Воспоминания инженера-2. Уроки жизни

Оформив командировку, я отбыл дневным поездом домой. Не знаю, звонил ли он Павлу Алексеевичу, но уволен я не был. Это событие я запомнил надолго. Но Павел Алексеевич всё же угрожал меня уволить несколько раз в период, когда французские специалисты приезжали в ЛНПО для совместного обсуждения каких-то технических вопросов. Он требовал от меня, чтобы я принимал участие в этих совещаниях. У него, по-видимому, было какое-то предчувствие. Но меня выручал Ефим Соломонович Липин, сопредседательствующий на этих совещаниях. Он как-то сказал, что понимает меня и мою позицию. Я не скрывал своего принципиального неприятия пенетронов и систем индикации, построенных на их базе, и считал связь с французами профанацией. Это была моя неизменная позиция. За это Владимир Дмитриевич Суслов даже удостоил меня такими словами: «То же мне, Киссинджер!» Он полагал, что я обижусь, однако я счёл эти слова как неслыханный комплимент. Что касается французских специалистов, то я их никогда не видел.

Потом вышло Постановление Правительства о создании отечественной сиcтемы индикации, названной «Радуга». Главным разработчиком было назначено ЛНПО «Электроавтоматика». Разумеется, эта система представляла собой почти точную копию системы компании CSF. Было бы несправедливым отрицать факт приобретения весьма полезных для страны технологий изготовления чипов и более передовой технологии изготовления многослойных электронных плат по так называемому методу сквозной металлизации и т. д. Для разработки компонентов, на основе которых строилась система «Радуга» были привлечены ведущие институты профильных министерств. Но всё это было уже не первой свежести: запад ушёл далеко вперёд. Нет смысла подробно описывать процесс разработки системы, на неё была направлена значительная часть сотрудников НИО-2. Лично я в осуществлении проекта «Радуга» не участвовал ни на каком этапе: я был полностью поглощён разработкой КРОКУС'а, и мне этого было достаточно.

Ещё одно событие могло иметь более серьёзные последствия. Однажды, в конце 1981г. П. А. Ефимов направил меня в Москву для участия в совещании, которое проводил заместитель министра авиационной промышленности Ю. А. Затейкин. Когда я зашёл к нему в кабинет, он произнёс мою фамилию и предложил мне сесть на любое свободное место. Я заметил, что когда он произносил мою фамилию, человек в тёмных очках, сидевший в глубоком кресле, рядом со столом Ю. А. Затейкина как-то резко повернул голову в мою строну, но я не придал этому никакого значения. На совещании я встретился со старым знакомым, руководителем ОКБ имени А. С. Яковлева – Александром Александровичем Левинских, с которым у меня были давние тёплые и доверительные отношения. До начала совещания мы бегло обсудили текущие дела. Тема совещания не касалась нашего ЛНПО. После окончания первой половины я с разрешения Ю. А. Затейкина покинул совещание и в тот же день уехал в Ленинград. Через несколько дней А. А. Левинских позвонил мне и попросил срочно приехать к нему. В этот же день я уехал в Москву. Во время встречи с ним он сообщил мне, что человек в тёмных очках, сидевший в кресле, является инструктором ЦК КПСС, курирующим МАП. Во время обеда инструктор спросил его хорошо ли он, А. А. Левинских, знает меня и что он может сказать обо мне. Разумеется, он сказал обо мне только положительное, добавив что-то о моих заслугах. По тону разговора он понял, что меня ожидают большие неприятности. Он меня спросил: «Матвей Зельманович, что ты натворил? Вспомни». Я считал, что за мной никаких грехов не числится, Тем не менее он посоветовал мне отнестись к тому, что он сказал очень серьёзно. Я его искренне поблагодарил за предупреждение и совет. Уехал, испытавая удивление и недоумение. Я стал вспоминать разные события, к которым был причастен, и вспомнил лишь один эпизод, когда на ММЗ им. Микояна обсуждалась структура КРОКУС'а, где у меня возник конфликт с представителями ЛИИ и НИИАС. Они требовали установить на самолёте МИГ-29М индикаторы на пенетронах, потрясая какими-то бумагами, свидетельствующими о завершении новых разработок пенетронов, обладающих фантастическими характеристиками. Поскольку я был в курсе дел по этому вопросу, у нас возникла серьёзная перепалка, так как я их обвинил в попытке ввести совещание в заблуждение. Совещание было прервано и перенесено на другую дату. Я не мог себе представить, что этот эпизод мог стать причиной интереса ко мне со стороны ЦК КПСС. На самом же деле, как видно из последующих событий, я что-то неодоценил. Прошло много времени, и я начал забывать об этом эпизоде, как вдруг меня приглашают в одно значимое место. Меня приветливо встретил приятный молодой человек в чине капитана, который сразу же перешёл к делу. Он мне сообщил, что на имя ЦК КПСС пришло письмо за подписью ведущих специалистов МАП, ЛИИ и НИИАС и т. д., в котором меня лично (?) обвиняют в том, что я своей позицией и действиями в отношении исключительно перспективного направления наношу непоправимый вред развитию отечественного авиаприборостроения, загоняя его в тупик. Он не позволил мне прочитать письмо, но по наводящим вопросам я понял, что речь идёт о системах индикации на базе пенетронов. Такой донос в 30-е годы стоил бы мне жизни (мой визави напомнил мне, что сейчас не 37 год), на пороге был 1982г. На его вопрос, что я могу ответить на обвинения в свой адрес, я сказал, что их отвергаю как недостойные. После продолжительной беседы он предложил мне изложить письменно свой ответ на письмо доносчиков. Поскольку я не был ознакомлен с полным содержанием письма, то заявил, что в ответе я изложу только причины моего неприятия пенетронов и систем индикации на их основе. Что же касается моего личного вклада, позволившего заметно ликвиди-ровать позорное отставание от запада, то он может легко с ним познакомиться, заглянув в моё досье, которым, очевидно, распологает. На составление ответа я попросил 4–5 недель. На прощание я ему сказал, что знаю авторов письма поимённо. Единственное, что не знал и не знаю сейчас, были ли среди подписантов мои коллеги по работе.

Ровно через месяц я представил ему свой ответ. Пожалуй, это было лучшее из того, что я когда-либо сделал. Это был строго научный анализ проблемы, подкреплённый техническими, технологическими и экономическими соображениями и ничего другого и ни одной фамилии. Объём – 20 листов убористого почерка (Ответ был написан от руки). Собственно, к этому времени уже стало ясно, что пенетрон на западе давно похоронен и на смену пришли цветные масочные трубки и жидкокристаллические панели, предназначенные для эксплуатации на всех типах самолётов. Однако, ЛИИ и НИИАС продолжали упорствовать. В ЛНПО приходили отчёты о научных исследо-ваниях, подтверждающих преимущество пенетронов над цветными масочными ЭЛТ и жидкокристаллическими панелями ((LCD)! По существу, это была фальшь. Позже я узнал, что под угрозой оказалась куча диссертаций, посвящённых «непревзойдённым качествам» пенетронов. А я, оказывается, стал причиной этой угрозы. Отсюда и появилось это подмётное письмо. Беспринципные авторы письма знали что делали: не переубедив в честном споре они пошли на подлог. Меня больше не тревожили.

В 1984г. проект «Радуга» на пенетронах специальным Постановлением ЦК КПСС и Правительства был закрыт и огромные затраты, в том числе в валюте, были списаны. Впервые, за всю мою сознательную жизнь, КПСС и Правительство СССР были на моей стороне, хотя я никогда не был членом коммунистической партии. Это было сделано своевременно, так как промышленное освоение и внедрение аппаратуры на пенетронах привело бы к неизмеримо большим экономическим потерям и нанесло бы сущест-венный ущерб престижу государства.

Глава десятая

Научные работы

1. Научные работы автора, посвящённые бортовым комплексным системам навигации и процессам управления и наведения самолётов-носителей, были опублико-ваны в закрытых Сборниках научных трудов различных институтов министерства авиационной промышлен-ности и Военных академий.

В числе опубликованных научных работ в период создания этих систем наибольший интерес представляют следующие работы:

– Комплексирование бортового оборудования – путь повышения тактических возможностей пилотируемых летательныъ аппаратов.

– Методы управления электронными метками на экране индикатора бортовых радиолокационных станций.

– Совмещённая коррекция курса и координат местонахождения летательного аппарата (ЛА).

Эти и другие научные работы, а также ряд изобретений автора были использованы при разработке комплексных систем навигации, прицеливания и наведения для различных типов самолётов стратегической авиации. Реализация результатов научных исследований в указанных комплексах обеспечило повышение точности решения навигационных и специальных задач, а также существенно улучшило условия деятель-ности экипажей самолётов, резко снизив психологические и физические нагрузки на лётный состав. В конечном счёте, это привело к снижению численного состава экипажей. Внедрение комплексных систем, в которых впервые использованы новые методы управления различными системами, в том числе обзорными и прицельными, получили исключительно высокую оценку ВВС.

2. Создание современных систем индикации также базировалось на результатах научных исследований автора по поиску оптимальных решений, обеспечивающих выполнение тактико-технических требований, предъявляемых к аппаратуре. Содер-жание этих научных исследований и полученные результаты приведены в эскизных и технических проектах, в описаниях многочисленных изобретений, на которые выданы патенты, а также в отдельных статьях, опубликованных в научных сборниках. Сконструированные и освоенные промышленностью системы индикации, соответст-вующие по основным тактическим параметрам мировому уровню, установлены на многочисленных типах современных истребителях, а также на боевых вертолётах. Следует добавить, что в процессе создания бортовых систем индикации, включающих в себя индикаторы на лобовое стекло и электронные дисплеи впервые по инициативе, в том числе автора, были использованы результаты научных и экспериментальных инженерно-психологических и эргономических исследований, связанных с определе-нием оптимальных формы и местом расположения различных параметров, индици-руемых в поле зрения индикаторов в разных режимах полёта, включая боевые. Это в равной степени относится к органам управления: функциям, виду и расположению.

Патенты

При создании вычислителей для бортовых комплексных систем и систем отображения информации самолётов и вертолётов военной и гражданской авиации, вошедших в их штатное оборудование и выпускаемых промышленностью серийно: НБА, ЦНВУ, ИНО-2, ИПП-2–53, СЕИ-31, НАРЦИСС, ЛОТОС, РЕЗЕДА, РАНЕТ, ИМИТАТОР ПУСКА И НАВЕДЕНИЯ, а также систем отображения информации для самолётов-истребителей поколений 4+ и 4++ КРОКУС и ЭДЕЛЬВЕЙС, готовых для промышленного выпуска, были использованы более 50 изобретений (автора и в соавторстве), на которые были выданы патенты.

Использование изобретений в созданных ЛНПО “Электроавтоматика” различных бортовых устройствах и системах для летательных аппаратов обеспечили резкое повышение их тактических возможностей и безопасности при решении широкого круга навигационных и боевых задач и беспрецедентному снижению лётных происшествий. В целом общее число патентов (автора и в сооавторстве) составляет около ста. Значительная часть патентов была использована при разработке альтернативных устройств. Кроме патентов СССР и России, автор получил десять патентов США.

Эпилог

В 1982г., через 36 лет с момента образования ОКБ-470, Генеральный Директор и Главный Конструктор Ленинградского Научно–производственного объединения (НПО), возникшего на базе ОКБ, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственных Премий, доктор технических наук Павел Алексеевич Ефимов ушёл на заслуженный отдых. Он оставил следующему поколению мощное и прекрасно функционирующее Объединение, разнообразная и сложнейшая продукция которого установлена практически на всех типах военных и гражданских самолётов. При всей своей прозорливости он не мог предположить, что менее, чем через 10 лет кардинально изменившаяся обстановка в России поставит перед Объединением сложнейшие задачи по выживанию в новых экономических условиях. С 1982 ЛНПО “Электроавтоматика” возглавлял Константин Константинович Филиппов, директор ленинградского завода “Пирометр”, кандидат технических наук. В его бытность руководителя, ЛНПО по-прежнему хорошо функционировало, сохраняя в Объединении творческую атмосферу. Все новые и прежние заказы Министерства обороны и других ведомств выполнялись качественно и в срок. С 1991 года, в связи с переходом в России с плановогого хозяйствования на рыночную экономику, финансовое положение Объединения стало резко ухудшаться. Началось катастрофическое сокращение численного состава Объединения. В первую очередь это касалось творческих работников. Поскольку К. К. Филиппов не видел реальных путей остановить этот процесс из-за отсутствия заказов и, соответственно, финансирования, он принял тяжёлое для себя решение уволиться по собственному желанию из организации.

Павел Павлович Парамонов

Константин Константинович Филиппов

Новым Руководителем ЛНПО «Электроавтоматика» был избран Павел Павлович Парамонов. Я знаком с Павлом Павловичем с первых дней его появления в нашем Объединении и поэтому наделён правом рассказать о главных этапах его выдающейся деятельности. Началом его карьеры было назначение его уполномоченным от Министерства авиационной промышленности по обеспечению бесперебойной и надёжной эксплуатации пассажирских самолётов ИЛ-62 и Ту-154 в европейских странах социалистического лагеря (ГДР, Чехословакия и др.). С этой задачей он справился блестяще. Одновременно он приобрёл большие знания и опыт менеджера, столь необходимые в его дальнейшей деятельности.

После возвращения он возглавил в Объединении большой серийный отдел, который готовил для многочисленных серийных заводов весь комплекс технической докумен-тации, необходимой для серийного производства большого перечня аппаратуры, разработанной Объединением. С этой работой он справился также блистательно. Вершиной его карьеры стало назначение его Главным конструктором и директором ОКБ имени П. А. Ефимова. В середине 90-х оно представляло собой небольшой остаток, сохранившийся от прежнего крупного Объединения. Основанием для этого назначения были полученные им знания, опыт, природная одарённость, талант руководителя, уважение и авторитет. Перед ним стояла гигантская задача по восстановлению деятельности ОКБ и увеличению численности инженерно-технического персонала. И он совершил чудо – произошел истинный ренессанс организации. Через 20 лет после возрождения ОКБ, в момент ухода Павла Павловича на пенсию, оно представляло собой отлично работающую организацию с большим портфелем заказов и многочисленными образцами авиационной техники, созданными ОКБ, которые вошли в штатное обору-дования большого числа летательных объектов. Реноме ОКБ было на высоте и в этом огромная заслуга Павла Павловича. В конце 2016 П. П. Парамонов ушёл из жизни.

Весной 1989 года я уволился из Организации в связи с уходом на пенсию, проработав в ней непрерывно сорок один год. Через два с половиной года мы с женой Беллой уехали в США, где жил наш сын Михаил со своей семьёй. С тех пор прошло почти тридцать лет. За всё это время меня не покидало чувство, что 41-летняя работа в Ленинградском Научно-производственном Объединении «Электроавтоматика» была исключительно интересной, наполненной творческими поисками. Смею утверждать, что они были в большинстве своём результативными и успешными. Я не терял связь с моей бывшей работой: огорчался, когда Организация испытывала большие трудности и радовался, когда она восстановилась и пришли успехи. В своей Организации я никогда не имел покровителей. Всё, что мне удалось добиться в своей служебной деятельности я сделал сам при поддержке моей жены Беллы Соломоновны Львовской, человека умного и мудрого, и таких светлых личностей как: Леонид Львович Кербер, Евгений Петрович Новодворский, Владимир Александрович Пономаренко, Валентин Василье-вич Макухо, которые поверили в меня и мои фантазии, превратившиеся в дальнейшем в реальность. Я сам ничего не смог осуществить, если бы рядом со мной не стояли мои соратники и последователи: Юрий Георгиевич Галибин, Александр Исаакович Эфрос, Клим Мойшевич Вайнштейн, Виталий Григорьевич Резников, Леонид Владимирович Белов, Феликс Давидович Жаржавский и многие другие, которые упомянуты в этой книге. Я им всем сердечно благодарен за годы совместной и продуктивной работы.

Когда мне исполнилось девяносто лет, я получил от бывшей своей Организации тёплый и трогательный адрес, в котором содержится признание моих заслуг в создании различной авиационной аппаратуры. Я был крайне удивлён приведённому в адресе перечню летательных объектов, в штатное обрудование которых входят модификации СЕИ-31 и Нарцисс, а также модернизированные индикаторы на лобовом стекле, содержащие те же коллиматорные головки, которые были разработаны в 1970–80г.г. для индикаторов ИЛС-31 и КАИ-1. Последние, помимо МИГ-29 и СУ-27, установлены на модернизированных самолётах СУ-30, СУ-39, СУ-25, также на самолёте-истребителе ЯК-130.

В заключении Первой части этой книги я обязан посвятить несколько строк той, кому я обязан многим и которая сыграла огромную роль в моей жизни и творческой деятельности – моей жене Белле Соломоновне Львовской. Природа наградила её блестящим умом, мудростью и многочисленными талантами. В начале Великой отечественной войны, она добровольно пошла служить в армию. Будучи участником Войны, она прошла суровую школу, которая выработала в ней терпения, стойкость и мужество, столь необходимые человеческие качества в мирной жизни, оставаясь интеллигентной во всех смыслах этого слова. Она совершила в своей трудовой и творческой деятельности революционный переход от застывших десятилетиями эмпи-рических методов проектирования и технологии изготовления изделий, к научно обоснованным, изложенными в её монографии и научных трудах. Реализация разработанной ею теории осуществлялось цифровыми методами и внедрением современной технологии и новейшего оборудования. Благодаря этому, резко повы-силась производительность труда и сократилось время и трудоёмкость разработки новых изделий. В жизни она пользовалась большим уважением среди тех, с кем она общалась. Белла была прекрасной, преданной дочерью, женой, матерью, бабушкой и прабабушкой. Она была для меня поводырем по жизни, привив мне качества, которых мне не хватало. Именно ей в первую очередь я обязан своими творческими успехами.

Белла (Беба) Соломоновна Львовская (1923–2017)

Приведённый ниже очерк автора заимствован из книги «Рядом с Главным Конструктром»

Матвей Зельманович Львовский

Работал на предприятии с 1948 по 1989 гг.

С 1973 по 1989 гг. Зам. начальника отделения.

Моё знакомство с Павлом Алексеевичем Ефимовым произошло в конце 1947г. После окончания Ленинградского Института Авиационного Приборостроения в ноябре этого же года и вручения дипломов, наша небольшая группа в 22 человека ждала распределение. Мы были первыми выпусниками института и ждали распределения с нескрываемой тревогой. Мы не знали, что наша судьба уже решена: нас всех оставили в Ленинграде. После войны промышленность Ленинграда крайне нуждалась в притоке специалистов: блокада и эвакуация вызвали огромный дефицит в них.

В декабре нас известили, что в назначенный день и час мы должны явиться в приёмную ректора института. В кабинете ректора наряду с комиссией находились руководители ОКБ и заводов. Нас начали приглашать в кабинет. Первыми были вызваны те, кого распределили на завод “Пирометр”, директором которого был тогда И. М. Цветков. Попутно следует заметить, что одновременно он являлся руководителем институтской кафедры “Механизмы и приборы”. Затем вышли с назначениями другие выпусники. В конце концов, в приёмной остались трое: Л. Атаджанов, В. Филиппов и я. Через некоторое время из кабинета стали выходить руководители ОКБ и заводов. Все не скрывали своё удовольствие от прошедшего события. Последним из кабинета выходил высокий мужчина с длинными волосами цвета льна, который, повернувшись, произнёс в сторону комиссии по распределению фразу: «Я это так не оставлю!». Затем, заметив нас спросил, что мы здесь делаем. Я ответил, что ожидаем, когда нас пригласят на распределение. Он тут же попросил А. Л. Этингофа, который его сопровождал, записать наши фамилии и с нашим списком вернулся в кабинет ректора. Прошли несколько томительных минут и вот открывается дверь, и на пороге появляется Павел Алексеевич. Прошло 60 лет с того момента, и я до сих пор не могу забыть его обворожительную улыбку на лице. Он не скрывал свою радость: маленькое ОКБ-470, созданное лишь за полтора года до описанных событий, крайне нуждалось в притоке молодых специалистов. Тогда же я выполнил первое личное поручение Павла Алексеевича: выяснить какой оклад установил Цветков молодым специалистам. Через минуту я сообщил ему: 1000 рублей, а за красный диплом дополнительно 100. Услышав, это, он объявил, что устанавливает нам оклад 1200 рублей. Никто из нас не имел красного диплома. В после-дующем я никогда не жалел о выборе, которую сделала судьба: мне исключительно повезло. Тридцать четыре года творческой работы под началом этого необыкновенного человека оставили огромный след в моей жизни. Иногда я задумываюсь над тем, что произошло бы со мной, если бы тогда, в далёком 1947г., Павел Алексеевич не повернул голову в глубину приё-мной ректора. Думаю, скорее уверен, жизнь была бы совершенно другой.

Первые четыре года были для меня годами накопления знаний и опыта. Большую часть времени я работал в Кавголово, где находилась Научно-методическая лабора-тория, где вдали от промышленных электромагнитных помех производилась настройка и стендовая сдача представителям заказчика – Министерство Геологии и Охраны Недр аэромаг-нитометров АЭМ-49. Всего было изготовлено двенадцать, из коих моей бригадой, в которую входили Ю. Щукин и Е. Елтышев, заказчику были сданы девять. На нас же лежала ответственность за обеспечение бесперебойной эксплуатации приборов. Если учесть, что они эксплуатировались, в основном, в Восточной Сибире и на Севере, то должно быть понятно с какими трудностями мы сталкивались. Тем не менее официальных жалоб практически не поступало. С помощью аэромагнитометров было осуществленно магнитное картографирование огромных территорий, в основном недоступных тогда для проведение наземной геологической разведки, восточной и западной Сибири. Благодаря аэромагнитной съёмке удалось открыть невиданные подземные запасы нефти и газа. Трудно переоценить важность этих открытий.

Павел Алексеевич ценил нашу работу, и при редких встречах в ОКБ, куда я переодически наведывался, он был приветлив со мной, всегда называя меня по имени и отчеству. За первые годы работы в ОКБ у меня не было причин обижаться на Павла Алексеевича, хотя я слышал от многих сотрудников, что он крутой и часто громко гневается на своих замести-телей и начальников подразделений за совершённые какие-то погрешения. Но я точно знал, что Павел Алексеевич никогда не разрешал себе нагрубить рядовому сотруднику или рабочему или его обидеть. Кроме того, он по возможности учитывал их нужды и оказывал различную помощь. Поэтому, среди них он пользовался большим и заслуженным уважением.

И все же, я вынужден вспомнить один далёкий эпизод, примерно 55-летней давности, который я запомнил на всю жизнь. Он поучителен. Этому эпизоду предшествовало одно событие. По решению Главка из ОКБ Неусыпина в наше ОКБ была передана тематика, связанная с разработкой измерителей высоты и скорости, основанных на использовании радиоактивного альфа излучения. Одновременно в наше ОКБ был переведен разработчик этих приборов – Я. Ю. Ребо. Это излучение в малых дозах неопасно для здоровья, тем не менее провакационное поведение некоторых трусливых сотрудников вынудило Павла Алексеевича принять определённые меры по защите от излучения. Он дал строгое письменное указание срочно разработать чертежи специальных вытяжных шкафов, контейнеров, стендов и т. д. и передать их в производство. Соответственно были назначены ответственные за разработку документации и изготовление, а также сроки ввода в строй этого оборудования. Через некоторое время Павел Алексеевич своим приказом назначает меня и.о. начальника лаборатории взамен, надолго заболевшего, Е. С. Липина. Я всегда работал допоздна, но став временно начальником, я подчинился корпоративному правилу: начальники подразделений не покидают ОКБ, пока его не покидает Главный Конструктор. В тот злосчастный вечер я сидел за столом и работал над документацией. В лаборатории кроме меня находился монтёр В. Шашев, который закреплял на стене, только недавно полученный из специального фонда, точный манометр. В начале десятого вечера в лабораторию вошёл Павел Алексеевич. Поздоровался и попросил показать ему спецучасток со шкафами и другим оборудованием. Пришлось ответить, что проблем с организацией участка нет, но само оборудование ещё не поступило. Я напомнил ему, что замещаю Липина всего несколько дней, и поэтому не успел изучить все текущие дела. Далее я обратился к Павлу Алексеевичу с просьбой разрешить мне доложить ему утром подробную информацию о состояние вопроса. На это он ответил, что это надобно было сделать раньше. Ничто не предвещало, что через короткое время произойдёт событие, которое врежется в мою память на всю оставшуюся жизнь. Видимо, у него созрел какой-то план, и он обратился ко мне в просьбой пригласить в лабораторию Начальника КБ В. И. Экало, Начальника Производства В. И.Ильина и Начальника цеха Е. С. Клавсутя. На несколько минут Павел Алексеевич покинул лабораторию, и, когда он вернулся, все трое стояли внутри лаборатории недалеко от входной двери. Их внешний вид показывал, что ничего хорошего они не ждут: они были бледны и испуганы. Они догадывались по какой причине их пригласили в НИЛ-2.