Горячая точка

– А вас всё нету и нету… вот и пошёл вас выручать…., – виновато и одновременно упрекающее произнёс Николай и направил на мужиков ствол пулемёта.

Ситуацию разрядило появление в дверях начальника милиции и выглядывающего из-за его спина замполита: – Всё нормально, товарищ майор…. Деревня чистая.

Сошёл во двор и стал здороваться за руку с оживившимися от появления знакомого человека мужиками и мы с Николаем опустили оружие.

Пообщавшись несколько минут во дворе, мы переместились в дом, где оказывается намечалось отмечание двадцатилетие супружества хозяев дома. Я улыбался, отвечал на вопросы, сам их задавал и вроде бы со стороны казалось, что беззаботно включился в это торжество, на которое нас тоже пригласили. Но был настороже, не доверяя до конца деревенским. Может быть в это время, какой-нибудь пацан летел на базу партизан, располагавшейся отсюда в девяти километрах. А вот замполит, как-то сразу расслабился, повесил автомат на спинку стула, а сам собрался пройти на кухню помыть руки.

– Капитан, – я дёрнул незаметно для остальных замполита за рукав и, улыбаясь, как будто говоря что-то весёлое, злобно шепнул, – автомат возьми…. Чего расслабился?

Капитан, растерянно посмотрел на меня, но вернулся и взял автомат, а я перешёл к Рустаму. От него только что отошёл очередной сельчанин.

– Ну, что?

– У партизан их нет… По крайне мере, вчера вечером их не было.

– Доверяешь им?

– Не могу доверять. Они тут между двух огней и волей неволей и нашим, и им…. Так просто мы уйти не можем, но у нас есть час. Если что оторвёмся.

Через десять минут оживлённо-весёлой суеты, мы расселись за столом, держа оружие на коленях. Лишь Николай прислонил пулемёт к стене, но на расстоянии вытянутой руки. Застолье покатилось после первого традиционно-грузинского тоста – «За Мир во всём Мире». Мы тоже с удовольствием выпили и с не меньшим удовольствием стали накладывать по тарелкам сытные, вкусные деревенские яства. В какой-то момент я потерял контроль над замполитом, с интересом разговорившись с местным о горах, о прошлой жизни. Деревенский с удовольствием вспоминал советские сытые и богатые времена, одновременно констатируя, как они печально живут сейчас. Он сожалеющее рассказывал о том, что власти как Абхазские так и Грузинские рассорились, а вот простые грузины и абхазы расплачиваются теперь всем и страдают.

В разгар общения я оглянулся на замполита и был неприятно удивлён – капитан был банально пьян. Мужик, сам по себе вроде бы ничего. И внешне крепкий. Я с ним несколько раз сталкивался как по делам, так и приходилось общаться в неформальной обстановке и успел заметить, что капитан был слабоват на выпивку. Вместе с ним в Абхазии, была его жена, которая решительно держала его в «ежовых рукавицах» и он держался. Но здесь, в отсутствие жены, замполит «поплыл». Нет…, он конечно не падал со стула, не был в отключке, но быстро навернув несколько бокалов вина, капитан потерял понимание где он находится и зачем. Бессмысленно улыбался, в невпопад отвечал на вопросы, а когда встал и пошёл без оружия на улицу, то его сильно шатнуло. Я кивнул головой и пулемётчик Николай с автоматом замполита выскочил во двор, подстраховать его. Пришлось резко закругляться и уходить из деревни. Не стал я ругаться, да и пройдя с пару километров и изойдя потом, капитан перестал шататься, хотя всё ещё находился под шафе и всё сокрушался, что непонятно по какой причине мы так рано и спешно сорвались с деревни. Конечно, если бы не поддавший замполит, мы наверно ещё с полчаса и посидели бы. Но как не парадоксально, пьянство замполита сослужило добрую службу. Как стало потом известно, вскоре в деревню заявились партизаны, которых оперативно оповестили деревенские. В погоню за нами они не кинулись, опасаясь засады с нашей стороны. С миротворцами они ссорится не хотели, а вот в ходе перестрелки попытаться грохнуть Рустама – Да.

А пока мы благополучно, приближались к посёлку. И уже перед лагерем замполит был в более-менее нормальном состоянии. Пока мы отсутствовали, особист с двумя солдатами безрезультатно прочесали обширные катакомбы, недалеко от зданий Ингури ГЭС.

Обед на веранде кафе был в разгаре, когда прибежал взбудораженный Рустам: – Товарищи офицеры…. Есть. Нашлись ваши дезертиры. Надо ехать на задержание.

Пока выгоняли по тревоге машины и БТР, Рустам перевёл дух и, хлебнув водки, рассказал некоторые подробности.

– Постучались они сегодня утром в один из домов на плато, где мы вчера после обеда прочёсывали… Голодные, холодные. Их приняли, как я договорился с хозяивами. Накормили, напоили. Сказали – Ребята отдыхайте, мы вас завтра переправим в Сухуми, а оттуда тайными тропами в Россию. А ко мне парня послали. Вот, пока они спят – надо брать….

Брать не пришлось. Солдаты сидели угрюмо на обочине дороги, окружённые местными жителями и безразличными глазами наблюдали за подъезжающими машинами.

А через пару часов мы уже были в базовом лагере батальона, располагавшимся в четырёхэтажном здании школы селения Чибурхинджи, где и приступили к допросу. Я сидел немного в сторонке от группы офицеров и, слушая рассказ беглецов, закипал тихим бешенством, которое мутило сознание и толкало на безумный поступок. Хотелось вскочить с табурета и бить, бить, бить этих дебильных бойцов. Хотя, какие они дебильные? Выглядели вполне разумными и приличными парнями. У обоих среднее образование, нормальные родители и нормальные семьи. Дембеля. Вот от этого всего и хотелось выть. Суть рассказа о бегстве была в следующем.

Климушкин и Хетагуров одного призыва, сразу подружились, как только попали в один взвод из карантина. Со временем дружба крепла, здесь они держались несколько особняком от других, но служили исправно и без особых замечаний. Никакого проявления дедовщины или чего другого по отношению к ним как со стороны офицеров, так и со стороны сослуживцев не было. И вот позавчера Хетагуров говорит: – Лёха, слушай… тут до моего дома день ходьбы. Утром выйдем… Пару перевалов пройдём и вечером мы у меня дома. Оружие оставим здесь, денька три погуляем у меня. Винца попьём, с девками потрахаемся и вернёмся обратно. Раз без оружия ушли – значит самоволка и ничего нам не будет. Ну, посадят на гауптвахту – зато отдохнём….

Тут я не выдержал, вскочил с табуретки и стукнул говорившего осетина в лоб. Стукнул, правда, не сильно… Так для порядка и, схватив за шкирку солдата, подтащил его к большой географической карте Советского Союза: – Сынок, покажи мне, где твоя Осетия и где находимся мы…

Пока Хетагуров обиженно сопел у карты, я туда же приволок Климушкина: – Помогай, сука…

После пяти минут упорного поиска, в ходе которого я чуть не поубивал их за незнание обыкновенной географической карты: хоть свою страну и место, где ты служишь знали бы, но наконец-то нашли и ткнули пальцами.

– Долбоёбы, какой день ходьбы? Да здесь триста километров по горам…. Да через партизанскую зону. Это во-первых, а во-вторых… Дебилы…, вы же пошли прямо в противоположную сторону. Где ваши мозги? Вы же дембеляяяяяя…., – дальше я всё-таки не сдержался и от души врезал одному, а потом второму. Может быть бил и дальше, но меня оттащили офицеры.

– Товарищ майор…, товарищ майор…

– Что, товарищ майор? – Вызверился я на командира батальона, – Как твои офицеры бойцов учат? Вы же лучших сюда привезли…. Какие лучшие? Давай мне сюда командира взвода и командира роты.

– Ну, ротный, вот он же, Смирнов – усмехнулся командир батальона и мотнул на стоявшего рядом старшего лейтенанта, которого в запальчивости не увидел.

– Смирнов…, – буром наехал на командира роты, – у тебя командиры взводов на политзанятиях спят что ли вместе с личным составом?

Старлей ни капли не смутился, лишь поморщился: – Товарищ майор, давайте тон по спокойнее сделайте. Не с лейтенантом сопливым разговариваете. Вы что первый день в армии служите и не знаете что у нас рабоче-крестьянская армия?

– Не надо софистикой, товарищ старший лейтенант, заниматься. У них среднее образование, а они пять минут вдвоём ищут место, где служат и где Осетия. Вот и цена вашим занятиям. А то что ваши необученные дебилы в противоположную сторону пошли – вот вам лично и оценка по занятию по военной топографии. Они даже не знают в какой стороне света солнце восходит и как по нему ориентироваться. И это дембеля, а что тогда остальные?

– Только не надо по двум дуракам о роте и их командирах судить. У них обоих родители простые работяги и ничего не могли им привить. Только обычные, на уровне амёбы, интересы. Закончат служить, тоже уйдут работать работягами, настрогают таких же бестолковых детей и всё повториться.

– Да я посмотрю у вас, товарищ Смирнов, на всё ответы есть лишь бы не работать. Когда три года назад моя батарея вошла в Чечню, я был спокоен и знал – если к моему солдату подойдёт любой «гнилой» журналюга и задаст провокационный вопрос – А что ты тут делаешь, товарищ солдат? И солдат чётко ответит – Восстанавливаю конституционный порядок…, уничтожаем криминальный режим и ещё пару цифр добавит. Ответят чётко, потому что нормально поработал комбат и замполит батарее. А многие солдаты из других подразделений блеяли – Не знаюююю…. Не знаююю… Вот и цена работы командира. Ты вот сейчас приди к себе в роту и выдерни по одиночке сержантов и солдат и спроси каждого – А что ты тут делаешь солдат? Я уверен – хрен они тебе ответят. А…, впрочем, мне всё равно. Трахайся со своим личным составом и дальше.

– Ответят, не беспокойтесь… И работаем нормально….

– А я вот сомневаюсь. Кстати, вот почему, – я повернулся к командиру батальона, – когда проверял блок-посты вашего батальона и вот девятой роты, выяснил следующую фигню. Солдаты на блок-постах чётко отвечают и действуют по инструкции. Например, в частности докладывают один из пунктов инструкции о личном досмотре подозрительных лиц. Задаю простенький вопрос – А как ты определяешь степень подозрительности? У него – Что??? Какие признаки подозрительные выпирают??? И всё – тут же плывут… Ничего сказать не могут. Вот и работа офицеров…

Через два часа ко мне пришёл командир батальона и пригласил в баню, где хорошо и душевно посидели с офицерами батальона.

В Сухуми я не спешил, поэтому на следующий день решил проверить миномётную батарею и противотанковый взвод. Всё было нормально, хотя вот с экипировкой слабовато. Но зато на их занятиях отдохнул душой. После обеда посидел и пообщался с особистом Андреем и вечером поехали в гости в сапёрную роту, которая стояла недалеко. Там командиром роты был Андрюха Южмин, с которым я воевал в Чечне. Встретил он нас гостеприимно. День и наши совместные посиделки закончился тоже хорошо. На разминировании. Подорвалась корова за селением Тагилони и мы в разгар посиделок, в темноте помчались на место подрыва.

Следующий день воскресенье. В батальоне всё идёт по плану выходного дня, а офицеры и прапорщики, со своими жёнами, у кого они были здесь, собирались на ту сторону, в Зугдиди на рынок. Я об этом не знал. Лежал на кровати и с удовольствием читал потрёпанную книгу. И так собирался проваляться до обеда, но предложение особиста Андрея проехать в Зугдиди сорвало меня с кровати и через пять минут в кузове ГАЗ-66, в большой и весёлой компании мчался к границе.

Проехали длинный и каменный мост через Ингури, проехали 301 блок-пост. Старинную крепость с высокими каменными стенами, сложенную из речных крупных булыжников и неплохо сохранившуюся. Меня сразу проинформировали – крепость 13 века. В Южной зоне безопасности я ещё не бывал и на всё смотрел с огромным любопытством. Сразу же бросилось в глаза, в противовес Абхазии, многолюдность. А когда въехали в город Зугдиди, людей стало ещё больше. Не сказать, чтоб на улицах кипела жизнь, но автомобилей тоже было больше и все они ездили по принципу – «Я самый крутой» из-за чего то тут, то там возмущённо гудели на разные голоса гудки машин, требующие дорогу. Но наш ГАЗ-66, с миротворческими номерами был круче всех и грузины с неохотой, но уступали нам дорогу. В центре города, рядом с городским рынком, был вообще хаос и как тут автомобили не бились на каждом метре друг об друга – непонятно. Но наш водитель уверенно проложил дорогу через сборище различного транспорта, избежал наезда на пешеходов, которые прямо чуть ли не сами прыгали под колёса и мы благополучно остановились недалеко от главного входа на рынок. Да, Сухумский рынок, даже рядом не стоял с Зугдидским.

– Что? Впечатляет? – Андрей вылез из машины и отдавал последние распоряжения водителю и ещё нескольким солдатам, которые оставались на охране, – Считается самый богатый рынок в этой части Грузии.

– Да, оно видно. Слушай, Андрей, если у тебя тут нет своих задач – я к тебе прицеплюсь. А то только тебя да замполита знаю.

– Лучше сделаем так. Ты цепляйся за замполита с женой, а я тебя сам потом найду.

Видать ему надо было здесь с кем-то встретится и порешать свои особиские дела. Кроме замполита с женой, были ещё офицеры и прапорщики. Некоторые с женами, но я их не знал и мне было неудобно «падать на хвост» замполитовской чете. Но его жена, волевая и решительная женщина и сам капитан, восприняли мою робкую просьбу присоединиться к ним, нормально. Все сначала толпой пошли к менялам и поменяли российские рубли на местные фантики – Лари. Кто-то менял на доллары. Поменяв, сразу же растворялись в рыночной толпе. Рынок как рынок. Типичное, центральное здание сразу же у входа на рынок. Только зашли и сразу свернули влево, обойдя центральный фасад, свернули вправо к длинным рядам, заполненные многообразием различных ёмкостей с умопорачительными соленьями, отчего рот сразу же заполнился густой слюной. Протолкавшись вперёд, через боковой вход зашли в рыночный павильон и тут на мои обонятельные органы обрушился новый удар – всевозможные запахи копчёных сыров. Тягучая слюна уже чуть ли не капала у меня изо рта, а в животе громко и требовательно заурчал мотор.

Денег у меня с собой не было, поэтому чувствовал себя очень некомфортно, когда замполит с женой наперебой щедро угощали меня тут же купленной всячиной. Я даже подумать не мог, что через какое-то время, буду сам по-хозяйски расхаживать по Зугдидскому рынку и продавцы, знающие, кто я такой, будут наперебой угощать меня своими разносолами. За полтора часа мы обошли все ряды и, обвешанные сумками, самых разных размеров и расцветок вернулись к машине. В течение двадцати минут подошли остальные. Вынырнул из толпы особист и мы всей толпой направились в ближайшее кафе. Я хотел остаться, по причине безденежья, но меня с шуточками и со смехом утащили обедать с собой офицеры и прапорщики батальона. Обед с небольшим возлиянием прошёл в непринуждённой обстановке. А выйдя из кафе, все опять разбежались по своим делам и тут Андрей предложил: – Я свои основные дела сделал и сейчас хочу встретиться с одним человеком. Заодно и тебя познакомлю. Очень полезное знакомство будет.

Я с удовольствием согласился и мы опять направились на рынок и по дороге особист рассказал о будущем визави.

– Сейчас познакомлю тебя с местным коньячным бароном. На рынке он держит небольшую лавчонку с разнообразным мелочным товаром, но это только прикрытие и место, где его всегда можно найти. Одна из основных его криминальных линий – это торговля коньячным спиртом. И самые уважаемые покупатели – миротворцы. Берут как местные миротворцы, так и миротворцы с Абхазии и десантники с Гудауты. Минимальная партия коньяка – 10 литров. А так покупают у него в основном по 20 и больше литров. Тут ещё некоторые местные стараются наладить продажи коньяка миротворцам, но у него самый лучший….

С противоположного конца каменного павильона, прямо у входа примостилась, действительно невидная лавчонка, бойко торговавшая повседневной мелочью, начиная от батареек и кончая электрическими чайниками и ножами для мясорубок. Андрей нырнул в неглубокую глубину хлипкого торгового сооружения и через несколько секунд вылез оттуда с невысоким, простенько одетым, рыжеватым молодым мужиком. Да, он всем своим видом соответствовал своей лавке и никак не тянул на высокое звание «Коньячного барона», но я с воодушевлением протянул руку и мы обрадовались друг другу, услышав, что обоих зовут – Боря.

– О, Борис, такое знакомство нужно обмыть. Поехали ко мне домой, – сходу предложил грузинский тёзка и местный авторитет. Мы с воодушевлением согласились и через пять минут ехали в сторону окраины. Я сидел на капоте в кабине, а тёзка трясся в кузове с солдатами. Десять минут езды по узким и кривым улицам и мы остановились у двухэтажного дома, типичной грузинской архитектуры. Расположились на террасе первого этажа и в пять минут тёзка накрыл стол простой, но сытной закуской и тут же водрузил полутора литровый графин с тёмной жидкостью. Ну…. Тут даже гадать не стоило – это был коньяк или может быть коньячный спирт.

Пробормотав уже привычный на слух неизменный тост – «За мир во всём мире», – Боря лихо опрокинул хорошую стопку алкоголя в рот. Мы последовали его примеру и надо сказать спиртное оказалось отменного качества.

– Ого.., ты гляди-ка …, Хорош…, – и полез вилкой за закуской, одновременно рассказывая, – когда воевали в Чечне, наш полк взял коньячный завод в посёлке Гикаловский. 400 тонн коньяка. Вернее не коньяка, а коньячного спирта. Из него они делали коньяк «Кавказ». Ну.., не сравнить с этим. Хорош…. Хорош…

Польщённый похвалой Боря вскочил с места и метнулся в дом и через минуту вышел с двумя двадцатилитровыми канистрами. Одну поставил рядом с особистом: – Это как ты, Андрей, заказывал. А это тебе, Борис, в знак знакомства, – рядом с моим стулом опустилась вторая канистра.

– Боря, блин…, у меня денег с собой нет.

– Это тебе подарок, – безапелляционно заявил грузин. А потом мы хорошо и душевно посидели. Боря потяжелел и уже не захотел возвращаться на рынок, а мы вернувшись и забрав затареных офицеров и прапорщиков, вернулись обратно в батальон. Я ещё там пробыл сутки и уехал в Сухуми.

Я думал, что меня отдерут за такой балдёж в батальоне, но обошлось. Полковник Петренко молча и гневно потряс перед моим лицом пальцем, но ругаться не стал. Командующий загадочно ухмыльнулся, когда я доложил о прибытии и отпустил меня. Мой начальник полковник Максимов крепко пожал мою руку, когда доложился, а когда спросил – Как тут начальство реагировало на моё отсутствие? – Махнул рукой и неопределённо выразился: – А ну их на х…. Главное, как я отреагировал, а я нормально…. Сам бы так поступил, только б не здесь…

Ну, а мне то что? Вечером накрыл стол, пригласил сослуживцев и выставил канистру с коньяком и на такой оптимистической ноте для меня закончился этот эпизод нашей миротворческой жизни.

Постепенно подходил Новый год. За неделю до него стало известно, что само празднование будет проходить централизовано в огромном банкетном зале санатория с присутствием всех офицеров и прапорщиков с жёнами, у кого они были здесь или подъедут. Готовилась и культурная программа праздничного вечера, но здесь в основном нагрузка ложилась на Володю Петрова. Подполковник когда-то был замполитом, а если по-честному – он в душе им и остался, а с ним ещё здесь проживала его жена. Очень активная и привлекательная дама. Надо сказать, что она была подстать бывшему политработнику Володе и прекрасно играла на музыкальных инструментах, пела и органично влилась в подготовку праздничного вечера. Я уж не говорю про остальных политработников. А мы, простые офицеры терпеливо ожидали праздника и праздничного действия. Интрига здесь была только одна – Кто пойдёт в наряд на Новый год? Но вскоре и она разрешилась. Володю Петрова ставить нельзя было – он с женой были ведущими вечера. Оставались только мы четверо – Я, майор Кокин, Паша Мошкин и мой тёзка подполковник Буреев. Я, честно говоря, думал что поставят безобидного и безответного майора Кокина. Ему просто скажут и Алексей пойдёт. И тут даже вопрос не в его безответности – просто у Алексея был неконфликтный характер. Если бы любому из нас троих предложили или даже приказали, то мы бы нашли кучу уважительных причин, даже идиотских, но только не пойти. Нашли бы подходы и отходы… Мне, по этому поводу, вспомнилось начало моей службы прапорщиком. Когда служил год после школы прапорщиков командиром взвода в арт. полку, то очень редко ходил дежурным по столовой. Мой наряд был по парку или КПП, а старшины строго «летали» только в столовую. Но через год нас перевели в мотострелковый полк, где был развёрнут дивизион и тут я стал активно ходить дежурным по столовой, а старшины нет.

Блинннн…, вот где я хватил лиха. В арт. полку, где на довольствии было около шестисот человек и традиционный порядок, наряд по столовой был лёгким. Но здесь, в мотострелковом полку, на довольствии было две с половиной тысячи и куча негативных традиций, связанных со столовой. Вот это было Даааа…. После такого дежурства я приходил домой и у меня сил хватало только принять душ и упасть на кровать. И если ты не приходил на следующий день на службу – это воспринималось, как будто ты вернулся из недельного рейда по тылам противника. И вот я летаю и летаю, чуть ли не за всех прапоров дивизиона и не могу понять – А чего я летаю? И со своими солдатами и чужими? Подхожу к начальнику штаба дивизиона и задаю законный вопрос – Почему я, командир второго огневого взвода первой батареи, должен идти дежурным по столовой с личным составом второй батареи? Или третьей? С которыми я летал….

– А кого я поставлю? – Нервно отвечал начальник штаба, тревожно глядя на меня, – у старшины второй батареи от дежурства по столовой давление в глазах повышалось и он потом неделю ни хрена не видит. В третьей батарее старшина приходит в пред инфарктное состояние, хоть на носилках его оттуда неси, а твой переболел каким-то гепатитом, с которым к столовой ближе чем на сто метров приближаться нельзя. А офицеров ставить туда не буду. Не положено…. – И я ходил, трахался с личным составом чужих батарей и на следующий день, когда можно было валяться дома – добросовестно бежал на службу.

Через какое-то время, на очередной офицерской пирушке, куда я был вхож, по пьяни пожаловался на эту несправедливость. Офицеры долго и искренне смеялись, сочувственно похлопывая меня по плечу: – Ну ты, Боря, и зелёёёёёный…. Ты что, действительно не знаешь как эти вопросы решаются? Ну, ты даёшь…. Боря. Одна, две бутылки водки «Луникофф» и тебе врачи нарисуют любую справку, вплоть до того, что у тебя после наряда по столовой правая нога становится короче левой на пять сантимов и на следующий день ты не можешь проводить занятия по строевой подготовке с личным составом. Во…, как будет интересно выкручиваться из этого положения начальник штаба….?

Так и здесь думал. Но командование решило по своему. Дежурным на Новый год шёл подполковник Буреев, а я его вечером 1го января менял. А Буреев не огорчился: – Ну и схожу…. Подумаешь… Зато тебе не нарезаться…, ничего…, а я сменюсь и выпью спокойно и два дня меня никто дёргать не будет.

Празднование Новогоднего вечера прошло хорошо – весело, интересно, с выдумкой и надо отдать должное Володе Петрову и его жене, а также Андрюхе Ямшанову. Запомнил лишь два момента. В середине вечера набравшись храбрости от чрезмерного количества выпитого алкоголя Алексей Кокин, вспомнив что он танкист, вышел на середину зала, закрыл глаза и без передыху оттарабанил, спел, сорок девять куплетов песни про танкиста.

Напрасно старушка ждёт сына домой…..

Спел нормально… от души, но Командующий нахмурил брови, ему явно не понравился данный пассаж.

Ровно в двенадцать часов, проорав под бой курантов традиционное УРА, мы дружно вывалились на высокое и просторное крыльцо. В Сухуми тоже праздновали Новый год в полный рост. Так как стрелкового оружия на руках у населения было дополна, оно и отрывалось по полной программе в ночное чистое небо. Одиночные выстрелы перехлёстывались автоматными и пулемётными очередями, расчерчивая небо в разных направлениях трассерами. Осветительные и сигнальные ракеты десятками, как будто были прибиты к звёздному небу неизвестными небесными светилами. Где-то вдалеке бухала раз за разом семидесятишести миллиметровая пушка. Но всё это разом перекрыл танк, выстрелив несколько раз откуда-то с горы и совсем недалеко. Снаряды, звучно прошелестев в воздухе, упали и взорвались в море в километре от берега красивыми, высокими фонтанами воды. Вся эта канонада грохотала минут пять, а потом пошла на убыль, лишь временами спорадически усиливаясь в разных концах города.

Отпраздновав Новый год, служба опять потекла спокойно и размеренно. Но в мою жизнь всё чаще и чаще стала закрадываться не хилая тревога. И дело было в должности начальника штаба Южной Зоны Безопасности. Где-то в начале января просочились слухи о возникших разногласиях и трениях в отношениях между начальником Зоны Безопасности полковником Дорофеевым и начальником штаба, вплоть до откомандирования подполковника Буйновым в Сухуми. Вопрос о возвращении подполковника стоял так остро, что ему начали подбирать замену. Причём её, конечно, начали искать среди оперативников. И всё поворачивалось так, что выбор всё время падал на меня. Что меня здорово встревожило: мне совершенно не хотелось ехать чёрт знает куда. Из спокойной жизни окунаться в беспокойство. Жить в разбитой войной птицефабрике. Принимать решения. Да и до моря, как мне рассказывали – 40 километров, вместо наших 50 метров.