Смерть на Кикладах. Сборник детективов №3

По команде Манна катер плавно развернулся и, быстро выйдя на максимальную скорость, уже летел по лазурной глади, рассекая форштевнем прозрачные прибрежные воды.

– Думаешь, у него есть с собой паспорт? – полуутвердительно произнес Смолев, внимательно вглядываясь в линию стремительно приближавшегося берега.

– Конечно, есть! Все у него есть, у мерзавца: и паспорт, и деньги, и кредитные карты, он свой отход готовил заранее! Причем, – по разным вариантам. Морем уйти не удалось – будет пытаться улететь. Я в этом просто уверен! И карту изучил как свои пять пальцев! Не удивлюсь, если у него на каждый рейс и места заранее выкуплены на неделю вперед!

– Хорошо, а одежда? Не в гидрокостюме же он в самолет собрался? Местные аэропорты – это, конечно, не Домодедово и не Пулково, но все равно, его внешний вид сразу бросится в глаза.

– Саша, значит, все у него есть! Или на нем, или с собой. И еще, у меня мысль одна мелькнула. Как бы он нас с тобой не опередил…

– Это раненый-то, которому почти милю до берега плыть? – усомнился Смолев.

– Если он сам плывет, – буркнул генерал, что-то лихорадочно обдумывая. – Ты обратил внимание, что оборудование было профессиональное? Сам говорил, что видел такое у боевых пловцов? А теперь скажи мне, друг ситный, чего там не хватало? Что мы не обнаружили?

– Не понимаю, – покачал головой Алекс. – Ну, подскажи!

– Акваскутера, Саша, акваскутера! На дворе двадцать первый век! – генерал говорил отрывисто и зло, было видно, что он и сам не рад своей догадке. – Сейчас такие «игрушки» делают, – закачаешься! Эдакая управляемая торпеда из пластика с мощным винтом, до восьми километров в час выдает и в подводном, и в надводном положении! Пловец держится сверху, плюс можно прицепить любой груз, если потребуется. Самые мощные стоят бешеные деньги, десятки тысяч евро, но для нашего беглеца – это сущие гроши!

– Стой, стой, если до восьми километров в час, то он сейчас может быть уже где угодно, он это расстояние в километр покроет за семь минут!

– Вот то-то и оно! Чтоб его приподняло, да сплющило! – в сердцах посулил генерал беглецу. – Ну, держись, дай мне только до тебя добраться!

– Так, значит, в аэропорт? – уточнил Смолев.

– Абсолютно. Не удивлюсь, если этот гад уже сидит в самолете!

– А улететь не мог?

– Нет, первый рейс до Афин через полчаса. А там уже Медея, та самая, из афинского полицейского департамента. Я тебе рассказывал. У нее муха не пролетит! Все рейсы задержаны.

– Получается, что и по времени он все точно рассчитал, смышленый малый!

– Не то слово, просто гений! – зло процедил генерал сквозь зубы. – Но и мы не лыком шиты: за полчаса вся его комбинация – как на ладони.

– Может отозвать твоих людей с Дриониси? Они в аэропорту не пригодятся?

– Зачем? Пусть заканчивают свою работу. А вдруг мы с тобой ошибаемся? Незаконченное дело бросать нельзя. Потом обследуют южное побережье от Дриоса до Мавроса, уверен, что найдут его средство передвижения. Дальше он точно на акваскутере не пойдет, не захочет внимание привлекать. Скорее всего, ты был прав с самого начала: к мысу Пиргос он и направился с утра пораньше, – генерал постучал пальцем по карте, – бросил скутер, вышел на дорогу, переоделся, поймал машину и в аэропорт, на первый же рейс до Афин. С-сукин сын! Но ничего! Если он в аэропорту, я его сам возьму – голыми руками!

– Не горячись, Витя: он может быть вооружен! Знаю я эти местные островные аэропорты. Ядерный заряд можно провезти при необходимости – никто не поинтересуется! Все спят на ходу.

– Ядерный заряд – отдельная история, – непонятно ответил генерал, бросив на Смолева быстрый взгляд. – Об этом позже… А то, что он вооружен – сомневаюсь я. Не того характера человек. Он считает себя умнее других. У меня вообще сложилось впечатление, что он с самого начала водил за нос всех: и Интерпол, и Каморру, и Ндрангету! Зачем ему это, в какую игру он играет, кто пытался его устранить? Чье тело мы нашли? Он мне, гад, на все вопросы ответит, уже не отделается словами «пока об этом рано говорить»! Ладно, хватит разговоров, готовимся: высадка через пять минут!

Не прошло и получаса, как на летное поле небольшого аэропорта Пароса выехала машина и резко остановилась, скрипнув тормозами, у лайнера авиакомпании «Эгейские авиалинии», безжизненно застывшего на рулежке.

Из авто выскочили двое мужчин и, быстро пройдя сквозь полицейское оцепление, взбежали по трапу. На верхней ступеньке их поприветствовала молодая женщина в полицейской форме, и все втроем они зашли в салон.

Медленно проходя мимо рядов с встревоженными пассажирами, они, наконец, остановились рядом с одиноко сидевшим мужчиной неопределенных лет и столь же неопределенной внешности. Единственное, что можно было отметить – серый оттенок его кожи, словно пассажир или смертельно устал, или чувствовал себя не лучшим образом.

Генерал Манн хищно и удовлетворенно улыбнулся, глядя на пассажира.

Тот поднял глаза на главу Интерпола. Лицо пассажира ровным счетом ничего не выражало.

– Боюсь, Жан-Гвидо, – произнес генерал негромко, обращаясь к пассажиру, – вы уже никуда не летите.

– Похоже на то, – разлепил сухие губы «бухгалтер». – Но попытаться все же стоило.

Затем он молча поднялся и пошел вслед за женщиной в форме капитана полиции. Смолев и Манн шли следом.

Уже садясь на заднее сидение автомобиля и невозмутимо подставляя руки под наручники, которые на нем защелкнул лично Манн, беглец небрежно поинтересовался:

– Куда на этот раз? Морем в Афины? В департамент полиции?

– Нет, – отрицательно качнул головой генерал Интерпола, отворачиваясь к окну, словно после поимки потерял к беглецу всякий интерес. – Пока нет. У одного моего друга, – он коротко взглянул на Смолева, – есть вилла на соседнем острове. Вы побудете там гостем пару недель, а мы составим вам компанию. У меня накопилось к вам слишком много вопросов.

Арестованный безразлично пожал плечами и прикрыл глаза.

К машине подошла Медея Иоанниди и вопросительно взглянула на генерала.

– Капитан, – обратился к ней глава Бюро Интерпола. – Заканчивайте здесь, оцепление можно снять. Задерживать самолет больше смысла нет. Затем направляйтесь к мысу Пиргос, там майор Петриди передаст вам все находки. Арестованного я забираю. И, – опередил генерал ее вопрос, – чем меньше людей будет знать, где он, тем спокойнее будет нам всем. Обязуюсь передать его столичному департаменту полиции в целости и сохранности через десять дней. Так и передайте своему начальству! Две недели, максимум. Медея, это в наших общих интересах. А с вами мы встретимся в полицейском участке Наксоса послезавтра и все обсудим. Все! Удачи!

Пока машина разворачивалась, Смолев успел бросить взгляд на оставшуюся стоять на летном поле Медею Иоанниди. Он заметил расстроенное выражение ее лица. Видимо, по ее мнению, генерал слишком поторопился с отъездом.

Ничего, подумал Алекс, скоро они встретятся на Наксосе – и у них будет время как следует пообщаться.

Машина быстро набирала ход, и скоро аэропорт уже скрылся из виду.

Часть восьмая

Жизнь – театр, где в главных ролях мастера закулисной игры.

Томас Лав Пикок

– Босс, а босс! – голос Катерины в телефонной трубке звучал крайне тревожно. Она волновалась, и оттого греческий акцент в ее русской речи проступал явственней. – Я не совсем поняла: у нас в восьмом номере будет новый жилец? А почему я ничего не знаю? Мне Софья не оставляла на этот счет совершенно никаких инструкций! Как же так? Там же ремонт только закончился, еще не убрано! Номер не готов, кровать еще не собрана даже! Как же я гостя там размещу? А потом, если не включать свет, – там темно, как в пещере! Старые окна мы еще не поменяли, да и даже если поменяем, что толку? Они же узкие, как бойницы, и в тамбур выходят, а не наружу! Телефон не подключен! Туалет и тот – через тамбур. Не номер, а наказание!

– Катерина, не нервничай: нам как раз такой и нужен. Я тебе потом все объясню! – постарался успокоить ее Смолев. – Главное, что там теперь новая прочная дверь и надежный замок. То, что связи нет и окна не выходят на улицу, нас вполне устраивает. Темно или светло – не важно. Лампы горят? Ну и отлично. Кровать пусть соберет Костас, скажи, что это моя личная просьба, я оплачу. Пошли потом туда горничную, пусть просто протрет пыль, оставит постельное белье. Гость у нас не гордый, сам разберется. Пока Петрос и Соня еще на Паросе, ждем их завтра с утра, так вот, пока их нет, пусть Василика с кухни передаст в номер большую флягу с питьевой водой, хлеб и вяленое мясо. Холодильника там все равно нет, а этого на первое время вполне достаточно. Не до разносолов. И пусть все будет уже порезано! Ни ножей, ни вилок не класть! Запомнила? Я не спрашиваю, поняла ли, я спрашиваю: запомнила? Молодец! И еще: найдите на складе у Христоса две раскладушки, отнесите и оставьте в тамбуре. Туда же небольшой столик и два стула.

– А это еще для кого? – ошеломленно спросила Катерина. – Там кто-то будет спать в коридоре?! В тамбуре? У двери в уборную? Это как такое может быть?

– Это для людей, которые будут нашего гостя… э-э-э… сопровождать, – подобрал наконец Смолев правильное нейтральное слово. – Не переживай, им будет вполне комфортно, они привыкли к спартанской обстановке. Вот их надо будет поставить на довольствие, но это я уже с Софьей обсужу, когда она вернется. И еще, пусть Костас принесет из сарая большую деревянную раздвижную ширму, я видел ее там, и поставит ее поперек галереи между седьмым и восьмым номером, чтобы отгородить тамбур. Спускаться и подниматься на галерею можно и по другой лестнице, а персональные уборные есть в каждом номере, эта все равно была исключительно для жильцов восьмого номера, так что другие постояльцы не пострадают. А на ширму пусть повесит табличку «Осторожно, ремонт!», она лежит там же, в сарае. Поставит у ширмы ведра с краской, положит стройматериалы. Все ясно?

– Ничего не ясно, – искренне выпалила раздосадованная Катерина. – Но все сделаем! Если надо – значит надо! Костас будет рад помочь!

– Да, спасибо, Катерина, и самое главное, – как можно более убедительно произнес Алекс, понизив голос. – У нас в восьмом номере никто не живет! Ты меня поняла? НИКТО! Там просто идет ремонт. Кто бы тебя ни спросил, из числа служащих или друзей, даже если папа с мамой, ты ничего не знаешь! Ты меня поняла? Хорошо поняла?

– Ой, да будет вам, босс! – обиженно шмыгнула носом Катерина. – Будто я какая болтушка! Если я что-то и говорю в подробностях, – так это все исключительно по делу и для блага гостиницы! Я же о деле думаю! Вот, например, сегодня Василика испекла пирог с ревенем, а я ей еще накануне говорила: «Добавьте в начинку немного меду, а то ведь будет кислить!» Моя мама всегда так делает, получается прекрасно: и сытно, и сладко! И что бы вы думали, босс? Все, как я говорила: кислит немилосердно! За завтраком его только немец и наворачивал за обе щеки, этот, как его, доктор Штаубе! Ел и нахваливал, даже добавки попросил! «Зер гут!» – бормотал. Но это ни о чем не говорит: немцы в кухне ничего не понимают, им кислой капусты дашь с сосисками – они и счастливы! Я попробовала сама – да какой там «зер гут»! Аж челюсти сводит, такая кислятина! Будь здесь Петрос, уж он-то бы меня точно послушал! Хотя в прошлый раз, когда я просила его добавить в булочки с айвовым вареньем немного корицы…

– Катерина! – взвыл Смолев, потеряв терпение.

Ну что ты будешь делать с этой несносной девчонкой?!

– Ой, простите, босс! Все, все, уже звоню Костасу! – засуетилась администратор. – В самом деле, не буду вас отвлекать: вы ведь и так через два часа уже будете на месте и сами попробуете этот злосчастный пирог, – сами потом скажете, что без меда никуда! Все сделаем как надо, не беспокойтесь!

Смолев нажал на айфоне кнопку «сброса» и, прикрыв глаза, медленно сосчитал до тридцати. Несносная болтушка, но дело свое знает отлично. И, кстати, подала ему отличную идею! Выходит, зря он на нее рявкнул. Алекс вздохнул и снова набрал номер ресепшн виллы «Афродита».

– Катерина, это снова я, – быстро проговорил Смолев уже мягче, не давая возможности говорливому администратору вставить хотя бы слово. – Свяжись с доктором Штаубе и попроси его дождаться нас, скажи, что хозяин гостиницы нуждается в его профессиональной консультации. Договорились? Умница, спасибо тебе! Все, пока!

Скоростная моторная яхта с надписью «Interpol» выходила из порта Парикии. За штурвалом на мостике был сам генерал Манн.

Смолев, закончив телефонный разговор, еще раз оглядел двух агентов Интерпола, крепких молодых ребят, к которым наручниками был прикован пойманный беглец. С совершенно бесстрастными лицами, они сидели по бокам от арестованного на удобном диване в просторной кают-компании.

Жан-Гвидо Пиани, видимо, совершенно смирился с происходящим: закрыв глаза, он удобно откинулся на спинку дивана, – и было похоже, что дремлет.

Смолев, удостоверившись, что все в порядке, решил подняться на мостик.

– Ну, что скажешь? – встретил его вопросом Виктор Манн, не отвлекаясь от штурвала: яхта как раз в этот момент совершала маневр, огибая мыс Парикии и выходя на нужный курс в сторону Наксоса.

– Все в порядке, – подтвердил Алекс. – К нашему приезду, надеюсь, все будет готово. Поселим его в восьмом номере. Ты его помнишь, наверно, по делу о пропавшем алхимике.

– А, это тот, с «секретом»? Где проживали Фламели? – уточнил Манн. – Что ж, подойдет. Я, кстати, надеюсь, что мы будем недолго злоупотреблять твоим гостеприимством: хочу этого мерзавца поскорее «расколоть». С информацией, что он может нам дать, меня уже коллеги в Неаполе заждались. Да и других дел поднакопилось.

– «Расколешь», куда он денется! – пожал плечами Смолев. – Единственное: мне не нравится, как он выглядит – очень бледен, видимо, потерял много крови. Рану мы перевязали, но надо бы, чтобы посмотрел толковый хирург.

– Надо что-то придумать, – после паузы ответил Манн. – Не в госпиталь же его везти, – засветим. Я уверен, что его сейчас настойчивым чесом по всем островам разыскивают и его дружки, и конкурирующие организации. В каждой больничке в радиусе двадцати километров наверняка уже сидит наблюдатель. Очень он им всем нужен, сам понимаешь. Но нам он нужен еще больше. Надо как-то выкручиваться…

– У меня на вилле гостит немецкий хирург, доктор Штаубе, – ответил Смолев. – Я попросил через администратора, чтобы он дождался нас и оказал нам профессиональную помощь.

– Немец-хирург? Отлично, – довольно кивнул Манн. – Попрошу соотечественника хранить молчание. За это Интерпол оплатит его услуги по двойному тарифу. Как, кстати, и наше пребывание в гостинице. И хватит рукой махать! Что ты машешь руками все время? Ты не обязан делать это бесплатно. Сам прослежу, чтобы Софья выставила счет за проживание четырех человек! Ну, вот, вроде вышли на курс, – он перешел на греческий, обращаясь к помощнику: – Рулевой, примите штурвал!

– Есть, генерал! – бравый молодой моряк, скромно стоявший в сторонке, быстро подскочил и принял на себя управление яхтой.

– Пойдем, Саша, – снова по-русски продолжил Манн, обращаясь к Смолеву. – Присядем сами вон в том уголке и отдохнем. Рюмку коньяку выпьем? Еще полчаса идти, как минимум. Есть отличная «Метакса». Двенадцать звезд, не хухры-мухры! Подарок от министра, между прочим, по случаю присвоения очередного воинского звания…

– Почему нет, – кивнул Алекс, усаживаясь за круглый стол. – Наливай, попробуем твой министерский подарок. По чуть-чуть…

Генерал достал из бара два пузатых коньячных бокала, бутылку «Метаксы» и, открутив пробку, плеснул в каждый бокал на самое донышко золотисто-янтарную жидкость.

Смолев взял бутылку в руки, повернул к себе этикеткой на обратной стороне, пробежал глазами, удивленно покрутил головой и медленно прочел вслух по-английски:

– «Метакса 12 звёзд» создана на основе мускатных вин греческого острова Самос из выдержанных винных спиртов, эссенции розовых лепестков и секретного сбора средиземноморских трав. Напиток отличает мягкий, но при этом насыщенный вкус с тонкими переливами ароматов высушенных цветочных лепестков и упоительными нотами пряных трав, сладковатыми и теплыми оттенками шоколада, ирисок, кофейных зерен и сухофруктов, которые перекликаются с яркими и бодрящими нотами апельсиновой цедры»! Боже мой, Витя, кто все это пишет? Как можно отличить «тонкие переливы ароматов» от «упоительных нот» и «теплых оттенков» в бренди?! Слова, слова, слова!..

– Маркетологи, Саша, маркетологи, – весело ухмыльнулся Манн. – Есть такая загадочная профессия. Может, винные эксперты и способны все это различить, но простым смертным этого не дано, поверь. А таких экспертов на всем свете – по одной руке счесть. Поэтому всю эту галиматью пишут маркетологи и рекламщики. Причем, думаю, что сами они и не пробовали описываемые напитки. Да и черт с ними! Попробуй, не знаю, что там за «переливы ароматов секретных цветочных лепестков», но напиток точно «яркий и бодрящий»! Будем! Ямас!

– Ямас! – эхом отозвался Алекс, и друзья осторожно чокнулись бокалами.

Первый же глоток обжигающей ароматной жидкости действительно мягко прокатился по нёбу и сразу согрел внутренности. Качество «Метаксы» и впрямь было отменным.

Когда я наконец сделаю свое вино, подумал Смолев, то не стану писать на этикетке такую многословную чушь… А что напишу?

Напишу, решил он, что-то самое важное, самое основное. Главное, чтобы поместилось в одну фразу, емкую, простую и верную. Но это все впереди, подумаю об этом, когда придет время. А сейчас есть дела более срочные.

– Отличная «Метакса», ты прав, – кивнул он. – Какие наши дальнейшие действия, генерал?

– Ты понимаешь, – ответил Манн, задумчиво барабаня пальцами по полированной поверхности столика, – нам нужна информация по всем финансовым операциям семьи Гуллотта. И чем глубже мы копаем в этом направлении, тем большее сопротивление мы встречаем со всех сторон, даже там, где, казалось бы, его не должно быть по определению! Итальянская прокуратура в Неаполе вдруг начала нам слать по делу такие запросы, что даже министр, насколько он далек от оперативной работы, и тот удивился: мол, где, когда, какие операции нами планируются, в каких целях и на каком основании! После того, как Интерпол направил им разъяснение в том духе, что разглашать подобную информацию не в интересах следствия, они словно все там заснули – ни на одно наше письмо ответа нет. Полный саботаж. Активизировались несколько адвокатских контор, прикормленных Каморрой: уже, по нашим сведениям, подготовлены с десяток исков к Интерполу от физических лиц. Формулировка везде одна: «Превышение служебных полномочий». Что за лица? Те, задержанные во время последних операций. Понятно, что все это чушь, но это – время и силы, которых у нас немного. Гораздо меньше, чем у мафии.

– Такое ощущение, что кто-то очень сильно боится, что эта финансовая информация будет обнародована, – предположил Смолев.

– Не то слово! Ниточки, похоже, ведут наверх, в итальянское правительство, – согласился Манн, крутя в пальцах бокал с «Метаксой». – Понять бы, к кому конкретно, кто этот кукловод? Это человек? Или целая организация? Или политическая партия? А, может, и то, и другое, и третье, – все вместе? Кто делает ставку на «систему»? Кто создает благоприятные условия для Каморры и Ндрангеты в Италии, а для Коза Ностры на Сицилии? Кто саботирует экономическое возрождение нищих регионов? Ведь это делается умышленно! Именно нищее население Неаполя и Калабрии – источник «дешевой рабочей силы» для криминальных кланов! Будь у этих людей достойная работа и хоть какая-то надежда на светлое будущее, разве они пошли бы в мафию рядами и колоннами? Так нет же, им в этом отказано!

– Ты хочешь сказать, – ошеломленно произнес Смолев, – что кто-то в правительстве Италии все это придумал и организовал? Нищету собственных сограждан, мафиозные кланы и группировки, наркоторговлю? И теперь наживается на этом? Ты понимаешь масштаб этой операции? Это не по силам одному человеку! Человеческой жизни на это не хватит!

– Прекрасно понимаю, Саша. Только думаю, что было немного иначе. Сначала возникла мафия, потом она развилась и коррумпировала властные структуры настолько, что стала абсолютно безнаказанно ими помыкать. Сейчас в Италии правит бал не правительство, хотя все чиновники на своих местах… Я думаю, что правят два-три очень мощных криминальных клана. Время от времени они даже устраивают показательные «чистки» мафиозных структур руками органов правопорядка, чтобы успокоить население, избавляясь от неугодных. Но никогда не сделают главного: не выбьют у мафии экономическую опору из-под ног! Уничтожить Каморру и Ндрангету можно за пару лет: за месяц арестовать всех боссов, больших и малых, которых все знают, и которые совершенно безнаказанно ходят по улицам. Ввести войска, объявить осадное положение, комендантский час, перекрыть доступ и транзит наркотиков, всех особо «отмороженных» расстреливать на месте, но самое главное: объявить амнистию рядовым членам кланов и дать им образование и работу! Дать их детям надежду на будущее, открыть государственные школы, привлечь инвесторов, развить социальные программы, – понимаешь? Сделать этот проект ключевым для всей страны на ближайшие пять лет, перестроить центр Неаполя: к чертям собачьим снести трущобы, переселить людей в муниципальные квартиры! Создать заводы и фабрики за городом на месте этих «пьяцца», открыть производство! Все это можно сделать! Не за год, так за три, не за три – так за пять! И это должно делать правительство Италии. А оно этого не делает. Почему? Не может или не хочет? В этом-то и вопрос… Особенно, когда вспомнишь про сотни миллиардов евро теневого оборота. Сколько из них оседает в карманах «кукловодов»? То-то и оно!

– Но, – запнулся Смолев, – но тогда… Тогда все напрасно? Все усилия впустую?

– Черта им лысого! – гневно посулил генерал, многозначительно похлопав широкой ладонью по своему гладко выбритому затылку. – Мы пойдем до конца. Как сказал кто-то из великих: «Делай то, что считаешь нужным, и будь что будет!» Примерно, так. Эти люди боятся одного, Саша: огласки! Что вся их подковерная возня станет известна, все их темные делишки вытащат на свет и все вокруг, наконец, поймут, с какой мразью имели дело! А это грозит им большими бедами и потерями. В том числе – финансовыми. В эту точку и будем бить! – генерал прихлопнул ладонью по столу. – Вот и весь сказ!

Спустя два часа, стоя в конце длинной галереи виллы «Афродита», Манн и Смолев терпеливо ждали окончания медицинского осмотра. Вскоре дверь восьмого номера открылась, и хирург герр Штаубе вышел, держа высоко перед собой руки в резиновых перчатках, испачканных кровью. Он кивнул Манну и Смолеву, пробормотав по-немецки: «Прошу простить меня, господа!» и вошел в уборную. Было слышно, как он снимает перчатки, моет руки под сильной струей воды, а потом сушит их феном.

– Ну, что скажете, герр Штаубе? – несколько нетерпеливо поинтересовался генерал Интерпола по-немецки, когда врач снова показался в коридоре. – По поводу ранения?

– По поводу ранения? – переспросил хирург, смазывая руки дезинфицирующим гелем, тюбик которого он достал из кармана халата. – Чушь, чепуха, безделица! Так, чиркнуло по касательной. Немного осложняется тем, что пациент, по-видимому, провел долгое время в воде. Я почистил рану, сделал перевязку, ввел противовоспалительное и антибиотик. Это ранение – чепуха! Это не самое интересное, что я увидел, господа, отнюдь!

– А что вы увидели, доктор? – заинтересованно произнес Смолев тоже по-немецки.

– О! Герр Смолев тоже немец? – удивленно округлил глаза хирург.

– Не совсем, – покачал головой Манн. – Он просто долго жил в Германии. Так что вы увидели?

– Надо же! А такое ощущение, что мы соотечественники, – покачал головой Штаубе. – А увидел я, господа, результаты блестяще проведенной пластической операции! Сначала челюстно-лицевой, а затем и пластической! Просто блестяще! Виртуозно исполненной! Поверьте хирургу с тридцатилетним стажем! Человеку словно полностью перебрали все лицо. И заметьте, швов практически не видно, а все срослось просто замечательно и с первого раза! Высший пилотаж! У меня самого такой результат бывает не часто.

– Я подозревал что-то в этом роде, – задумчиво произнес Манн. – Узнать бы, кто ее сделал…

– П-ф-ф-ф! – фыркнул герр Штаубе. – Никаких проблем! Я знаю всего трех хирургов, которые способны на такое. Двое в Германии и один в Израиле. И все трое – мои друзья и коллеги! Дайте мне фото вашего… м-м-м… клиента, и я в течение часа отвечу вам на этот вопрос!

– Вот это разговор! – оживился Манн. – Отлично! Спасибо, доктор! Фото направлю вам на смартфон через пять минут! Счет за ваши услуги оставьте на ресепшн, он будет немедленно оплачен!