Поступь Палача

Олигархи подняли все свои связи в правительстве, и Управление начали трясти со всех сторон, требуя любой ценой отыскать преступника, и срочно. Но что могли сделать оперативники? Ничего, как вскоре выяснилось – традиционные методы поиска не давали никаких результатов. К делу подключилась ФСБ, начав параллельное расследование, но и это не помогло. Все оставалось по-прежнему – неизвестно откуда вдруг возникал беловолосый, предварительно напугав будущую жертву очень похожим на реальность сном (об этом успел перед визитом человека в белом рассказать начальнику своей службы безопасности владелец одного из крупнейших банков страны), сметал охрану и настигал приговоренного. Как теперь выяснилось, именно приговоренного, а не просто жертву, как полагали следователи раньше. При этом он ни с кем почти не говорил, кроме обвинения и слов: «Ты превысил меру терпения!»

Обычно большинство действий беловолосого снимали камеры, на которые он не обращал ни малейшего внимания. Никакое оружие, даже крупнокалиберный пулемет и гранаты, не причиняло ему вреда. Как выяснилось три дня назад, огнемет тоже – он вышел из огня все таким же невредимым и в чистом плаще. Записи разбирали покадрово лучшие следователи и аналитики Управления и ФСБ. Ходом расследования ежедневно интересовались лично президент и премьер-министр. Было выделено едва ли не неограниченное финансирование. Приданы спецы ГРУ с экспериментальным лучевым оружием. Но все было тщетно. Ни разу не удалось опередить беловолосого. Олигархи не верили ни полиции, ни ФСБ, надеясь на собственную охрану. И оказывались в туманных шарах один за другим.

– Погоди, снова зашли в тупик, – поднял руку Сергей. – Ты говорил, что шеф поделился с тобой информацией. Можно подробнее?

– Да не проблема, – пожал плечами Петр. – От нас скрывали, что беловолосый оставляет после себя папочку с доказательствами преступлений «жертвы». Причем шеф сильно нервничал и очень неохотно признался, что не понимает, как можно узнать то, что узнать в принципе невозможно, поскольку все свидетели мертвы. Похоже, эти папочки многих изрядно напугали – они поняли, что точно так же можно докопаться и до их грехов. А наверху у всех рыльце в пушку. Вот и стараются найти беловолосого и уничтожить любой ценой, пока он до них не добрался.

– Опять не то! – забарабанил пальцами по столу Пенкин. – Не то! Вот какой-то детали в этой мозаике не хватает, чтобы что-то понять. Что-то вертится в голове, но никак поймать не могу.

– Слушай дальше, – продолжил Саенко. – В других городах и за границей – единичные случаи, но почерк тот же самый. Некоторые жертвы были отловлены прямо в гостиницах, а один – на своей яхте в открытом море.

– Вот оно! – оживился Сергей. – А проверь-ка, не из Питера ли все они.

Петро некоторое время растерянно смотрел на коллегу, а затем схватился за мобильник и принялся названивать в Управление. Задав пару вопросов и выслушав ответ, он изощренно выматерился.

– Я прав? – усмехнулся Пенкин. – Беловолосый работает только по Питеру? А по области?

– Нет, никого пострадавшего из Ленобласти нет, – с досадой взмахнул рукой Саенко, едва не разбив телефон, который все еще сжимал в ладони. – Только живущие в самом городе. Слушай, а как я на это внимания-то не обратил? Это же в глаза бросается!

– Но это нам тоже не особо много дает. Хотя круг поиска значительно сужается. Впрочем…

– Что?

– Я вот одного не понимаю, – невпопад произнес Пенкин. – Ну найдем мы им беловолосого. И что они станут с ним делать? Он же неуязвим.

– Наверное, будут либо искать способ уничтожить, либо пытаться договариваться, – почесал в затылке Саенко. – А так – кто их знает!

В этот момент его мобильник буквально заверещал – эту противную мелодию он поставил на тревожные звонки из Управления. Следователи переглянулись, и Петр поспешил ответить. Выслушав, помрачнел и подорвался с места, выдохнув:

– Еще один случай! На Петроградке! Есть свидетели!

Сергей тоже вскочил и ринулся за коллегой, чуть не сбившим с ног вошедших в кафе девушек и услышав их язвительный комментарий по поводу двух хамов. Они помчались по улице к Управлению, где уже должна была ждать оперативная машина. Это оказался микроавтобус, полный экспертов и оперов, там едва нашлось два сидячих места, да и то с одного пришлось согнать стажера, пристроившегося после этого сзади на запаску.

– Что-нибудь уже известно? – спросил Саенко.

– Да все то же самое, – пробасил Евгений Николаевич, долговязый седой мужик лет шестидесяти, большой любитель пошлых анекдотов. – Только сегодня особо кроваво. Говорят, он охранников буквально по стенам размазывал, а обычно их щадит. Там у свидетелей истерики, особенно у баб – все вокруг в кровище и кишках.

– Кто пострадал?

– Один из владельцев «Lamis Enterprice Ltd», Торидзе Вахрам Рустамович. Да-да, тот самый Беспалый. Вор в законе.

Следователи переглянулись и совершенно одинаково, по-волчьи, радостно оскалились – оба годами мечтали достать эту нелюдь, но не получалось, не хватало доказательств, а свидетели бесследно исчезали. Пусть не они, но хоть кто-то заставил Торидзе заплатить за все. Оба готовы были поклониться беловолосому за это, но, конечно, высказывать вслух свое желание не стали.

Полицейский микроавтобус под завывание сирены несся, смазывая повороты, чуть ли не становясь на два колеса – водитель, Ваня Елизаров, был бывшим автогонщиком и водил как бог. Поэтому довез до места очень быстро. Следователи высыпались наружу и поспешили к линии оцепления, окружающей здание «Lamis Enterprice Ltd», на ходу доставая удостоверения. Полицейские за лентой стояли буквально зеленые, стараясь не смотреть в сторону здания, в котором на нескольких этажах не осталось стекол. Пресса тоже почему-то не пыталась проникнуть за ограждение, как и зеваки.

– Ну что там? – нетерпеливо выступил вперед Саенко, глядя на Семена Прятова, обычно невозмутимого старого опера из петроградского управления. Но сейчас губы того тряслись.

– Сам смотри, я туда еще раз не хочу… Много видал, но такого – нет! Там все стены в крови и дерьме! Головы на бронзовые шишечки лестницы насажены! Это что за маньяк такой?!

– Выжил кто-нибудь?

– Особые охранники покойного – их этот подонок только помял, а майора бывшего с помощником, что ими командовали, и вовсе не тронул.

– Кроме охранников и самого Торидзе кто-нибудь пострадал? – вступил в разговор Пенкин.

– Нет, Сергей Иванович, – покачал головой Прятов. – Что удивительно – нет.

– Его обычный почерк, – переглянулись следователи.

– Так он не впервые такое устраивает? – прищурился старик.

До сих информацию об этом деле удавалось скрывать от общественности, а взрывы в офисах объяснять войной банд, но теперь не скроешь, слишком кроваво действовал на сей раз беловолосый. Пресса обязательно хоть до чего-то, но докопается.

– Это – девятый случай, – вздохнул Саенко. – Но раньше он все тише, что ли, проделывал. И ни разу невиновного не тронул, все пострадавшие такие твари, что до многих мы сами годами мечтали добраться. Да о Торидзе ты и сам, Петрович, знаешь. Кстати, возле каждого беловолосый оставлял папку с доказательствами, только начальство наше драгоценное это скрывало, мне самому только сегодня сказали.

– Вот оно что… – протянул Прятов. – Но седня он отличился. Я только никак не могу понять, почему одних охранников он буквально размазал по стенкам, а других – не тронул.

– Есть у меня одно подозрение, – задумчиво потер подбородок Пенкин.

Остальные требовательно уставились на него.

– Что-то мне кажется, что и по прежним делам придется выяснить все по поводу выживших и погибших охранников. Похоже, беловолосый щадит тех, кто не запачкан в чем-то особо мерзком. Стоит это узнать, подтвердится или нет. Надо будет допросить этого майора с помощником, думаю, они много интересного расскажут.

Он повернулся к зданию, поморщился и бросил через плечо:

– Пошли, Петро. Не хочется мне на это смотреть, но надо.

Следователи двинулись внутрь. Увиденное в холле показалось поначалу какими-то странными фресками и украшениями, только потом до вошедших дошло, что со стен и потолка свисают ошметки разорванных в клочья человеческих тел. Вниз до сих пор падали тяжелые капли крови. К горлу Пенкина подкатила тошнота, он с трудом удержался от рвоты. Судя по зеленому виду, и Саенко было сильно не по себе. Ничего подобного они действительно еще не видели, невзирая на весь свой огромный опыт работы в убойных отделах. Да о чем речь – не выдержали даже стальные желудки полицейских экспертов, и двое из них блевали в углу.

– Пойдем отсюда, Серега… – с трудом выдавил Петро. – Нечего нам тут делать…

– Ладно, – не стал спорить тот.

Выбравшись наружу, Саенко дрожащими пальцами добыл сигарету из пачки и нервно закурил, ходя туда-сюда и пытаясь что-то сказать, но, видимо, не мог. Пенкин попросил у одного из полицейских, возящихся с чем-то в машине, бутылку воды и жадно выхлебал половину.

– Поглядели? – криво усмехнулся Прятов.

– Да уж, поглядели… – поежился Сергей. – Чем он, интересно, их так?..

– Кто ж его знает, только среди наших слухи о демоне гулять пошли.

– И то может быть. Я сейчас уже ничего огульно отрицать не стану.

Несколько минут следователи приходили в себя от увиденного. Такого беловолосый действительно еще не устраивал, раньше он если и убивал, прорываясь к цели, то аккуратно, порой человек просто падал и умирал без всяких внешне заметных причин. Сейчас же возникало ощущение, что он был в дикой ярости.

– Ну что, пойдем допросим начальника охраны? – повернулся к коллеге Саенко.

– Он не начальник охраны, он начальник особого отряда охраны, в котором собрались только прошедшие горячие точки офицеры чином не менее лейтенанта, – вмешался Прятов. – Серьезный мужик, я вам скажу.

– Поглядим, – проворчал Пенкин. – Где он?

– А вон, в фургоне ждет вместе со своим замом.

Следователи попрощались со старым сыскарем и двинулись к фургону. Надо же, даже эту оборудованную по последнему слову техники машину сюда пригнали. Поднявшись по приставной лестнице, они вошли. Внутри огромного фургона находилась куча аппаратуры, возле которой возились три технаря. Сбоку на небольших стульях сидели два подтянутых человека, в избыточно правильной осанке которых наметанный глаз сразу уловил бы военную выправку. Один брюнет, второй блондин. У первого было жесткое лицо, синие внимательные глаза, лоб пересекали два кривых шрама, явно от осколков. Второй отличался от него только цветом волос и отсутствием шрамов, а так их можно было принять за родных братьев.

– Здравствуйте, – поздоровались сыщики. – Старший следователь ГУ МВД по Санкт-Петербургу, подполковник Саенко Петр Петрович. Следователь по особо важным делам, майор Пенкин Сергей Иванович.

– Добрый день! – встали сидевшие. – Алексеев Михаил Александрович, майор в запасе. Духов Виктор Романович, старший лейтенант в запасе.

– Садитесь! – махнул рукой Саенко, достал из кармана и включил диктофон. – Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Задавайте, – безразлично ответил майор. Судя по отсутствующему виду, он все еще переживал случившееся. Старлей просто молча кивнул.

– Для начала попрошу описать происшедшее с вашей точки зрения.

Алексеев немного подумал и приступил к рассказу. Следователи внимательно слушали его, отмечая кое-какие моменты в своих планшетах.

– Одну минуту! – прервал майора Сергей. – Вы говорите, что ваших людей беловолосый не трогал?

– Да, он же вначале вообще просил отойти, сказав, что я честный человек и оказался в этой клоаке случайно, даже назвал по имени-отчеству. Хотя откуда он мог меня знать – ума не приложу. На вопрос ответил, что знает всех. Напоследок сообщил, что существует некий высший закон, перед которым человеческий – ничто.

– Вы первый, с кем он вообще заговорил… – потер пальцем переносицу Пенкин. – Но продолжайте, продолжайте! И, пожалуйста, не забывайте о ваших личных впечатлениях.

– Хорошо, – кивнул Алексеев. – Это существо, назвать его человеком не могу, он нечто большее, показалось мне воплощением справедливости, воздаяния и еще чего-то, не могу даже сформулировать… Но это несущественно, это именно мои личные впечатления, не более. Главное, что он не трогал моих бойцов, не запачканных в делах Торидзе, только отбрасывал их с дороги.

– А как вы вообще попали на службу к этой сволочи? – не выдержал Саенко. – Мы давно мечтали его достать…

– После демобилизации знакомые присоветовали, – вздохнул майор, словно извиняясь. – Давайте не будем об этом, вспоминать тошно. Хорошо хоть быстро понял, куда влип, и четко оговорил обязанности: мы с ребятами занимаемся только охраной. А вот другие, чьи кишки сейчас с потолка свисают, те еще твари были. И вот их-то беловолосый как раз не жалел. Хотя и непонятно откуда узнавал, что за человек перед ним?

– Лучше бы вы к нам пошли, – укоризненно покачал головой Петр. – Денег поменьше, зато работа честная. И такие парни нам всегда нужны.

– Может, и зря не пошел, – опять вздохнул Алексеев. – Ну да что уж теперь. К тому же скоро опять на службу, надеюсь. Нормальную службу. Вот ребята из госпиталя выйдут, и пойдем.

– Значит, никто из ваших людей серьезно не пострадал? – еще раз переспросил Пенкин.

– Нет, максимум ушибы, даже ни одного перелома. Да, вот еще…

Майор на мгновение заколебался, словно сомневаясь, стоит ли говорить, но все же сказал:

– Когда беловолосый уже уходил, я спросил кто он. Он оглянулся, и у меня чуть волосы дыбом не встали, показалось, что он просканировал всю мою душу, до последней мысли и чувства. А потом сказал, что он тот, кого никто не ждет…

– Смерть, что ли? – растерянно посмотрел на коллегу Сергей.

– Нет, думаю, он палач, – подал голос старлей. – Наказывающий приговоренных.

– Кем приговоренных?! – вскинулся Саенко.

– А кто его знает…

* * *

Андрей резко открыл глаза и вытер со лба холодный пот, обнаружив себя стоящим у зеркала. Лицо было бледным, дышалось тяжело, мышцы так ныли, словно он только что пробежал несколько километров. Проклятье, опять непонятный провал в памяти! На часах уже пять пополудни, а ведь только что было девять утра! Да что же это такое, а?.. Хоть бери, да иди сдаваться к психиатрам… Он схватился за голову и застонал, пытаясь сообразить, что же делать.

Эти провалы начались около трех недель назад, после дикой вспышки ярости после показанного по телевизору результата артналета украинских войск на одно из сел Донбасса. Вид трех убитых маленьких детей, которых неудачно пыталась закрыть собой старенькая бабушка, настолько взбесил Андрея, что в голове у него словно лопнула какая-то пленка. По крайней мере, так ему показалось. А потом потерял сознание, словно выключили. До этого случая он почти год не смотрел новостей, давно не веря в изменения к лучшему, и не мог объяснить своей реакции.

Украинских националистов Андрей не считал людьми с 2014-го года, с событий на майдане, когда увидел, как они заживо жгут беркутовцев, которые просто честно выполняли свой долг. Люди так не поступают, а тот, кто поступает, человеком быть перестает, и его нужно стереть с лица земли, как грязь. Впрочем, о своих взглядах Андрей не особо распространялся, но всегда считал, что каждый должен отвечать за свои поступки.

До украинского майдана он мало обращал внимания на политику, своих забот хватало – выпускной класс школы, армия, а затем болезнь и смерть матери. Но искривленные гнусные хари бандеровцев, швырявших через решетку коктейли Молотова, потрясли его своей бесчеловечностью. Это же звери какие-то! Они бросали бутылки в милиционеров, у которых не было другой защиты, кроме щитов. С первым же загоревшимся человеком в душе Андрея белой пеленой поднялся ледяной всепоглощающий гнев. Сейчас он думал, а что случилось бы, если бы пелена в голове лопнула тогда? Не начались бы эти пугающие его до смерти провалы в памяти еще в 2014-м? Вполне возможно. Со вздохом Андрей понял, что хочешь не хочешь, а придется преодолеть свое нежелание и сходить в поликлинику. Надо выяснить, что с ним происходит. Хоть бы только не что-то серьезное, не хочется умирать в двадцать два года. Может, врачи сумеют помочь…

Что же произошло после того, как он увидел на экране убитых детей? К сожалению, Андрей не помнил. Когда он пришел в себя, то ничего не изменилось, он все так же сидел перед телевизором, только прошло пять часов. Что он делал все это время, не знал, осталось, правда, ощущение чего-то неприятного, но необходимого. В конце концов он решил, что просто уснул – ведь последним, что помнил, был бубнящий телевизор.

Через три дня все повторилось, разве что Андрея не трясло, он чистил зубы, когда вдруг отключился. Пришел в себя в той же ванной, причем одетый в любимый осенний серый плащ, который зимой был совершенно неуместен. Попытки вспомнить, что происходило в течение семи часов, ни к чему не привели. Еще хорошо, что было воскресенье и не требовалось идти на занятия. Это настолько его перепугало, что он два дня не ходил в университет, не отвечал на звонки приятелей, не выходил в интернет, хотя раньше обычно часами сидел в «Контакте».

В среду Андрей все же выбрался на занятия и был удивлен вопросами, что он с собой сделал и как смог так быстро и качественно нарастить волосы – как выяснилось, они за это время отросли почти до лопаток и лежали ровной светлой гривой. Почему-то дома он не обратил на это внимания, словно носить длинные волосы было для него так же естественно, как и дышать. Но раньше он всегда предпочитал короткие стрижки! Кое-как отшутившись и отговорившись от любопытных, Андрей с трудом высидел занятия и ринулся домой, сходя с ума от непонимания.

С тех пор провалы в памяти случались регулярно, один за другим, притом стали ежедневными. Как ни странно, они бывали только тогда, когда он оставался один. Но общаться ни с кем, невзирая на это, Андрей не мог, одна мысль о том, чтобы выйти из дома, вызывала буквально тошноту. В итоге он почти не ходил на занятия и начал уже побаиваться отчисления – поступить на механико-математический факультет было очень непросто, да и удалось не с первого раза. Пришлось год отработать в одной фирме помощником системного администратора.

При мысли обратиться к врачам Андрея почему-то прошибал холодный пот, начинали трястись руки, и он раз за разом отбрасывал эту идею. Но с каждым днем все больше сходил с ума, порой ощущая себя висящим в бесконечном белом пространстве. Надо было с кем-то посоветоваться, но с кем? Друзей у него было мало, и все они, так сложилось, жили не в Питере, а с приятелями можно было разве что пива попить да поболтать о футболе и книгах. По телефону говорить о таком он тоже не решился бы, только лично. Постоянной девушки у Андрея не было, не тянуло его на длительные отношения, поэтому подружек подыскивал таких, с которыми не жаль расставаться.

Он с трудом стащил с себя одежду, насквозь пропитанную потом, словно все это время таскал тяжелые мешки, и поспешил в душ, где принялся яростно натирать себя мочалкой, как будто стремясь содрать кожу, но при этом все время ощущал себе грязным. Из душа Андрей вышел только через час, выпил кофе и снова задумался. Что-то изменилось, он перестал бояться выйти из дома, и, мало того, сидеть одному было так тошно, что дух перехватывало. Немного подумав, Андрей позвонил сокурснику, отчаянному балагуру и шутнику Сереге Мухову, с которым всегда можно весело провести время. Тот был сыном какой-то питерской шишки, но при этом не распространялся об этом и совершенно не драл нос. Оставался своим в доску.

– Привет, Андрюх, – послышалось в динамике после нескольких длинных гудков. – Ты куда пропал? Тобой Квакоша интересовался. Просил передать, чтобы ты зашел на кафедру, как появишься.

Андрей хлопнул себя ладонью по лбу и застонал – Квакошей студенты прозвали куратора группы, Квачницкого Мирослава Сергеевича, довольно требовательного, хоть и мягкого человека. Песочить станет, причем тихо и вежливо, от чего еще стыднее будет…

– Так чего звонил-то? – спросил Сергей.

– Да дома сидеть тошно, – честно признался Андрей.

– О, отлично! – обрадовался приятель. – Мы с девчатами как раз искали четвертого. Маришка будет очень рада тебя видеть. А потом у тебя зависнуть можно будет? В общаге-то сам понимаешь, не фонтан, а ко мне никак, батя дома…

– Не проблема, – согласился Андрей.

Правда, Маришка была не лучшим вариантом, поскольку уже давно облизывалась на Андрея, как кошка на мясо, и не давала ему прохода. Внешностью Марину Стрельникову бог не обидел – красивое лицо, точеная фигурка, широкие и крутые бедра, большая грудь, зеленые ведьмовские шалые глаза и черные прямые волосы ниже лопаток. Разве что рот великоват. Но Андрей старался обходить красавицу по дуге, опасаясь ее матримониальных планов – ну не собирался он жениться до того, как встанет на ноги! А вдруг ребенок родится? Учебу же придется бросать! Тем более что Маришку он не любил. Да, с ней приятно было бы провести некоторое время, очень уж хороша собой, но без всяких обязательств. Тем более что по слухам девушка была весьма любвеобильна и охотно участвовала в групповухах. Правда это или нет Андрей не знал, но все равно предпочитал держать некую дистанцию. Впрочем, сегодня кто угодно сойдет, слишком гнусно на душе.

Он вообще был довольно нелюдимым и равнодушным человеком. Но это внешне, никто не подозревал о страстях, которые порой кипели в его душе. Больше всего на свете Андрей не терпел несправедливости, когда подонок оставался безнаказанным. И столкнувшись с таким, мог неделями кипеть от холодного гнева, застилающего глаза белой пеленой. При этом мышление становилось кристально-ясным, каким-то объемным, что ли. Казалось даже, что мысли текут несколькими потоками одновременно. Поняв эту свою особенность, Андрей старался, чтобы перед экзаменами его разозлили – подготовка облегчалась вдесятеро, память впитывала знания, словно губка.

– Где встречаемся?

– В новой «Африке», на Лиговке которая, сегодня там прикольный концерт.

Андрей согласился, это арт-кафе он любил – недорого, вкусно кормят и атмосфера приятная. Там собирались большей частью неформалы разного толка, среди которых ему, хоть сам он и не относил себя к таковым, почему-то было уютно. Они, по крайней мере, не говорили о деньгах – Андрею подобные разговоры были настолько неприятны, что вызывали тошноту. Ехать с Гражданки, где он жил, конечно, неблизко, но зато только на метро, что уже большой плюс.

Выходя, Андрей окинул взглядом свою однокомнатную квартиру и тяжело вздохнул, вспомнив умершую полтора года назад маму. Она долго болела – сердце, а однажды просто уснула и не проснулась. Бог оказался к ней милостив – легко ушла, не мучилась, как многие другие. Отца парень вообще не знал, мать избегала говорить о нем, однажды только сказала, что лучше бы его и вовсе не встречать. По ее словам, Андрей был на него невероятно похож, но только внешностью, отнюдь не характером.

Сунув в уши наушники от телефона, он поставил последний концерт «Гранъ-Куража» и быстро добежал до метро. Ехать пришлось с пересадкой, зато от метро до кафе было всего метров триста. Сергей с девчонками уже сидели в ближнем к выходу зале. Концерты шли в дальнем, при желании можно было пойти послушать. Зато здесь можно без помех поговорить.

– Привет! – бросил он, пожимая руку Сергею и целуя в щечку зардевшуюся Маришку.

Вторая девушка, на которую явно положил глаз приятель, симпатичная шатенка, оказалась незнакома. Она назвалась Викой. Андрей представился, потом сходил за меню и принялся выбирать, что будет пить и есть. Сегодня хотелось напиться, впервые за много месяцев – спиртное он почти не употреблял. Ну, раз хочется, то почему бы и нет? Сбегав к стойке, взял для затравки пива и вкуснейшие чебуреки с мясом и сыром – такие подавали только здесь.

– Андрюш, что с тобой? – поинтересовалась Маришка, встревоженно глядя на сокурсника. – На тебе лица нет! Похудел, побледнел, осунулся…

– Да так, – отмахнулся он. – Не обращай внимания.

– И на занятия почти не ходишь…

– Не до них мне сейчас.

– Давай, колись, что за проблемы! – хлопнул друга по плечу Сергей.

– Провалы в памяти, – вздохнул Андрей, которому нестерпимо хотелось обсудить хоть с кем-нибудь творящееся с ним. – Часов по пять-шесть. Причем что я в это время делал – понятия не имею! Открываю глаза на том же месте, где был, только время не то.

– Ни фига себе! – изумился сокурсник.

– А к врачам обращался? – сочувственно поинтересовалась Маришка, захлопав зелеными глазищами.

– Нет, – мотнул головой он. – Ощущаю – нельзя мне к ним. Объяснить не могу, но чувствую.

– А к… э-э-э… магам? – вмешалась Вика.

– А они существуют? – иронично поинтересовался Сергей, не веривший ни в какую мистику.

– Ну, человеческие способности не ограничиваются всем известными, – уклончиво ответила девушка. – Я своими глазами кое-что видела, поэтому могу допустить, что необычное все же есть.