Кротовая нора. Иронические рассказы

Начальник Редькин важно кивнул, неспешно, как и положено руководителю, выпятив вперед живот, последовал за ресторатором. За ним, дико озираясь по сторонам, с открытыми ртами, поспешили остальные.

Под хрустальными струями фонтана, увитого диким виноградом, рядом с апельсиновыми деревьями в кадках, их ждал шикарно накрытый стол. И чего, господа, на нём только не было! Осетрина горячего копчения, по сравнению с теми морскими и речными деликатесами, которые там находились – просто килька в томате. Нет, то были японская Фугу в грибной заливке, филе серебристой трески в соусе Ша Ча, вырезка дикого сибаса «алла романа», трюфелем и соусом из Просекко и многое еще чего. Посреди стола – две кастрюльки с супами из крабов и прочих морских гадов. Все эти названия, господа, я конечно до того ни разу и не слышал.

У начальника Редькина так выкатились от восхищения глаза, что они чуть не выпали на блюдо с Королевскими креветками по-каталонски. Но он быстро взял себя в руки, сел во главе стола. Дозволил официанту налить себе на пробу белого вина. Глотнув, благосклонно кивнул. Только после этого остальные гости с шумом начали занимать места, накладывать в тарелки всё, что попадалось под руки. Им помогали несколько официантов. Затем они почетным караулом застыли рядом, готовые в любую секунду услужить дорогим клиентам.

Осушив не торопясь, с чувством, бокал калифорнийского Inglenook Cabernet Sauvignon Napa Valley 1968-го года и отправив в рот ложечку желтой икры белуги-альбиноса «Алмас», начальник откинулся на спинку кресла, бросил на стол большую, как полотенце, салфетку.

– Позвольте, а где же наш юбиляр?

Все заморгали глазами – кажется, только теперь вспомнили ради чего и кого здесь собрались.

К Петру Захаровичу подскочил лысый метрдотель:

– Звонили. Просили передать, что задерживаются по срочному делу.

– Какое может быть срочное дело? – изумился начальник Редькин. – Вот еще новости. Впрочем, нам больше достанется, ха-ха. Налегайте, друзья, не стесняйтесь.

Ели много, пили еще больше. Блюда менялись так часто, что «друзья» не успевали как следует распробовать их вкус. А когда наступило пресыщение, то в этом уже и вовсе отпала необходимость.

Время шло, а Дима так и не появлялся.

– Ну и куда провалился этот Пятак? – начал что-то предчувствовать начальник. Но появившиеся цыгане с бубнами и скрипками так начали зажигать, что Редькин обо всём забыл. Он вместе с перемазанными заморской икрой коллегами и их родственниками стал отбивать чечетку под венгерский танец и даже исполнил цыганочку с выходом.

В глубоких сумерках его тронул за плече метрдотель:

– Звонили. Просили передать, что заболели.

– Что? – выкатил красные глаза Петр Захарович, продолжая плясать.

– Юбиляр слег.

– Не понял.

– Что же тут непонятного? Еще вина нести или сразу счёт?

Наконец до начальника дошло. Он хлопнул в ладоши, музыка стихла.

– Пятакова не будет?

– Сказали, что не могут.

– А деньги? Он предоплату вносил?

– Нет, только стол и ассортимент через Интернет заказал, на 30 человек.

– Как же вы так опрометчиво… – выдавил из себя Редькин, ощущая во рту каракумскую сушь. – Черт бы побрал этого Диму.

– Может, он в аварию на машине попал? – предположил кто-то.

– На какой машине? У него и велосипеда-то трехколесного никогда не было, – сказал один из коллег Димы.

Все начали набирать Пятакова, но номер не отвечал. Когда принесли счет, Редькин рухнул на стул, вытер лоб полотенцем. Еле наскребли всем миром нужную сумму, оставшись почти без копейки.

– Ну, Пятачок, я из тебя рагу с перцем чили сделаю! – сжал кулаки начальник. – А для начала просто морду набью.

Резко обнищавший народ горячо поддержал руководителя и дружно направился на Семёновскую, где жил Пятаков.

Звонили, стучали целый час. Бестолку. Хоть и злы были на Диму, но заволновались. Мало ли что? Может, сердечный приступ. Жил он бобылем, ни родственников, ни собаки. Вызвали МЧС, взломали дверь.

По всей квартире были разбросаны пустые бутылки из-под портвейна. Но хозяина нигде не было. Пришлось звать полицию. Стражи порядка обнаружили Диму на балконе. Он был в одних трусах и, закрыв от страха лицо руками, трясся среди банок с маринованными огурцами.

– Я вам праздник устроил, – пролепетал он. – Когда бы вы сами собрались? Скучно ведь. Пронесется жизнь и вспомнить будет нечего.

Редькин на него, было, замахнулся, но взглянув в печальные глаза, только неприлично выругался и пошел вон из квартиры.

– Скотина! – бросил он напоследок. – Идиот! Чтобы духу твоего в фирме больше не было.

А утром всем коллегам и знакомым на почту, с неизвестного адреса, пришло сообщение: «Дмитрий Пятаков скоропостижно скончался. Похороны в среду. Сбор в 10.00 у морга энской больницы».

– Тьфу! – сплюнул начальник Редькин. -Одни проблемы с этим Пятаком. Надеюсь, последние.

Но делать нечего, нельзя же не исполнить последний гражданский долг даже по отношению к чудаку.

В среду весь коллектив фирмы с венками и цветами собрался возле морга. Но в указанное время никакого движения там не наблюдалось. Стали звонить в дверь. Из неё появилось непонятного пола существо в грязной беретке и мятом халате.

– Вам чего, граждане?

– Не чего, а кого. Мы за телом Дмитрия Пятакова. Есть такой?

– Здесь всяких полно. Мрут как мухи. Кризис. Колбаски ливерной купить теперь невозможно, одной капустой закусывать приходится.

– Не обидем, – выступил вперед начальник Редькин. – Где труп?

– Гроб с собой принесли или здесь приобретать станете? – в свою очередь поинтересовался работник морга.

Петр Захарович отсчитал требуемую сумму на приличный гроб. Нельзя же дешевым позориться, все же солидная контора.

Деньги исчезли в кармане халата, после чего существо пошло за амбарной книгой, долго водило пальцем по желтым страницам.

– Нету. Наверное, Колька сменщик не записал. Он как с утра глаза зальет, совсем невменяемый. Покойника должно быть уже на кладбище свезли.

– Как же так? Пятаков только в понедельник умер.

– Правильно, а сегодня что?

– Среда.

– Ну. Говорю же, мрут как мухи, девать некуда. Идите на погост, граждане, там и найдете свой труп. Да домовину вашу не забудьте, мне она без надобности раз уплачено.

Так с гробом и потащились на указанный погост, благо находился он недалеко, за два квартала от больницы.

Собирались обратиться в кладбищенскую контору, но у ворот увидели большой плакат, на котором было написано: «Дмитрий Пятаков, 15 участок, могила №17».

Пошли туда, увидели свежий холмик с табличкой «Горохова В. К.»

– Здесь тётка какая-то, – сказал знакомый Димы.

– Видно, братская могила, – догадался другой. -Кто ему табличку-то ставить будет? Один-одинешенек.

– Да-а, – тяжело и скорбно вздохнул Редькин. -Вот же жизнь наша. Был человек и нету. Одна глиняная горка. Куда же гроб-то теперь девать?

– Отнесем в контору, пригодится, – сострил кто-то.

На эту шутку никто не рассмеялся.

И тут, господа, что-то внутри меня щелкнуло. Я сначала и не понял что. А потом вдруг вспомнил – почерк-то на табличке, что стояла у кладбищенской конторы, Димкин. Ну точно, видел однажды, как он писал заявление на материальную помощь. Конечно, я никому ничего не сказал.

Петр Захарович произнес над могилой проникновенную речь, от которой сам немного прослезился. А потом пили в каком-то кабаке до черного дыма. Все вспоминали Диму самыми добрыми словами, говорили каким отзывчивым, умным, но неординарным он был. Да, неординарным, но все гении такие, этим они и отличаются от серой, безликой массы. И как пуста теперь без него земля.

Утром меня вызвал Редькин. Мы обсуждали с ним текущие дела, когда в широкое окно кто-то постучал. Кабинет начальника находился на первом этаже, хотя многие руководители всегда стремятся забраться повыше. Но Петр Захарович страдал акрофобией – боязнью высоты.

Да, господа, в окне улыбалась физиономия Димы Пятакова. Он показал язык, состроил руками рожки и исчез. Ну я, понятно, не очень удивился. А вот Редькин схватился за сердце и от ужаса закричал на всю контору. Я тут же достал из шкафчика бутылку коньяка, влил в начальника полстакана. Он хрипел и булькал:

– Что, что это было?

– Где? – сделал я удивленный вид.

– В окне.

– Птица, наверное.

– Пти-ица, – выдавил из себя Редькин. – А мне показалось, что… Пятаков.

– Водку вчера в кабаке несвежую подавали, мне сразу не понравилась.

– Во-одку, – эхом повторил начальник и самостоятельно уже опрокинул целый стакан.

Я вышел из кабинета и из соседнего окна выглянул на улицу. На углу стоял Дима и махал мне рукой. А через мгновение пропал. Навсегда. Больше я его никогда не видел и не слышал. Возможно, развлекает народ уже в другом месте. А что, понять его можно. Вся наша жизнь – это борьба со скукой и каждый это делает по-своему.

Черная кошка

Ну с кем такого не бывает – идешь, а дорогу перебегает черная кошка? Наглая такая, облезлая. И у тебя сразу включаются тормоза – стоп, путь закрыт! Нет, понимаешь, конечно, что все эти приметы – язычество, пережиток прошлого, но ничего с собой поделать не можешь. Инстинкты сильнее разума и это абсолютно точно. И начинаются метания души – черт бы побрал эту хвостатую тварь… нет, я же современный, цивилизованный человек, я не то что в приметы, я и в бога-то верю через раз, когда прижмет. А тут кошка блохастая. Тьфу! Смешно даже и говорить… Смешно-то смешно, но кто-то внутри держит за горло железной рукой и шепчет: ишь какой умный, а ты не умничай, никто не знает сути и глубины мироздания и как в нем взаимосвязаны приметы и реальность. Ну сколько раз на себе проверял – уйдет перед носом автобус и дальше пути не будет и задуманное дело даже не продолжай. Тоже самое касается забытого телефона, кредитной карточки и внезапного расстройства желудка перед деловой встречей. Про оставленных дома перед рыбалкой червей и речи не идет. Будет удача? Как же, и не мечтай. Словом, как бы ты перед собой не выеживался, а приметы часто сбываются, как-будто кто-то тебе подсказывает что нужно делать, а о чем и не мечтай. Уехавший автобус или, там, троллейбус еще ладно, ничего, можно принять во внимание, но реагировать на облезлого кота, отступать перед ним, к тому же когда тебя видят посторонние, очень уж стыдно.

Так же было и тогда. Иду себе в хорошем настроении, что-то насвистываю, а аллею пересекает черная кошка. Навстречу приближается миловидная брюнетка. Вижу и она кошку замечает, и глазами так в разные стороны бегать начинает. Чуть замедляет шаг, явно в растерянности, тоже, видно, стыдно отступать. Дама-то вполне себе приличная, даже можно сказать красивая. Высокая, стройная, с крепкими бедрами, обтянутыми светлыми джинсами. На каблуках, но не чрезмерных, на таких, что делают женщину сексуальнее, а не вульгарнее и глупее, чем есть на самом деле. Вы, наверное, тоже заметили, что дамы на очень высоких каблуках, тем более шпильках, выглядят, как полные дуры. Только они этого не понимают, а потому и носят с птичьим высокомерием свои «куриные лапы».

Да. И вот эта дама, что шла навстречу, мне и своей судьбе, встречается со мной взглядом. И что я вижу? Она тоже понимает, что я в растерянности и что думаю сейчас об одном – кто из нас первым пересечет опасную черту. А кошка-гадюка, шустро перебежав дорожку, усаживается рядом, у дерева и теперь абсолютно ясно нам обоим, где проходит незримая черная линия.

И остановились мы, словно вкопанные, посмотрели друг другу в глаза. Мне показалось, что прошла вечность. И рассмеялись, нервно так, почти по-идиотски. Во всяком случае, я. И не знаешь что сказать в такой ситуации, чтобы не выглядеть совсем уж ужасно и отвратительно. Но сказать-то все равно что-то нужно. Втянул я ноздрями острый осенний воздух и спросил:

– А верите ли вы в приметы?

– Нет, конечно, – ответила она.

– И я – нет, – сказал я и заржал совсем уж как полный дебил.

Женщина хмыкнула. Она сама напоминала черную кошку с коричневыми, как горький шоколад глазами.

– Вы каждый день ходите утром этой аллеей? – указал я рукой на дорожку между двумя зданиями холдинга, где работал.

– Увы, – сказала она и вздохнула.

– Почему «увы»?

– Сама еще не знаю, надо ли мне это.

Как порядочный человек, я, разумеется, не стал спрашивать, что ей надо, а чего нет. Я понимающе кивнул и мы расстались. Вроде бы одновременно пересекли кошачью черту, но мне показалось, что я это сделал первым.

И день мой в тот понедельник не заладился совершенно. Завотделом Вадик Керосинов вернулся от высокого начальства и сказал, что оно, начальство в гневе, что мой материал никуда не годится и его нужно переписывать от «а» до «я». Настроение упало до нуля. Сколько можно переделывать! Черт бы побрал это тупое начальство. А вечером купил в универсаме пачку, как оказалось, протухших пельменей и остался без ужина. Короче, день пошел насмарку. Вот и не верь после это в приметы.

Утром решил идти на работу другой дорогой, но что-то опять подтолкнуло на аллею. Шел и гадал – какая же кошка принесла мне проблемы – с хвостом или та крутобедрая, с шоколадными глазами? Надо по возможности проверить, хоть и опасно. Еще один «начальственный гнев» может закончиться для меня печально. Накануне с дамой встретились без пяти минут девять. Я выждал время и двинулся вперед.

Когда я свернул на аллею, она уже шла по ней. Незнакомка была не в джинсах, сексуально обтягивающих бедра, а в белом шикарном костюме. Контраст между одеждой и внешностью был потрясающе сильным, можно даже сказать, широким как трещина в арктическом леднике. Она была изумительна и я со всей очевидностью понял, что эта женщина мне нужна.

То что она может быть замужем, на ум не пришло. Больше всего беспокоило другое – вдруг она и есть та самая черная кошка, приносящая несчастье? Именно она, а не та хвостатая тварь, что опять сидит у дерева. Смешно? Совсем и нет. Проверенно на богатой практике: от каждой дамы ты несешь определенные потери. От одной физические, от другой моральные. О финансовых не говорю, потому что каждая женщина – прорва. Встречаются и такие, общение с которыми просто опасно для жизни. Видимо, разность потенциалов галактических объектов. При сближении происходит аннигиляция. Не из тех ли объектов эта незнакомка?

Когда до нее оставалось несколько метров, между нами опять прошмыгнула черная кошка. На этот раз я не стал рисковать, остановился. А она, ухмыльнувшись, нехотя, первой пересекла черту.

– Что, вчера были неприятности? – спросила она, не поздоровавшись, проникая прямо в душу своими горько- шоколадными глазами.

– Да, так, – потупился я. – Пельмени несвежие попались.

– Это мелочи.

– И с работы, наверное, придется уходить. Начальство достало. Ничего в материалах не смыслит, только критикует. Теперь не ценят опытные кадры.

– У меня обратная ситуация – хочешь как лучше, даешь рекомендации, а их не слышат.

– Бывает. Мир стал глухим и беспощадным, – сказал я с глупой патетикой, не понятно на что рассчитывая. Видно на сочувствие, которое порой важнее секса. Все мы, мужики, одинаковые. Но она сочувствия не проявила, лишь посоветовала:

– Ну что ж, держитесь. Сегодня мой черед проверять черную примету. Завтра расскажу.

– Вы… Вы действительно хотите снова со мной встретиться?

– Почему бы и нет? – пожала она плечами. -И не только из-за кошки.

Я возликовал. Неужели?! Неужели я ЕЁ встретил? Свою единственную и неповторимую. Вот ведь действительно не знаешь где найдешь, где потеряешь. К дьяволу плохие приметы, нужно всегда верить в хорошее, тогда и будет все замечательно… говорила мне когда-то одна знакомая дура, в которую я был влюблен… Да.

Окрыленный я прибежал на работу, за несколько часов переработал материал и отдал Вадику Керосинову, который тут же побежал с ним к начальству. От нервного перевозбуждения заболело сердце. С одной стороны ожидание того, что руководство опять зарубит материал, с другой – сладкое предчувствие большой любви.

С начальством я не ошибся. Вадик вернулся поникший, закурил прямо в комнате, где курить было строжайше запрещено.

– Я уже не знаю что им надо. Опять не так.

– Да пошли они! – взорвался я. -Мальчика нашли. Кто они такие? В системе без году неделя, а я тут собаку съел.

– Хуже. Всего несколько дней.

– Что?

– Нового главного привели, из администрации. Вернее, главную. Говорят, любовница вице-премьера. Ну, я не знаю, свечку не держал, но тетя, насколько понял, с крепкими когтями.

Вадик подошел к окну и тут же постучал пальцем по стеклу:

– Да вон она, можешь полюбоваться. В белом костюме, как Маргарит Тетчер. Впрочем, та кажется, темные предпочитала.

Я подскочил к окну. Да, это была она, моя незнакомка. Стояла и мило беседовала с кем-то на аллее. Ветер шевелил ей пышные волосы, напоминавшие воронье перо. Предвкушение любви моментально сменилось страхом и ненавистью. Я чуть не поперхнулся воздухом. Потом страх пропал, осталась одна ненависть. Сжал кулаки, стиснул зубы до боли в скулах, кажется, затрещала пломба.

– Вот, значит, как. Ну ладно, мне терять нечего.

Плюнул на стекло, капля попала на Вадика.

– Спятил что ли?!

Слетел кубарем по лестницам, выскочил из подъезда, по инерции чуть не врезался в фонарный столб. Выпрыгнул на аллею из кустов, чем напугал и начальницу в белом костюме, и её собеседника. Но на него мне было начхать.

– Ну, привет еще раз, – вонзил я в нее злой взгляд.

– Вы?

– Да, я, не стал ждать следующего утра, чтобы сказать вам искреннее спасибо. Значит, это вы черная кошка, приносящая несчастье.

– Ничего не понимаю.

– Что же здесь понимать? Это вы который уже раз зарубаете мой материал, выполненный на высоком профессиональном уровне. Что такое профессионализм, вам, номенклатурным выскочкам, получающим должности не за ум, а за… услуги, неизвестно. Вам неважен конечный результат, вам главное показать какие вы умные и крутые. Ну что ж, ликуйте, вы своего добились. Я оплеван и растоптан.

Мужчина, стоящий рядом с руководительницей, разинул рот. Она подтолкнула его в бок, а когда он оттаял, кивнула на центральный офис:

– Идите, позже договорим.

Когда мужик ушел, она внимательно взглянула на меня. Помолчала, потом вдруг подмигнула:

– Так, значит, это вы тот автор, что готовил материал, это о вас я говорила – даешь рекомендации, а их не слышат. Честно говоря, предвкушала нашу встречу в другом месте и при других обстоятельствах. Ну что ж, раз так, побеседуем.

– А мне не о чем с вами говорить! – не унимался я. -Все, хватит, делайте сами что считаете нужным, а я умываю руки, заявление об увольнении сегодня же будет на вашем столе.

– Значит, примета сбудется? – спросила она после некоторой паузы.

– Что?

– Черная кошка перебежала вам дорогу и все пошло у вас наперекосяк. Уйдете и куда устроитесь в кризис? Везде сокращения.

– Не ваше дело.

Но она не обратила внимания на мою последнюю грубость или сделала вид, что не обратила.

– Разве можно допустить, чтобы примета сбылась? Это будет нарушением физического равновесия мира. Так ведь?

Кареглазая попала прямо в цель. Да, идти на поводу у языческого мракобесия нельзя. Я хотел было снова вернуться к материалу и высказаться о ее некомпетентности в данном вопросе, но она указа на скамейку.

Мы присели под кудрявыми березами, рядом уже вовсю сыпал красной листвой клен. Один из листьев упал на ее голову, застрял в волосах в виде венца. Она не заметила, а я рассмеялся.

– В таком виде вы мне больше нравитесь, – сказала она.

– Идти на поводу у языческого мракобесия нельзя, – повторил я. -Что же вы предлагаете?

– Сначала разобраться с материалом.

Она вынула из сумки папку, в которой лежал текст.

– Я шла к вам в отдел, чтобы побеседовать с автором с глазу на глаз, то есть с вами, общение через интернет – пустое занятие. Так вот, вы пишите, – похлопала она по мятой странице, – что…

– Так это первый черновой материал, а не тот, что я отсылал вам сегодня, – воскликнул, точно зная все листы своего текста с правками. – На титульной странице даже нет ваших рекомендаций.

– Да, действительно, – согласилась начальница.

Я сбегал в офис и принес последний оригинал. Пока она читала, лицо ее вытягивалось.

– Великолепно, – наконец сказала она. -Так и должно быть. Но господин Керосинов показывал мне совсем другой вариант.

– Зачем?

– Видел, что вы на грани и решил помочь вам освободить свое рабочее место. Для своего человека.

– Вот как.

– Лучший способ избавиться от сотрудника – подставить его перед начальством.

– Ну, Вадик!

– Но мы же не можем…

– Идти на поводу у мракобесия, – продолжил я.

– Точно.

Вадика уволили через неделю и я занял место завотделом. Усевшись в новое кожаное кресло, я смотрел в окно на аллею и думал: а занял бы я это место, если бы она не захотела доказать, что в приметы верить нельзя? Ведь текст в черновике и оригинале не очень-то расходился. Так кто она моя черная кошка – та что сидит снова под деревом или та, которая руководит холдингом и ждет меня сегодня вечером у себя дома?

Зазвонил мобильник. Она. Говорила возбужденно:

– Во время совещания в мой кабинет влетела большая бабочка с черными крыльями. И села мне на голову. Я посмотрела – это к серьезной болезни или даже смерти. Но мы же не можем допустить чтобы примета сбывалась? Пишите заявление на отпуск, поедем на профилактическое лечение в горную Австрию.

Да-а, – закурил я сигарету, – чувствую, в борьбе с приметами, мы далеко зайдем. А что? Пока складывается всё неплохо, а там видно будет.

Купил в буфете сосиску, вышел на аллею. «Кис-кис!» Из кустов почти тут же вышла черная кошка. Не такая уж она была облезлая, наоборот – мордатая и гладка.

Кошка выгнулась, подняла хвост – «м-мур».

– На тебе, киска, вкусную сосиску, – почесал я ей пальцем между ушами, – заслужила.

Шоколадная любовь

Тягу к кондитерским экспериментам Лисипп Берёзкин испытывал с детства. Почему такое странное имя? Потому что папашу его вообще звали Цимисхием. Кажется, это был византийский император. (Крестивший родича поп был помешан на греках). Но Цимисхию было от этого не легче, его даже в компартию принимать не хотели, заподозрив неблагонадежную национальность.

Только после того как припер в партком Большую советскую энциклопедию, приняли. Ненадолго. Горбачева заперли в Форосе и вскоре Союз развалился. Новые власти отнеслись к Цимисхию тоже настороженно и предложили возглавить ассенизаторскую службу. Так и ковырялся до самой смерти в дерьме.

Словом, Цимисхий, не имевший в роду ни греков, ни евреев, вдоволь настрадался от своего имени. И решил отыграться хоть немного на родившемся сыне. Ничто нас так не забавляет, как безнаказанное издевательство над близкими.

В общем, месть папаши удалась, но не очень. Все быстро привыкли к чудному имени и стали звать Лисиппа просто Лисом. Берёзкин пытался выяснить, что означает Лисипп. Но оказалось, что с греческого это, то ли лошадь, то ли извозчик. И из-за неблагозвучности перевода плюнул на поиски семантической истины. Был он высок и до неприличия красив. Женщины не сводили с него глаз, а он этим активно пользовался. Звала его Лисом и очередная гражданская жена, у которой через пару дней было день рождения.

Так вот о кондитерском увлечении. С самого кефирного детства, Лисипп любил печь пироги, которые получались отвратительными и всегда летели в помойку. Тем не менее, мальчик с маниакальным упорством мифического пекаря Дханвантари переводил мамины продукты: яйца, муку, сахар, за что не раз был ставлен в угол, а однажды даже бит.

После довольно тяжелых физических воздействий любовь к приготовлению пирогов и плюшек как рукой сняло. Но любовь бесследно не проходит. Она проснулась спустя многие годы. И не случайно. Дело в том, что Берёзкин четвертый месяц сидел без работы, финансовые запасы иссякли, и ко дню рождения любимой Нюси. Которая его содержала, пришлось купить маловыразительную безделушку. Этого было явно мало. Чтобы восполнить пробел, Лис решил испечь ей пирог. Но какой? Открыл Интернет.

Так, здесь нужны сливки, не пойдет. Здесь апельсины или ананасы, тоже не годится. Вот, – торт шоколадная фантазия, только и нужны-то: мука, яйца, сахар, молоко и шоколад. Плитка горького шоколада, кажется, валяется в нижней полке холодильника. То, что нужно!

Однако ни горького, ни сладкого шоколада в холодильнике не оказалось. Вывернул карманы. Даже на сникерс не хватит. Огорченный сел за письменный стол, выдвинул ящик. Среди хлама и таблеток, в дальнем углу на глаза попался пузырек с коричневой жидкостью. А это что еще? Ах да, ароматизатор для рыбалки. Кажется, на леща. Стоп… Ароматизатор «Шоколад». А что если…?