Жены и девы Древней Руси

Но коварный Свенельд стал убеждать молодого князя, что он, как старший, имеет право на всю Русскую землю. Ярополк уважал старого воина, служившего еще его отцу и деду, всегда слушался его советов, послушался и на сей раз.

Во главе своей дружины явился Ярополк Святославич на землю своего брата. Близ города Овруча произошло сражение. Ярополк одержал победу, Олег обратился в бегство. Воины Ярополка преследовали воинов Олега, которые хотели укрыться за стенами Овруча. Но на мосту, перекинутом через ров, случилось столпотворение, и многие Олеговы воины со своими конями попадали в ров, давя друг друга.

Ярополк Святославич победителем вступил в Овруч, сел на княжий престол и потребовал, чтобы к нему привели его побежденного брата. Однако Олега нигде не могли найти. Наконец один дружинник припомнил:

– Кажется, я видел, как князь упал с моста.

Ярополк тут же послал людей к мосту, и на дне рва, под телами других воинов и коней, нашли бездыханное тело Олега. Его подняли, отнесли во дворец и положили перед Ярополком.

Ярополк Святославич бросился на колени рядом с телом брата и залился слезами.

– Брат мой Олег, – восклицал он, рыдая, – я не хотел твоей смерти!

Свенельд подошел к плачущему князю и положил руку ему на плечо. Ярополк стремительно вскочил.

– Смотри! – с отчаянием и гневом крикнул он воеводе. – Исполнилось твое желание!

Старый Свенельд ничего не ответил и лишь усмехнулся про себя – сын его Лют был отомщен.

Отгоревав по погибшему брату, похоронив его и справив по нему тризну, Ярополк Святославич вернулся в Киев. Киевское княжество приросло Древлянской землей.

Вести о том, что киевский князь убил Олега и захватил его землю, дошли до младшего из братьев Святославичей – Владимира, сидевшего в Новгороде. Владимир устрашился. Ярополк и Олег были сыновьями одной матери и с детства дружны между собой, Владимир же приходился им братом лишь по отцу и никогда не пользовался их приязнью. И раз уж Ярополк, чтобы увеличить свои владения, не погнушался убийством Олега, то чего ждать от него Владимиру?

Оставив новгородский стол, Владимир в страхе бежал за море, к норвежскому конунгу Хакону, на дочери которого он был женат.

Ярополк, узнав, что Новгород остался без князя, посадил там своего наместника. Так под рукою Ярополка оказалась вся Русь, кроме Полоцкого княжества.

* * *

В Полоцке правил князь Рогволод. Были у него двое сыновей и одна дочь – прекрасная Рогнеда, и Ярополк Святославич задумал на ней жениться, хотя к тому времени у него уже была жена – гречанка Юлия, которую его отец захватил в плен во время одного из своих походов и привез в подарок старшему сыну. Юлия была беременна, но тогдашний закон позволял иметь нескольких жен, и Ярополк Святославич послал сватов к дочери полоцкого князя.

Меж тем Владимир, набрав за морем войско из наемников-варягов, пришел с ним в Новгород и прогнал оттуда наместников Ярополка, велев им:

– Ступайте в Киев к вашему князю и скажите ему, что иду я на него войной.

Но ближайший советник Владимира, его дядя по матери – воевода Добрыня, сказал:

– Не торопись, князь. Хорошо бы тебе, прежде чем начинать войну с Ярополком, заручиться помощью какого-нибудь сильного союзника.

– Какого союзника? – спросил Владимир.

– Да хоть полоцкого князя Рогволода. Полоцкое княжество не покорилось Киеву, и его князь охотно тебя поддержит. А чтобы союз ваш был совсем крепок – женись на его дочери Рогнеде.

Речи Добрыни показались Владимиру разумными, и он немедля отправил в Полоцк сватов.

Прибыли сваты к полоцкому двору и едва не столкнулись там со сватами Ярополка, прибывшими накануне. Князь Рогволод оказался в затруднении: кому из женихов отдать дочь?

Тогда он позвал Рогнеду и сказал:

– Решай сама, княжна, за кого хочешь ты замуж: за Ярополка или за его брата Владимира?

Ответила Рогнеда:

– Не хочу за Владимира. Мать его была рабой, и негоже мне, княжне, снимать сапоги с робичича. Хочу за Ярополка.

– Пусть так и будет, – сказал Рогволод.

Сваты Ярополка отправились в Киев с радостным известием, что сватовство их князя увенчалось успехом, сваты же Владимира принесли своему князю отказ, передав ему надменные слова Рогнеды.

Владимир был оскорблен и раздосадован. Но еще более был оскорблен воевода Добрыня – ведь гордая княжна назвала рабой его родную сестру, указав ему на то, что и сам он – раб.

И Добрыня сказал Владимиру:

– Не подобает тебе, князь, снести такую обиду и поношение твоему роду. Иди на Полоцк, и пусть не будет пощады ни надменной княжне, ни ее родне.

Послушался Владимир своего дяди, вступил в Полоцкую землю как завоеватель, штурмом взял Полоцк, убил князя Рогволода, его жену и сыновей, а прекрасную Рогнеду захватил как добычу и насильно сделал своею женой, хоть она и умоляла лучше предать ее смерти.

Отправив Рогнеду в Новгород, Владимир двинулся на Киев. Кроме варягов присоединились к его войску новгородские полки, и славяне-кривичи, и чудь. Когда это огромное войско подошло к Киеву, Ярополк не решился сразиться с ним в чистом поле, а затворился в городе, готовясь выдержать осаду.

– Долгой будет осада, – сказал Владимир, – нелегко будет взять стольный град.

Но коварный воевода Добрыня возразил:

– В каждом городе непременно найдется предатель. Если сможем мы отыскать такого в Киеве, то не нужна будет осада, возьмем мы Киев безо всякого труда. Надобно заслать в город лазутчика.

Послушался Владимир совета Добрыни. Лазутчик, вернувшись, сказал:

– Один из воевод князя Ярополка по имени Блуд готов помочь тебе овладеть городом, если ты хорошо ему заплатишь.

Тут же отправил Владимир Блуду золота столько, сколько тот пожелал, и Блуд стал убеждать Ярополка, что в Киеве против него готовится заговор, что киевляне хотят открыть ворота Владимиру, а его, Ярополка, убить. И если хочет он спасти свою жизнь, то должен как можно скорее покинуть город.

Ярополк поверил изменнику, в ту же ночь тайно выехал из Киева и укрылся в небольшой крепости Родня на берегу реки Роси.

Владимир вошел в покинутый братом Киев и объявил себя великим князем Киевским. Никто не осмелился возразить, но Владимир опасался, что Ярополк, собравшись с силами, попытается вернуть себе престол, завещанный ему отцом, поэтому он двинулся к Родне и осадил ее. Владимир снова послал лазутчика к Блуду, которому велел сказать: «Помоги мне убить брата. Если это случится, ты будешь у меня в великой чести».

Серебряная монета – сребреник – с изображением князя Владимира

И Блуд стал убеждать Ярополка, что Родня не выдержит осады и лучше не дожидаться, когда Владимир пойдет на приступ, а добровольно сдаться на его милость.

– Поезжай, князь, к брату, – говорил Блуд, – и скажи ему: я де от киевского стола отказываюсь, и если ты мне дашь какой-нибудь удел, тем и буду доволен.

– Ладно, – ответил Ярополк. – Завтра отправлюсь на встречу с братом.

Блуд тут же послал Владимиру письмо: «Твое желание исполнилось. Завтра я приведу к тебе Ярополка, чтобы ты мог его убить».

Ранним утром с малой дружиной въехал Ярополк на княжий двор. Но едва миновал он ворота, Блуд приказал опустить за его спиною решетку, отсекая его от дружины, и тут же двое варягов из Владимирова войска пронзили несчастного Ярополка мечами.

Теперь Владимиру Святославичу принадлежала вся Русь.

* * *

Рогнеда все это время томилась запертая в княжьем дворце в Новгороде. До нее доходили слухи о том, что происходило в Киеве, она ужасалась жестокости и вероломству своего супруга, но еще больше ужасалась тому, что презрение и жгучая ненависть к нему вдруг сменились в ее сердце столь же жгучей любовью. Со страхом и нетерпением ждала она встречи с Владимиром.

Головной убор знатной женщины. Рис. Татьяны Муравьевой

Наконец он приказал привезти ее к себе в Киев.

У Владимира уже была жена – дочь норвежского конунга. Погубив Ярополка, он взял себе второю женой его вдову – гречанку Юлию. Рогнеда была третьей. Кроме законных жен у Владимира было множество наложниц, но очень скоро из всех женщин, которые его окружали, стал он выделять Рогнеду, и наконец она почувствовала, что одна владеет сердцем князя.

Рогнеда забыла все злодейства своего супруга и любила его всей душой. Она родила ему четверых сыновей – Изяслава, Ярослава, Всеволода и Мстислава и двух дочерей – Предславу и Премиславу.

Но прошло время, и Владимир начал отдаляться от нее. Все реже и реже навещал он ее терем, все чаще слышала Рогнеда, что проводит он время с другими женами и наложницами, она томилась и лила слезы, и даже дети не могли отвлечь ее от горестных мыслей. От горя начала вянуть ее красота, и вот однажды, когда Владимир не был у нее особенно долго, а придя, смотрел на нее мрачно и холодно, не сказал ни единого ласкового слова, она остро почувствовала, что пришел он к ней в последний раз.

Владимир спал, Рогнеда смотрела на него, спящего, и сердце ее разрывалось от боли.

И подумала Рогнеда: «Раз не нужна моему супругу моя любовь, незачем ему жить на свете!»

Колт – украшение женского головного убора/ Серебро, XII в.

Она потихоньку поднялась с постели, взяла нож с золотой рукояткой и нацелила его князю в самое сердце. Слезы туманили ее взор, и она медлила, не решаясь нанести роковой удар. Владимир спокойно дышал во сне, но вдруг по лицу его пробежала судорога, и он открыл глаза. Взгляд его встретился со взглядом Рогнеды, он коротко вскрикнул и перехватил ее руку. Нож со звоном упал на пол.

Владимир разжал пальцы, Рогнеда низко опустила голову и закрыла лицо руками. Владимир молча встал, оделся и пошел прочь из терема. На пороге он обернулся и сказал:

– Ты заслужила самое суровое наказание. Оденься в те одежды, которые были на тебе в день нашей свадьбы, и жди справедливой кары.

Князь ушел, шаги его замерли в отдалении, Рогнеда покачнулась и упала без чувств. Когда она пришла в себя, ночь была на исходе. Небо за окном начало светлеть, звонко чирикнула проснувшаяся первой птица. Рогнеду охватил смертельный страх. Она понимала, что означает приказ князя надеть свадебные одежды – по тогдашнему обычаю, женщин хоронили в той одежде, в которой они выходили замуж. «Скоро утро, – в смятении думала Рогнеда, – придет князь и убьет меня. А я не хочу умирать».

Но тут мелькнула у нее мысль, как может она спастись. Стараясь ступать неслышно, она пробралась в покой, где спали ее дети. Раскаяние охватило Рогнеду при виде совсем еще маленьких сыновей и дочек. «Я так любила своего супруга, – мысленно восклицала она, – что забывала о детях. Но теперь только мой старший сын, если будет угодно богам, может избавить меня от смерти!»

Она разбудила старшего сына Изяслава и, прижав его к себе, зашептала ему на ухо, что он должен сделать. Изяславу было всего восемь лет, но он понял, о чем просит его мать, и согласно кивнул.

Рогнеда вернулась в опочивальню. Как приказал ей Владимир, она нарядилась в шелка и парчу, надела на голову золотой венец, на шею – жемчужное ожерелье, на запястья – серебряные зарукавья, на каждый палец – по перстню с дорогим камнем, села на постель и стала ждать решения своей участи.

Наступило утро. Распахнулась дверь, и вошел Владимир. Чело его было мрачно, брови нахмурены.

– Готова ли ты к переходу в мир иной? – спросил он сурово.

Но тут, откуда ни возьмись, появился маленький княжич Изяслав. В руках у него был меч. Он протянул меч отцу и сказал:

– Возьми, батюшка, и соверши справедливый суд. Но негоже убивать мать на глазах у сына, поэтому убей прежде меня, чтобы не видел я горькой смерти матери моей!

Владимир отшатнулся и, резко повернувшись, вышел.

Рогнеда обняла Изяслава и заплакала.

* * *

Князь Владимир неожиданно проявил великодушие: в тот же день он объявил, что отпускает Рогнеду и отдает ей и ее старшему сыну в вечное владение землю ее отца – Полоцкое княжество, а поскольку древний Полоцк еще не оправился после разорения, то приказал построить для Рогнеды новый город, который повелел назвать Изяславлем, по имени старшего княжича, которому была она обязана жизнью.

Тут же со всей Полоцкой и со всей Новгородской земли были собраны искусные мастера. Застучали топоры – и город был построен так быстро, как только возможно.

Рогнеда стала собираться в путь. Владимир дал ей свиту и малую дружину на случай опасностей, которые могут подстерегать ее в пути. И вот Рогнеда и Изяслав ступили на корабль. Остальных детей Владимир пожелал оставить при себе.

Ветер надул паруса. Рогнеда стояла на корме и смотрела, как скрывается вдали стольный Киев. И казалось ей, что князь Владимир смотрит ей вслед.

Путь был неблизкий. Сначала корабли Рогнеды плыли по широкому Днепру, затем по реке Березине, из Березины вышли в реку Свислочь. И вот наконец на высоком берегу Свислочи между двумя впадающими в нее безымянными речками показался только что построенный город Изяславль. Его еще не потемневшие бревенчатые стены пахли свежим деревом, тот же свежий дух стоял в новом Рогнедином тереме.

Рогнеда быстро обжилась на новом месте. Люди, прежде служившие ее отцу, князю Рогволоду, теперь охотно служили ей и ее сыну Изяславу, который, повзрослев, должен был стать новым князем Полоцким. И Рогнеде стало казаться, что здесь, в родных местах, среди людей, знавших ее с детства, она сможет забыть князя Владимира и обрести если не счастье, то хотя бы умиротворение.

Но Владимир еще раз напомнил ей о себе. Однажды в Изяславль явились посланные из Киева и сказали, что князь Владимир отошел от древней веры, принял святое крещение и готовится вступить в брак с христианкой знатного рода. А поскольку христианам по их закону положено иметь только одну жену, то отныне может Рогнеда считать себя свободной от брачных уз, и князь разрешает ей, если она захочет, выйти замуж за любого из его бояр.

Надменно ответила княжьим посланцам Рогнеда:

– Поблагодарите князя за заботу и передайте, что никогда не пойду я больше замуж, ибо невместно мне, бывши до сей поры княгиней, становиться боярыней.

Шли годы. Пока Изяслав был мал, Рогнеда разумно и рачительно правила Полоцкой землей, но грусть и тоска никогда не оставляли ее. Полочане любили Рогнеду, печалились о ее горестной судьбе и прозвали ее Гориславой.

Меж тем Изяслав достиг совершенных лет и женился, Рогнеда передала ему правление Полоцкой земелй, а сама стала воспитывать внуков.

Со временем в Полоцке все больше людей становилось христианами. Рогнеда слышала от них рассказы об Иисусе Христе и о том, что вера в него дает утешение страждущим, утоляет сердечную печаль.

И она приняла святое крещение.

Когда Рогнеда почувствовала, что век ее подходит к концу, то основала близ Изяславля обитель во имя Святого Спаса и приняла там постриг под именем Анастасии.

Когда она умерла, ее оплакивала вся Полоцкая земля. А в окрестностях Изяславля вдруг забило сразу несколько светлых родников, которые до сих пор называют слезами Гориславы.

О трагической судьбе Рогнеды рассказывается в Повести временных лет и в Ипатьевской летописи. Однако содержащиеся там сведения достаточно кратки, поэтому впоследствии относительно личности и биографии Рогнеды возникли различные гипотезы.

Прежде всего, вызывает споры вопрос о происхождении ее отца – полоцкого князя Рогволода. В летописи говорится, что он прибыл «из-за моря», из чего был сделан вывод, что он был скандинавом. Однако ряд исследователей высказал предположение, что Рогволод был славянином. Действительно, его имя образовано по тому же принципу, что и бесспорно славянское имя Всеволод. Хотя относительно корня «Рог» тоже существуют разные мнения. Одни полагают, что рог, наряду с мечом, был одним из атрибутов власти и, таким образом, имя Рогволод означает «Обладающий властью», другие истолковывают слово «рог» как изогнутый мыс, поскольку Полоцк действительно располагается на мысу, образованном впадением реки Полоты в Западную Двину.

О многоженстве князя Владимира рассказывает Повесть временных лет, отмечая, что «водимых», то есть законных, жен у него было пять, но из всех из них по имени названа только Рогнеда, что говорит о ее особом положении, обусловленном ее знатным происхождением – будучи ровней князю Владимиру, она была главной, постоянной его женой и родила шестерых (по другим сведениям, пятерых) детей. Все прочие жены имели одного-двух детей.

Рогнеда родилась в начале 960-х годов, стала женой князя Владимира в 980-м, была сослана в Изяславль до 988-го, умерла в 1000 году.

Сын Рогнеды, Изяслав, положил начало династии полоцких князей – Изяславичей, которые впоследствии противостояли потомкам Ярослава Мудрого и отстаивали независимость Полоцкого княжества от власти киевских князей.

О том, что Рогнеда в конце жизни постриглась в монахини, сообщает поздняя Тверская летопись.

Город Рогнеды Изяславль сейчас находится на территории Белоруссии и носит название Заславль. В 1993 году там был установлен памятник Рогнеде и ее сыну Изяславу.

Анна Греческая

В 888 году князь Владимир, отринув всех своих прежних жен, вступил в супружество с греческой царевной Анной, дочерью императора Византии Романа II.

Мать Анны, императрица Феофано, родилась далеко от трона и была происхождения самого низкого: ее отец держал в Константинополе трактир, и в юности Феофано, носившая тогда менее звучное имя Анастасо, прислуживала зашедшим выпить посетителям и славилась на весь город как своей красотой, так и отсутствием целомудрия.

Роман, тогда еще не император, а наследник престола, однажды волею судьбы заглянул в тот трактир, увидел рыжеволосую красавицу и влюбился с такой страстью, что пожелал сделать дочь трактирщика своей женой.

Отец Романа, император Константин Багрянородный, долго противился этому браку, но царевич впал в великую тоску и начал чахнуть, так что отцу в конце концов пришлось скрепя сердце разрешить сыну жениться на Анастасо.

Ей было дано новое, царственное имя Феофано, что означает Божественная, и брак был заключен.

Два года спустя Константин Багрянородный скончался, Роман вступил на престол, и Феофано стала императрицей. Опасаясь чьего-либо, кроме своего, влияния на мужа, она потребовала, чтобы он заточил в монастырь трех своих сестер. Царевны были светскими, хорошо образованными девушками и вовсе не собирались похоронить себя в монастыре, но Роман не посмел перечить Феофано и, несмотря на мольбы и слезы сестер, принудил их принять постриг. Старая мать Романа, глубоко потрясенная разлукой с дочерьми, скоро умерла, и Феофано осталась единственной хозяйкой в императорском дворце.

За годы брака Феофано родила мужу четверых детей: двоих сыновей – Константина и Василия и двух дочерей – Елену и Анну.

Слабохарактерный, изнеженный Роман мало интересовался государственными делами, проводя время за чашей хорошего вина, в театре или на ипподроме. Праздность и излишества, наполнявшие жизнь молодого императора, подточили его здоровье, и он скончался, не дожив до двадцати пяти лет. Его младшая дочь Анна родилась 13 марта 983 года – за два дня до смерти своего отца.

Феофано осталась одна с четырьмя детьми, старшему из которых, Василию, шел шестой год. Он был провозглашен императором под именем Василия II, и Феофано стала при нем регентшей. Однако положение ее было сложным: ее не любил народ, не признавала знать, ненавидели влиятельные чиновники. Она была одна против всех и остро чувствовала, как нужна ей защита и опора.

В это трудное для нее время из Африки в Константинополь возвратилось с победой византийское войско, воевавшее там с арабами. Победители под приветственные крики толпы прошли по улицам города с таким триумфом, которого дотоле не видел много чего повидавший Константинополь. Впереди, на триумфальной колеснице, запряженной четверкой белых коней, ехал главнокомандующий – прославленный полководец Никифор Фока.

Никифор Фока был уже не молод и не хорош собой, вел суровый, аскетический образ жизни; овдовев много лет назад, хранил верность покойной супруге и не обращал внимания на женщин, отличался редкостным благочестием и намеревался, когда старость или болезни заставят его покинуть военное поприще, стать монахом. Но пока он был воином, и от него исходило ощущение твердости и силы. Феофано решила, что он должен стать ее мужем. Суровый воин был пленен красотой рыжеволосой императрицы, и, едва дождавшись окончания траура, Феофано вышла за него замуж.

Никифор Фока принял титул императора, поклявшись, однако, передать престол Василию II, когда тот достигнет совершенного возраста. Новый император полностью подпал под влияние жены. Он исполнял ее малейшие прихоти и капризы; будучи не в силах расстаться с ней хотя бы на один день, брал ее с собой в военные походы, но Феофано скоро наскучила такая преданная любовь.

У Никифора Фоки был племянник – Иоанн Цимисхий. Он был красив, изящен, остроумен и ничуть не походил на грубоватого Никифора Фоку. И Феофано, до той поры лишь позволявшая любить себя, увидев Иоанна Цимисхия, впервые в жизни полюбила сама.

Иоанн Цимисхий был честолюбив. Любовь императрицы открывала ему путь к власти, но прежде нужно было устранить Никифора Фоку. Подкупом и посулами Иоанн Цимисхий склонил на свою сторону нескольких вельмож и воинов, которые стали участниками заговора. В назначенный час Феофано сама впустила заговорщиков во дворец и спрятала их в своих покоях. Ночью они ворвались в опочивальню Никифора Фоки и убили его.

Иоанн Цимисхий провозгласил себя императором. Однако патриарх Полиевкт отказался впустить его в храм Святой Софии, где должна была происходить церемония венчания на царство, заявив, что убийца не может быть наследником убитого. Тогда Цимисхий заверил патриарха, что непричастен к убийству, обвинил во всем Феофано и в доказательство того, что ничем не связан с императрицей, отправил ее вместе с дочерьми в ссылку, а сам женился на одной из родственниц покойного императора Романа.

Анне, когда она вместе с матерью оказалась в ссылке, было не более трех лет.

Местом ссылки для императрицы был назначен остров Принкипос, всего в двух верстах от Константинополя. Несчастная Феофано могла видеть вдали городские стены, купол храма Святой Софии, крышу императорского дворца, где жил со своей женой ее возлюбленный, и терзалась от ревности и бессильной злобы. Однажды она попыталась бежать с острова, но ее схватили и водворили обратно.

Так прошло семь лет. Но вот Иоанн Цимисхий скончался, причем ходили слухи, что умер он от яда, подсыпанного ему одним из его министров, и на престол вступил сын Феофано Василий II. Он немедленно вернул мать и сестер ко двору, но дух Феофано был сломлен, и дальнейшая ее жизнь была настолько тихой и незаметной, что даже не сохранилось сведений о том, когда она умерла.

Василий, которому едва минуло восемнадцать лет, оказался главой семьи и правителем государства. Чтобы чувствовать хоть какую-то поддержку, он назначил соправителем своего младшего брата Константина.

Свой долг как главы семьи юный император видел главным образом в заботе о сестрах. Анна и Елена получили самое лучшее воспитание и образование и вскоре стали считаться самыми завидными невестами во всей Европе. Многие государи были готовы породниться с византийским императором, однако Василий и Константин не спешили выдавать сестер замуж, выжидая особых обстоятельств, при которых замужество царевен принесло бы наибольшую выгоду Византии.

Царевна Анна унаследовала от матери ее красоту, ее прекрасные рыжие волосы, за что получила прозвание Руфа – Рыжая, но, по счастью, не унаследовала ее пороков. Анна отличалась добрым нравом, благочестием и скромностью.

Меж тем в стране было неспокойно. Вскоре после вступления Василия II на престол полководец Варда Склир поднял мятеж, на подавление которого было направлено императорское войско во главе с полководцем Вардой Фокой, двоюродным братом покойного Иоанна Цимисхия. Варде Фоке удалось одержать победу и захватить в плен предводителя мятежа. Однако после этого он неожиданно провозгласил императором себя и, объединив свое войско с войском плененного им Варды Склира, двинулся на Константинополь.

Положение императора было отчаянным, у него почти не оставалось верных ему воинов, и он обратился за помощью к русскому князю Владимиру Святославичу. «Они были его врагами, но он просил у них помощи», – писал арабский историк Яхья Антиохейский. Василий II напомнил князю Владимиру, что еще его дед, князь Игорь, заключил с византийцами договор о дружбе и взаимопомощи, и хотя за прошедшее с тех пор время этот договор неоднократно нарушался обеими сторонами, князь Владимир согласился прислать императору шесть тысяч воинов, но взамен потребовал отдать ему в жены царевну Анну.