Политическая философия. Учебник

Политическую регионалистику по праву называют внутренней геополитикой, цель которой – увязать стратегии внутреннего и внешнего развития государства, обеспечивающие его целостность и безопасность.

Разработка стратегии регионального развития затруднена из-за незавершенности концепции национальной безопасности России. Эффективная реализация (с точки зрения национальных интересов) региональных проектов возможна только при условии учета факторов, определяющих безопасность государства.

По мнению отечественных аналитиков, в перспективе региональные исследования будут все более уходить вглубь, на уровень небольших территориальных образований, где внутренняя целостность и имманентно присущая любой региональной среде системность (взаимосвязь пространства, расселения, инфраструктуры, экономики) проявляются наиболее отчетливо. При рассмотрении проблемы территориального устройства государства учитываются не только два таких элемента, как поселение и регион, но и третий элемент – власть. Территориальные социальные общности, с одной стороны, являются объектом воздействия власти, а с другой – сами выступают субъектами политики.

Устойчивость политического пространства определяется общностью как территории, так и власти над этой территорией, и нередко политическая власть не только создает и укрепляет объективно формирующиеся общности, но и разрушает их[26].

Целостность государства и эффективная реализация стратегии его развития во многом определяются формой территориального устройства, которое является, с одной стороны, формой территориальной организации власти, а с другой – системой взаимоотношений государства как целого с его составными частями (территориями).

Территориально-политическое устройство современной России делится на геополитические, административные и экономические зоны. Характеризуя инфраструктуру регионов России, аналитики следующим образом обозначают геополитические зоны: «В качестве центра в настоящее время признается Москва. От центра идут четыре геополитических луча: Москва – Восток; Москва – Запад; Москва – Север; Москва – Юг.

Периферийные пространства на этих лучах представляют собой геополитические зоны, которые соответственно называют «русский Восток», «русский Запад», «русский Север», «русский Юг».

На направлениях Москва – Север и Москва – Восток граница совпадает с береговой линией, и здесь Россия имеет законченные геополитические границы. Долгое время основная задача была – сохранить статус-кво, не дать распасться пространству, однако последнее время ситуация изменилась. Обострилось внимание международного сообщества к северному направлению, что объясняется рядом причин. На территории Арктики находится 25 % запасов газа от мировых, с 1985 г. Северный Ледовитый океан потерял почти 50 % многолетних льдов, что дает возможность переформатировать всю сеть торговых путей между Европой, Азией и Америкой. Усилилась борьба приарктических государств, среди которых Россия, Канада, США, Норвегия, Дания, за Северный морской путь и контроль над береговой арктической зоной. В этой связи активно разрабатывается сценарий, в соответствии с которым возникнут претензии к России по поводу загрязнения Арктики и нарушения прав местного населения, далее требования демилитаризации Русской Арктики и передача этой территории под контроль международных структур, т. е. США.

Северное пространство делится частными лучами: Москва – Мурманск; Москва – Магадан – Камчатка. Это пространство объединяет значительное количество субъектов Федерации.

«Русский Восток» включает: Южный Урал, Южную Сибирь, Алтай, Тыву, Бурятию, Приамурье, Приморье.

Картина здесь также достаточно сложная, что вызывает необходимость решения широкого спектра проблем. Среди них важную роль играет формирование новой геополитической роли регионов Сибири и Дальнего Востока, изменение их места в экономике страны. Заселение Дальнего Востока выходцами из Китая, или, как это сегодня определяется в политической публицистике, «ползучая аннексия», ставит вопрос не только о «китаизации» этого региона, но и о возможности отделения территории, что еще раз подтверждает необходимость пересмотра форм территориального устройства государства. Периодически на повестке дня возникает вопрос о Курильских островах и т. д.

Очень сложные внешнеполитические и внутриполитические проблемы сложились на направлениях Москва – Запад и Москва – Юг. Границы на этом направлении не заканчиваются для России береговой чертой. Это весьма уязвимые направления для России. Здесь наиболее напряженная геополитическая динамика.

Усиление дезинтеграционных процессов как внутри отдельных регионов самой России, так и на постсоветском пространстве актуализирует вопрос об административных зонах. Административно-территориальное деление современной России не соответствует внешним и внутренним геополитическим целям государства. Прежде всего, критикуется много-субъектность РФ, так как в процессе демократических трансформаций внутренняя геополитика, связанная в первую очередь с субъектами Федерации, оказывает все большее влияние на внешнюю геополитику России, и предлагаются различные пути сокращения количества субъектов российской государственности. Одной из причин издания Указа Президента РФ по разделению территории на семь федеральных округов явилось желание Кремля разрешить сложные геополитические проблемы в рамках этих округов.

Главное назначение этих федеральных подразделений состоит в усилении контроля президента и федерального центра в целом за действиями региональных властей и в обеспечении одинакового действия всех норм федеральной Конституции на территории России независимо от этнонациональных, религиозных и иных особенностей субъектов Федерации. Предполагается, что образование федеральных округов должно способствовать усилению территориальной целостности государства.

Актуальным для отечественной политической регионалистики остается вопрос территориального устройства по национальному принципу.

В настоящее время активизируются региональные этнополитические процессы. Поэтому принцип национально-территориального устройства государства, по мнению аналитиков, является миной замедленного действия, представляющей потенциальную угрозу безопасности общества. Национальная и религиозная карта разыгрывается в территориальных конфликтах как наиболее распространенная, прикрывающая истинные цели участников политических конфликтов. Особое значение эта тема приобретает в условиях активного становления цивилизаций и используется для пересмотра сложившегося геополитического пространства.

1.7. Геоэкономические стратегии освоения и передела политического пространства

Геополитика, политическая глобалистика, политическая регионалистика тесно связаны с геоэкономикой, выступающей как инструмент современных геополитических стратегий. Мировая экономическая интеграция вызвала к жизни новые методы передела политического пространства, которые можно обобщить как геоэкономические методы.

В последнее время геоэкономика оттесняет геополитику на вторые роли и в современных условиях становится геостратегией. В отличие от геополитики, имеющей уже достаточно длительную историю – около двухсот лет, геоэкономика как наука стала формироваться недавно, в середине 80-х гг. прошлого столетия и находится еще в стадии теоретико-методологического становления. Задача новой дисциплины – формирование новых стратегий национального развития и национальной безопасности в условиях глобализирующегося политического и экономического пространства.

Представления о ведении войн с применением только силовых методов и новейших видов оружия уходят в прошлое. Тактические действия развитых государств мира, реализующих глобальные стратегии, уже не связываются ни с военным завоеванием территорий, ни с прямым подчинением экономического пространства противника. Эти страны формируют правила и условия игры на мировом экономико-политическом поле, предлагают, а вернее, навязывают по праву сильнейшего свои технологии, устанавливают и поддерживают желаемые типологии мирохозяйственных связей, ориентированные на достижение своих целей, упрочение или подрыв той или иной системы социально-экономической ориентации. Новая воспроизводственная структура мира развитых стран выстраивается с учетом доступности сырьевых богатств и интеллектуальных ресурсов всех других стран мира[27].

На смену военной экспансии приходит геоэкономический экспансионизм, провозглашающий нанесение ущерба невоенными методами по заранее спланированной стратегии с применением высоких геоэкономических технологий. Использование транснациональными структурами сырьевых, финансовых, интеллектуальных и других ресурсов государств без допущения их к формированию и распределению мирового дохода; стремление к полновластному контролю над мировым пространством; ослабление национального государства как основного субъекта мирового процесса – все это предполагают новые стратегии в изменяющемся мире.

Геоэкономическая стратегия развития рассматривает мир как целостное образование, а национальных политических субъектов всего лишь как элементы глобальной системы, где свои правила взаимодействия.

В настоящее время ключевые ресурсы развития больше не имеют территориальной привязки. Освоение практически любой территории заключается, прежде всего, в изъятии из общества основной части здоровых и прогрессивных элементов, т. е. людей – носителей финансов и интеллекта. Изъятие интеллекта и финансов надолго, если не навсегда, лишает страну исторической перспективы. В то же время прогресс более развитого общества во многом идет за счет нарастающей деградации «осваиваемого».

Пионеры использования новых геоэкономических стратегий – США – привлекли к их воплощению спекулятивный финансовый капитал, высокая мобильность которого наилучшим образом соответствует изменчивости разрабатываемых с его помощью технологий. Осуществление любого производственного проекта требует значительно большего количества времени, чем то, на которое готов вкладываться традиционно «короткий» спекулятивный капитал. Масштабные вложения спекулятивного капитала оказываются неэффективными и опасными для национальных экономик: он уходит, подчиняясь текучей конъюнктуре глобальных рынков, не успев создать ничего реального и оставляя после себя одни разрушения.

Мировые финансовые кризисы, повлекшие за собой обвал ряда национальных экономик, продемонстрировали эффективность использования США этих технологий в экономике стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и России. «Портфельные инвестиции», цель которых быстрый оборот за счет создания, в том числе и финансовых пирамид, благодаря современным технологиям могут быть выведены из национальной экономики в течение очень короткого времени, что и было использовано для организации финансового кризиса. В финансовом кризисе наибольшие потери понесли страны, экономика которых в обозримом будущем могла реально стать конкурентной американской экономике. Более того, в результате финансовых кризисов американская экономика получила новый импульс к развитию.

Перемещение «интеллекта» в научные центры развитых стран, сокращение ассигнований на развитие науки и образования углубляют разрыв между наиболее развитыми и всеми остальными странами и позволяют с уверенностью утверждать, что при сохранении сложившихся тенденций эти разрывы в ближайшее время приобретут непреодолимый характер.

Геоэкономические стратегии учитывают, что информационные, финансовые и иные процессы, связанные с глобализацией, сокращают возможности национальных правительств контролировать внутриполитическую ситуацию и управлять ею. Многие функции, ранее выполнявшиеся правительствами, переходят к ТНК и международным структурам.

Усилению ТНК объективно способствуют кризисы. Так, в ходе кризисов с фондовых рынков ушел преимущественно национальный мелкий и средний капитал, зависимый из-за незначительных масштабов деятельности от перепадов конъюнктуры. Его заменил крупный капитал, в основном международный, эффективно влияющий на правительства и создающий через них нужную ему конъюнктуру не только на национальном, но и на мировом уровне.

В наибольшей степени влиятельность ТНК и их превращение в ключевой инструмент общественного развития проявились в развитии и распространении технологий. Если ранее технологические принципы разрабатывались в основном государствами, то сегодня большинство (по ряду оценок, около 80 %) новых технологий и принципов их практической реализации создаются уже транснациональными корпорациями.

Особенностью этого этапа развития США стало сращивание ТНК с государством. Ключевой причиной успеха США и развитых стран представляется не просто тесное взаимодействие государства с ТНК. Главную роль здесь сыграли превращение в один из безусловных национальных приоритетов укрепление ТНК и выращивание обычных национальных корпораций до уровня мирового доминирования. (Так, из 100 крупнейших ТНК мира 55 являются американскими, но их капитал – ⅔ всего капитала.)

Эта политика стала наиболее эффективным способом национального развития, так как в среднем более ⅔ прибыли, получаемой ТНК за рубежом, репатриируется (т. е. опять ввозится в США). Именно концентрация транснациональных корпораций на территории США и соответственно в юрисдикции американского государства является одной из причин их коммерческого доминирования. Принципиальная новизна этой модели состоит в том, что американские ТНК и американское государство, как правило, преследуют общенациональные интересы.

Доминирование в мировой экономике глобальных монополий, базирующихся в США, ведет к размыванию и исчезновению понятия «национальный суверенитет». Сегодня отсылка к самой идее национального суверенитета воспринимается почти как реакционная. При этом бросается в глаза исключение из правил: одно-единственное государство, в отношении которого не применяется тезис «размывания суверенитета», – это США. «Размывание суверенитета» – реальность для всего мира, кроме США, чей суверенитет укрепляется если не абсолютно, то, во всяком случае, относительно.

Та самая глобализация, которая размывает суверенитет американских конкурентов, укрепляет собственный суверенитет США и становится инструментом повышения конкурентоспособности. Идея национального суверенитета не исчезает, но плавно трансформируется в идею доминирования, господства одного сильнейшего государства над всем остальным миром.

Геоэкономические стратегии, по определению, неожиданны и выстраиваются на основании нового прочтения реальности; традиционные стереотипы менталитета не позволяют прочесть «текст» на новом языке и считают его иррациональным, что не способствует адекватному реагированию на изменившуюся ситуацию.

Большинство геоэкономических планов, как отмечается аналитиками, строятся на эффекте преадаптации, т. е. создаются формы деятельности для политических, экономических или культурных реалий, не существующих в реальном мире, но которые завтра неминуемо возникнут. Найдя такую виртуальную площадку, субъект немедленно приобретает статус игрока на мировой шахматной доске или сохраняет этот статус в течение следующего шага развития. Так, в 1970-е гг. прошлого века США начали рассматривать финансово-юридическое поле как площадку преадаптации, а правовое регулирование как форму управления новой глобализированной экономикой. Это привело к «сбросу» промышленности в развивающиеся страны и построению в США постиндустриальной штабной экономики, продуктом которой являются международные правила игры[28].

В условиях глобализирующегося пространства государство начинает играть роль регионального филиала некоей «предельной корпорации». Экономика национального государства отнюдь не должна быть эффективной, более того, часто «предельной корпорации» выгодно поддерживать существование неэффективного государства и низкий уровень его социальных и экономических показателей. Так, экономически развитым странам желательно снижать цены на сырьевые ресурсы, поставляемые другими странами, и иметь дешевую рабочую силу там, где размещаются филиалы крупнейших мировых корпораций, и поэтому повышение жизненного уровня населения этих государств не входит в число стратегических задач ТНК. Понятно, что такие отношения ставят многие государства в крайне невыгодное экономическое положение, однако для глобальной экономики это имеет лишь то значение, что мировой доход станет капитализироваться в одной части земного шара (в странах «золотого миллиарда»). Но государства, оказавшиеся в экономически невыгодной ситуации, могут получить помощь в виде кредитов или списания долгов при условии выполнения требований стран-лидеров и ТНК[29].

Политической независимости, достигнутой странами третьего мира, оказалось недостаточно для избавления от экономической зависимости, а попытки догнать развитые страны не оправдались. Латиноамериканские экономисты Р. Пребиш, Ф. Кардозо, Т. Дос Сантос, стремясь объяснить эту ситуацию, ввели понятие «зависимое развитие», или «периферийный капитализм», принципиально отличный от капитализма центра и не способный к самостоятельному развитию.

В целом концепции «зависимого развития» отражают противоречивое положение слаборазвитых стран, вынужденных модернизироваться, переходить от докапиталистических форм развития к капитализму, который приобретает в них черты, не свойственные капитализму развитых стран (зависимое развитие). Однако ни задержаться на докапиталистической стадии, ни догнать Запад страны не могут и оказываются в ситуации кризиса, из которого самостоятельно выйти не в состоянии.

Теоретическим основанием геоэкономических стратегий является мир-системный подход, в соответствии с которым целое (мироэкономика, по Валлерстайну) имеет трехуровневую структуру: центр, полупериферия и периферия. Функции целого (единого экономического пространства) берет на себя центр, или группа государств, обладающих сильной и эффективной политической организацией. Развитие единого экономического пространства в направлении целостности заключается в том, чтобы подчинить или создать недостающие части. Формирование «дополняющей экономики» в странах периферии и полупериферии является способом создания недостающих структур путем преобразования уже существующих и формирования новых.

В результате центр и периферия составляют одно неразрывно связанное целое, и между ними складываются иерархические отношения управления и подчинения. В рамках подобной иерархической системы решить проблему неравенства и неэквивалентного обмена не представляется возможным, потому что решения, которые выгодны для центра и им же принимаются от имени всего целого, будут заведомо невыгодными и неэффективными для стран периферии. Центр в результате неэквивалентного обмена будет всегда выигрывать (развитые страны), а периферия проигрывать. Таковы правила новой реальности.

Современное геоэкономическое пространство может быть представлено в виде пирамиды, основанием которой являются сельскохозяйственные и сырьевые регионы; затем идет уровень регионов индустриального развития, которые поставляют на мировой рынок низкотехнологическое сырье и хай-тек; и наконец, верхний уровень пирамиды – регионы постиндустриального развития. Здесь производится интеллектуальное сырье и создаются правила геоэкономической игры.

Положение страны в геоэкономическом мире определяется тем, какое она занимает место на глобальном рынке, каким образом включена в систему мировых обменов. Развитые страны, потребляющие огромные товарные ресурсы, свой товарный дефицит в глобальных обменах, как правило, покрывают так называемой «рентой развития» – взиманием платы за пользование идеями, информацией и культурными ценностями, а также за допуск представителей менее развитых стран на свои богатые рынки. Менее развитые регионы и страны дефицит своего торгового и платежного баланса покрывают, как правило, природными ресурсами, людьми, сырьем, территориями – «рентой отсталости»[30].

Геоэкономический подход к национальному развитию и стратегия его реализации в современных условиях закономерно занимают центральное место в политической науке. За последние годы очевидна беспомощность используемых российской властной элитой традиционных стратегий, что требует конструирования новейших «фундаментальных опор» для выстраивания стратегии развития, адекватной современному миру и способной реагировать как на внешние, так и на внутренние угрозы и вызовы.

Для реализации геоэкономической стратегии необходимо выполнение нескольких условий:

формирование новой организационно-функциональной системы – «страны-системы» с вынесенными «вовне» транснационализированными воспроизводственными циклами;

определение наиболее мощных финансово-промышленных групп, которые получют статус стратегических корпораций и специфические льготные условия, позволяющие самостоятельно принимать геоэкономические решения оперативного характера;

оснащение подобных структур высокими геоэкономическими технологиями;

введение военной составляющей в структуры стратегических финансово-промышленных групп (речь идет о формировании новейшего класса корпоративных структур на базе военного, интеллектуального, финансового и производственного симбиоза);

определение на геоэкономическом атласе мира зоны российских геоэкономических устремлений, плацдармов, зон влияния и т. д.; пересмотр роли энергетических и сырьевых российских корпораций в реализации национальных стратегий.

Как Россия выстраивает свою внешнюю стратегию в политическом пространстве? Учитывает ли она в качестве ориентиров центральный вектор мирового развития – геоэкономический? Какова позиция России в условиях геоэкономического передела мира?

Россия «застряла» на старых геополитических подходах, и привязка национальных интересов не к экономическим, а только к административным границам страны, игнорирование современных мировых реалий привели к тому, что российская политика практически вычеркнула из своего поля зрения экономическую составляющую мировой политики.

Стратегия российского национального развития в условиях геоэкономического вызова неэффективна. Акцент на поддержку отечественных финансово-промышленных групп, ориентирующихся на добычу сырья, привел к резкому обвалу отечественной экономики в 2015–2016 гг. Политическая элита, не рассматривающая науку как стратегически приоритетную в век информационных технологий, не только лишает шанса свою страну стать полноправным участником глобализирующегося пространства, но и окончательно закрепляет за ней место на задворках мировой политики.

Геоэкономические стратегии должны внести существенные коррективы в формирование России как страны-системы, участвующей в формировании и перераспределении мирового дохода, что позволит стране вновь стать полноправным субъектом политического пространства.

Изменяется технология освоения политического пространства. Сегодня политическим лидером может стать государство, не только успешно отвечающее на внешние и внутренние вызовы, но и способное предложить и заставить других принять новые правила взаимодействия, обеспечивающие ему наиболее эффективные условия развития.

Глава 2

Политическое время

2.1. Хронополитика: содержание и основные направления

Политическое пространство – область, где пересекаются и взаимодействуют различные системы, каждая из которых живет и развивается в соответствии со своими «внутренними часами» и ритмами. Политическая система как часть более общей социальной системы находится в постоянном взаимодействии с ее элементами, и характер политических процессов напрямую зависит от согласования и корреляции временных потоков этих элементов.

Необходимость исследования и корреляции временных параметров социокультурных, экономических и политических процессов, динамики и ритма их развития сегодня стала очевидной. Время политических преобразований может намного опередить экономические и социальные преобразования, что приведет к полному или частичному провалу политических реформ.

А. С. Панарин, исследуя процессы трансформации российского общества, отмечал несовпадение темпов времени: «…медленнее всего течет время глубинных социокультурных процессов, связанных с изменениями архетипов национального сознания. Поэтому так часто оказывается, что, заимствуя новейшие общественно-политические формы, общество вкладывает в них старое социокультурное содержание. Если время быстрых процессов оказывается отпущенным на свободу или тем более форсируется, тогда как другие процессы, обладающие иной ритмикой, заметно отстают, это грозит, с одной стороны, полной разбалансированностью потоков времени и дестабилизацией общества, а с другой стороны – начинкой новых форм старым содержанием, относящимся к сферам замедленной временной динамики»[31].

Каждая социальная система имеет свое историческое время, опережая или отставая от общеисторического времени. Это является причиной несовпадения временных ритмов взаимодействующих социумов, что достаточно ярко подтвердил мировой опыт модернизации. Большинство стран либо вынуждено отказаться от опыта модернизации европейских стран, либо корректировать его с учетом национальных особенностей. Она из причин – различие временных ритмов социальных систем.