Полжизни за мужа

– Вина! – потребовал мужчина. – Ну?

Подстегнул он, видя, что я приросла намертво к месту, на котором стояла. На негнущихся ногах я подошла к столику. Бутылка вина жалобно брякала о край бокала, дрожа в моих ледяных руках. Судорожно сжав хрустальную ножку в руках, я пошла к кровати. Мартиан принял из моих рук вино, тут же с удовольствием пригубив бокал.

– Сапоги! – указал он мне унизанным перстнями пальцем и заложил ногу на ногу.

Плохо понимая, что делаю, я помогла ему разуться. И замерла, лихорадочно соображая, как быть.

– Пояс мне расстегни, – последовало следующее указание.

Я не могла заставить себя двинуться вперед, залезть на кровать и прикоснуться к нему. Мысль, что он может дотронуться до меня вызывала брезгливое оцепенение. Почему? Потому что пьян? Ну, выпил мужчина. Сегодня его свадьба и это его оправдывает. Он тоже красивый, тоже светловолосый. Но смотрит не так. Двигается не так. Пахнет не так.

Мне хотелось плакать. Я нарисовала себе светлое будущее и идеальный образ своего мужа, позволила им ожить и переплестись с образом того, кто не имел ничего общего со мной. Фантазии разбились о чудовищный фарс под названием «действительность». Как же больно отдирать по живому успевшую прирасти к душе мечту. Я – неверная жена, не желающая прикасаться к своему настоящему мужу, все еще помнящая запах кожи и волшебство прикосновений своего любовника.

Я поняла, что не смогу. У меня не получится изображать страсть, не получится быть примерной женой, не получится солгать ему и хранить эту тайну всю жизнь.

– Иди ко мне, – позвал Мартиан. Я не шелохнулась, продолжая стоять истуканом, опустив взгляд в пол. Со стороны кровати раздалось шуршание ткани. Мужчина поднялся и поставил бокал на прикроватную тумбу.

Меня втянули на кровать и вдавили в пышную перину. Подушки вздыбились белоснежными холмами вокруг головы. По ним разметались мои волосы, закрывая и лицо. Я чувствовала себя сброшенной на дно ямы и придавленной плитой под названием муж. Он навалился сверху. Его дыхание прямо у меня над ухом оглушало.

– Ты красивая, – мурлыкал Мартиан, обдавая мое лицо винными парами в жарком дыхании. – Я не хотел этого брака. Пока не увидел тебя сегодня на церемонии. Прошла мимо на свой балкон и не взглянула. Высокомерная, да? Дочь Маррика Неукротимого.

Я вжималась в постель все сильнее. Мужчина приподнялся на локте, давая себе возможность рассмотреть меня.

– Не бойся меня. Ты не за врага вышла замуж. Будешь ласкова со мной, примешь меня, я землю ради тебя переверну. Никогда не пожалеешь, что судьба дала меня тебе в мужья. – его голос был низок. Выпитое вино обнажило его чувства. Тоска неприкрыто звучала в его голосе. Мужчина хотел любви. Он хотел тепла. Хотел, чтоб его приняли. Он погладил меня по щеке чуть грубовато, но, очевидно, с лаской, на какую был способен. Убрав волосы с моего лба, Мартиан прижался своими губами к моим в коротком поцелуе. Я зажмурилась, брезгливо вздрогнув.

Он прижал мою ладонь к своей щеке, обратив взгляд голубых с пьяной поволокой глаз на меня.

– Прикоснись ко мне.

Я глупо уставилась на свою руку. Его кожа под моими пальцами была гладкой. Совсем не такой, как у…

Мартиан ткнулся носом в центр моей ладони, поцеловал кончик большого пальца. А мне хотелось забрать руку, словно он претендовал на то, на что не имел права. Он мой муж, в очередной раз напомнила я себе. Я теперь принадлежу ему.

– Моя жена. Мой невинный цветочек, – пробормотал мужчина. Я вытянула ладонь из его пальцев и стиснула руки в кулаки, прижав их к груди. Хотелось отгородиться от него и от его желания. Не пускать ближе. Не отдаваться, на обманывать, не притворяться, не пачкаться в этой грязи еще больше.

– Подожди, прошу! – выдавила я, когда почувствовала, как его ладонь скользнула по моей груди.

– Лежи тихо. Не бойся. – шептал он, пробираясь ниже.

– Я… должна кое-что рассказать тебе…

– Потом, – хрипло оборвал он, забираясь ладонью между моих бедер.

– Не надо! – умоляюще пискнула я, чувствуя, как слезы обжигают глаза.

Мужская рука, до этого оглаживавшая мои бедра скользнула в промежность и вдруг замерла.

– Что это? – Мартиан поднес руку к своему лицу, рассматривая то, чем были теперь испачканы его пальцы.

Я обмерла от ужаса.

Он рванул подол моей сорочки вверх, задирая ее до груди. Жесткие пальцы мертвой хваткой вцепились в мои стиснутые бедра, разжимая их, и я увидела на своих бедрах росчерки крови и не только их. Я все равно была уже готова сама рассказать ему, но по тому, как потемнело от гнева его лицо, было понятно, что он прекрасно понял какие это следы.

– Это семя? – севшим от ярости и неверия голосом спросил Мартиан.

Я заплакала.

– Это семя!!! – рявкнул муж так, что стены комнаты будто охнули в ответ. Он размахнулся и ударил меня по лицу тыльной стороной ладони. – Тварь!!!

Я вскрикнула. Щеку обожгло болью. В голове звенело от удара. Он ударил снова.

Съежившись, я попыталась выбраться из-под мужчины.

– Кто?!! – ревел Мартиан раненым вепрем. – Говори, шлюха!

Большая рука стальным кольцом стиснула мое горло, вдавливая меня в подушку. Я вцепилась в его пальцы. Я задыхалась, пытаясь сорвать захват. Не выходило. Мои ногти только безуспешно царапали его широкие запястья.

Мужчина, приподняв меня как куклу, отшвырнул с кровати, и я упала на пол, хватаясь за горло и надрывно кашляя. Горькой насмешкой темнел на ковре возле кровати шейный платок, немного прикрытый сползшим одеялом. Тот самый, который я собственноручно стянула с мужчины с волосами как у эльфов.

Мартиан встал. Темная фигура мужа обошла кровать, приближаясь ко мне. Я попыталась отползти. Он поймал меня за волосы, намотав их на руку, и потянул за собой. Я вскрикнула от боли.

– Шевелись, сука! – рявкнул мужчина и выволок меня в коридор. Путь до соседней комнаты я проползла на коленях, обдирая их об ковер. Мартиан прошипел. – Не вопи!

Он толкнул дверь и швырнул меня внутрь. Словно мешок с картошкой я завалилась кому-то под ноги. Голубые шелковые тапочки, шитые бисером, оказались прямо возле моего лица. Я медленно подняла взгляд. Ноги принадлежали высокому очень сухопарому мужчине. Богатая одежда не скрывала его худобы и сутулости. Седые волосы были сильно напомажены и зачесаны назад, подчеркивая очень высокий лоб, узкое лицо и длинный нос. Мужчина недоуменно посмотрел на меня и нахмурился.

– Мартиан, зачем ты притащил жену сюда, да еще в таком виде?

– Она мне не жена! Она потаскуха!

Мужчина в голубых тапочках медленно оглядел меня, словно выискивая свидетельства моего статуса потаскухи, и спокойно посмотрел на пышущего яростью Мартиана.

– С чего ты взял, мальчик мой? – спросил седой, чинно усаживаясь в кресло.

– У нее всё лоно испачкано чьим-то семенем и кровью! – Муж рывком поднял меня на ноги и задрал мою сорочку так, что сидящему в кресле мужчине было видно все, что у меня ниже талии. Я забилась в руках Мартиана, пылая от унижения и стыда, пытаясь освободиться. Он снова толкнул меня на пол. Я согнулась узлом, капая слезами на ковер.

– Почему ты решил, что это кровь невинности? – раздался над моей головой спокойный голос седого. – Может это просто ежемесячные крови?

– Учитель, я же не идиот!

– Ты пьян, – констатировал старший мужчина. – Возможно, ты ошибся. Сначала это нужно доподлинно установить.

Он подошел ко мне и взял за запястье мою руку браслетом.

– Видите, учитель! Он не соединен.

Наставник Мартиана нахмурился, глядя на меня.

– У тебя был кто-то, отвечай! – приказал он.

Я чувствовала жалкой грязной тряпкой. Мое горло словно парализовало. Я не могла выдавить из себя ни звука. Комкала трясущимися руками ночную сорочку и мечтала оказаться где-нибудь далеко отсюда. Подальше от этого унижения и позора.

Наставник тяжело вздохнул, размеренными шагами пересек комнату и открыл дверь в смежные покои.

– Бентан! – окликнул он слугу.

– Да, господин, – отозвался из-за двери молодой бодрый голос.

– Пригласи ко мне Рониду. И сообщи господину Бастиану Славному, что его покорный слуга Варис просит его милостиво посетить мои покои. Дело касается его сына и не требует отлагательств.

– Да, господин.

Наставник закрыл дверь и снова расположился в своем кресле.

Та, кого учитель назвал Ронидой, пришла первой. Полная низенькая женщина напоминала своими формами свинью-копилку.

– Это – личная повитуха госпожи Алфеи. Она осмотрит тебя, – сообщил мне наставник и следом обратился к Рониде. – Необходимо установить или опровергнуть факт утраты невинности.

Женщина склонилась в легком поклоне, качнув необъятным бюстом.

Из смежной комнаты специально на время осмотра выгнали слуг. Когда меня завели туда, на кровати уже была постелена белая простынь, а рядом стояла Ронида, сложив коротенькие пухлые ручки под грудью. Мартиана учитель оставил в своей комнате, чему я была несказанно рада.

– Ложись, – приказал мне наставник. Повитуха подошла и под локоть отвела меня к кровати. Она уложила меня на край, развела мне ноги и согнула их коленях, набросив сверху вторую простынку. Плеснув в таз для умывания немного воды из кувшина, она омыла руки и заглянула под простыню.

Ее пухлые пальцы шарили внутри меня. Противно, больно, стыдно. Я стискивала челюсти до боли в зубах.

– Девичья плева порвана. На коже следы семени, – констатировала безжалостно повитуха. Можно подумать, она могла сказать что-то другое.

– Спасибо, Ронида, – поблагодарил наставник и выпроводил повитуху из комнаты.

– Лучше тебе рассказать все, как было, дочка, – он сел рядом со мной. – Кто это был? И как ты решилась на такое непотребство, да еще в день свадьбы?

– Я ни на что не решалась! – выпалила я. – Я его даже не знала! Я думала, это мой муж.

– Служанка не закрыла дверь?

– Закрыла! У него был ключ!

Сбиваясь, запинаясь, комкано, рвано я поведала ему эту грязную историю с перепутанными мужьями.

– Нирс! Это был Нирс!!! – бушевал чуть позже в соседней комнате обманутый муж. – Прикормили лиса!

– Нужно было меньше пить с друзьями, а идти побыстрее к жене. Не было бы проблемы, – грубый резкий голос принадлежал, видимо, отцу Мартиана.

– Я праздновал свою свадьбу!

Я сидела в смежной комнате одна. Сквозь неплотно закрытую дверь было прекрасно слышно весь разговор.

– Вы слышали, что сказал смотритель гостиницы, когда его допрашивали? Его ученик перепутал записи в книге постояльцев, – напомнил учитель. – Выдали Мартиану и Нирсу два ключа от одной и то же комнаты. Нирс должен был прийти к заказанной для него шлюхе, а попал к госпоже Арелите.

– Он что, шлюху от благородной женщины отличить не может? Они ведь должны были разговаривать! – бесновался Мартиан.

– А ты со своими прежними шлюхами много разговаривал? – повысил голос отец. – Он, небось, и спрашивать не стал. Нагнул ее и ушел.

– Идиоты! Это все она! Не говорите мне, что она не поняла! Как можно было спутать его со мной? Со мной! Я ее… Я ее по площади голой проведу. Как любую неверную жену. А потом казню прилюдно!!!

По мое спине пополз холод ужаса. Голос Мартиана был полон ненависти, презрения и решимости.

– Никого ты не казнишь, – отрезал отец. – Она – дочь Маррика Неукротимого, сестра Сантора Яростного. Нам нужен этот союз!

– Отец!

– Ты забыл, кто стоит у наших границ с севера? И какая за ними сила? Нам не одолеть их в одиночку. Так что уйми свою уязвленную гордость и немного потерпи.

– А как мне быть, отец? Как с ней жить? Как спать с ней в одной постели? Она ведь нечистая!

– Как закончатся празднества по случаю свадьбы, увезешь ее в дом у озера. Скажем всем, что хочется молодой супруге на природе пожить, да наедине с мужем в тишине пообщаться. К весне отправим ее брату весть, что она тяжела. Через годик объявим всем, что твоя жена умерла родами.

– А с ней-то мне что делать?

– Ты не понял? – с нажимом повторил отец. – Твоя жена умрет при родах. А как пройдет траур, женим тебя снова на нормальной девушке. К тому времени уже война закончится, а брат ее станет нам союзником и ничего не заподозрит. Сколько женщин умирает при родах? Случайность.

– Никто не должен знать, что сегодня случилось, – вставил наставник. – Мы не можем скомпрометировать ваш союз.

– То есть, я должен просто так отпустить этого подонка?

– Шума не поднимай, – приказал отец. – Объявится, убьем по-тихому. И смотрителя этого завтра в оросительном канале найдут.

– А повитуха? – спросил Мартиан.

– С повитухой проблем не будет, – сказал учитель. – Я не посвящал ее в подробности нашего затруднения. Она подтвердила факт того, что соитие было. А то, что оно могло быть не с Мартианом, никак не озвучивалось.

– Уведи жену отсюда, и запри. Забери себе оба ключа, чтоб она опять тебя с кем-нибудь не перепутала, – презрительно добавил отец Мартиана.

– Да, еще, – добавил наставник. – Брак нужно консумировать по-настоящему.

– Что?!! – голос мужа снова вспыхнул яростью.

– Нужно, чтоб браслеты срослись. Нам их завтра всему двору показывать.

Мартиан грязно выругался и попытался возразить.

– Ты пойдешь и сделаешь то, что от тебя требуется, – с металлом в голосе, растягивая слова, проговорил отец. – Я тебя прикрыл, когда ты дочку городского палача из Карвика попортил. Я столько золота ее отцу отвалил, что можно было деревню целую купить. Один раз потерпишь! Если уж ты не можешь держать свои штаны застегнутыми, так поработай тем, что в них на благо клана.

– Отец, это было давно и всего один раз! Я осознал, как сильно я ошибся. Я исправился и достоин чистой жены и новой правильной жизни.

– Если мог ты раньше тыкать членом во все, что шевелится и носит юбку, то и в нее сможешь разок. Только смотри, чтоб не понесла. И, Варис, отвар ей сделай, чтоб возможного ребенка – ублюдка скинула.

Раздались мерные тяжелые шаги по смежной комнате. Хлопнула дверь в коридор. По наступившей тишине я поняла, что отец Мартиана ушел. Я напряженно вслушивалась, пытаясь понять, могу ли я услышать еще что-то более страшное, чем то, что они уже сказали.

Они решили мою судьбу, моего ребенка, которого, может, вообще нет. Они запланировали обмануть моего брата и все равно использовать меня в своих планах. Я ошибалась. Не будут они развязывать войну с нашим кланом. Слишком боятся сторонних захватчиков. Меня сошлют в какой-нибудь дом на окраине, пока однажды со мной не случится какой-то несчастный случай. Может быть, я упаду с лошади, утону в реке или меня просто отравят. И тот факт, что я не виновата, их не остановит. Им нужна не я. Им нужна самка, способная принести им породистое потомство. Племенная кобыла. А я хотела замуж, собиралась чтить и уважать мужа, готовилась добиться его уважения. Все это было бы возможно, если бы я не подарила единственное, что они в невесте ценили, постороннему человеку. Но и тогда я осталась бы всего лишь вещью, которую взяли как обязательное приложение к выгодному союзу. А теперь и вовсе жить мне осталось около года.

Я сидела на кровати, на том же самом месте, где меня оставила повитуха. Боялась шевельнуться. Казалось, если я встану, или двину руками, то остатки моего мира рухнут окончательно. Зависшая тишина сменится чьими-то разговорами, шагами, проклятьями. Остановившееся на мгновения безжалостное время начнет движение вперед к той точке, после которой для меня это самое время закончится.

Мужчины в соседней комнате напряженно молчали. Можно было бы подумать, что там вообще никого нет, пока не раздался голос Мартиана.

– Проклятый Нирс! – сказал мужчина глухо, как если бы утыкался лицом себе в руки.

– Он спас Вашего брата, – возразил наставник.

– Спас брата и лишил жены.

– Ваша жена сейчас в соседней комнате.

– Не жена! Мне придется жить с ней весь этот год, придется изображать примерного мужа перед ее братом. Бесполезная грязная девка она, а не жена. Глядя на нее, я всегда буду видеть этого подонка и вспоминать, что она была с ним.

– Не смотрите. Потерпите эти несколько дней. Потом будет легче. Дом в Таналире большой. Места достаточно, чтоб не встретиться с ней на протяжении всего этого года. Поселите ее в восточном крыле, а сами займете западное. Кроме того, как наследник власти, Вы являетесь Хранителем Границ клана и обязаны много ездить по дальним деревням. Дела, как и ранее, будут обязывать Вас надолго покидать свой дом. Значительную часть этого года Вам даже не придется жить с ней под одной крышей. А потом все образуется. Ваш отец обо всем позаботится.

– Позаботится, – иронично хмыкнул Мартиан. – Не сомневаюсь.

Он, видимо, встал. Послышался звук тяжелых шагов, пересекающих комнату. Открылась входная дверь.

– Куда вы собрались? – окликнул молодого хозяина наставник.

– К себе, – мрачно ответил молодой мужчина.

– А девушка?

– Девушка… Ну, приведи ее, – сказал Мартиан таким тоном, будто согласился попробовать на вкус озерную жабу прямо сырой.

– Господин мой, так не подобает. Негоже молодой жене наследника ходить в ночной сорочке по коридорам гостиницы с посторонним ей мужчиной. Даже если этот мужчина – я.

– Плевать. Хуже, чем есть, уже не будет.

– Не забывайте о важности ее статуса. Нужно сохранить ее репутацию. Нам важен этот союз. Накануне свадьбы ее брат прислал весть, что на церемонии в Мьяри быть не сможет, но обязательно почтит своим присутствием главные празднества в Каурии. Девушка не должна ему пожаловаться. Наоборот. Будьте с ней помягче. Пусть будет благодарна, что после ее позора ее оставили в клане.

Несколько нервных быстрых шагов и дверь в смежную комнату распахнулась рывком. Клокочущий сдержанной яростью Мартиан вошел и двинулся ко мне.

Я испугалась. Вскочила с места и бросилась к противоположной стене. Мужчина резко сдернул с кровати покрывали и швырнул его мне под ноги.

– Прикройся, – жестко бросил муж. В моей голове царила полная паника. Он заберет меня туда. Там мы будем одни. Я буду с ним одна! Он будет делать брак действительным, а мне придется подчиниться. Смотреть в его глаза, полные презрения и брезгливости всякий раз, когда он видит на меня. И терпеть. Он не будет со мной вежливым и ласковым, как тот, Нирс. Хотя, мне даже имя его вспоминать непростительно.

Наставник мужа стоял в дверях смежной комнаты и смотрел на меня с сожалением и немного с сочувствием. Как-будто это не он сейчас в соседней комнате убеждал своего воспитанника, что все «образуется», что батюшка «позаботится» о его проблеме в виде неугодной жены. Словно это не он сказал, что я должна быть благодарна за то, что меня оставили при муже, хотя я запятнана и покрыта позором. Но, возможно, он и в самом деле сожалеет, что сорвалась такая, казалось бы, удачная партия для его ученика.

– Прикройся! – рявкнул Мартиан, и я вздрогнула. Быстро подняла с пола покрывало и укуталась в него, как в плащ.

– Не только глупая, ты еще и глухая? Руку с браслетом спрячь под покрывало.

Я поспешно спрятала руки. Мартиан выглянул в коридор, чтоб убедиться, что там никого нет и обернулся ко мне.

– Иди впереди, – приказал муж. Мимо его наставника я проходила, опустив голову.

Удивительно, как может измениться знакомое, казалось бы, помещение. Когда меня собирали на церемонию и готовили к брачной ночи, комната казалась волшебной и уютной. Теперь она казалась почти тюрьмой. Мрачной пыточной камерой, в которую меня привел мой собственный палач и плотно закрыл дверь, чтоб никто не слышал криков жертвы.

Дура. Сама виновата. Захотела влезть в чужое платье. Лучше бы просто помогла сестре сбежать, приняла бы на себя гнев брата и уехала в Черную обитель. Сейчас я прекрасно понимала, что главы кланов все равно бы договорились так или иначе. А теперь мне может помочь только брат. Наставник Мартиана сказал, что Сантор собирается приехать на торжество в главном доме клана. Он захочет увидеть сестру. Упаду ему в ноги, признаюсь во всем. Пусть ругает, пусть сошлет в обитель или куда подальше, но только пусть отсюда заберет.

Мартиан закрыл за нами дверь и тяжело рухнул в кресло возле столика с угощениями. Я замерла в дальнем углу, по-прежнему укутанная в покрывало. Муж налил себе вина и тут же почти залпом выпил. И снова потекла в бокал из узкого горлышка темно-бордовая жидкость.

Вина в бутылке оставалось все меньше. Мартиан пил его, уткнувшись все более стекленеющим взглядом в камин. Иногда он поворачивал голову в мою сторону и мрачнел еще больше.

– Иди вымойся, – приказал он мне, кивнув на дверь ванной, и рыкнул. – Иди!

Все это время, пока он напивался, я ждала этих слов, но все равно не была к ним готова. Все внутренности словно окатило холодной волной.

Бокал полетел блестящей молнией и разбился на множество хрустальных звездочек о стену около моей головы. Я бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь. Сказать, что мне было страшно – это ничего не сказать. Как мне хотелось сейчас схорониться за портьерой. Съежиться, сжаться, спрятаться в этом покрывале, как домике. Как в детской, когда мы с Литой устраивали шалаши в укромных местах дома. Сестра всегда была бойкой девочкой. Как чудесно мы играли! Я подавала какую-нибудь идею, а Лита развивала ее делала из нее шедевр. Так и в этот раз. Именно я придумала поменяться. Я убедила в этом сестру. И она подхватила ту мысль и превратила ее в план наших действий. Как бы мне хотелось, чтоб сестра помогла мне и сейчас. Рядом с ней мне даже лучше думалось. Она – человек-огонек. Рядом с ней улыбались даже камни.

Но нет. Я должна иметь мужество справиться со всем этим сама. Лита не поможет. И первое, что я могла сделать – смыть со своего тела следы другого мужчины.

Я тяжело вздохнула и сбросила с плеч покрывало. Воды в самой ванне не было. Лишь вдоль стен стояли несколько полных ведер с холодной водой. Ее, видимо, наносили с реки для утреннего купания.

Пододвинув одно из ведер поближе, я забралась ногами на холодное медное дно ванной. Мыло плохо смывалось под жгущими кожу ледяными потоками. Завязанная на талии закатанная сорочка грозила размотаться и намокнуть. Я поджимала белоснежный валик на талии локтем и спешно смывала мыло с низа своего тела, когда дверь в ванну распахнулась от пинка и крепко впечаталась ручкой в стену. Я вскрикнула, судорожно пытаясь опустить сорочку.

–Почему так долго? Сколько еще я должен тебя ждать? Почему ты не помылась?

– Я помылась, – подала голос я.

– Что ты помыла? Что с того, что ты стерла его семя со своего лона? Отпечатки его грязных рук везде на твоем теле!!!

Он снова кричал. Выливал на меня одно ведро с холодной водой за другим. Я могла только сдавленно охать, когда очередная ледяная порция накрывала меня с головой, оглушая и ослепляя на мгновение.

Наконец, вода закончилась и муж предположил, что я уже достаточно чистая, он вытащил меня из ванны и поволок в комнату.

Он бесновался. Продолжал набираться вином. Рвал на мне сорочку, оставляя ссадины на коже. Бросал по кровати. Нависал надо мной разъяренной тучей. Больно стискивал грудь и грубо лапал живот. Рывком раздвигал мои ноги, пытаясь соединить наш брак. Его мужское достоинство не поднималось. Он меня больше не хотел. И снова пил. После третьей неудачной попытки он ударил меня.

Он проклинал меня. Обвинял, что по моей вине он стал немощен как мужчина. Кричал, как он мечтал о продолжении рода, о том, чтоб произвести на свет будущих наследников клана, как он хотел обладать мной раньше, и как он презирает меня теперь. Описывал, как запрёт меня в дальнем доме и будет мучить в отместку за мое злодеяние и за мой позор, ставший трагедией для Мартиана и для клана. Как будет убивать меня через год.

Я плакала. Кричала. Я металась по комнате, пытаясь спастись от него. Прикрывалась руками от оплеух и пощечин и умоляла о помощи. Кого? Вселенную. Небо где-то надо мной. Силы природы. Добрых духов… Больше мне не на кого было рассчитывать.

Дверь вдруг дрогнула под мощным ударом снаружи.

Мартиан обернулся на звук, вскочил с кровати и замер, слегка покачиваясь. Он смотрел на дверь с видом быка, не верящего, что у какого-то нахала могло хватить наглости вторгнуться на его территорию.

Снаружи ударили снова. Дверь застонала. Косяки пошатнулись и сдвинулись, выворачиваясь из стены. С третьего удара дверь вылетела и с грохотом рухнула на ковер. Снаружи уже кто-то кричал. По коридору кто-то бегал. Кто-то звал на помощь. В покалеченном проеме показался мой эльфоподобный медведь Нирс. Он прошел в комнату прямо по двери и брезгливо оглядел Мартиана, который стоял, пошатываясь с дикими глазами и с расстегнутыми штанами.

– Оставь женщину. Отомсти лучше мне. Я виноват не меньше.

Я смотрела на Нирса и боялась поверить, что он вернулся, чтоб помочь мне. Боялась предположить, что ему не все равно, что со мной будет. Я его ударила и прогнала. Он ушел рассерженный, бросив мне напоследок обидные слова. Но сейчас он был здесь и встал между моим разъяренным мужем и мной.