в те дни небезызвестный владелец имения Архангельское князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. «Он выехал к месту погрома, но никаких мер не принял…» – вспоминал в своих мемуарах представитель известной купеческой династии Алексеевых-Покровских – Николай Иванович Алексеев.

Порядок в городе был восстановлен только благодаря энергичным действиям городского головы М.В. Челнокова.

На первом же заседании Московской городской думы, созванном после объявления всеобщей мобилизации, было принято постановление: ассигновать из городских средств 1 миллион рублей на организацию врачебно-санитарной помощи армии и 50 тысяч рублей на помощь семьям лиц, призванных на войну. Думе было ясно, что правительству нужна помощь, что оно не сможет справиться собственными силами. Было решено призвать на помощь московское общество и обратиться к нему с призывом о пожертвованиях. Население широко откликнулось на призыв московского городского головы и в городскую кассу стали поступать средства, сверх того, устраивались специальные сборы по городу. От этих сборов с начала войны до 31 июля 1916 года поступило 2248 тысяч рублей. Эта двухмиллионная помощь послужила существенной поддержкой армии и населению.

В Москве началось мощное патриотическое движение. Первой неотложной задачей было – открытие госпиталей. Журнал «Известия Московской городской думы», ответственным редактором которого являлся по своей должности М.В. Челноков, сообщал: «6 августа 1914 года было первое прибытие раненых в Москву, в несколько дней она покрылась сетью госпиталей… С первых же дней были налажены при участии учащихся высших учебных заведений, служащих разных учреждений, артистов театров встречи поездов с ранеными, их питание на вокзалах, распределение по госпиталям. Быстро устроены были громадные распределительные пункты, что спасло население города от занесения эпидемий. Учебные заведения, частные дома, здания различных учреждений, городские богадельни, благоустроенные ночлежные дома, городские училищные здания… отдали часть своих помещений для раненых и быстро приспосабливались к новой потребности, обращаясь в благоустроенные лазареты. Успеху организационного дела чрезвычайно помогало общее сочувствие населения, его живой отклик и готовность дать свои силы, средства и помочь наладить трудное и сложное дело».

В госпитали были преобразованы все городские больницы и учреждения Красного Креста. По инициативе членов царской семьи был организован госпиталь в Петровском путевом дворце на Петербургском шоссе. Вдова бывшего городского головы Москвы – Е.Н. Рукавишникова отдала свой дом на Большой Никитской «для устройства в нем хирургической больницы, оборудованной по последнему слову медицинской техники. Е.Ф. Шаховская-Глебова-Стрешнева предоставила свое имение Покровское-Стрешнево под лазарет для раненых. А.И. Коншина основала санаторий для увечных воинов в своем владении в Истоминском проезде Петровского парка (ныне ул. 8 Марта, 1). Позже ее душеприказчики, на завещанные ею деньги, начали строительство дома призрения на 200 человек и больницы для увечных воинов в ее владении на Большой Якиманке, 30, а также корпуса для душевнобольных воинов при Алексеевской психиатрической больнице. Под лазарет отдал свой особняк на Трех горах Николай Иванович Прохоров. На свои средства создал лазарет Ф.И. Шаляпин, где, в качестве сестер милосердия, трудились его жена и дочери. Открылись лазареты в Московском Английском клубе, при театре К. Н. Незлобина, при Страховом Обществе «Россия» на Лесной улице, 43 (дом не сохранился), при Университете имени А.Л. Шанявского, в Коммерческом училище на Остоженке, в Театральном училище на Неглинной улице, Высших Женских курсах на Малой Царицынской улице (дом 1), Духовной семинарии, ряде мариинских женских гимназий и в казармах. В лазареты были превращены все клиники Императорского Московского Университета, открылся челюстной госпиталь при студенческом общежитии имени великого князя Сергея Александровича (Малая Царицынская улица, 18). Уже через три недели после начала войны в Москве стало работать 35 госпиталей. А в 1916 году в Москве число госпиталей достигло 1075, через них прошло около 1200 тысяч раненых воинов.

Огромную работу проделал, созданный великой княгиней Елизаветой Федоровной, комитет по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну. Специально приобретались здания для размещения беженцев из районов военных действий, создано было Убежище для юных добровольцев (Трубниковский переулок, 17 (дом не сохранился)), где к 1917 году проживало 65 юных героев, многие из которых были удостоены георгиевских крестов за храбрость. На Хамовнической набережной, 19, был создан приют для детей погибших родителей. Все свои силы отдавали, работая в госпиталях, сестры милосердия Марфо-Мариинской и других московских общин.

М.В. Челноков обратился к Обер-прокурору Синода с письмом, в котором просил о более деятельном участии монастырей в помощи раненым. В ответ Обер-прокурор уведомил, что все православные обители призваны: расширить содержимые ими лазареты, усилить размер взносов на создание епархиальных лазаретов, расширить деятельность по учреждению приютов для выздоравливающих воинов и детей-сирот, организовать помощь беженцам.

«Для воинов, павших в войну 1914 года и для сестер милосердия Московских общин» по инициативе кн. Елизаветы Федоровны было создано в Москве, в районе села Всехсвятского Братское кладбище (ныне от него уцелел лишь небольшой участок в районе Песчаных улиц). Его устройством ведал особый Попечительный комитет под председательством городского головы М.В. Челнокова. На работы по устройству кладбища Московская городская дума ассигновала в 1915 году 71520 рублей. 15 февраля 1915 года состоялось торжественное открытие этого кладбища в присутствии великой княгини Елизаветы Федоровны, военных и гражданских властей, председателей Городского и Земского союзов, консулов иностранных держав-союзниц, гласных Московской городской думы. В дальнейшем тут предполагалось соорудить монумент памяти героев войны.

В пользу раненых воинов проводились спектакли, благотворительные базары и вечера. В декабре 1915 года союз «Артисты Москвы – русской армии и жертвам войны» поставил в известность все театры, клубы, общественные собрания, кружки, благотворительные общества и союзы, отдельных устроителей благотворительных концертов, спектаклей, лекций и тому подобное, что он будет взимать гонорар за выступление членов союза. Сбор гонорара, предназначенного для русской армии, поручался особым доверенным агентам союза. Так, устроенный союзом, вечер в цирке Соломонского дал сбор 9500 рублей.

Москва пестрела плакатами, призывающими москвичей помогать беженцам, подписываться на военные займы в помощь фронту. Многие состоятельные москвичи приняли участие в этой подписке, некоторые переводили свои личные средства из швейцарских банков в Россию на нужды русской армии. Крупные пожертвования сделали Николай Иванович Прохоров и родной брат М.В. Челнокова – Федор Васильевич Челноков. Будучи патриотом своей страны, М.В. Челноков выступал за то, чтобы вести войну с Германией до победы.

Однако положение дел было сложным. Все чаще в военных неудачах винили самодержавие. 18 августа 1915 года Московская дума принимает постановление о «призвании к власти министерства доверия». Москва становится центром либеральной оппозиции самодержавию.

12-14 марта 1916 года в Москве состоялся 4-й съезд Всероссийского Союза городов. На нем выступил М.В. Челноков. «Правительству следует коренным образом изменить прежний прием управления, – говорил он, – немедленно приступить в единении с Государственной думой к осуществлению тех неотложных задач законодательства, на которых объединилось ее большинство. Пусть демократизация местного самоуправления, распространение его на всю Россию… удесятерит силу страны. Пусть к этим земским и городским силам и к силам, работающим с ними рука об руку объединенной промышленности, присоединятся новые, еще неиспользованные силы крестьян деревни, кооперации, рабочего труда и торговли, пусть будет им дана возможность свободно организоваться для дела обороны и для поддержания нормального хода хозяйственной жизни страны». Далее он отмечал, что в такой напряженный момент в стране должен быть внутренний мир, для чего необходимы полная амнистия за политические и религиозные преступления и равенство перед законом всех российских граждан без различия национальности и вероисповедания. Он также говорил о необходимости развития местного самоуправления – участковых советов, – которые должны избирать исполнительные органы – участковые управы. В своей речи М.В. Челноков подчеркнул, что почти вся городская Россия объединена во Всероссийский Союз городов, что на его долю «выпала главная тяжесть призрения воинов. Работа Союза громадна, но она растет с каждым днем… Союз расширил дело снабжения армии, оказания помощи беженцам, борьбы с заразными болезнями… помощи военнопленным». Челноков говорил и о том, что мешает деятельности Союза, отметив недоверие и подозрительность правительства. И хотя Союз шел с «верой навстречу правительству», его попытки остались безрезультатными. Резолюция Съезда звучала так: «Веря в непреодолимую силу народного единения, 4-й Съезд городов русских призывает всех граждан России в эти великие дни общего испытания сосредоточить все свои помыслы на дружной работе, на помощи нашим доблестным защитникам и на решении всенародных задач, поставленных мировой войной дорогой нашей Родине».

Городское управление Москвы оказывало помощь населению стран, затронутых войной, в том числе Польши, Сербии и Черногории, Галиции. 28 апреля 1916 г. сербский премьер-министр Николай Пашич был принят в Московской городской думе. М.В. Челноков приветствовал его речью: «Мы, русские, мы, москвичи, с благоговением преклоняемся перед подвигом Сербии. Мы чувствуем наш долг перед нею. Мы осознаем лежащую на нас ответственность. Мы, как один человек, исповедуем, что восстановление Сербии – наша обязанность, мы поняли, какую опасность представляет германский милитаризм, и выражаем крепкую уверенность и твердую решимость до конца, до полной победы вести войну в тесном единении с нашими верными, благородными союзниками. Должно быть восстановлено в Европе право и справедливость, и прежде всего, мы обязаны воздать должное многострадальной, героической Сербии. Мы верим, что ей суждено стать объединительницей южного славянства, верим, что Сербия поведет его к славному будущему». По предложению М.В. Челнокова Дума поднесла Пашичу икону св. Георгия и ассигновала в распоряжение Пашича на нужды разоренной Сербии 100 тысяч рублей.

25 октября 1916 года на заседании Московской Городской думы было принято постановление «признать вполне желательным учреждение в Москве Всероссийского Центрального музея Второй Отечественной войны», и поскольку без такого музея невозможно будет со временем восстановить во всей полноте картину общественной работы, народных настроений, масштабы событий на фронте и в тылу, было рекомендовано собирать экспонаты «по горячим следам».

Несмотря на военные тяготы, городское хозяйство Москвы работало слаженно и, по словам самого Челнокова, «Городское управление донесло до революции городское хозяйство, как «полную чашу».

Во время войны Петербург и Москву не раз посещали военные миссии и послы стран Антанты. Нужно было находить общий язык с союзниками. М.В. Челнокову часто приходилось принимать эти делегации. Челноков был хорошо знаком с Робертом Брюсом Локкартом, который с 1912 года служил вице-консулом, а впоследствии генеральным консулом английской миссии в Москве, тем самым Локкортом, который являлся особым сотрудником секретной службы английского правительства, его специальным агентом. В своей автобиографической книге «Мемуары британского агента» он писал: «Челноков – великолепный образец московского купца, – седобородый, патриархальный, широкоплечий, несмотря на свою хромоту, выглядел мужественнее своих соотечественников. Хотя он был на 20 лет старше меня, мы стали близкими друзьями… и через него я… близко познакомился со всеми московскими политическими деятелями…» За укрепление русско-английских отношений М.В. Челноков был награжден английской звездой Георгия и Михаила, дававшей право на титул сэра. А французы наградили его Командорским крестом Почетного легиона.

Во время работы Челнокова в Государственной Думе и позже Николай II не раз удостаивал его личной аудиенции. М.В. Челнкоов обладал даром красноречия. По словам Л.Ф. Никулиной, он имел «живой ум и ораторский талант». Она вспоминала, что его речи «были хорошо составлены, ясные, сжатые и эффектные». У Челнокова была любимая поговорка: «Всегда лучше пойти, чем не пойти». Одним из близких друзей М.В. Челнокова был известный адвокат В.А. Маклаков.

Активно занималась общественной, а также благотворительной деятельностью жена М.В. Челнокова – Елизавета Карповна. По воспоминаниям Л.Ф. Никулиной, это была небольшая, хрупкого телосложения женщина, однако она обладала «невероятной добротой и энергией для помощи всем нуждающимся и угнетенным». Все свое время и силы она отдавала служению людям. Была она совершенно вне политики. Помогала не только русским солдатам, но и немецким военнопленным, ссылаемым в Сибирь. Для них она собирала теплые вещи. Е.К. Челнокова состояла попечительницей Сытищинского приюта для новорожденных детей, деятельно трудилась в Московском Городском Попечительном Совете об увечных и больных воинах, который, как известно, возглавлял М.В. Челноков. Заботилась о заключенных вне зависимости от их политических убеждений, оказывала помощь «революционерам, студентам – участникам демонстраций, евреям, попавшимся вне черты оседлости», беженцам-полякам, бельгийцам и тому подобное. Во время Февральской революции, участвуя в разгроме архива охранки, ее сын Василий, по свидетельству Л.Ф. Никулиной, обнаружил имя матери в картотеке, находившихся под надзором полиции. Все, кто помнил Е.К. Челнокову, отмечали ее скромность в быту. Одевалась она просто, в обыкновенное черное платье, которое использовала даже во время приемов иностранных миссий, лишь украшая его шалью или белым воротником, что приводило в шок ее светское окружение. Своей старшей дочери она запретила учиться на врача, мотивируя это тем, что она из состоятельной семьи и будет отбивать у других людей хлеб. Ее дочь Елена работала сестрой милосердия.

Никто в России не думал, что война будет продолжаться более четырех лет, ведь поначалу полагали, что она закончится к Рождеству, даже по расчетам Генерального Штаба война должна была продлиться не более шести месяцев. Во вторую волну мобилизации в 1916 году в армию был призван будущий советский маршал Г.К. Жуков. Оказавшись в Первопрестольной он «на каждом шагу в Москве встречал несчастных калек, вернувшихся с фронта, и тут же видел, как рядом, по-прежнему широко и беспечно, жили сынки богачей. Они разъезжали на «лихачах», на шикарных выездах, играли на скачках и бегах, устраивали пьяные оргии в ресторане «Яр».

Но Г.К. Жуков прав был только отчасти. С начала Первой мировой войны на фронт ушли и дворяне, и сыновья великих князей. В действующей армии и в Отделе фронта Всероссийского Союза городов служили многие купеческие отпрыски.

Потомки купеческой династии золотоканительщиков Юдиных: Петр Сергеевич Юдин за участие в боях был награжден тремя орденами св. Георгия, был тяжело ранен и вернулся в строй только благодаря врачебному таланту родного брата – военного хирурга Сергея Сергеевича Юдина. Служил в действующей армии под командованием генерала А.А. Брусилова и Глеб Сергеевич Юдин. К 1917 году он имел чин прапорщика. Сражались в действующей армии Александр Владимирович Бахрушин, несколько сыновей московского фабриканта-пивовара Михаила Кирилловича Тарусина: Павел, Евгений, Сергей, сыновья ткацкого фабриканта Александра Федоровича Кузнецова: Юрий был военным летчиком, артиллеристом; Андрей – награжденный двумя орденами св. Георгия (он погиб в 1915 году) и Вадим – получивший золотое оружие за храбрость. В боях под Петербургом он был тяжело ранен, потерял сознание от потери крови, соратники наскоро погребли его в братской могиле, но очнувшись, с перебитой ногой он добрался до своих через линию фронта и был в числе тех пациентов Царскосельского госпиталя, за которыми ухаживали в качестве сестер милосердия дочери Николай II.

В качестве сотрудников Отдела фронта Союза городов служили в армии Михаил Васильевич Сабашников и Иван Николаевич Прохоров – старший сын владельца Трехгорной мануфактуры. С первых дней войны на фронте военным корреспондентом газеты «Русское слово» работал сын Саввы Ивановича Мамонтова – Сергей Саввич. Он умер от воспаления почек в 1915 году.

Племянник Саввы Тимофеевича Морозова – Александр Геннадьевич Карпов возглавил врачебно-питательный отряд, действовавший на Западном фронте, его заместителем был С.П. Рябушинский. В составе Сибирского врачебно-питательного отряда служил с 1914 года Петр Константинович Бахрушин, сын фабриканта К.П. Бахрушина. Другие представители купеческих фамилий проходили курсы офицерской подготовки в военных училищах Москвы.

Особенностью знаменитого московского купечества была широкая благотворительность, они «помнили о ближних, помогали страждущим», поддерживали всякого рода культурные начинания. Третьяковы, Морозовы, Рябушинские, Мамонтовы, Зимины, Сабашниковы, Бахрушины, Гучковы и многие другие – эти фамилии хорошо известны, с ними неразрывно связана история Москвы и отечественной культуры.

…Завершался 1916 год, а война все продолжалась. Трудности и тяготы войны неизбежно повлекли за собой ухудшение экономического положения страны. Ощущались нехватка продовольствия, сырья и топлива. На дверях продовольственных магазинов появлялись безнадежные надписи: «Хлеба нет, и не будет». По воспоминаниям современника М.В. Челнокова Николая Михайловича Щапова (в 1913-1916 годах) – гласного Московской Городской думы, впоследствии доктора технических наук, лауреата Государственной премии: в начале февраля 1917 года в Москве не было хлеба, мяса, подсолнечногоо масла, никаких запасов муки, молоко, овощи стоили дорого, сахара давали 3 фунта в месяц на человека. Газовый голод (газ давали в квартиры с 11 до 2 часов дня и с 4 до 7 часов вечера), центральные улицы в темноте, но на окраинах было светло, поскольку их только «недавно осветили электричеством», в квартирах холод – дрова стоили 50 рублей сажень. «Голодали те, у кого не было сверхденег, кто не имел свободного времени или прислуги для очередей». Одновременно, в связи с войной, резко ухудшилось положение рабочих. Среднемесячный заработок рабочих в Москве в 1916 году заметно упал по отношению к 1913 году. А цены продолжали расти, а вместе с ними возрастало и недовольство рабочих. В 1916 году в Москве прошло 235 забастовок.

Во время войны политическая ситуация в стране обострилась до предела. Меры, принимаемые правительством, были непопулярны во всех слоях общества.

По воспоминаниям П.А. Бурышкина: накануне февральских событий в Москве на квартире М.В. Челнокова состоялось сверхсекретное совещание с участием Астрова (был городским головой после Челнокова с марта по июль 1917 года), С.В. Бахрушина и других, на котором князь Г.Е. Львов высказался о возможности скорого дворцового переворота.

В декабре 1916 года прошли выборы гласных Московской городской думы. «Умеренная» партия и правые силы потерпели сокрушительное поражение. От них было избрано всего 6 гласных, остальные представляли партии прогрессистов, либерально настроенной буржуазии и интеллигенции. Однако, правительство аннулировало результаты этих выборов. Московская городская дума продолжала заседать в прежнем составе. Это очень раздражало верхи московского общества.

В первые месяцы 1917 года произошло новое сокращение производства. Участившиеся в Москве забастовки, сперва носили преимущественно экономический характер, но в дальнейшем приобрели характер политических. 9 января 1917 года под влиянием социал-демократов по поводу годовщины Кровавого воскресенья в Москве забастовали заводы Бромлея, Михельсона, Доброва и Набгольц, Листа, Цинделя и другие предприятия. В феврале в Москве бастовало 45 тысяч человек.

25 и 26 февраля в Москву доходили слухи о том, что в Петрограде проходят уличные волнения и кровопролития. Но царская семья, казалось бы, не осознавала всей степени уже нависшей над ней и империей опасности. Или смирилась с неизбежностью?..

27 февраля редакции газет по телефону получили сообщение, подтверждающее, что в Петрограде свергли самодержавие и власть перешла к Временному правительству в составе председателя и членов Государственной думы. Новая власть была по преимуществу кадетской. Эта партия состояла из представителей дворянской аристократии, торгово-промышленных магнатов и буржуазной интеллигенции.

Вечером 27 февраля в Городской думе Москвы состоялось заседание прогрессивной группы гласных, представителей московских общественных организаций и рабочих. Было решено создать из представителей Городской думы и общественных организаций Исполнительный комитет и обратиться к населению с воззванием о необходимости организованности и порядка.

На следующий день, 28 февраля, город принял неузнаваемый вид: толпы народа двинулись со всех концов города к зданию Городской думы и вскоре запрудили Воскресенскую площадь и прилегающие местности. В тот же день забастовали в Москве заводы, остановились трамваи. Отдельные группы солдат и рабочих обезоруживали городовых. К полудню были сняты все полицейские посты в городе. Улицы заполнили демонстранты. Митинг, состоявшийся на Воскресенской площади перед зданием Городской думы, проходил под лозунгами: «Да здравствует свободная Россия!», «Да здравствует демократическая республика!».

В 5 часов вечера 28 февраля в Москве в Городской думе состоялось совещание гласных. Сюда съехались общественные деятели – гласные думы, представители земства, Городского и Земского союзов, Земгора, кооперативов, Военно-промышленного комитета, Биржи, представители рабочих. «У всех на устах было одно – Государственная дума отказалась разойтись, войска встали на ее сторону. Немедленно был образован Комитет общественных организаций из 150 человек с равным представительством трех групп – цензовой, демократической и рабочей. В цензовую вошли гласные Думы, представители земства и Бирж, в демократическую – представители кооперативов, третьего элемента, Земского и Городского союзов, Земгора, Военно-промышленного комитета, санитарных попечительств, адвокатуры, печати, в рабочую – от профсоюзов и больничных касс. Председателем Комитета был избран Николай Михайлович Кишкин. Комитет этот и принял на себя управление городом и регулирование народным движением. Из его среды был избран Исполнительный комитет в составе 15 лиц, в руках которого и сосредоточилась власть. Вместе с тем, параллельно образовался Совет рабочих депутатов для управления рабочими массами». В 9 часов вечера к новой власти присоединились пришедшие к Думе солдаты.

1 марта в Москве образовался Совет солдатских депутатов. Старые власти вели себя растерянно. Градоначальник генерал Шебеко исчез. Командующий войсками генерал Морозовский отсиживался в штабе. 1 марта он объявил Москву на осадном положении, но это не произвело никакого эффекта. Войска, правда, были выдвинуты в город, но быстро перешли на сторону народа и стали сосредотачиваться вокруг Думы и на Красной площади. Оставшиеся верными правительству, войска заперлись в Манеже и в Кремле. Городовые местами пробовали оказывать сопротивление, но были быстро смяты и рассеяны.