Актуальные проблемы Европы №2 / 2014

Отличительной особенностью римской общины была ее открытость, готовность принимать новых граждан, независимо от их этнического статуса и вероисповедания. Все жители необъятной Римской империи, в том числе и беглые рабы, получали права гражданства. Такая стратегия позволяла осуществлять успешную завоевательную политику и долгое время сохранять власть над завоеванными территориями.

Она же привела к тому, что в римской культуре соединились элементы культур разных народов Средиземноморья. Безусловно, римляне многое заимствовали у других народов. Но это было не слепое заимствование, а способность вбирать и переваривать чуждые элементы, сохраняя свои особенности (7, с. 14–15.)

Именно так обстояло дело с римским законодательством, которое на протяжении столетий обладало непререкаемым авторитетом и стало действительно универсальным для всех народов Средиземноморья. Римское право было взято на вооружение христианством, поскольку содержало важнейшие для последнего идеи всеобщей справедливости и равенства людей перед Богом. Римское законодательство представляло собой синтез национальных и общесредиземноморских правовых норм, римского права и христианской морали (7, с. 14–15).

После падения Римской империи целостность развития Средиземноморья была утрачена. Возобладала существовавшая и в «доримскую» эпоху разновариантность развития. В разное время определились два культурных центра – Византия и Аль-Андалус.

Первоначально лидирующее положение в Средиземноморье заняла Византия, просуществовавшая почти тысячу лет (476–1453). Одно из важных отличий Византии от Западной Римской империи состояло в преобладании на ее территории греческой культуры. Византия, находившаяся на перекрестке культурных влияний Востока и Запада, сохранила античное наследие и донесла его до многих стран средневековой Европы, подготовив почву для эпохи Возрождения. Не менее существенно и то, что Византия обогатила мир православной культурой. Благодаря ей православие стало достоянием Древней Руси, Болгарии, Сербии, Албании и многих других стран.

Примерно три столетия спустя еще одним культурным центром Средиземноморья стал Кордовский халифат в Испании. В 711 г. мусульманские армии, состоявшие из африканских арабов и берберов (в Испании тех и других именовали либо маврами, либо арабами), пересекли Гибралтарский пролив и за несколько лет почти полностью захватили Пиренейский полуостров, сокрушив существовавшее здесь Вестготское государство.

Захваченные земли арабы стали называть «Аль-Андалус». Переживавшая в VIII–Х вв. период экономического расцвета мусульманская Испания превратилась в политический и культурный центр Европы. Кордовский халифат прославился своими выдающимися достижениями в области философии, медицины, поэзии, музыки, архитектуры. Арабы оказали большое влияние на культуру и науку Испании, Португалии, Италии (особенно Сицилии и Сардинии), Франции (прежде всего ее южной части), Мальты.

Примечательно, что Византия и Аль-Андалус поддерживали постоянные контакты, хотя и были разделены водами Средиземного моря. Между ними имели место торговые сношения, связи интеллектуального характера, которые осуществлялись через христианских и мусульманских паломников (9).

Многие годы Средиземноморье оставалось крупнейшей зоной деловой активности и обменов, центром самой прибыльной международной торговли. Известный французский историк Ф. Бродель, знаток истории Средиземноморья, включает в это понятие «не только само море, но и все то, что на более или менее удаленном расстоянии от его берегов приводилось в движение жизнью обменов». Ф. Бродель определяет Средиземноморье ХVI в. как «особый мир-экономику», «определенное экономическое единство, которое, по правде говоря, строилось сверху, начиная с господствовавших городов Северной Италии, прежде всего Венеции, а также наряду с нею Милана, Генуи, Флоренции» (3, с. 2).

Для этого «особого мира-экономики» были характерны постоянные перемещения населения. «Люди перемещаются, невзирая на наличие государственных границ и разное вероисповедание. Этого требуют нужды мореплавания и торговли, превратности войны и морского разбоя, обстоятельства, заставляющие идти на временные союзы и порывать с ними… В Средиземноморье все смешалось: люди, идеи, верования, жизненные навыки, кодексы любви…», – отмечает Ф. Бродель (4, с. 592, 595). Вместе с тем пестрота и многоязычие крупных портовых центров (Венеция, Алжир, Ливорно, Марсель, Салоники, Александрия, Барселона, Константинополь) отнюдь не исключают того, что элементы этой смеси «не сливаются в однородную массу, остаются раздельными, обособленными и все более ясно различимыми по мере удаления от основных центров» (4, с. 597).

«Мир-экономика» Средиземноморья не считалась с политическими и культурными границами империй и цивилизаций. В ХVI в. экономическая деятельность преступала «явственно наметившиеся и весьма определенно ощущавшиеся границы между цивилизациями, делившими между собой пространство Средиземноморья: греческой, униженной и замкнувшейся в себе под игом турок; мусульманской, сосредоточенной вокруг Стамбула; христианской, связанной разом с Флоренцией и Римом (Европа Возрождения, Европа Контрреформации).

Ислам и христианство противостояли друг другу вдоль разграничительной линии, проходившей с севера на юг между Средиземноморьем Западным и Средиземноморьем Восточным, линии, которая, проходя по берегам Адриатики и по побережью Сицилии, достигала побережья нынешнего Туниса. На этой линии, разделявшей надвое средиземноморское пространство, происходили все громкие битвы между ”неверными“ и христианами. Но торговые суда непрестанно ее пересекали» (3, с. 3).

История Средиземного моря связана с многочисленными войнами и вооруженными конфликтами. Сталкивались друг с другом империи и города-государства, отдельные страны и коалиции держав. Зачастую это были конфликты между цивилизациями. На протяжении своей истории Средиземноморье являлось ареной постоянной борьбы между Востоком и Западом, развертывающейся в планетарном масштабе. Баланс сил при этом постоянно менялся. Со времен Александра Македонского (III в. до н.э.) до падения Римской империи (V в.) Запад имел преимущество. С V в. начинает доминировать византийский и мусульманский Восток. В период Крестовых походов (ХI–ХV вв.) христиане овладевают Средиземным морем, и преимущество вновь переходит к Западу.

Встречи разных цивилизаций

Опыт сосуществования различных цивилизаций в средневековом Средиземноморье чрезвычайно интересен в свете современной острой дискуссии между сторонниками и противниками диалога цивилизаций. В этом отношении выделяется «испанский случай». Испания – единственная страна в Европе, где в Средние века мусульманская и христианская общины мирно сосуществовали, хотя этот мир перемежался с ожесточенным и кровопролитным противостоянием.

В 718 г., через семь лет после завоевания мусульманами Пиренейского полуострова, отряд воинов-христиан разбил мусульманскую армию в горной долине Ковадонга на северо-западе Испании, положив начало Реконкисте – отвоеванию христианами испанских земель у мусульман.

В течение семи веков, на протяжении которых шла Pеконкиста, обстановка на Пиренейском полуострове отличалась невероятной сложностью и динамизмом. Военные действия, то прекращавшиеся, то возобновлявшиеся (не только между христианами и мусульманами, но и между мелкими властителями в обоих лагерях за территории и влияние), сочетались с лояльными и толерантными отношениями представителей разных конфессий.

Арабы не ломали жизненный уклад, сложившийся на Пиренейском полуострове до них. Хотя покоренное население и церковь платили завоевателям различные виды налогов, гарантировалась неприкосновенность имущества испанцев. Земли были отобраны только у церкви, лиц, бежавших или оказавших сопротивление. Завоеватели не покушались на прежнее управление, верования и обычаи.

Мусульмане не стремились силой обращать испанцев в ислам, руководствуясь прежде всего материальными соображениями. В соответствии с установленными правилами вновь обращенные платили государству меньше налогов, чем приверженцы старой веры.

Что же касается испанцев, то для них переход в ислам означал освобождение от уплаты подушной подати, возможность занятия престижной должности, а для христиан-рабов – еще и обретение личной свободы (1, с. 106–108). «В исламском обществе ”дешевле” было быть мусульманином, чем христианином или иудеем», – отмечает испанский автор Х.Л. Санчес Ногалеc (19, с. 42).

Параллельно с военными действиями между мусульманами и христианами, контролировавшими некоторые северные области Пиренейского полуострова, в Кордовском халифате имело место их активное общение. По словам известного испанского историка Р. Альтамира-и-Кревеа, «христиане и мусульмане часто посещали друг друга, оказывали друг другу помощь в гражданских войнах, торговали между собой и даже вступали в союзы, заключая династические браки» (1, с. 125).

В мусульманском государстве проживало множество мосарабов – испанцев, которые восприняли арабский язык и культуру. Мосарабы продолжали исповедовать христианскую религию. Некоторые христианские праздники справляли совместно мосарабы и мусульмане. Был случай, когда одно и то же здание использовалось как мечеть и христианская церковь. Поддерживая постоянные контакты с мусульманами, мосарабы обычно селились в отдельных кварталах (1, c. 132).

Важной социальной группой были также ренегаты – христиане, обращенные в ислам (это были либо испанцы, отрекшиеся от своей веры, либо родившиеся в смешанном браке мусульман и христиан). Хотя в руках ренегатов сосредоточивались промышленность и торговля, «их положение в государстве было неизмеримо ниже, чем арабских аристократов» (8, с. 75).

Арабы также испытывали влияние христиан. Появилось множество латинизированных мавров, или ладинов, – мусульман, язык которых воспринял латинские термины, особенности, свойственные речи мосарабов и ренегатов.

Лояльные отношения продолжали сохраняться и после того, как инициатива в Реконкисте перешла к испанцам, и они все дальше оттесняли арабов на юг Пиренейского полуострова. По условиям капитуляции ряда городов маврам гарантировалась личная безопасность и неприкосновенность имущества. Правда, нередко эти обязательства нарушались.

Однако с середины ХIII в. война приобрела характер крестового похода, терпимость сменялась религиозным фанатизмом. Христианские хроники начали изображать мусульман «не просто как “неверных“, но и как людей, связанных с Сатаной» (16, с. 271).

В отношении мавров к испанцам толерантность также сочеталась с возросшей агрессивностью. В мусульманских хрониках этого времени христиане представали как «неверные враги Аллаха», им приписывались «предательство, обман и жестокость» (19, с. 33).

Тем не менее до конца Реконкисты в отношениях сторон превалировало лояльное отношение друг к другу. По условиям договора о капитуляции Гранады мусульманам предоставлялись широкие права, в частности: право свободно проживать в той местности и в тех домах, где они жили до сих пор; сохранение мусульманского культа, мечетей и права свободного выражения религиозных взглядов; запреты христианам входить в жилища мусульман и совершать какие бы то ни было насилия по отношению к ним; сохранение за маврами права назначать собственных правителей и судей; предоставление свободы всем военнопленным и т.д. (1, с. 48). Мирный договор создавал благоприятные возможности для мирного сосуществования христианского и мусульманского населения.

Вскоре, однако, победители забыли об условиях капитуляции мавров. Католические короли Фердинанд и Изабелла (1479–1516) перешли от умеренной пропаганды христианизации к насильственному обращению мусульман в христианство. Не желавших принять новую веру власти бросали в тюрьмы и там продолжали добиваться своих целей. На одной из площадей Гранады было сожжено множество экземпляров Корана и других религиозных книг. В 1499 г. 50 тыс. мавров крестились (8, с. 161). Но так было не везде. В ряде районов Испании доведенные до отчаяния мусульмане поднимали восстания, с трудом подавлявшиеся властями.

11 февраля 1502 г. король и королева издали грамоту, предписав всем мусульманам Кастилии и Леона либо креститься, либо покинуть Испанию (немного раньше, в 1492 г., аналогичные действия были приняты против евреев). Многие из мусульман крестились, превратившись в морисков – обращенных мусульман.

Новоокрещенные мавры, так же как и евреи, находились под надзором инквизиции, поскольку их подозревали в том, что они продолжают тайно исповедовать свою прежнюю религию. Власти и инквизиция отслеживали «чистоту крови»: для занятия чиновничьих должностей и повышения в звании в армии каждый должен был предоставить доказательства того, что среди его предков не было мавров. Политика этнической дискриминации привела к возникновению в испанском обществе атмосферы враждебности между «новыми» и «старыми» христианами. В 1609–1614 гг. мориски были изгнаны из страны.

Однако депортация коснулась далеко не всех морисков. Одних спасли от репрессий богатые и влиятельные испанцы, нуждавшиеся в хороших работниках, другие состояли в смешанных браках. Примечательно, что эти мориски не были ассимилированы. Они сохранили свои традиции и культуру, внеся заметный вклад в формирование многосоставной культуры Испании.

Другой пример встречи цивилизаций в зоне Средиземноморья – господство Турции на Балканах – территории, входившей в орбиту византийской цивилизации. На Балканах существовали две зоны, по-разному реагировавшие на влияние Турции. Вся западная часть Балкан, отгороженная горами, плохо поддавалась турецкой экспансии. Напротив, на востоке – от Дуная до Эгейского моря – прочно утвердились черты турецкой цивилизации.

В отличие от мусульман из Северной Африки, не посягавших на основы испанского образа жизни, турки разрушили устои болгарского общественного устройства. Они перебили и увели в Азию представителей местной знати, сожгли церкви, внедрили систему пожалований за дворянскую службу, которые превратились в наследственные владения аристократии. Турецкие завоеватели в Болгарии «не нуждались в покорении крестьян, которые уже находились в рабстве и привыкли к подчинению. Они были готовы трудиться дальше и трудились» (4, с. 617–618). Турецкое влияние на развитие Балкан было велико. «Своим азиатским колоритом, столь заметным в быту Балкан, они обязаны турецкому исламу», – отмечает Ф. Бродель (4, с. 615).

Болгары, чтобы выжить, вынуждены были покориться турецкому нашествию. За долгие годы сосуществования с турками болгары, многое позаимствовав у них, не растворились в их массе. Болгары отстояли лучшие черноземные территории, упорно защищая их. Турецкие крестьяне, переселившиеся из Малой Азии, вынуждены были довольствоваться лесистыми склонами или заболоченными участками. Несмотря на 500-летнее турецкое иго, болгары сохранили свою сущность. Они сумели сберечь то, что помогло им не раствориться, – свою веру и свой язык, залоги будущего возрождения (4, с. 620).

Таким образом, на Балканах, как и на Пиренейском полуострове, победители не сумели ассимилировать побежденных. В первом случае христиане, во втором мусульмане сохранили свою цивилизационную неповторимость, оказав при этом значительное влияние на культуру друг друга.

Средиземноморье в международной политике (ХIХ–ХХ вв.)

Изгнание мусульман из Испании стало одним из свидетельств определившегося к концу Средневековья преобладания Европы над мусульманскими странами в регионе Средиземного моря. Одновременно снизилось геостратегическое значение Средиземного моря, еще недавно казавшегося многим «центром мира». Это обстоятельство было связано с развитием международных отношений на многих направлениях, в частности с открытием и освоением американского континента.

Ситуация изменилась во второй половине ХIХ в. после начала функционирования Суэцкого канала, открывшего возможность транзита из Атлантического в Индийский океан и приблизившего метрополии к колониям. Великобритания, Франция, Италия, а позже Германия продолжили имевшую место и ранее борьбу за контроль над морем, которая продолжалась до середины ХХ в. Успех сопутствовал Великобритании и Франции. Лондону удалось поставить под свой контроль входы в Средиземное море – Гибралтар и Суэц. Франция, вытесненная из Средиземноморья Великобританией в конце ХVIII в., вернулась туда в 1830-е годы, превратив в свою колонию Алжир, а позже установив протекторат над Тунисом и Марокко (в последнем случае совместно с Испанией).

В годы колониализма уровень единства, политических, экономических, социальных и административных связей между двумя берегами Средиземноморья был исключительно высок. По мнению А.В. Мальгина, в период ХIХ – первой половины ХХ в. «можно говорить о существовании единого Евро-Средиземноморского региона». После периода господства в Средиземноморском регионе Рима это был второй исторический прецедент существования единого, Большого Средиземноморья (10, с. 219).

В годы Второй мировой войны в Средиземноморье появилась новая сила – США, постепенно потеснившая европейские метрополии и оказавшая существенное влияние на развитие региона. Американские военные корабли прибыли сюда в 1942 г. для обеспечения высадки англо-американских войск в Северной Африке. В 1946 г. была сформирована средиземноморская эскадра, а в 1948 г. на ее основе был создан 6-й флот, основная задача которого состояла в контроле за развитием политических событий в Италии и на Балканах, поскольку здесь, по мнению США, существовала угроза распространения «коммунистической опасности».

В 1960-е годы на территории Испании находились авианосцы 6-го флота с самолетами-носителями ядерного оружия и стратегические подводные лодки с ракетами «Поларис», способными достичь территории СССР. Эти действия вызвали ответную реакцию СССР, противопоставившего США свою базовую авиацию и военно-морской флот. Таким образом, Средиземноморье превратилось в зону, связанную прежде всего с военно-стратегическим противостоянием СССР и США на глобальном уровне (2, с. 53, 88). Военно-морские силы двух держав вошли в непосредственное соприкосновение. Их концентрация в Средиземноморье была выше, чем в какой-либо другой точке планеты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Стремясь охватить в своих исследованиях все регионы мира, включая в выборку слабые и сильные партии, правящие и находящиеся в оппозиции, молодые и имеющие давнюю историю (всего 158), К. Джанда использовал глобальный подход, позволяющий, по его мнению, «концептуально отобразить все многообразие различий между партиями и обеспечить эмпирическую проверку гипотетических предположений» (4, с. 93–94). На поздней стадии исследования было добавлено еще 50 партий. Реализация такого грандиозного замысла потребовала построения концептуальной (предтеоретической) модели партии, ее операционализации, т.е. создания аналитического инструментария, и использования нетрадиционных методов сбора и обработки информации.

2

Книга посвящена двум важным проблемам современной политической науки: концептуализации понятия «эффективность государственного управления» (governance) в контексте научного исследования и анализу связи между характеристиками национальных партийных систем и качеством государственного управления (2).

3

С момента прихода к власти А. Салазара и принятия в результате референдума корпоративной Конституции 1933 г., в которой впервые были опробованы мобилизующие функции Национального союза – официальной авторитарно-доминантной партии, отсчитывается существование корпоративного режима «Нового государства» (1933–1974) – без малого сорок два года вплоть до военного переворота 1974 г., который покончил с режимом и невольно инициировал глобальное демократическое движение – «третью волну демократизации».

4

«В отличие от современной демократической практики, где голосование является центральным элементом демократического процесса (электоральная демократия), теоретики делиберативной демократии утверждают, что подлинная легитимность законодательных актов может возникнуть лишь через их предварительное публичное обсуждение, открытость, терпимость к чужому мнению, готовность скорректировать свою первоначальную позицию в случае появления в процессе дискурса “лучшего аргумента”, нежели артикулированного ранее» (3).

5

Следует иметь в виду, что в научной литературе термин «Средиземноморье» используется как в узком, так и – реже – в широком смысле. В узком смысле имеются в виду территории, непосредственно прилегающие к Средиземному морю, в широком – пространство от Гибралтара до Черноморской зоны включительно. В настоящей статье этот термин используется в узком смысле.