Очарование линий

Потом был новогодний вечер, на котором взрослые и младшие школьники задержались недолго, лишь старшеклассникам было позволено встретить полночь в школе и даже выпить по бокалу шампанского (хотя у всех уже было запасено всё, что нужно) за празднично накрытыми столами, расставленными в спортзале. Перед уходом Осип Давидович отвальсировал с Розочкой, а Николай – со Светланой, раскрасневшейся, заразительно хохочущей, сверкающей от разноцветного конфетти и непостижимо притягательной – это отметили и Виталий, вальяжно, не вставая из-за стола, наблюдавший за парами, и Вовочка, танцевавший с молоденькими учительницами.

Потом старшеклассники остались одни, под наблюдением дежурных учителей, и мальчишки, естественно, нашли время и место, чтобы добавить к бокалу шампанского стакан вина и оттого стали шумными и приставучими, и многие парочки сразу куда-то исчезли. Но Светлана никуда не уходила и даже не садилась за стол, танцуя с каждым, кто её приглашал, начиная с Игорька и заканчивая физруком Гариком – мастером спорта по классической борьбе и главным ответственным за порядок на этом вечере. С Гариком танцевать ей понравилось, потому что он так крепко держал её за талию, что она просто порхала над полом.

И уже заполночь, за несколько минут до окончания вечера, на предпоследний танец Светлану пригласил Виталий. Она помедлила, словно раздумывая, но потом положила руки ему на плечи и стало видно, что это удивительно гармоничная пара. Они не разговаривали во время танца, но все видели, как стремились друг к другу их тела…

На завершающий белый танец они не остались…

Кто избил Виталия, когда тот шёл домой, проводив Светлану, так выяснить и не удалось. По его словам, его сильно ударили сзади, а потом, уже лежащего, били в лицо ногами. Ему показалось, что это был высокий человек. Во всяком случае (и в этом он был уверен), ботинки были не меньше сорок третьего размера. Ещё он видел спину уходящего, в чёрном полушубке, но в таких ходило почти полпосёлка, в том числе, и Осип Давидович, и Николай, и Сивков (их много завезли осенью, разных размеров, и они понравились мужчинам). Опять же и высоких мужчин, таких, как Николай и Вовочка-баскетболист да и тот же Виталий, было немало.

На всякий случай единственный на посёлок участковый милиционер опросил Николая и Сивкова. Первый в это время был, по его уверениям, дома (вернулся от Гольштейнов, где засиделся в гостях). Второй заявил, что ночевал у женщины, но у кого конкретно, назвать отказался наотрез.

4

…Виталий провалялся дома почти всю посленовогоднюю неделю. Софья Лазаревна навестила его. (Светлана сослалась на занятость и попросила передать от неё пожелание быстрейшего выздоровления). Они посидели с Риммой Васильевной на уютной кухне, попили индийского чаю с болгарским конфитюром и по-матерински обсудили отношения своих детей, сойдясь на том, что ни в коем случае нельзя вмешиваться в эти отношения, прекрасно отдавая себе отчёт, какой трепетной и уязвимой бывает первая любовь.

Правда, Софья Лазаревна рассуждала чисто теоретически, а Римма Васильевна вспомнила свою первую любовь в далёкой и сказочной Одессе, бронзового от загара юношу – спасателя на пляже. С ним она встретила немало южных рассветов, но, увы, жизнь развела их, – он так и остался спасателем, постепенно утратив мускулистость и привлекательность под воздействием ежевечерних возлияний и обслуживания отдыхающих дамочек. Она же, закончив институт, встретила своего нынешнего мужа и начала ездить по стране (он переезжал со стройки на стройку), всё отдаляясь и отдаляясь от знойного прошлого. Но, приезжая в Одессу «в отпуска», обязательно приходила на пляж и наблюдала за деградацией своего бывшего кумира.

Обе повздыхали по поводу быстротечности и жестокой необратимости времени и расстались почти подругами…

После зимних каникул, которые Светлана провела большей частью либо дома, валяясь в постели с книгой, либо с Николаем, он всё-таки уговорил её сниматься в фильме, они с Виталием встретились так же, как и прежде, лишь сухо поздоровавшись. Зато радостной и многообещающей оказалась встреча с физруком Гариком, который за эти дни пришёл к мысли открыть спортивную секцию специально для девочек по неведомой им борьбе дзю-до, которой он, оказывается, увлекался.

– Раз уж у нас появились хулиганы, они начнут приставать прежде всего к симпатичным девочкам, – внушал он, подразумевая нападение на Виталия. – Значит, необходимо что? – и, выждав многозначительную паузу, поднял мускулистый кулак: – Уметь дать отпор…

Кроме Светланы он убедил записаться в новую секцию ещё трёх девочек. Облепившим стенки зала на первом занятии мальчишкам он заявил, что дзю-до – это исключительно женская борьба, тем самым отбив у них всякий интерес, и превратил секцию в клуб для исключительно симпатичных старшеклассниц. И действительно, все девчонки, кого он принимал в секцию, были не по-борцовски стройны и привлекательны.

Неведомо как, но уже к третьему занятию он умудрился достать специальные куртки, и от теоретических объяснений и демонстрационных показов приёмов перешёл непосредственно к борьбе.

Сначала Светлане борьба, а главное, ощущение собственной значимости и открывающихся в перспективе возможностей, понравилась, но спустя месяц ей стало скучно таскать других за грудки и бросать на маты, и она начала пропускать занятия. Несколько раз Гарик разыскивал её на уроках и делал внушение, но потом увлёкся Дианой, белокурой восьмиклассницей, подающей большие надежды, и о Светлане забыл.

Вовочка продолжал большую часть времени проводить под баскетбольной корзиной. Виталий увлёкся пинг-понгом – теннисный стол стоял в фойе управления строительства, итээровцы разминались здесь во время обеденного перерыва – и после уроков вместе со своей командой, в которую вошёл и Игорёк, уходил туда. Светлана стала ходить в кружок по моделированию одежды, решила к весне сама придумать себе платье, который вела классный руководитель физичка Любовь Васильевна.

Пришла весна, после долгой полярной ночи стало появляться солнце, на улице потеплело. Рядом со школой расчистили площадку, залили водой и получился каток. Идея эта пришла в голову кому-то из управленцев, поэтому к открытию катка в будке, сооружённой здесь же за один день, появились и коньки, которые выдавались всем желающим напрокат бесплатно. Коньки были двух видов: «канадки» и «ножи», правда, последних было всего несколько пар. Теперь все старшеклассники, включая Сивкова, на время забыли свои привычные увлечения и стали завсегдатаями ледяного поля. Светлана и Розочка тоже отвоевали себе по паре «канадок» и пропадали допоздна, до полного замерзания, поражая всех своим умением кататься и с разворотами, и с разными фигурами. Сказался опыт многих подмосковных зим, проведённых на площадке в их дворе, которая каждой зимой превращалась в каток.

Бакетболистам лёд давался труднее, – Сивков с родителями приехал на эту стройку из знойной и пустынной казахской степи (там рыли канал), коньки увидел впервые и забавно разъезжался, раскидывая длинные ноги и беспомощно цепляясь за каждого мало-мальски стоящего на коньках, включая Розочку. Виталий, приехавший с такой же северной, только западнее, стройки, катался вполне прилично и с каждым днём его траектория и траектория Светланы становились всё ближе и ближе; наконец, мартовским суботним вечером она опять вскинула руки ему на плечи и они, пусть не совсем как настоящие фигуристы, но очень уверенно, сделали несколько танцевальных «па», вынуждая катающихся освободить центр и стать на время зрителями. Только Сивков, так и не постигший за эти дни науку стояния на коньках, не успел откатиться и мелькал третьим лишним в ярком свете мощных прожекторов.

Всё это хорошо было видно на киноплёнке, когда Николай проявил её – он тоже приходил на каток, но коньки даже не надевал, а предпочитал наблюдать за катающимися через объектив кинокамеры. На ней же, если остановить кадр, можно было разглядеть, что Виталий касается губами упругой щёчки Светланы.

Но тогда ещё плёнка не была проявлена и, естественно, никто ничего не мог разглядеть. Поэтому никто не связал с этим нелепое и необъяснимое падение бревна со второго этажа недостроенного дома, мимо которого возвращался в тот вечер домой Виталий. По счастливой случайности (Виталий чуть раньше споткнулся и, поскользнувшись, упал назад), бревно лишь одним концом задело его плечо, оставив внушительных размеров синяк. Но Римма Васильевна не поверила в случайность и долго выясняла у Осипа Давидовича (его бригада строила этот дом), где лежало бревно, и пришла к выводу, что само по себе оно никак не могло упасть, потому что и Осип Давидович, и все в бригаде в один голос заявили, что бревно лежало внизу, на сходнях и могло воспарить на второй этаж разве что с помощью чуда…

Участковый Галушко, тридцатилетний дебелый и добродушный хохол, выслушав предположения Риммы Васильевны, опросил ребят, бывших на катке, включая и Сивкова, и даже попросил Николая проявить плёнку, отчего тому пришлось форсированно доснимать оставшийся метраж незначимыми кадрами. Вот тогда Галушко первым и разглядел, что Виталий поцеловал Светлану. Это не приоткрыло тайны падения бревна, но придало всей истории явно пикантный характер. Правда, от этого более всего болела голова участкового, ибо в его отчётности дело осталось как нераскрытое и портило показатели, напоминая Галушко о самонадеянной глупости, по которой он в своё время это дело завёл. Тогда показалось, что он быстро его раскрутит. И действительно, он догадался, кто сбросил бревно на Виталия, но догадку к делу не пришьёшь, а кроме неё никаких доказательств у Галушко не было.

5

Юность динамична и непостоянна, она жаждет новизны и полноты чувств. Весной это желание становится стихийным бедствием. Пришло время, когда даже Светлана, вполне удовлетворённая прежде лишь знанием, что у неё хватает почитателей, ощутила потребность в присутствии верного рыцаря подле. Почему она избрала Игорька, можно, конечно, догадаться: легче всего управлять человеком, который тебя боготворит. Он простит то, что не простят даже самые близкие люди. Он совершенно бескорыстен, готов служить за мимоходом брошенный взгляд… Она стала таскать Игорька за собой в управление, где пыталась научиться играть в пинг-понг (у Игоря это получалось гораздо лучше), на вечерние киносеансы в только что выстроенный клуб, на концерты заезжих гастролёров, которые словно только и ждали известия о сдаче длинного и вместительного здания, чтобы стать в очередь со своими блестящими инструментами и яркими нарядами, дабы развлекать состоятельных и заскучавших полярной ночью строителей, и просто гуляя по короткой поселковой улице среди высоких снежных стен и таких же взбудораженных весною пар. Иногда к ним присоединялась и Розочка, которая уже не выглядела мелкой и вполне удачно оттягивала на себя взгляды, предназначавшиеся прежде исключительно старшей сестре. Тогда прогулка становилась шумной, с бросанием снежков, толканием, визгом, скольжением по накатанным дорожкам и столкновениями с другими парами.

Ни Виталий, ни Сивков на подобные променады не выходили, считая это занятием для мелюзги, и если и сталкивались с гуляющей Светланой, то лишь совершенно случайно, на ходу, между своими обязательными и важными делами, а оттого довольно стремительно и грубовато толкали Светлану в ближайший сугроб и тут же великодушно протягивали руку. Но она подачек не принимала и подзывала верного Игорька, с помощью которого стряхивала с себя снег, провожая взглядом прищуренных глаз обидчиков, которые удаляясь, обязательно хотя бы раз оборачивались.

Но вот на концерты и тот, и другой обязательно ходили и почему-то всегда оказывались если не на следующем за компанией Светланы ряду, то где-нибудь в пределах видимости. Виталий, как правило, в окружении своих преданных оруженосцев, а Сивков нередко с женщинами явно не школьного возраста, с которыми вёл себя довольно развязно: в ходе концерта мог обнять подругу за плечи или, не очень-то таясь, поцеловать.

…Наконец наступило восьмое марта. День выдался вполне весенний: чуть ниже минус десяти, сыпал неторопливый снежок – праздничный вечер должен был получиться хорошим. Во всяком случае, Римма Васильевна в этом была убеждена, просмотрев репетицию номеров и заразив своим убеждением волнующуюся Софью Лазаревну, которая готовила программу.

На этот раз она решила провести вечер в форме «Голубого огонька». Как на Новый год, были накрыты столы, но на этот раз шампанское заменили разнообразными морсами из варенья. Зато печёного было великое множество: каждая старшеклассница приготовила своё кулинарное изделие – конкурс был в программе вечера. Кто именно и что испёк, знали только Любовь Васильевна и Римма Васильевна. Претендентки на звание лучшей молодой хозяюшки для всех остальных значились под номерами, и определить эту лучшую должны были мальчики.

Такой сценарий не предполагал сидения перед сценой, и учителя вынуждены были отказаться от идеи пригласить родителей (тогда явно не хватило бы места), но Николая пригласили, попросив его увековечить вечер как оригинальную форму воспитательной работы. Римма Васильевна сама приобрела киноплёнку и обещала оплатить его работу.

Вечер начался чуть позже назначенного времени – девочки долго переодевались в классах. Но когда, наконец, они вереницей стали входить в спортзал, их встретил нескрываемый восторженный гул: мальчики, тоже все в костюмах, не узнавали своих одноклассниц в лёгких, порой почти прозрачных, ярких, необычной формы весенних нарядах. В этом пёстром и возбуждающем многообразии Светлана выделялась нетрадиционно длинным, до самого пола, сиреневым платьем с глубоким декольте. Именно это декольте было главной деталью её костюма и элементом, кардинально отличающим её платье от остальных. Римма Васильевна бросила взгляд на Софью Лазаревну: знала ли та о подобном решении дочери? По удивлённому и одновременно испуганному взгляду той поняла: нет, не знала…

Светлана прошла к своему столику, за которым, помимо преданного Игорька, сидела кузина Сивкова Альбина – крупная и мужиковатая, приехавшая пару недель назад из Казахстана, и Тима Ушаков, молчаливый и безликий увалень из Запорожья, которого Альбина сразу определила своим ухажёром. Тот не смог устоять под её напором и теперь послушно исполнял все её прихоти. И Игорёк, и Тима не могли оторвать глаз от глубокого выреза, но Альбина вернула их в реальность.

– Что, мальчики купола твои первый раз видят? – довольно громко спросила она.

– Купола? – вопросительно-непонимающе произнесла Светлана и, отходя от медленно и неохотно опускающих её взглядов, догадалась: – Ты имеешь в виду… – Красивым пальчиком она провела по кромке платья, касаясь одновременно и белой кожи, и сиреневой ткани, тем самым возвращая мальчишечьи взгляды. – Ах, это… – Перехватила откровенный взгляд Вовочки и, наклонившись к Альбине, негромко произнесла: – А вот братцу передай, пусть не пялится напрасно…

– Я передатчиком не работаю, – буркнула та и шумно отпила морса.

Римма Васильевна, спасая положение, вышла на середину зала, сказала о женской красоте как эталоне прекрасного в этом мире, не преминув вспомнить картины великих художников с обнажёнными фигурами. И это вступление, и последующие художественные номера Николай отснял полностью, большей частью стоя рядом со Светланой, отчего её и сидящих невдалеке раздражало жужжание камеры, а когда менял ракурс, всегда в кадр попадала Светлана. На плёнке было видно, как она поглядывала в сторону Виталия и бросала взгляды на Сивкова. На плёнке же было видно, как ближе к концу первой части вечера Светлана вышла из зала, а следом за ней вышел Сивков, а до этого Виталий и ещё несколько девчонок и мальчишек. На этом фильм обрывался, потому что в коридоре раздался жуткий визг, все ринулись к выходу и увидели Светлану, прижавшуюся к стене со вскинутыми к лицу руками, но первой была Римма Васильевна, поэтому никто не видел Светлану обнажённой. Она закрыла ученицу своим телом, потом её сменила Софья Лазаревна, а директрисса вернула всех в зал и приказала сворачивать вечер.

6

Кто разорвал ей платье, Светлана не сказала.

Сивков не отказывался, но и не сознавался. Он молча стоял на педсовете и никак не реагировал на предложение его исключить. Лишь это его необъяснимое упрямство и столь же упорное молчание Светланы спасли его, официально было принято объяснение Светланы, что она сама нечаянно порвала платье, за что-то зацепившись…

На следующий день Сивкова жестоко избили. Он попал в больницу с сильным сотрясением головного мозга, серьёзными ушибами грудной клетки, и первое время врачи боялись, что из-за этих ушибов может начаться воспалительный процесс. На него напали возле дома, когда он возвращался с вечерней тренировки. Сивков не помнил, как и кто, потому что первый удар был по голове чем-то тяжёлым, он сразу потерял сознание. Если бы не Альбина, возвращавшаяся в это время из кино, он вполне мог замёрзнуть, потому что к ночи ударил отнюдь не мартовский, под тридцать градусов, мороз.

Галушко, закончив допрос потерпевшего, лишь вздохнул и обречённо захлопнул папку. На его взгляд, в школе сложилась недопустимая ситуация, но никаких догадок он излагать права не имел и потому лишь письменно уведомил директора школы о необходимости повысить уровень воспитательной работы.

После случившегося Светлана стала меньше улыбаться, не так часто подшучивала над Игорьком. При встречах с Виталием она, как и прежде, сухо кивала в ответ, но зато с большой охотой теперь снималась в фильме Николая. Софья Лазаревна, как ни добивалась, так ничего и не узнала и, наконец, отстала от дочери, интуитивно почувствовав, что они могут серьёзно рассориться. Осипу Давидовичу она поначалу хотела рассказать, что произошло, но у того начался аврал на работе, он приходил только отоспаться, и реагировать на домашние проблемы у него не было ни времени, ни сил.

Сивков вышел из больницы почти через месяц, сразу же уехал на сборы, затем на соревнования в Норильск и Дудинку и к концу учебного года пошли слухи, что всё-таки он переедет в интернат, потому что ему предложили заняться спортом всерьёз…

Подкатило календарное лето, оно же – заполярная весна: солнце перестало уходить за горизонт, светлых ночей хватало на самые долгие прогулки по берегам реки, скалам над порогом и даже в тундру, где можно было на уже бесснежных пригорках без оглядки на взрослых расжечь костёр, пожарить колбасы, даже вина выпить, но главное, – объясниться в любви (если было с кем) и нацеловаться. Только десятиклассникам это было недоступно – они готовились к выпускным экзаменам.

Светлана тоже не стремилась в тундру, один раз она сходила с одноклассниками и даже позволила Игорьку поцеловать себя в мочку уха, но захмелевшие мальчишки ей не понравились. Также как обугленная колбаса и кислое вино.

Но и с Николаем гулять по посёлку скоро надоело: к своему изображению на белом полотне она уже привыкла, к тому же экранная Светлана ей не всегда нравилась. Кроме того, стали неприятны навязчивые ухаживания Николая, который постоянно старался её поддержать за талию, поясницу (а зачастую и ниже), приобнять, защищая от холода, или прижать к себе, когда она перепрыгивала ручейки. А ещё при встрече знакомые окидывали их многозначительными и всезнающими взглядами, от которых хотелось куда-нибудь спрятаться…

Осип Давидович теперь работал почти круглосуточно, отводя на сон не более пяти часов, летом ожидали большой заезд завербованных и срочно строили несколько общежитий, и пару раз Светлана с Николаем, уже заполночь, заходили к нему. Пили крепкий чай и Николай снимал на фотокамеру, как работают плотники. После этих визитов ни Осип Давидович, ни Софья Лазаревна не стали больше допытываться у Светланы, где она бывает вечерами.

Несколько раз они встречали Виталия. Тот останавливался поболтать и покурить (он уже курил, не таясь), занятой и отстранённый от всего, что не касалось экзаменов (он шёл на медаль), но каждый раз их взгляды обязательно встречались. После этого на Светлану наваливалась необъяснимая тоска и она спешила домой.

Однажды она вышла гулять с Розочкиной компанией, но среди мелкотни ей было совсем неинтересно, и Светлана перестала гулять совсем, увлёкшись чтением, Софья Лазаревна приносила ей книги из библиотеки Риммы Васильевны. Потом несколько дней готовилась к последнему звонку, сочиняя к платью (скромному, закрытому) планочки и рюшечки, хотя можно было не очень-то стараться, всё внимание, естественно, было обращено на десятиклассников (первый выпуск школы: четыре девчонки и четыре парня) и на Виталия как несомненно лучшего выпускника среди них. Он, кстати, был и самым симпатичным. Никто не заметил её придумки, только Римма Васильевна отметила её вкус. Поинтересовалась, как она планирует провести лето и поделилась заботами, связанными с поступлением Виталия либо в МГУ, либо в Бауманское. Пока ещё до конца было не решено, но очевидно, что и там, и там придётся пройти большой конкурс даже среди медалистов, а для этого нужно будет очень хорошо подготовиться, и никакого отдыха в этом году не получится ни у него, ни у неё. Но когда Виталий поступит, они постараются хоть на недельку съездить на море…

Светлана покивала и повздыхала, поглядывая на Виталия, уже явно ощущающего себя студентом и не замечающего никого вокруг, и сказала, что вполне возможно, они тоже поедут на море, потому что у папы под Одессой живёт брат и родители, когда она была совсем маленькой, ездили к нему .

– Боже мой, Светочка, у вас родня в Одессе? – всплеснула руками Римма Васильевна. – Но почему мама мне ничего не говорила!.. Это так замечательно, мы вполне можем там встретиться… Я оставлю маме свой адрес… – И она окинула её оценивающим взглядом, словно примеряя к будущему статусу Виталия, и не очень уверенно добавила: – Мы могли бы прекрасно провести время… Конечно, это не точно, может, нам придётся отдохнуть в Подмосковье…

– Мы тоже ещё не определились, – торопливо произнесла Светлана. – Мне хочется съездить домой. Встретиться с подругами…

– Да, конечно, ты ведь скучаешь по подружкам, – утверждающе произнесла Римма Васильевна, глядя мимо неё и, уже отходя, закончила: – Но всё же на море было бы полезнее…

– Несомненно…

Но Римма Васильевна уже не слышала, да и Светлана ответила просто из вежливости, глядя на подходившего к ней Сивкова. За время, пока она его не видела, в нём что-то изменилось. Может быть, во взгляде поубавилось наглости…

– Привет, – сказал Вовочка, и в его голосе, как и прежде, прозвучала интонация уверенного в себе покорителя женских сердец. – Становишься всё соблазнительнее… – И видя, как сузились глаза Светланы, торопливо добавил: – Ладно, не напрягайся… Если что не так, извини… – И после паузы, глядя в её удивлённое лицо, закончил: – Зря ты только ломаешься, лучше меня тебе не найти… Вот скоро в команде с мастерами буду играть…

И бросил вслед уходящей Светлане:

– А твоего Виталия обломаю… Если уехать не успеет…

Она круто развернулась, подошла к нему вплотную и, глядя снизу вверх, отчеканила:

– Он не мой, а я ничья… А ты мне не нравишься…

– Постой, – Сивков схватил её за локоть. – Давай хоть раз поговорим…

– Не о чем, – она резко выдернула руку.

Морщась от боли, оставшейся после его пальцев, почти бегом поднялась на школьное крыльцо, на котором появилась потерявшая её Софья Лазаревна…

Римма Васильевна поговорила с Софьей Лазаревной, расспросила о родственниках под Одессой, продиктовала свой адрес и настоятельно порекомендовала позвонить, если они всё-таки надумают поехать на море. Этот разговор ускорил семейный совет, на котором было решено, что девочкам целесообразно съездить отдохнуть. На этом настоял Осип Давидович. Сам он в этом году из-за дел оставался без отпуска, отложив его на следующий год (тогда отпуск будет длинным, на всё лето, и он отдохнёт по-настоящему), а Сонечке настоятельно советовал заехать на пару дней домой, проверить, как там ведут себя квартиранты, а потом смело ехать к Гоше, который примет их, без сомнения, с радостью. При этих словах Софья Лазаревна опустила глаза, она не была в этом уверена.Сказал, что даст телеграмму и деньги на хорошие подарки брату и его семье и они прекрасно отдохнут, поедят фруктов, загорят… Розочка, в восторге от такой перспективы, хлопала в ладоши и повторяла: «Поехали мам, поехали…», а Светлана сказала, что её устроит любой вариант, даже если они никуда не поедут.

Большинством голосов было решено: пока есть время (Софья Лазаревна работала до конца июня), написать письмо Гоше и уточнить, насколько возможен их приезд. К тому же появился ещё один вариант летнего отдыха – Николай убедительно приглашал съездить в гости на его родину, обещая увлекательные походы по лесистым горам, незабываемые вечера на тёплых реках, самые лучшие молдавские кушанья и самое лучшее вино. Он брал на себя расходы по проезду от Москвы в его деревню и обратно, найдя в Розочке активную сторонницу, выбившую у Софьи Лазаревны уклончивое согласие на (может быть) двухдневный заезд, чтобы взглянуть на родные места Николая.