Амулеты

– Слушай дальше. Я пришла домой, положила находку на свой письменный деревянный стол и пошла умываться. Раньше, как ты понимаешь, не было таких современных удобств, как душ и большая ванная. Был только один-единственный умывальник на кухни и русская баня.

Умываясь, стирая улики преступления – чумазое лицо, грязные руки и кровавое колено – я услышала опять мелодичное шуршание ветра в соседней комнате. Сначала я подумала, что обозналась, просто вой ветра из открытой форточки и продолжила умывать веснушечное лицо, думая только о том существе. Но потом в комнате раздался оглушительный треск. Я испугалась и помчалась в свою комнату, подумав, что кот-негодник снова что-то разбил.

Я вошла в комнату и увидела, как три тени спрятались в разных углах комнаты. Крысы? Не может быть! Я тихонько пошла, отмеряя каждая шаг, оглядывая зорким глазом все самые потаенные уголки комнаты. Сердце бешено билось в груди. Мне было до жути страшно. А вдруг – это действительно крысы? А я этих мерзких тварей просто не выношу, один только дьявольский взгляд заставляет дышать неровно при виде оных созданий.

Дойдя до середины комнаты, я обнаружила, что от моей волшебной находки не осталось и следа, а на полу лежало разукрашенное яйцо, расколотое на две части. Я поняла, что в моей комнате были Иллаи. После услышала волшебное, ни на что не похожее, тихое порхание крылышек. Я обернулась и увидела трех порхающих мотыльков (Иллаев): их ножки светились ярким небесным сиянием. Изумленная и зачарованная, я смотрела на них, открыв рот, наслаждаясь красотой их воздушного танца: сверху красно-оранжевые, снизу – голубые. Только потом я поняла, что они летели к единственному выходу – к открытой форточке.

Когда двое Иллаев благополучно вылетели из большой комнаты, я закрыла форточку, загородив вход третьему…

… – Что же было дальше? – спросил я. – Ты расспросила его, где они живут? Ты его убила?

– Нет, конечно, – сказала она и улыбнулась. – Разве я у тебя такая злая бабушка, способная убить невинное существо, которое было похоже на ангела, спустившегося с небес?

– Прости. Наверное, пересмотрел военных фильмов, – ответил я. Мои уши и щечки от смущения загорели.

– Не извиняйся. Все было гораздо проще. Без допросов. Без…

Разговор неожиданно прервал громкий звонок в дверь. Я посмотрел на бабушку и спросил:

– Ты мне расскажешь, что было дальше? Я завтра приду или сегодня вечером…

– Конечно. Жаль, что у нас не было чуть больше времени поговорить. Я так давно хотела с кем-нибудь поделиться этим секретом. Но боялась. Думала, что надомной снова посмеются. Как это сделала моя любимая дочка, – позвонили второй раз. – Иди, открой двери. Не заставляй маму ждать. Мы обязательно еще поговорим.

– Хорошо, – ответил я и побежал к входной двери, топая пятками.

Провернул замок два раза, открыл дверь и увидел недовольную маму.

– Дима, почему так долго не открывал? Я два раза звонила, – сказала она, входя в квартиру. – Я уже подумала, что сюда не приходил.

– Прости, мамочка. Я не слышал. Мы с бабулей так разговорились о… обо всем.

– Понятно. Посидишь еще немножко с нами? – спросила мама уже не злым, а материнским добродушным голосом.

– Да, – не задумываясь, ответил я.

Глава 2

После необычного разговора с бабулей, я не мог думать ни о чем другом, как кроме удивительного мира, скрытого от глаз человечества, Иллюзиона с его обитателями – Иллаями. Я уже хотел побежать в чащу леса и искать вход в другое измерение, но поразмыслив, понял, что это неразумное и спонтанное решение. Во-первых, бабушка еще не рассказала историю до конца и, возможно, поделиться невероятным секретом, как попасть в эту страну: в волшебный мир сказки. Во-вторых, мне нужно было выполнить просьбу родителей – это сейчас дети не слушаются родителей, а раньше мы своих стариков уважали и чтили – сходить в дом Блинковых и купить у них козьего молока. И рассказать об этой невероятной истории моему лучшему другу Владимиру Блинкову, с которым мы дружили с первого класса.

Каждое дуновение ветра заставляло меня оглядываться по сторонам. А вдруг за мной уже следят эти существа, Иллаи? Но я никого не видел, кроме мимо пролетавших желтых листьев, которые падали с высоких деревьев.

Я подошел к дому Блинковых, и увидел Вову, раздетого по пояс. Он стремительно опускал и поднимал острое лезвие топора, разрубая крупные поленья на две ровные части.

– Вова! Привет! – крикнул я.

– Ооо, какие люди! Привет, Димка! – сказал Вова и отложил топор в сторону, чтобы поздороваться со мной.

– Как дела? С самого утра заставляют работать? – ехидно спросил я.

– Никто меня не заставлял работать. Ты городской – тебе не дано понять деревенщину, – он засмеялся, – который получает удовольствие от утренней работы с топором на пару. Никаких гантелей не надо. Видел, какие мышцы?! – он напряг свою тощую руку, на которой показались первые признаки хорошего бицепса. – Ну как?

– Здорово! Как Шварценеггер в засушенном виде, – сказал я. И мы засмеялись.

Здорово быть с другом. Не правда ли?

– Пойдем в дом. Попьем чаю. А то я здорово выдохся. Три часа колол дрова, – сказал Вова.

– Пошли. От чаю не откажусь. Я как раз хотел тебе рассказать невероятную историю, в которую ты, наверное, не поверишь. Я и сам не знаю верить в нее или нет.

– Пока не услышишь – не узнаешь. Не так ли? – смеясь, сказал Вова, открывая входную дверь.

– Это точно! – согласился я с ним, и мы зашли в дом.

Я в полных красках рассказал все другу, что мне поведала бабушка, не упуская важных деталей. Он слушал меня внимательно. Иногда смеялся. Иногда смотрел обескураженными, заинтересованными глазами.

Когда я закончил, он сказал:

– Друг, да у твоей бабушки хорошая фантазия! Неужели ты купился на эту тривиальную фантастику из обычных детских сказочек вроде «Моста в Тирабетию» и «Гарри Потерра»?

– Я так и знал, что ты мне не поверишь.

– Ты же сам сомневаешься. Нам с тобой уже далеко не пять лет, чтобы мы верили в летающих красных фей. Или каких там? Ипаев…

– Иллаев!– исправил его я. – Но зачем моей бабушки меня обманывать? Она меня никогда не обманывала. Я уверен, она говорит правду.

– Послушай, дружище. Только без обид. Хорошо? Может у твоей бабушки крыша поехала. Она же два года лежит в кровати. Не может встать. И вот чтобы себя развлечь, она по вечерам придумывает разные необычные истории.

– А не пошел бы ты куда подальше, обвиняя мою бабушку во лжи и то, что у нее крыша поехала! Сейчас она у тебя у самого поедет! – злостно ответил я и показал Вовке побелевший кулак.

– Дим, успокойся. Я не хотел обидеть твою бабушку. Как и тебя. Мы же с тобой лучшие друзья. Или ты забыл? Просто я выдвинул свою теорию.

– Пифагор ты наш! Ладно, проехали. Извини, что накричал на тебя.

– Пифагор прощает вас, О ЛЮБЕЗНЫЙ! – После этих слов мы засмеялись.

Но наш смех неожиданно прервал шорох в шкафу. Мы испугались. А вдруг Иллаи следили за нами?

За окном завывал теплый осенний ветер. Хоть Вова и не верил в существование других миров, в частности, в Иллаевский народ из другого мира, но все равно вздрогнул и потихоньку пошел к собственному шкафу, взяв в руки длинную линейку, которой хотел при непредвиденной ситуации сражаться с Иллаями, обороняя свое жилище. Я пошел за ним следом, взяв в руки тапочек, который валялся на полу возле входной двери.

Вообще, веселая картина вырисовывалась, если посмотреть со стороны. Два высоких парня, в дрожащих руках которых была длинная школьная линейка и старый, изъеденный молью, отцовский тапочек, пахнущий «божественными» запахами носков, медленно продвигались к шкафу, думая, что там чудовище из другого мира. Какое же было наше удивления, когда мы с криками открыли дверцу шкафа и обнаружили внутри далеко не Иллаев, а испуганную девятилетнюю сестренки Вовы – Танечку.

– Блин, Танька – это ты! Ты опять подслушивала взрослые мужские разговоры? – грозно спросил старший брат.

– Мне они не показались взрослыми, – возразила она. – Я хотела вас испугать, когда вы пили чай. Но вдруг Дима стал рассказывать красивую историю.

– Красивую? С чего ты вдруг взяла, что она красивая, маленькая козявка? – отпарировал Вовка.

– Сам ты козявка! Красивая, потому что там существа красивые…Иллаи, – мечтательно сказала Таня. – Я бы хотела там побывать. Я верю твоей бабушке, Дима. Зря вы ей не верите!

– Мы не верим, потому что мы взрослые. А не такие маленькие козявки, как ты! – сказал Вова, после чего по Таниным щечкам побежали горькие слезки.

– Хватит, Вова. Что она тебе сделала плохого? Подумаешь, подслушала разговор. Я даже этому рад. – Я посмотрел в Танины глаза, сверкающие от слез и сказал. – Кто верит, тот обязательно попадет в эту страну. Завтра бабушка продолжит свой рассказ. И, возможно, скажет, как попасть в Иллюзион. И тогда я обязательно возьму тебя с собой. Обещаю. – Теперь на ее некогда заплаканных глазах появились нотки счастья и детская непосредственная радость. Она заулыбалась и обняла меня.

– Спасибо, – сказала Таня.

– НУ, устроили здесь мыльную мелодраму. Еще поцелуйтесь, – фыркнул Вова и лег на мягкую постель.

– Ладно тебе, дуться! Лучше дай мне молока. Мне нужно домой. Я скоро пойду к бабушке, – сказал я. – Пока Таня! Не давай себя в обиду! – обратился я к Вовиной сестренке.

– Хорошо! Пока! – попрощалась со мной Таня.

– Пошли, фантазер. И не учи мою сестру плохому.

Владимир налил мне козьего молока в трехлитровую стеклянную банку, я ему отдал деньги. Мы обменялись еще парочкой шуток про летающих фей, разговаривающих шепотом ветра, и разошлись по домам.

Не поймите меня превратно, но именно после встречи с Владимиром, я полностью перестал верить бабушкин словам. Все-таки в двенадцать лет рассуждаешь не так, как в восемь. Фантазию и реальность ты начинаешь различать. Некогда любимые игрушки «Человек-Паук» и «Монстр Джек», которыми я играл еще два года назад, теперь пылятся в темном ящике, плача по тем былым временам, когда их любимый хозяин играл с ними чуть ли каждый день. Если раньше Новый год был самым любимым праздником – Старый Дедушка Мороз приносил тебе за примерное поведение желаемые подарки (откуда он узнавал, какие именно?) – то теперь это обычный ничем не примечательный праздник.

Я помню, шел и думал, как хорошо, если мне было снова восемь лет, как Танечке, я бы обязательно поверил бабушке. Ведь в восемь лет ты веришь во все чудеса – в том числе и в Деда Мороза – и никто тебя не считает сумасшедшим. Попробуйте в двенадцать сказать незнакомому человеку, что вы были в новом мире, в Иллюзионе, он вас сразу же отправит в психиатрическое отделение на долгое-долгое время. А в восемь вам улыбнуться и скажут: «Молодец, деточка! Возьмешь меня с собой?».

Неужели я взрослею? На этой мысли я подошел к дому.

– Пап? Кто-нибудь есть дома? – спросил я.

Ответа не последовало.

Я слегка был удивлен, что отца не было дома, ибо он по воскресенья постоянно торчал перед телевизором – это был его своеобразный отдых от рутинной работы в школе.

Зайдя в квартиру, я почувствовал ароматный запах сигарет, отчего сильно удивился. Отец бросил курить два или три года назад: врач запретил ему курить.

Откуда идет этот манящий «смертельный» запах?

Я зашел в большую комнату и увидел через большое окно, как отец нервно смолит на балконе. Увидев меня, он выкинул сигарету на улицу (мы жили на третьем этаже) и быстро вошел в комнату.

– Дима! Ты где пропадал? Почему так долго?! – чуть ли не кричал отец, резко закрыв балконную дверь, что даже штукатурка в некоторых местах повалилась на пол. – Я уже весь тут как на дрожжах! Ушел от бабушки в девять. А сейчас уже сколько? Час дня.

– Пап. Но меня мама отправила за козьим молоком к Вовке. Поэтому я и пришел так поздно. А что случилось-то? Сегодня же воскресенье! Вы же знаете, что по воскресенья я гуляю целый день.

– Че…Видимо мама сама забыла, куда тебя отправила, – сказал отец: кожа его лица стало бледной. – Извини, Дим. Я не хотел на тебя кричать. Просто очень сильно испугался. Переживал. Прости. – Папа нежно обнял меня.

– Ничего страшного. А что случилось с мамой? И почему ты вдруг закурил? – настороженно спросил я, глядя на папу, от которого пахла табаком.

– Твоей бабушки стало плохо. Подскочило давление. Ее увезли в реанимацию. Стояние критическое, – сказал он.

Хоть отец Андрей никогда не показывал своих чувств к нашей бабушке, но я-то знал, что он любил ее всем своим добрым сердцем. Было видно не вооружен глазом, как он за нее переживал, когда бабуля слегла в постель.

У моего папы не было матери. Когда он родился, мать бросила его, сбежав в неизвестном направление: ее так и не нашли. Поэтому папу воспитывал строгий и суровый дедушка Василий. Он мне сам рассказывал, как ему не хватало в детстве женской ласки, материнской заботы: он чувствовал себя неполноценным ребенком. Но все изменилось в двадцать один год, когда он встретил мою будущую маму и познакомился с ее жизнерадостной мамой, с моей бабушкой. Для него она стала матерью.

– О Боже! – вскрикнул я. – Что нам делать? Мы должны быть у нее!

– Нет, Дима. Сейчас тебя туда никто не пустит. Даже можно не рассчитывать. – Он почесал затылок и сел на диван. – Сейчас нам нужно будет поддержать маму. Она очень напугана. А вечером мы обязательно сходим в больницу. Втроем. Возможно, бабушке станет лучше. И нас пустят в палату.

– А если нет?! Что если, она…

– Все будет хорошо. Не думай о плохом, – перебил меня отец, доставая из кармана спортивных штанов пачку «Винстона». – Я пойду, успокою нервы. Иди, поешь. Мама приготовила изумительно вкусный яблочный пирог.

– Хорошо. Папа?

– Что сын?

– Я люблю тебя. Не переживай.

– Я тоже тебя люблю, сынок, – ответил он.

Теперь в его глаза засверкали скупые слезы, поэтому он быстро скрылся на балкон и закурил.

Каким же надо было быть дураком, чтобы сделать крепкий кофе человеку с высоким давлением. В тот момент я сильно напугался, в голове постоянно что-то стукало, в горле встал комок.

Я себя ненавидел!

Глава 3

Как сейчас помню, два последующих дня были просто кошмарными. Все наше не многочисленное семейство было на взводе. Мать каждый день плакала, хоть и не показывала этого: но заплаканные и немного опухшие глаза выдавали ее. Отец не находил себе места, постоянно ходил курить и чуть ли не каждые четыре часа звонил в больницу, чтобы узнать состояние здоровья бабушки. Я же безумно переживал и обвинял себя, не мог спать по ночам, думая о своем нелепом поступке. Мне снились кошмары, что бабушка умирает и последние ее слова: «Ты убил меня, внучок!».

Дни как будто потеряли обычный смысл, все стало тусклым и неинтересным: со школьных уроков хотелось убежать; дома, лежа на диване, хотелось на улицу; с холодной и дождливой улицы хотелось бежать в неизвестном направлении, чтобы только забыть про этот кошмар. Даже разговор с Вовкой, который всегда мне поднимал настроение, не помогал.

Наконец-то нам разрешили поправедовать бабулю, только поодиночке и на пару минут. Ее перевезли в другую палату (я тогда не понимал, зачем врачам это понадобилось), где лежала еще одна старая женщина, потерявшая окончательно рассудок, когда ее муж умер от инфаркта, две недели назад.

Я пошел первым, я не мог больше ждать. Я был взволнован и одновременно счастлив.

Я подошел к палате триста двенадцать, постучался и открыл дверь. Увидев бабушку, лежащую у окна на койке, я все-таки не смог сдержать поток искренних слез.

– Бабуля. Я так переживал. – Я помню, что взял ее старую и дряхлую руку, такую родную и нежную. – Я думал, я тебе убил…

– Димочка, мой родной. Я так рада тебя видеть, – говорила она тяжело, прерывисто: постоянный кашель не давал ей покоя. – Я тоже думала, что больше тебя не увижу. Не увижу твою красивую голливудскую улыбку, которая всегда мне поднимала настроение, когда жизнь была просто невыносимой. Не увижу твоих светловолосых локонов, свисающих до самых бровей. Не увижу твоих зеленых глаз, в которых царит безграничная любовь и доброта. Не почувствую биение твоего благородного сердце, как и не почувствую твои нежные руки, ухаживающие за мной. – Она остановилась, ее глаза увлажнилась и одна слеза неспешна, скатилась по ее морщинистой коже. Седая прядь прилипла к потному лбу. – Я боялась не успеть рассказать до конца свою историю.

– Я тоже боялся, что не услышу ее до конца. Но ты же мне еще расскажешь? Теперь все будет в порядке?!

– Время мое истекает, мой внук. И с этим ничего не поделаешь, – сказала она.

– Но ты ведь не умрешь? Ты не должна умирать, – сказал я.

Помню, что я плакал.

– Все умирают рано или поздно. Смерть – это последний, завершающий этап жизни. Без него невозможно наше с тобой существование, как без первого этапа – рождения. Ты должен это понимать, Дима.

– Но это несправедливо. Зачем Богу забирать людей, которых любят и ценят при жизни? Зачем он хотел забрать тебя, бабуля? Что ты ему сделала плохого? Я не понимаю?

– Бог дал мне жизнь, за что я ему бесконечно благодарна, и он в праве ее забрать. Он подарил мне твою маму, моему единственную и любимую дочь. В свою очередь, Бог, подарил твоей матери – тебя.

Однажды, Бог подарит тебе сына или дочь, а потом и внуков. И ты будешь благодарить его за это чудо каждый божий день. Сейчас тебе тяжело все это осмыслить и понять. Но ты обязательно поймешь, когда подрастешь. Сейчас ты должен понять, что каждый человек смертен. В том числе и я. Это естественный и необратимый процесс. Мы с каждым днем стареем, наш организм стареет. Мы умираем. Но душа наша продолжает жить на небесах. Многие в это не верят. Но я верю. А когда веришь, значит, так и будет. Когда я умру, я буду летать в собственном выдуманном раю, где не будет бед и несчастья. Только счастье и доброта. Наивно. Но я в это верю!

– Я тоже бабушка верю, – сказал я.

Она замолчала.

– Сейчас придут твоя мама или папа. И тебе придется уйти. Такие тут правила. И если вдруг нам с тобой больше не удаться поговорить. Ты должен сходить в мою квартиру и найти там старую деревянную шкатулку, которая лежит в комоде.

– А что в шкатулке? – спросил я.

– Увидишь, – ответила она.

В палату зашла заплаканная мама и принялась рыдать…

Глава 4

Прошло две недели прежде, чем я собрался сходить в пустую и безмолвную квартиру бабушки, чтобы взять волшебную шкатулку и, возможно, открыть для себя ее секрет. Секрет всей ее жизни, с которым она поделилась только с двумя родными людьми. С собственной дочерью, которая, не дослушав историю до конца, рассмеялась и мгновенно забыла про нее. И со мной, с внуком, который ей поверил.

После нашего разговора в палате, она скоропостижно умерла от сердечного приступа. Господь забрал ее светлую и добрую душу к себе на небеса, где она счастлива и порхает, как белый голубь в пушистых белоснежных облаках, даруя миру любовь и счастье, как ангел доброты и процветания. Мне сейчас почти сто лет, а я продолжаю в это верить всем своим старым сердцем.

Я верил в это! И мне становилось легче, когда было совсем невыносимо. Впервые дни – в дни похорон – я вообще не понимал, что происходит. Я не мог осознать простую истину, я просто не верил, что бабушки больше нет с нами. Я не верил, что больше ее не увижу и не обниму. Теперь ее нет… она осталось навсегда только в моей памяти и в моей сердце.

Говорят, время лечит, но это не совсем правда. С годами мне все больше не хватало любимой бабули. Я скучал. Помню, когда женился на своей прекрасной жене, было грустно, что моя бабушка не увидит мою свадьбу, мою жену, моего будущего ребенка – дочь Викторию.

Я и сейчас по ней скучаю. Но скоро мы с ней встретимся. И в это я тоже верю! Для того, что поговорить о красивом мире Иллюзион…

Деревянная шкатулка, на крышке которой была изображена гордая черная лошадь, легко помещалась в мою руку.

Может, мне просто казалось, но я чувствовал, как шкатулка вибрирует. Волшебная шкатулка, которая переносит за одно мгновение из несправедливого и жестокого реального мира в потусторонний мир сказки, где летающие эльфы были стражниками, а львы – властелинами миров. Я боялся ее открыть. Но после долгих раздумий, я все же открыл, медленно поднимая крышку, боясь провалиться в огромное темное отверстие, как знаменитая Алиса в кроличью нору. К своему глубокому разочарованию ничего не произошло. Вход в удивительный мир так и не открылся, а волшебная вибрация растворилась в пустоте и безмолвии комнаты бабули.

В шкатулке я обнаружил клочок желтой бумаги, который был исписан бабушкиным почерком и миниатюрный красный амулет, в который была просунута тонкая серебреная цепочка, для того чтобы вешать его на шею. Я взял листок в руки, раскрыл и начал читать:

«Дорогой, внук! Если ты держишь это послание из прошлого, значит, ты поверил в мой рассказ – и в существование огромного мира, в Иллюзион. На этом маленьком клочке бумаги написана ценная информация, как найти волшебный вход в мир Иллаев. Карта. Так что мой юный друг береги ее, как зеницу ока. И ни в коем случаи не потеряй! Без нее вам не найти вход в другой мир.

Ты, наверно, сейчас спросишь, почему я написала Вам, вместо Тебе? Все просто. В это опасное путешествие одному отправляться никак нельзя. Тебе будет нужна дружеская помощь, чтобы ты смог преодолеть весь нелегкий путь по лесным, порой не проходимым тропам и остаться целым и не вередимым. Тебе предстоит ответственный выбор взять своего лучшего друга, который точно протянет руку помощи, когда она будет необходима. Многие на первый взгляд кажутся настоящими друзьями. Но это обман! Когда случается что-то плохое или хорошее, они бросают тебя без угрызения совести. Запомни это! И пообещай своей бабушки, что ты не пойдешь один на поиски Иллюзиона. Возьмешь друга, который доказал свою верность и уважение к тебе.

Я надеюсь, мы договорились. И еще одна проблема. Прежде чем ты перевернешь на следующую страницу, где будет изображена карта, послушай меня внимательно. Твои родители – я их прекрасно знаю, особенно твою маму – не отпустят тебя одного в лес.

Поэтому ты должен немного…НЕТ! Не соврать? Ни в коем случае! Врать родителем – это непростительный грех. Однажды ты начинаешь им врать, а потом уже не сможешь остановиться. Поверь своей старой и мудрой бабуле! Лучше сказать один раз горькую правду, чем двадцать раз придумывать сладкую ложь. Когда ты говоришь людям правду, тебе в будущем не придется выкручиваться от обвинений во лжи.

Ты должен взять в лес своих родителей. Ты пригласишь их обоих. Я знаю твою маму очень хорошо, поэтому она сразу же откажется от этой бредовой идеи, куда-то идти в лесную глушь, кормить комаров, оводом и пауков (она никогда не любила походы). Однажды она пошла с нами за грибами, и на нее забрался огромный паук – наверное, с человеческий кулак, – который вальяжно ползал по ее коричневой курточке, медленно поднимаясь к ее ангельскому личику. Когда она его обнаружила, весь лес содрогнулся от ее криков. Она бежала и бежала, пока отец – твой дедушка – не догнал ее и не успокоил. Именно после этого, она принципиально перестала ходить в лес. И жутко боится даже самых крохотных паучков. Это ты, наверное, и сам знаешь.

А вот твой отец с удовольствием согласится пойти в поход. Во-первых, для него это будет своеобразным отдыхом от скучной повседневности, от ужасной и ответственной работы. Во-вторых. Что может быть лучше, чем проведенный уикенд вместе с сыном? Вы же почти не видитесь. В будни он приходит с работы поздно и ложится спать, забывая перед сном поцеловать уже взрослого сына. В выходные, когда он дома, тебя и свет не сыщет, ты гуляешь целый день с утра до позднего вечера со своими беззаботными друзьями. В-третьих, он безумно любит путешествовать, особенно в глубине непроходимых лесов (Когда ты был маленький, я с твоим папой ходила в поход, и я точно знаю, он получал ничем несравненное удовольствие от таких походов). И, в-четвертых, твой отец очень похож на тебя (хотя тебе это кажется нереальным!). Он настоящий фантазер и мечтатель, как его сын. Просто он это скрывает за толстой и суровой маской взрослого человека. Понимаешь?

Когда вы ступите на порог лесных просторов, ты должен будешь ему рассказать всю нашу историю от начала до конца и показать карту (и это короткое сообщение). Будь уверен, про грибы он забудет в ту же секунду. Вы будете искать неведомый для глаз человека потаенный ход в другое измерение. Поверь своей бабуле…

Вот и все, что я хотела тебе сказать в этом письме. Пообещай выполнить все мои условия и только тогда отправляйся в путешествие, чтобы найти волшебный мир, Иллюзион (жаль, что я не могу пойти с вами). Вас будут ждать…

ЧУТЬ не забыла! Видишь красный амулет, который лежит в шкатулке? Ты должен его взять с собой. Без него вам просто не найти Иллюзион. Это ваш своеобразный компас. Как он работаете, вы быстро поймете.