Ричард маленький король

Решив попытать свою прыть на деле, он попытался вскарабкаться вверх по стене, как он это делал когда был совсем маленьким. Но, то ли бумажки на стене стали мягче, то ли сам Ричард стал тяжелее, вскарабкавшись до середины, он полетел вниз вместе с широкой полосой плотной бумаги. И вновь словно бутерброд, он приземлился на лапы.

Прыгучесть кота росла вместе с ним. За окном появились первые лужи, когда он начал взбираться на подоконник без помощи прислуги. Под горячими солнечными лучами, кот лежал, наблюдая, как блестящий снег на крышах машин медленно тает, образуя проплешины, а он чувствовал себя настоящим покорителем вершин, в одиночку взобравшийся на Эверест.

Однако, прежде чем покорить подоконник на кухне, он освоил ни мало других вершин, менее значимых, но не менее интересных. Кровать Вестника и Кухарки была просто открытием. С нее он получил доступ ко всему, что лежало на тумбочках, стоявших рядом, и самым значимым из всего этого были золотые часы Кухарки. Их яркий отблеск на весеннем солнце, привлек внимание юного кота, и тут же ему вспомнилась та верхушка елки, как он карабкался за ней по вечно зеленому дереву, как упал, протирая бока о колючие ветки. Тогда ему казалось, что нет ничего прекрасней той верхушки, но теперь, увидев отблеск настоящего золота, он понял, что был так глуп и наивен, а эта блестящая верхушка не более чем пластмассовая пустышка. Часы же эти были чем-то особенным. Стеклышком своим они пускали солнечного зайчика, еле заметно, за ним, подрагивала маленькая стрелка, а стоит оставить их на некоторое время, как вернувшись, обнаруживаешь две другие стрелки сдвинутыми со своих мест. Было в этих часах что-то магическое, волшебное, что и привлекло внимание маленького короля. Сначала он пробовал их на нюх. Ничем особенным они не пахли. Попробовать их на вкус было уже гораздо сложнее. В одно утро, Ричард схватил их своими цепкими зубами и потащил в свое ложе. Весь день кухарка искала свои часы. Лишь вечером, Вестник как обычно, развернув огромную газету, сел на излюбленное кресло и ''ой'' – вскрикнул он и тут же подскочил, обнаружив, что сел на часы Кухарки. С гордым видом он вручил находку ей. Она поблагодарила Вестника, посмотрела на него словно на героя, так и не разумев как могла оставить часы на кресле. На этом раздумья Кухарки не закончились. Всю следующую неделю они находили часы на том же самом месте. Что-то в этой ситуации явно было не так. Вестник стал внимательно приглядываться к Кухарке, часто спрашивая ее, как она себя чувствует и все ли хорошо помнит. Иногда он подолгу не засыпал, следя, не ходит ли она во сне. Такое пристальное внимание к себе настораживало и даже пугало. Прислуга уже сама невольно поверила в свой недуг, как однажды, Зимняя не застала Ричарда, крадущимся по коридору с золотыми часами во рту. Секрет был раскрыт и воспринят облегчённым ликованием подданных короля, вдоволь посмеявшихся над забавой кота и над собой, ну а часы обрели новое место, где-то на полке в огромном шкафу.

Сколько король себя помнил, а он помнил себя с самого первого своего дня, Ричард никогда не пренебрегал физической культурой. Король любил с наступлением ночи, устроить небольшой забег по своим владениям, что не очень-то нравилось прислуге. Почему ночью? Ну а почему бы и нет? Кто вообще придумал спать ночью, разве нельзя это делать днем? Помимо того, что Ричард был королем, была еще одна причина – он был котом, а у кошек глаза устроены так, что они лучше видят ночью, чем при ярком освещении. Потому, чуть ли не каждую ночь в квартире раздавалось чудовищное шарканье когтей об пол, иногда с грохотом раскрывались двери, что-то брякало и хлопало. С приходом лета, Ричард стал замечать, что ночь постепенно куда-то пропадает, пока однажды она не пропала окончательно и закатившееся не так давно солнце, уже кинуло первый отблеск в сторону рассвета. Король был настолько возмущен, что вместо занятий хорошенько поел и, отказавшись идти спать в свое ложе, встречал рассвет у кухонного окна. Лежащего на подоконнике кота, совсем разморило полуденное солнце, и он не заметил, как задремал. Радостные крики детей и пение птиц переполняли улицу. Шаги прохожих по тротуару стали звонче, скрипучий снег стал рыхлым, сошел с тротуаров и дорог, кое-где обнажив еще замерзшую сырую землю.

С истошным лаем, зигзагами через весь двор, несся лорд Брауни, морда, растянутая в улыбке, язык чуть ли не до самых плеч. Он весело скакал по лужам, гонял голубей, отпугивал гуляющих неподалеку собак. За ним, изрядно запыхавшись, бежал его друг – хозяин. Судя по всему, он зазевался и выпустил поводок из рук, и теперь пытался хоть как-то зацепиться за него. Прыгая через лужи, а иногда и срезая прямо по воде, он не отставал от своего питомца. Поначалу пытался кричать, но поняв, что только теряет тем самым силы, бежал молча. Лицо его было красным, в левой руке мокрая кепка, правая, как у опытного ловца поводков, опущена к земле. Широкими скачками он бежал через сугроб, мимо лужи, через забор, минуя машину, обегая прохожего, чуть не сбив его с ног и сбившись с толку самому. И тут-то все пошло не так. Снова мимо машины, в огромную лужу, поднимая брызги, в сугроб, распинывая снег, споткнувшись, что было сил о забор, приземлился в луже, крепко сжимая конец поводка, за который успел ухватиться в падении.

Мужчина встал, отряхнулся, и не проронив ни слова, последовал в обратную сторону, предварительно намотав поводок покрепче на руку.

Пойманный, но не поверженный, Брауни устремился за своим хозяином. Они шли молча, не торопясь. Казалось человек, в свойственной ему манере должен был сойти с ума от злости, но с хозяином-другом ничего подобного не происходило. Безусловно, он чувствовал досаду от того, что упал, и боль в коленке не давала покоя, но глаза его горели, как у ребенка. Он вспоминал эту неожиданную встречу с забором и полет над огромной лужей, и он, ни на секунду не потеряв самообладания, хватает свою цель. Ликуя уже по уши в воде. Весь двор замер, прохожая женщина ахнула и закрыла руками глаза, а лабрадор из соседнего дома так испугался, что запрыгнул своему хозяину на руки, лизнув того в нос, чтобы не злился.

На следующий день Брауни было не узнать. Ричард даже подумал, что обознался. Он шел совершенно спокойно, не торопясь, выпятив вперед широкую грудь, будто она была усыпана медалями. Еще одна деталь, почему король подумал, что обознался – то, что хозяина-друга нигде не было видно. За поводок держалась маленькая девочка.

Пес подошел к окнам Ричарда и поприветствовал короля легким поклоном.

– Тебя сегодня прям не узнать, – удивился кот.

– Да, – согласился тот. – Меня помыли.

– Какой кошмар! И тебя тоже?

– И меня, и хозяина, – спокойно ответил пес.

– А где же теперь хозяин? – полюбопытствовал кот.

– Дома сидит, говорит, больше шиш с этим дикарем гулять буду. Что это за дикарь такой, я так и не понял.

– Ты разве не знаешь, что дикарь – это смелый и отважный? – спросил его кот.

– Раз так, тогда я не против, – с чувством облегчения рыкнул Брауни. – Я вполне себе смелый, да и отважный тоже.

– А кто это сегодня с тобой? – поинтересовался кот.

– Маленькая Нина, обожаю гулять с ней!

– Почему?

– А вот и почему, – навострив уши, ответил пес. – Ну, все, мне пора. Пока друг.

– Пока, Брауни, – попрощался в ответ кот.

Он так ничего и не понял, и сколько не вслушивался – ничего нового не услышал. Ричард уже собирался слезть перекусить, но тут во двор ворвались детские крики, еще радостнее и громче, чем до этого. "Нина, Нина" – кричали они. Крики приближались. Король вновь обратил свое внимание к окну. Брауни лежал на спине, задрав лапы кверху и высунув язык от удовольствия. Дети окружили его, и они вместе с маленькой Ниной чесали ему животик, за ухом, тискали его, дергали за лапы, а пес полный восторга, спокойно продолжал лежать на спине, с улыбкой, что ни на есть до ушей.

Подобное, Ричарду доводилось наблюдать чуть ли не каждый день. Маленькая Нина часто гуляла с Брауни, собирая всех своих одноклассников вокруг себя. Как ни странно, но пес рядом с ней вел себя совершенно иначе. Он был более покладистым, послушным, как подобает вести себя настоящему лорду. Но стоило ему выйти с другом-хозяином, как это был тот, же пес, распугивающий весь двор, хоть и будучи бесконечно любвеобильным. Сам Брауни такого за собой не замечал. Куда уж там за собой следить, когда вокруг столько всего интересного. Зато это замечал его друг – хозяин, и активно этим пользовался. Почти всю весну с бульдогом гуляла девочка. Не так часто можно было увидеть, как на коротком поводке, перебежками за своим псом следовал мужчина. Он доходил до окна короля, где хоть какое-то время пес вел себя спокойно, и присев на заборчик о чем-то думал. Весна была долгой, зима неуступчиво проявляла свое стремление остаться. Растаявший снег, то и дело выпадал вновь, а паутиной затянувшие двор ручьи, опять замерзали. Но вскоре, устав от борьбы, зима ушла. Снег сменился дождем, ручьи нашли свою дорогу, просочившись в едва оттаявшую землю, к корням деревьев, которые уже начинали выпускать почки, а за ними следом, с каждым днем, все больше и больше показывались новорожденные зеленые листочки.

Двор был сух, полон света и тепла. Напряженное лицо друга-хозяина озарялось лучезарной улыбкой, а сам он в это время был воплощением спокойствия и умиротворения. На заборе он уже сидел не задумчиво, а озираясь в разные стороны, щурясь от яркого солнца, вдыхая свежий летний воздух, пропитанный ароматом свежескошенной травы. Однажды, беззаботно сидя вот так на заборе, он заметил в окне короля.

– Привет, дружок, – поприветствовал он его.

– Привет друг – хозяин, – промяукал ему в ответ кот.

– Жарко тебе наверно, – предположил человек. Король ничего не ответил, продолжая смотреть на него своим блаженным взглядом. Люди любят говорить очевидные вещи, задавая порой глупые вопросы. Друг – хозяин посидел еще немного и пошел за своим неуемным любимцем, которому наскучило вести себя примерно, да еще к тому же он узрел целую свору голубей воркующих неподалеку.

Ричард остался сидеть у окна, дождь он любил, но только если наблюдать за ним со стороны. Его ровный монотонный шум успокаивал, в то время как двор наполнялся бегущими прохожими, тротуары стремительными потоками воды. Сквозь стук капель о подоконник, король услышал сильный скрежет где-то неподалеку. Все произошло так быстро, скрежет сменился протяжным до боли знакомым "мяааау" и вновь под окном зашелестели кусты шиповника. Ричард направил на них свой пристальный взор.

– Все в порядке, – донеслось из кустов. – Проклятый мокрый подоконник.

И вновь не прощаясь, кот-каскадер побежал в противоположную сторону.

С тех пор друг – хозяин частенько заводил небольшой разговор с королем. Обычно это ограничивалось комментариями о погоде, иногда человек пытался предсказать дождь.

– Какие тучи собрались, кажется, скоро будет дождь, – говорил он.

– Не будет, – спокойно отвечал кот.

Друг – хозяин задирал голову кверху и с видом профессора климатических наук, подтверждал свои слова.

– Да, скоро пойдет. Пора домой идти, – приговаривал он.

– Не пойдет, – опять промяукал кот.

Нашел с кем спорить, уж кто кто, а коты наверняка знают будет дождь или нет. Но людям разве объяснишь. Вот, к примеру, в один из таких погожих дней, Брауни со своим другом-хозяином, как обычно гуляли под королевскими окнами. Чистое небо медленно хмурилось, и Ричард, чувствуя это своим долгом, предупредил друга о приближении дождя. Но сколько пес не скулил и не тащил человека в сторону дома, ему так и не удалось увести его от дождя.

– Ты чего это распрыгался? – спросил пса человек.

– Домой надо идти, дождь скоро, – пролаял бульдог в ответ.

– Никак опять голубей увидел? – улыбнулся человек.

– Какие голуби, они все под крышу уже спрятались, дождь скоро, домой бежать надо, – не унимался пес.

Но людям разве объяснишь? Когда они чего-то не понимают, а фантазия отказывается выдвигать новые версии, или то, что говорят, противоречит их мнению, они заканчивают такой разговор одинаково.

– Брауни фу, перестань! – слегка разозлившись, попытался успокоить своего питомца человек.

– Теперь ты видишь, как мне с ним тяжело, – обратился Брауни к коту.

– Держись приятель, – расчувствовался он. – И в следующий раз не забудь взять зонт. Не успел он сказать, как из-за дома вышла огромная черная туча, и тут же на стекле появилась пара капель. Не успели они стечь по стеклу вниз, как дождь хлынул словно из того набалдашника, которым как-то раз прислуги мыли кота.

– Брауни бежим, чего стоишь? – закричал друг – хозяин, и вместе с псом они побежали в сторону дома.

Когда Брауни со своим другом-хозяином скрылись из виду, Ричард услышал протяжное "мяу", окончившееся шелестом кустов под окнами. Ричард высунулся посмотреть, что произошло. Из тех самых шуршащих кустов, торопливо выбежал черно-белый кот.

– Вы в порядке? – спросил его Ричард, когда тот поравнялся с его окном. От неожиданности пробегающий мимо кот, подпрыгнул на месте, и, встав на дыбы, зашипел.

– А, это ты, – расслабился кот, завидев короля.

– Что с вами случилось? – поинтересовался король.

– Это все бабка, – промяукал черно-белый кот. Он дергался, и все время оглядывался по сторонам, будто от кого-то убегал. – Говорил я ей, не ставь бабка молоко на окно… Пока летел, восемь жизней потерял, как бы теперь на собак не нарваться.

И кот, бубня недовольства себе под нос, побежал дальше.

Вот уж странный кот, подумал Ричард, да еще и невоспитанный, мало того, что не представился, еще и убежал не попрощавшись. Негодования Ричарда длились недолго. Наступил обед, послышался нежный голос Зимней, и он забыл о неприятном коте, об изнурительной жаре, и не оставив в голове ни одной лишней мысли предался обеду, после которого так любил поспать.

Утро было таким же ярким и теплым, как почти всегда. "Лучше уж было пропасть утру, чем ночи", подумал кот. Судя по заспанным лицам прислуги, они тоже были не в восторге от утра. Наспех приготовив поесть, они подали королю завтрак, поели сами и разбежались кто куда, оставив короля одного. В этот день, Ричард был занят куда более серьезными делами, чем его обычные повседневные хлопоты – сегодня он искал ночь, и был полон решимости найти и вернуть ее к закату. Оказалось, дело это вовсе не простое, и уже к обеду, обойдя все углы, совсем выбился из сил, так и не найдя ни единого следа. Мимо окон, в испуге от чего-то спасаясь, пролетела стая голубей. Было очевидно, что во двор ворвался Брауни, и теперь выплескивает по нему накопившуюся энергию. Кот забрался к окну, и дождавшись, когда бульдог наиграется и подойдет к нему, как обычно побеседовать, спросил его, не знает ли он куда задевалась ночь.

– Ночь? – переспросил пес.

Стало очевидно, что он о ней впервые слышит.

– Должно быть, она приходит слишком поздно, когда я уже сплю. Засыпаю то я рано.

– Конечно, так скакать, – промяукал кот.

Брауни, очевидно разминувшийся с той самой ночью, совершенно не знал о чем идет речь, но все же, обещал взять след и что-нибудь вынюхать.

Время шло, медлить было нельзя, поэтому Ричард попрощался с другом и продолжил поиски. Проходя мимо маленькой комнаты, где его однажды мыли, в щели под дверью он заметил густую непроглядную полоску темноты. А может ночь спряталась там, подумал кот, и принялся скрести лапой по двери, в попытках ее открыть. К тому времени пришла Зимняя.

– Что случилось? – спросила она, приоткрывая дверь в ванную комнату. Комната тут же наполнилась светом, Ричард внимательно оглядел ее вокруг, и поняв, что поиски зашли в тупик, ушел в обратном направлении. Кот предпринял попытку разузнать про ночь у Зимней, но она, не поняв чего он хочет, взяла на руки и принялась тискать, что вовсе не входило в планы Ричарда. И он довольно быстро вырвался из цепких рук. Кто и мог, что-то знать про исчезновение ночи, так это Вестник. С наступлением вечера, он раскинул свою огромную газету у себя на коленях, и, нахмурив брови, что-то бормотал себе под нос.

– Ты только глянь на это! – воскликнул он, обращаясь к коту, расположившемуся неподалеку. – Опять кризис, мы когда-нибудь забудем, что это такое? Вот ты мне скажи. Кот молча смотрел на мужчину, словно гипнотизируя его своим взглядом. Его совсем не волновала ни экономика, о которой так горячо говорил Вестник, ни это странное слово кризис. Король знал, что его никогда не коснется ни то, ни другое, а этот жалкий кризис вообще только человеческое заболевание, и на котов оно не действует, потому что коты никогда не обманывают, их глаза всегда честны и прозрачны. Так и не найдя ночь, кот проводил опустошенное место, между вечером и утром лежа на подоконнике. К его удивлению, время это своей тишиной ужасно напоминало ночь, но это было не более, чем притворно. Под окнами зашуршал куст шиповника, это черно-белый кот вновь исполнял свои трюки. Ричард выглянул в окно и предпринял попытку заговорить с ним, как тот вновь подпрыгнул и, встав на дыбы, зашипел.

– Ну ты и перепугал меня приятель, – промяукал в полголоса черно-белый кот королю. – Так ведь можно и заикой сделаться. И вообще, чего не спишь? Ночь на дворе, – хотел было идти кот.

– Какая ж это ночь? В том то все и дело, я ищу ночь, она куда-то пропала. Разве вы не заметили?

– Ну, раз пропало что, то это точно бабка припрятала, как пить дать, – недовольно промяукал кот. – Только в окно сильно не высовывайся, я уже там проверял, – и он, не дав королю опомниться, быстро юркнул под ближайший куст.

За спиной послышались мягкие шаги Зимней. Она подошла к окну, встав рядом с котом, запустила свои аккуратные пальчики в его шерсть, и стала гладить пушистую спинку, выгибающуюся под ее рукой. Королю это так понравилось, что он замурлыкал, как будто вновь оказавшись в цепких объятиях мамы.

– Не можешь уснуть? – тихо спросила она. Кот в ответ лишь прищурился.

– Я тоже не могу, – продолжила она. – Это все белые ночи, кто их только придумал.

''Так значит, ночь никуда не делась'', подумал кот. ''Кто-то просто выдумал ее белой''. Он довольно улыбнулся прислуге. ''Вот бы найти этого придумщика, и вернуть все как было. И почему нельзя было придумать синюю ночь, или красную, или уж хотя бы зеленую''.

– Не переживай, скоро ночь вновь станет как раньше, – прошептала прислуга, взяла кота на руки и пошла спать.

Король верил Зимней, она никогда его не обманывала. Поэтому он прекратил свои поиски и просто стал ждать. И вскоре, он начал замечать, как ночь медленной поступью вышагивает к нему, все больше и больше заполняя пустоту, образовавшуюся между вечером и утром. Вскоре она вернула себе свой трон, но так и не остановилась, продолжая покушаться на день. Королю это было уже безразлично, он вернулся к своим ночным занятиям, снова обретя прежнюю спортивную форму. Кроме того, с каждым днем он становился мудрее, пропуская через себя массу человеческих глупостей и мелких мыслей. Ведь коты – прирожденные философы, они никогда ничего не делают просто так. Во всем они кроют глубокий смысл, воспитывая окружающих их людей. Может показаться, что они спят, а иной раз, что их вовсе нет рядом, но это только кажется, коты отлично прячутся, умело делают вид будто спят. Благодаря своим прирожденным умениям прятать свои эмоции, коты могли бы быть настоящими шпионами. Люди стесняются друг друга, но никогда не стесняются котов, за что пушистым друзьям иной раз приходится несладко. Кому захочется слушать, как кто-то из прислуги неумело поет в душе. В такие моменты семейство кошачьих, обладающие колоссальной сдержанностью, явно жалеют о своих шпионских качествах.

Когда Вестник оставался один с Ричардом, он доставал из шкафа скрипку, следы несбывшихся надежд, или просто мечта детства. Он аккуратно протирал ее от пыли, в каждом уголочке, внимательно разглядывая и вертя инструмент в своих мохнатых руках. Затем он садился недалеко от короля, положив скрипку на плечо, подносил смычок к струнам. Иногда это был настоящий ужас, иногда просто кошмар, будто тридцать дворовых кошек кто-то запихнул в железный шкаф, и теперь тащит этот шкаф волоком по стеклянному полу. Порой, Вестник ограничивался двумя кошками, не двигая шкаф с места. Дрожащими руками, он проводил смычком по струнам и тут же разочарованно убирал скрипку обратно пылиться. Но иногда, он был так усерден, он фальшивил, сбивался, краснел, ронял смычок, попадал им себе в глаз, снова краснел, но так и не останавливался.

– Ну как тебе? – спросил он короля, закончив свое очередное соло.

– "Глубоко и неуступчиво" – промяукал в ответ король. "Будто старый пастух, уснул и, потеряв весь свой скот, проклинает всех кого видел за свою долгую жизнь".

– Еще конечно многое нужно доработать, – прокомментировал маэстро.

– "Многое, это точно", – согласился кот. Предчувствуя долгий разговор, он старался как можно скорее покинуть комнату, сославшись на дела.

В том, что разговор будет долгим, Ричард не сомневался, люди любили говорить, иногда даже казалось, что они больше делают это, когда говорить особо не с кем, адресуя свои вопросы и разочарования к самим себе. Лишь Зимняя говорила именно с королем. Приходя домой, она всегда рассказывала ему, как прошел ее день. Делилась впечатлениями, расспрашивала кота о его королевских делах. Хотя он и не понимал, зачем ей они, она ведь в них абсолютно ничего не понимает, но все равно вкратце рассказывал. Зимняя почти всегда была веселой, и улыбалась Ричарду своими большими красивыми глазами. Но иногда, все же, бывала и расстроенной. Грустно подперев голову рукой, она задумчиво смотрела в окно, пока в воздухе витал вопрос почему. Вопрос этот был самый популярный среди людей, им всегда было интересно узнать истинную причину вещей. Должно быть интерес этот вызван их непостоянностью и не практичностью. Ведь если коты приходят на кухню, и начинают протяжно мяукать, это значит, что они определенно голодны и просят есть, в то время как человек, пришедший на кухню, задается вопросом чего же он хочет, и возможно он просто чем-то сильно расстроен, а не голоден, как думает он сам. Если бы люди знали чего они хотели, и делали только то, что им действительно нужно, то вопросов почему у них точно бы не было. Время от времени, Ричард тоже интриговал прислугу, не давая расслабляться. Он будил их утром своим протяжным королевским мяу, добившись своего, вел на кухню, где ему подавали завтрак, а получив его, кот разворачивался и спокойно уходил, оставляя прислугу с задумчиво-глупой физиономией и заспанными глазами, а завтрак нетронутым. А что? Пусть подумают, чего же он хотел. Такой фокус проходил со всеми, но только не с Зимней. Она быстро раскусила маленького короля, назвав новым для него словом "воображуля". Новым становился и вид из окна. Листья на деревьях пожелтели и осыпались. Желтые, красные, ветер гонял их по двору, пока они не потеряли свой цвет и мокрые от постоянных дождей, припали к земле в ожидании первого снега.

Не заставив себя ждать, снег покрывалом лег на замерзшую землю. Все снова возвращалось на свои места – темные звездные точки, завывающий ветер, морозный воздух.

Ричард наблюдал за тем, как двор медленно наполняют крупные хлопья снега. Рядом стояла Зимняя и с восторгом смотрела на улицу, расчесывая пушистую спину и бока короля. Кот не очень-то любил расчесываться, позволяя прислуге все же делать это какое-то время. А когда терпению его приходил конец, он тут же принимался уворачиваться от кусачего гребешка, стараясь куснуть его побольнее. На пальце у Зимней что-то блеснуло. Отвлекшись от своего главного врага, Ричард переключил все внимание на палец прислуги. Сомнений не было – на нем блестело и переливалось светом золото. Раньше ничего подобного кот у Зимней не замечал, он был почти уверен, что не замечал лишь потому, что на нем ничего не было. Рука замерла, устроившись на подоконнике, кот приблизился к заветному украшению и лизнул девушку в безымянный палец.

– Я смотрю, тебе понравилось мое новое колечко? – улыбнулась она.

Кот почувствовал себя вором, пойманным на месте преступления, стыдливо опустил морду и уже хотел ретироваться, но прислуга схватила его и крепко прижала к себе.

– Надеюсь, ты помнишь, что нам предстоит завтра? – спросила она. – Я тебе об этом еще вчера говорила.

Конечно, он не забыл, король всегда все помнит и никогда ничего не забывает, просто он никак не мог вспомнить, что же именно он забыл.

– Завтра мы с тобой переезжаем в новый дом, глупыш, – раздалось как гром среди ясного неба.

– Как переезжаем? Куда? Зачем? А как же… как же это все? – кот удивленно посмотрел на прислугу, его привычный мир, так плотно вошедший в его жизнь, неожиданно пошатнулся, и из самого его основания вылетел кирпичик.

– Не бойся, я тебя не оставлю, – спокойно произнесла прислуга.

– Конечно не оставишь, – промяукал кот.

– Я же обещала, – сказала Зимняя, поцеловала короля и пошла по своим делам.