Полжизни за мужа

– Ты!!! – взревел Мартиан. Он мгновенно забыл про меня. Теперь он видел нового врага.

Мужчины сцепились. Мартиан дрался яростно. Выплескивал всю злость и негодование в мощных, хоть и не очень точных ударах. Несмотря на сильное опьянение, он явно был превосходным воином. Нирс уворачивался ловко и не уступал противнику.

Вбежавший в комнату наставник Мартиана хотел прийти на помощь воспитаннику, но был отброшен самим Мартианом как залезший куда не нужно котенок. Учитель держался за стену, об которую его только что приложили и тряс головой, пытаясь вернуть себе ясность сознания.

Кто-то из дерущихся оступился, и они покатились по полу. Мой неудавшийся настоящий муж оказался сверху. Над лицом Нирса занесся огромный кулак. И тут ударила Мартиана я. Кочергой. Ее железный конец, испачканный в золе, плашмя опустился на плечо мужа. Удар был слабеньким и пришелся вскользь. Мартиан вскрикнул и дернулся от неожиданности. Я отбросила кочергу, словно она жгла мне руки. Нирс воспользовался заминкой и скинул соперника.

Мартиан почти сразу вскочил на ноги и обернулся ко мне.

– Ты его защищаешь, тварь? – он бросился на меня. Его руки тянулись к моей шее, в то время как сзади на нем повис Нирс, пытаясь оторвать Мартиана от меня. Я боролась, зажатая в углу между столиком с угощениями и стеной. Пропитанное вином и злобой дыхание мужа раздавалось прямо у меня над ухом. Он пытался задушить меня. В отчаянии, я ударила его в живот. Мартиан вдруг замер, покачнулся и стал оседать на пол. Отчего? Мой удар был слабым. Он не мог свалить такого большого мужчину. Я посмотрела на свои руки и увидела нож для фруктов, зажатый в моих пальцах. По блестящему лезвию стекала темно-рубиновая маслянистая капля. Мартиан завалился на бок. Он смотрел мне в лицо, и я видела, как утекает сознание из его взгляда. Из раны на его голом животе текла кровь.

– Они его убили! – кричал наставник. – Она его убила! Держите их!

В развороченный дверной проем потекли вооруженные мужчины. Члены клана моего мужа.

Я не могла шевельнуться. Все еще смотрела на кровь на ноже и на мужа, распростертого на полу.

Нирс схватил меня в охапку и бросился в окно, разбивая стекло своей спиной. Мы полетели вниз. На мгновение мне показалось, что мир замер вокруг меня, а сердце мое остановилось, пока мы падали. Навес над летними столиками спас нас от верной смерти. Он замедлил наше падение. Его опоры сложились под нашим весом. Нирс закрывал меня своей спиной, пригибая голову вплотную ко мне, пока сверху на нас сыпался дождь из осколков.

– Они там! Внизу! – крикнули сверху. – Взять их!

Кто-то принялся вылезать вслед за нами из окна. Нирс вскочил, подхватил меня на руки и бросился бежать. В полном шоке я смотрела на удаляющийся от нас прямоугольник разбитого окна с прощально колыхающейся порванной занавеской, на силуэты людей, суетившиеся в комнате. Сильные руки прижимали меня к груди, унося прочь. К спасению. В неизвестность.

Лошадиные копыта мерно шуршали по опалой осенней листве. Лес сомкнулся за нашими спинами некоторое время назад, пряча от преследователей. Где-то позади раздавался лай собак. По нашему следу пустили ищеек.

Я сидела в седле перед мужчиной, завернутая в его плед. Босые ноги мерзли на ветру, и я поджимала их, пряча в теплые шерстяные складки. Все еще мокрые волосы забирали много тепла, и я радовалась тому, что плед достаточно большой, чтоб его хватило на подобие капюшона.

Над головой шумел полысевшей кроной октябрьский лес. Я прижималась щекой к груди Нирса и благодарила небеса за то, что он вернулся.

О завтрашнем дне думать было страшно. Все еще давило грудь стойкое ощущение, что у меня его нет. Я мокрая, босая, в ссадинах, абсолютно голая под шерстяным пледом, за исключением брачного браслета. А главное – я убила своего мужа. От этой мысли становилось тошно. Перед глазами стояло изумленное лицо Мартиана с постепенно гаснувшим взглядом, капли крови на светлом ворсе ковра, короткое перышко ножа в онемевших и словно чужих руках. Я убила человека.

Я все сильнее прижималась к мужчине, пряча лицо у него на груди. Его присутствие рядом давало надежду и не позволяло полностью потонуть в воспоминаниях обо всем том ужасе, который случился со мной за последние полдня. Я хваталась за Нирса, будто стремясь спрятаться в нем. Пусть я не знала, что будет завтра, именно сейчас в это минуту рядом с этим мужчиной я чувствовала себя в безопасности как никогда ранее. С ним было надежно.

Быстроногий выносливый конь уносил нас все дальше. Я постепенно расслаблялась. Усталость и страх прорвались сквозь внутреннее оцепенение. Я всхлипывала в меховой воротник мужчины.

– Ну, тише. Не плачь, – ободряюще шепнул он и крепче обхватил меня рукой за плечи, прижимая к себе плотнее. – Когда оторвемся от них подальше, сможем отдохнуть. А пока потерпи.

Он так и держал меня одной рукой, обернув меня поверх пледа еще и своим плащом.

Мы остановились, когда от усталости я уже не могла сидеть в седле ровно. Нирс выбрал укромное место в небольшом овражке. Почти возле самого его низа обвалилась земля, образовав естественную земляную беседку. Крышей ей служил склон оврага, поросший кустарником.

Нирс сказал, чтоб я сидела на лошади, пока он обустроит место ночлега. Потому я осталась в седле, изо всех сил стараясь не заснуть и не свалиться. Борясь со сном, я смотрела, как ловко мужчина нарезал веток с рядом стоящих деревьев, набрал валежника и соорудил стену, превратив беседку в шалаш. Потом мужчина отстегнул от седла два тюка и скрылся внутри импровизированного домика. Спустя совсем немного времени он появился снова и подошел ко мне.

– Иди сюда, – позвал он, и я соскользнула с седла в его протянутые руки.

В шалаше приятно пахло старой листвой и землей. Нирс опустил меня на расстеленные на земле шкуры, и я с чувством облегчения растянулась на них, получше укутываясь в плед.

Мужчина присел на корточки и достал что-то из одной из сумок. Он потряс это в руках, и оно засветилось тусклым мягким светом. Нирс поставил это у изголовья лежака, и я увидела маленькую стеклянную баночку, заполненную чем-то светящимся.

– Вот, возьми. Надень, – он достал что-то еще, пока я рассматривала крохотные мерцающие крупинки в баночке, и подал мне.

Я вытянула руку, ощупывая темный сверток, который он положил рядом со мной.

– Что это? Штаны? – под руками ощущалась плотная кожа и пуговки застежки.

– Да. Платьев дамских я не ношу, – усмехнулся Нирс. – Это штаны и сюртук. Они добротные, теплые. Разве что велики тебе будут. Сорочки нет запасной. Как и обуви. Но это ничего. Укутаешься в плед, ночью не замерзнешь. А завтра сделаем вылазку в городок и купим тебе более подходящую одежду и обувь.

– Может не надо в городок? – опасливо спросила я. – Что если нас ищут? Если меня узнают?

– Голая женщина, равно как и женщина в мужской одежде вызовет куда более пристальное внимание. На мальчика ты никак не тянешь, уж извини. Не бывает у мужиков таких округлых бедер. Любой дурак поймет, что тут что-то не так.

– Хорошо, – согласилась я. – А как мы купим мне одежду, если я так привлекаю к себе внимание?

– Я тебя спрячу, – уверил Нирс и снова зашуршал содержимым своей сумки. – Вот, держи. Поешь.

Он протянул мне бумажный сверток и флягу. Мы разделили на двоих несколько полосок вяленого мяса и запили его вином, отхлебывая его по очереди из фляги.

Вино обволокло внутренности мягким теплом, затуманило разум. Желание спать стало почти непреодолимым.

Нирс сделал последний глоток вина и закрыл флягу.

– Пусть на утро останется немного.

Затем он спрятал флягу в сумку и встал, намереваясь выйти.

– Ты куда? – всполошилась я.

– Нужно позаботиться о коне. Я скоро вернусь. А ты пока оденься.

Он ушел. В шалаше сразу стало пусто. Навалились сразу звуки осеннего ночного леса. Сон пропал. Я поежилась от вернувшегося внезапно ощущения тревоги. Чтоб скоротать как-то время до его возвращения, я принялась одеваться. Кожаные штаны были длинными. Они поглотили мои ноги почти полностью. Это было даже кстати ввиду отсутствия у меня чулок и ботинок. По объему в одежде Нирса могло поместиться две меня. Даже застегнув на все пуговки, я могла бы вылезти без всякого труда через горловину сюртука. Штаны, наверное, будут сваливаться, но ночью это не важно. Не потеряю. А утром придумаю что-нибудь.

Когда вернулся мой спаситель, я еще не спала. Лежала, укутавшись в плед и ждала его. Мужчина завел коня в шалаш и привязал к корню дерева, торчавшему из земли. Затем Нирс спрятал светящуюся баночку в сумку и вытянулся на лежаке рядом со мной.

Он уснул почти мгновенно. Устал. Я лежала рядом с ним и слушала, как он дышит. Глубоко. Мерно. Исходящий от его одежды теплый запах буйволовой кожи сплетался с землистым ароматом леса. Наверное, я навсегда запомню, что так пахнет моя надежда выжить. Я не удержалась и робко погладила мерно вздымающуюся грудь.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Спасибо, что вернулся. Спасибо, что не бросил в беде. Для меня никто никогда такого не делал.

Слезы благодарности стояли в моих глазах. Я придвинулась ближе. Хотелось протянуть руку и погладить по щеке, прикоснуться к его волосам, прижаться лбом к могучему плечу и поплакать. Чтоб побыл рядом. Чтоб одобряюще погладил по спине. Чтоб поцеловал в лоб, как тогда в гостиничной комнате. Теперь он нравился мне еще больше. Рядом с ним мне было тепло. Несмотря на босые ноги и усилившийся холод, неумолимо заползавший сквозь щели в стенах нашего укрытия, я чувствовала жар в груди. Вот бы прижаться к нему, обнять, положить голову ему на плечо и тихо млеть от щемящего нежного чувства в груди. Я вытащила руку из-под пледа, осторожно прикоснулась к его широкой ладони, покоящейся на груди, и поняла, что он замерз. Рука была холодной. Меньшее, чем я могла отблагодарить его за спасение – поделиться с ним теплом. Шерстяного пледа с лихвой хватило, чтоб накрыть нас обоих. Мужчина вздохнул и пошевелился во сне, повернувшись на бок лицом ко мне. Заслоненная от страшной действительности по-медвежьи широченной спиной, я соскользнула в такой необходимый мне сон.

Я проснулась раньше Нирса. Во сне он перекатился ближе ко мне. Большая тяжелая мужская рука спокойно лежала на моей груди и плече. Мерное дыхание шевелило мои волосы у виска. Медленно, чтоб не разбудить, я положила свою ладонь поверх его руки.

Лучи рассветного солнца золотистыми снопами проникали в щели между ветками шалаша. Они пересекались между собой, сливались в более широкие лучи, сплетали уникальный узор света. Как красиво!

Там снаружи я беглая убийца собственного мужа, неверная жена, мошенница, обманным путем вышедшая замуж, заклейменная неудавшаяся стайра. А здесь в лесном шалаше я просто женщина, всем своим существом тянущаяся к мужчине, что лежал рядом. К случайному знакомому, с которым у меня было так много и в то же время – ничего. Я обняла одними ладонями мужскую руку – на большее не решилась – и снова соскользнула в дрему.

Проснулась я резко, потому что мои ладони опустели. Нирс сидел на лежаке спиной ко мне и что-то перекладывал в сумке.

– Просыпайся. Нам нужно ехать дальше, – сказал он.

– Куда? – я вылезла из-под теплого пледа и поежилась. Солнце снаружи светило яркое, только вот не грело.

– Сначала раздобудем тебе одежду. Потом поедим.

– Я имела ввиду, куда мы поедем после?

– Отвезу тебя к брату. Или к другим родным, если хочешь.

Я сникла. Мысль о том, что он оставит меня больно кольнула грудь. Я, оказывается, уже успела прирасти к нему. Всего за один вечер и ночь. Так быстро. Привыкла к теплу и надежности, исходившим от него. Приласкалась как уличная кошка.

А чего я хотела? Я для него просто посторонняя девчонка. Та, которую он невольно подставил под удар и за которую посчитал своим долгом заступиться. С чего я взяла, что это означает, что с его стороны есть какая-то ответная симпатия? Он приютил, защитил, обогрел и накормил. Передаст меня настоящему владельцу и уйдет со спокойной совестью. А спустя какое-то время и вовсе забудет обо мне.

Я помогала Нирсу укладывать в сумку шкуру, которая оказалась с тканевой подстежкой. Плотный домотканый материал, крепящийся к меховым краям маленькими пуговками, красивая вышивка красным и черными треугольниками по краям. Добротная вещь, сделанная женской рукой. Я заметила, что на одном из уголков аккуратно вышито «Для Нирса от Найрани». И снизу более мелкими буковками: «Пусть тебе всегда будет тепло в дороге».

Мое сердце упало. У него есть жена. Такая вещь делается с очень большой любовью. Его где-то ждут.

– Она красивая? – не удержалась от вопроса я.

– Кто? – удивился Нирс.

– Найрани.

– Очень, – улыбнулся мужчина и его лицо осветилось при воспоминании о ней. Меня обожгло отчаянием.

– А почему тогда ты не носишь браслет?

– Браслет? – не понял мужчина.

Я подняла верх руку с брачным украшением.

– Я не женат, – коротко сказал Нирс, а я чуть не задохнулась от ликования. Он не женат! Не женат! И тут же осадила себя. Меня это не касается.

– А кто же Найрани?

– Подруга. Была бы у меня жена, я бы ко шлюхам не ходил, – он посмотрел на меня с выражением: «Не вляпался бы в историю с тобой».

– Многие мужчины ходят, – пожала плечами я. – И женатые. Не может мужчина быть только с одной женщиной.

– А ты большой знаток мужчин, да? – беззлобно хмыкнул он, я смутилась. – Кто тебе такое сказал?

– Брат. Сантор говорил моей сестре, что ей не придется постоянно принимать мужа как жене. Что мужчины любят разнообразие. А женатые – особенно. И что муж будет ходить в дом удовольствий, а сестре не придется его терпеть слишком часто.

– Может у вас тут мужчины пасутся на всех лугах сразу, а у нас так не принято, – резко сказал он, подтягивая подпругу. – Полезай на лошадь. Ноги застудишь.

Разговор окончен, поняла я.

Он закинул меня на коня, быстро разрушил шалаш, разбросал ветки и вспрыгнул в седло позади меня.

– Жаль, что у меня нет крыльев, – досадливо буркнул он, пришпоривая коня.

Ехали мы долго. Нирс петлял по лесу, иногда направлял коня к ручьям и подолгу шел в воде вдоль русла. Петлял следы. Значит все еще боялся, что нас догонят.

Я сидела впереди него, впитывая моменты невольной близости. Глупо, наверное, но я готова была ехать так всю жизнь. Не знаю, куда. Все равно. Лишь бы подольше. Лишь бы с ним рядом. Но где-то позади нас прочесывают лес ищейки моего покойного мужа. Что они сделают со мной, если догонят, я боялась думать. Они не пожалеют ни меня, ни Нирса. Теперь, когда Мартиана нет, я им не нужна даже на этот год взаперти, который они мне сулили.

Когда мы выехали из леса, мужчина пришпорил коня.

Лес защищал. Он прикрывал, прятал. Деревья, казалось, помогали. Ничего что голые. Они были нашими союзниками. В лесу нас найти было сложнее. Впереди были распаханные поля с небольшими перелесками. Значит, впереди городок или деревня. Открытые места мы старались проскочить как можно быстрее. Чувствовали себя двумя сусликами, старающимися не попасться на глаза ястребу.

С окраины последнего лесного островка уже были видны городские ворота.

– Мы пойдем туда? – я рассматривала раскрытые створки, стражу, расположившуюся по обеим сторонам ворот, какого-то мужичка, сидящего за низеньким столиком, возле которого остановилась уже вторая груженая чем-то телега. Видимо, сборщик налогов на торговлю.

– Я пойду. Ты останешься здесь.

Я огляделась. Где это здесь? В лесу? Одна?

– Не бойся. Говорил же, спрячу. А вот и твое укрытие, – Нирс указал на толстенный ствол лежащего дерева чуть позади нас. – Я приметил его, еще когда мы только подходили.

Я с удивлением смотрела, как мужчина срезал нижние ветви кустов с одной стороны ствола, разрезавшего своим падением подлесок. В получившийся просвет Нирс постелил свою меховую подстилку.

– Ложись.

Я забралась на теплый островок.

– Накройся пледом с головой. Когда я закончу, приподнимешь край, чтоб было чем дышать. Лежи тихо и не вздумай вылезти. Здесь тебя не увидят с дороги.

– А как же звери?

– Они тоже не тронут. Я позабочусь.

И я поверила. Он действительно позаботится. Я уже видела его в деле и поняла, что он хорошо знает, как обеспечить себе безопасность. Потому я улеглась на лежак и укуталась в плед, оставив только лицо.

– Вот, возьми, – он сунул под плед какой-то маленький белый камушек.

– Что это?

– С его помощью я узнаю, не угрожает ли тебе что-то или кто-то.

Он забросал меня ветками, травой, опавшими листьями. Потом он обошел меня со стороны ног и какое-то время шуршал там листвой. Что он там делал, я не знала. Затем он сел на коня и ускакал.

Я осталась одна. Сколько его не было? Я не знала. Мне казалось – бесконечно долго. Я устала лежать на одном боку, но боялась пошевелиться. Казалось, что тогда мое укрытие из веток и листьев сползет, и тогда кто-нибудь точно увидит меня. С моим невезением меня просто не могут не заметить.

Время текло медленно как смола, застревающая в шероховатостях коры на сосновом стволе. Время цеплялось за мысли, воспоминания, замирало и скапливалось тяжелыми каплями. Одиночество мучило страхами и неизвестностью. И только белый камушек, который я непрестанно сжимала в пальцах давал надежду и напоминал, что на самом деле я не одна. Что Нирс скоро придет, что он не бросит и через камушек как-то присматривает за мной. Мне было очень интересно, делает ли он это собственными магическими силами, или камушек – просто артефакт, заряженный на слежение. Кто вообще такой Нирс? Откуда? Я могла только предположить, что он издалека. По отношению к жителям Равнины он высказывается пренебрежительно. Значит не с Великой Равнины. Может с побережья? Или прибыл из-за Большого Моря? А кто он? К какому народу относится? К магам? На эльфа он похож только волосами. На крупных оборотней – только телосложением и умением прекрасно выживать в лесу. На магов – только наличием светящейся баночки-ночника и этого камушка. Судя по камзолу и штанам, которые он выдал мне, он не из богатого рода. Скорей из среднего сословия. А вот конь у него отменный. Не племенной, с не слишком изящными линиями, но крупный и выносливый. Вон сколько тащил нас двоих по лесу и не слишком измотался. Я не очень хорошо разбиралась в статях лошадей, но это не захудалая кляча. Это конь охотника. Такие стоят не очень дешево.

Он – загадка. Я ничего о нем не знала в то время, как он был вполне осведомлен о подробностях моей жизни. Знал, что мы с сестрой поменялись, знал, что я обманула брата. И несмотря на то, что он даже видел меня голой, я ему доверяла.

О том, что Нирс вернулся я поняла по звуку. Где-то совсем рядом протопал копытами по лесному грунту конь и остановился, всхрапнув. Я слышала, как спрыгнул с седла всадник, а следом мое убежище принялись раскапывать.

– Вот, держи. Здесь одежда для тебя.

Я получила в руки увесистый сверток, завернутый в серую бумагу и обмотанный ленточкой. Нирс деловито обустраивал место для обеда, сидя на корточках возле расстеленного на земле пледа, и рассказывал, что, когда мы переоденемся и пообедаем, двинемся обратно в лес, что наша задача на сегодня – обойти этот городок и выбраться к дороге, ведущей в Каурию – главный город клана моего покойного мужа. Там мы будем караулить моего брата, направляющегося на основное празднество по случаю этой злосчастной свадьбы.

– Спасибо, – сказала я, глядя на красивый бантик, украшающий покупку Нирса. – Я вчера не поблагодарила тебя. И сегодня тоже.

Мужчина осекся на полуслове и встал.

Я покусала губу, подыскивая слова, которые бы выразили, как сильно я ему благодарна, и вскинула взгляд на Нирса. Он стоял несколько растерянный. Возможно, его не часто благодарят.

В голову лезли одни банальности и нелепости: «Спасибо, дорогой, что вытащил меня из того кошмара!» или «Спасибо, что купил мне платье, но я бы предпочла остаться в штанах и в камзоле, потому что их носил ты, и они пахнут тобой».

Не зная, что именно сказать, я опустила сверток на землю и обняла Нирса. Я обернулась вокруг его талии, сцепив руки в замок за его спиной. Я приникла щекой к его груди. Слова не выразят ничего по-настоящему, а так я по крайней мере запомню его прикосновения, запомню, каким он ощущается под моими руками. Если он откажется от меня через несколько дней, я не хочу жалеть потом всю жизнь, что не решилась обнять его еще раз. Мне терять нечего.

Я закрыла глаза, ощущая, как участилось его дыхание, а широкая грудь вздымается под моей щекой. Прости, что смущаю тебя. Я недолго. Только чуть-чуть и отпущу. Перестану вторгаться в твое пространство. Это просто «спасибо».

Я уже мысленно отсчитывала мгновения, собираясь с силами, чтоб разжать руки на счет «три», когда он обнял меня в ответ. Плотным кольцом обернулись вокруг моих плеч огромные руки, и я потонула в них абсолютно счастливая.

Платье оказалось крестьянским. Простым, но симпатичным. Оно было мягкое теплое из серо-голубой шерсти. По бокам под рукавами была сделана шнуровка и наряд легко подгонялся по фигуре. Особенно меня порадовали серые шерстяные чулки и простые ботинки из мягкой рыжей кожи. Последние, однако, оказались немного великоваты, но ремешки на щиколотках решили эту проблему. Отороченный мехом плащ с капюшоном тоже очень понравился мне.

Помимо одежды Нирс еще купил запеченого мяса, пару луковок, несколько яблок, четыре вареных яйца, хлеба и вина.

Я сидела на пледе, уничтожая свою часть провианта, наслаждаясь тем, как тепло ногам в новой обуви, и поглядывая краем глаза на Нирса. Он переоделся в свою старую одежду, спрятав богатый костюм Мартиана в сумку, и совершенно изменился. Он больше не выглядел благородным господином.

То, что на мне висело мешком и сваливалось с пояса, на Нирсе сидело как влитое. Простые чуть потертые кожаные штаны и незатейливого кроя камзол шли мужчине гораздо больше.

Он обедал молча. О чем-то напряженно думал. Между бровей залегла складка. С момента нашего объятья он не сказал ни слова. Просто отпустил меня и снова подал в руки кулек с одеждой.

Жалел ли он о том, что ответил на объятье или нет, я не могла понять. Но мне хотелось какого-то подтверждения того, что я ему не безразлична. Разум твердил, что это всего лишь объятие. Жест почти дружеский или братский. А душа пела. Надеялась. Смаковала воспоминания, окуналась в них снова и снова. Как было трепетно, как волнительно прижиматься к нему. Отдать частичку тепла и получить то же самое в ответ.

И сейчас я тоже наслаждалась. Пока он глядел себе под ноги, думая о чем-то, несомненно, важном и затруднительном для него, я рассматривала его не скрываясь. Я любовалась тем, как осеннее солнце застывает серебряными бликами в светлых волосах, как вспыхивают янтарным огнем его глаза, когда он поворачивает лицо на свет. Короткий светлый тоненький штрих шрама неровно чиркнул по его щеке под левым глазом. Отросшая немного щетина чуть смягчила линию волевого подбородка, подчеркнув изгиб крупных по-мужски красивых губ. Нос с едва различимой горбинкой. Широкие чуть в разлет брови. Глубокий взгляд и тоненькие едва заметные стрелочки морщинок в уголках глаза. Как-будто он привык прятать серьезные мысли за показной улыбкой. На мгновение мне показалось, что он, наверное, такой же одинокий человек, как и я. Только он привык прикрывать свою тоску веселостью. Так легче жить.

В Черной обители я тоже старалась шутить нал собой. Выискивала в ситуациях смешное или, хотя бы забавное. Это поднимало настроение, помогало подниматься каждое утро с кровати и идти выполнять каждодневную рутинную работу. Потому что иначе жить было совсем тоскливо. Я научилась ценить небо над моей головой, землю под ногами, пересвист птах в саду, ветер, приносящий прохладу в знойный день, черпак холодной колодезной воды после упорной работы, аромат цветущих яблонь. Маленькие радости насущного момента. Потому что кроме этого момента «сейчас» у меня ничего не было.

А теперь в моем «сейчас» появился он. Этот мужчина напротив. Какая-то глубокая и древняя часть меня поняла сразу: мой. Я жаждала его с каждым мгновением все больше. Наверное, я должна была бы стыдиться. Именно с ним я изменила мужу. Невольно, но факт. Именно это стало причиной того, что шанс на если не счастливую, то хотя бы на спокойную семейную жизнь с Мартианом потерян для меня навсегда. Мне, наверное, должно быть стыдно за то, что я с самого начала захотела всего этого именно с Нирсом, а не с тем, кого на самом деле нужно было желать. Но сердце не слушает наказов. Ему все равно, как все это там должно было быть на самом деле. Оно не выбрало, как удобно и правильно. Оно выбрало свое, родное на каком-то очень глубинном уровне.

– Не смотри так, – тихо сказал Нирс.

– Почему? – спросила я, улыбнувшись.

– Напрасно ты привязываешься ко мне. То, что ты чувствуешь – благодарность. Мне кажется, ты путаешь это с чем-то большим, – он собрал оставшиеся продукты в мешок и упаковал их в сумку.