Приют горного странника

– Отдохнешь тут только после дождичка, в четверг!

На дворе был понедельник и, не желая выслушивать дальнейшие пожелания на отдых, женщина стремительно развернулась, громко хлопнула дверью и выбежала из магазина. Растерянность, обида, раздражение охватили ее. Вслед за ней на крыльце показалась Клавдия. На ее лице мгновенно появилось вопросительно-угодливое выражение:

– Вы что-то купить хотели?

В приехавшей женщине заклокотало бешенство:

– С чего вы взяли, что я у вас что-то купить хочу?

– Так вы же только что заходили в магазин! – выражение услужливой готовности на лице Клавдии постепенно уступало место раздражению.

Неизвестно, чем бы закончился их диалог, но подъехало следующее такси, на этот раз высадившее на каменистую дорогу полноватого мужчину зрелого возраста. Через его плечо, на широком ремне, был перекинут этюдник, в руках – большая спортивная сумка.

Такси уже скрылось за поворотом, а мужчина, слегка прищурив глаза за стеклышками очков, окидывал оценивающим взглядом открывающуюся взору панораму горных хребтов. Полное лицо с аккуратно подстриженной, седеющей бородкой озарила улыбка:

– Прекрасно! Отличный вид на горы!

Затем его взгляд переместился на женщину с сумкой в руках, выражение лица которой вызвало у него смутное чувство тревоги. Он снял очки и приложил платок к покрытому испариной лбу:

– Если не ошибаюсь, это улица Лесная, дом один? И здесь находится гостевой дом «Приют горного странника»?

Его бодрый голос придал уверенность вконец растерявшейся женщине:

– Вы не ошиблись, но если вы рассчитываете на гостеприимство, то заблуждаетесь. Располагайтесь на улице…

Клавдия прервала ее:

– А… так бы сразу и сказали, что приехали к Лизавете, а то мутят тут воду, от работы отвлекают.

– Нет, вы посмотрите, что творится! – лицо женщины нервно передернулось, глаза гневно сверкнули. – Я звоню в дверь, не открывают, только слышно рычание собаки. Меня чуть не забодала эта корова, и я еще и отвлекаю от работы!

Ответом ей было протяжное мычание, услышав которое женщина резко отпрянула в сторону:

– Нет, это какие-то первобытные джунгли! Даже телефон здесь не работает…

Но Клавдия прервала ее:

– Да послушайте вы меня! Тут только МТС берет. Если вы на горы подниметесь, там ваши операторы будут действовать… Щас я наберу Лизавету.

Она достала телефон и набрала номер:

– Але, Лиза, тут к вам гости пожаловали. Открывайте ворота.

Вскоре за воротами послышались шаги, и калитка распахнулась.

– Добрый день, позвольте вашу сумку, – Леопольд Фомич, не дожидаясь ответа, подхватил дорожную сумку приехавшей женщины. – Не ошибусь, если предположу, что вы – Инесса Львовна?

Взгляд женщины потеплел, она благосклонно кивнула, но тут же заметила большеголовую, мохнатую собаку, глухое рычание которой заставило ее вспомнить все недавние переживания.

Елизавета Капитоновна, подошедшая к калитке вслед за Леопольдом Фомичом, мягким голосом добавила:

– Познакомьтесь, это – наш Буян.

Передернув плечами, нервно хихикнув и стараясь не смотреть на собаку, Инесса Львовна последовала за Леопольдом Фомичом к террасе гостевого дома:

– Почему вы не открывали? Я несколько раз звонила!

– Лео, дорогой, я думала, ты отремонтировал звонок?

– Милая Лизи. Виноват. Каюсь, я увлекся другими делами, и неисправный звонок окончательно вылетел у меня из головы.

– Но вы должны были слышать лай собаки, – не унималась Инесса Львовна.

– Я был внизу на кухне… да и собака не докладывает, кого она облаивает, – Леопольд Фомич попытался смягчить неловкость ситуации обезоруживающей женщин улыбкой.

– А вы, наверное, Павел Иванович? – Елизавета Капитоновна протянула руку мужчине с этюдником. – Надеюсь, добрались нормально?

– Без проблем, – голос мужчины звучал уверенно, речь была быстрой, а мягкий баритон вызывал доверие и благожелательность. – Я попросил таксиста ненадолго остановиться, сделал эскиз замечательного вида, открывающегося при подъезде к поселку.

– Да, места у нас заповедные, – согласился с ним Леопольд Фомич. – Красивых видов хватит ни на одну сотню картин.

Гости разместились по номерам. Леопольд Фомич заканчивал ремонт звонка, когда перед воротами остановилась очередная машина. С места водителя вышел мужчина средних лет необычного телосложения – правое плечо заметно выдавалось вперед и вверх по сравнению с левым. Открыв дверь с пассажирской стороны, он помог выйти из машины невысокой, стройной, черноволосой женщине. Перебросившись парой фраз, они подошли к Леопольду Фомичу.

– Добрый день. Это – гостевой дом «Приют горного странника»?

– Вы не ошиблись, – Леопольд Фомич широко улыбнулся.

– Тогда позвольте отрекомендоваться, – мужчина протянул руку для приветствия, и Леопольд Фомич заметил, что его правый глаз несколько уступает по размеру левому. – Глеб Непрухин, а это – моя жена Люся.

Отрывистый собачий лай заглушил ответную реплику Леопольда Фомича. Люся шутливо заметила:

– Он дает понять кто здесь хозяин.

– Буян у нас строгий сторож, привыкайте, будет облаивать при встрече, – улыбнулся Леопольд Фомич.

– Это не страшно, главное – пусть не покидает своего поста, – заметил Глеб.

Супругов Непрухиных проводили в отведенный им номер. Поставив сумки, Глеб подошел к Люсе и взял ее за руки:

– Никто и не догадывается, что сегодня у нас первый день медового месяца.

Люся улыбнулась:

– Мне нравится название этого гостевого дома «Приют горного странника»… Наверное, все помыслы пребывающих здесь странников устремлены во-он к тем вершинам, – и она указала на возвышающийся над лесным массивом хребет. – Глеб, давай никому не будем говорить, где ты работаешь, а то обязательно начнут расспрашивать о расследованиях, преступлениях…

– Я согласен, если…

– Что если?

– Ну… если здесь не случится какое-нибудь преступление.

– Даже если здесь что-нибудь и случится, обещай, что ты не будешь заниматься расследованием.

Глеб обнял Люсю:

– Обещаю… в первую очередь – заниматься тобой, а преступники пусть немного подождут.

– Так… столовые приборы, салфетки, цветы – все на месте, – Елизавета Капитоновна заканчивала сервировку столов к обеду. – Лео, ты пока займи гостей.

Леопольд Фомич вышел в биллиардную комнату, где негромко беседовали Павел Иванович и Инесса Львовна, рассматривающие картины на стенах.

– Изумительные вещи, – Инесса Львовна не скрывала восхищения. – Как точно передано ощущение воды: оттенок морской лазури и белоснежная пена набегающих волн. Просто тянет окунуть в нее руки! Не могу разобрать фамилию художника, но в мастерстве он не уступает Айвазовскому!

Присоединившийся к ним Леопольд Фомич заметил:

– Эти две картины я приобрел на выставке присутствующего здесь художника.

– Как?! – Инесса Львовна в изумлении посмотрела на Павла Ивановича. – Так это ваши картины, Павел Иванович?

Павел Иванович деликатно кашлянул пару раз:

– Я – не Айвазовский и не стремлюсь ему подражать, у меня свой стиль, и он неповторим. Я горжусь своим именем и не променяю его ни на какое другое, пусть даже очень известное.

По лестнице спускались Глеб и Люся. Инесса Львовна на мгновение задержала взгляд на Глебе, затем придирчиво рассмотрев обтягивающее платье Люси, неодобрительно хмыкнула. Люся шепнула Глебу:

– Ну вот, я же тебе говорила, что мы не опоздаем к обеду. О! Да тут целая выставка картин!

Последовала череда обычных фраз, которыми обмениваются при знакомстве на отдыхе. У каждого сложилось первое впечатление о присутствующих. Вопросительный взгляд Инессы Львовны, направленный на Глеба, сопутствовал пренебрежительному, брошенному на его спутницу. Инесса Львовна натянуто улыбалась и говорила ничего не значащие фразы.

Гостей пригласили в столовую. Глеб и Люся выбрали уединение, первыми заняв угловой столик, расположенный немного поодаль. За соседним столиком оказались Инесса Львовна и Павел Иванович.

– Если вы не возражаете, я составлю вам компанию? – Леопольд Фомич вопросительно посмотрел на них.

– Что вы! Ну, конечно же, – Инессе Львовне льстило радушие и благородство хозяина гостевого дома. – Как замечательно у вас все организовано! Вы здесь хозяева?

– Мы с женой здесь работаем по найму уже почти три года. Она – администратор, а я – ее заместитель по хозяйственной части. Но все так привыкли видеть в нас хозяев, поэтому часто так и обращаются к нам. Это заведение – частный гостевой дом. Нынешний владелец сделал капитальный ремонт, потребовавший немалых вложений…

Из кухни появилась Елизавета Капитоновна с подносом, заставленным горячими блюдами. Леопольд Фомич посмотрел на нее восхищенным взглядом, прокашлялся и продолжил:

– Если бы не моя Лизи, то мы бы сейчас не сидели здесь с вами. Она работала бухгалтером, фирма лопнула, и моя дражайшая половинка наткнулась на эту вакансию. Прежние арендаторы вели дело так, что гостевой дом почти перестал приносить прибыль. Все требовало перемен, если можно так выразиться… Скажу откровенно, поначалу я был решительно против. У меня была стабильная работа, хотя… – Леопольд Фомич неожиданно прервал свою речь, положил вилку и, легким движением руки откинул волосы со лба. Он приподнял руку и обвел окружающих медленным, полным скрытого значения, взглядом:

– «Быть или не быть? Вот в чем вопрос! – первые фразы Леопольд Фомич продекламировал неторопливо, негромким голосом, но затем темп речи возрос, порождая динамизм и экспрессию. От неожиданности гости перестали есть и неподвижно замерли. – Что благороднее: сносить ли гром и стрелы враждующей судьбы или восстать на море бед и кончить их борьбою? Когда стряхнем мы суету земную? Вот что дальнейший заграждает путь!»

Леопольд Фомич замолк. Первой нарушила тишину Инесса Львовна. Она захлопала в ладоши:

– Восхитительно! Браво! Я не ожидала оказаться в обществе таких интересных и творческих людей, – она бросила взгляд на сидевшего справа от нее Павла Ивановича, затем, обратившись к Леопольду Фомичу, сказала:

– Вы увлекаетесь Шекспиром?

– Это не увлечение, – меланхолично вздохнул Леопольд Фомич. – Это состояние души…

– Понимаю, понимаю, – с живостью согласилась Инесса Львовна.

– Я бы даже сказал больше, – негромким голосом добавил Павел Иванович. – Это, так сказать (в разговоре Павел Иванович часто использовал выражение «так сказать», которое в его исполнении преобразилось в «такскаать»), потребность состояния души.

На некоторое время воцарилось молчание, прерываемое стуком столовых приборов. Но длилось оно не долго. Инесса Львовна быстро нашла тему для продолжения разговора. На этот раз она обратилась к паре молодых супругов:

– Мне кажется, что горы притягивают людей с определенным складом души… своего рода романтиков… Вы со мной согласны? – она вопросительно посмотрела в сторону соседнего столика. Глеб и Люся перекинулись быстрыми взглядами, смысл которых означал, что ответить придется Глебу:

– Мы с женой в горах впервые. У нас свадебное путешествие, и Люся, – он с нежностью посмотрел на жену, – предложила провести его в горах…

Последовала пауза, которую опять нарушила Инесса Львовна:

– Я вижу, здесь – чудесно! Сердце чувствует, что горы дарят покой, я бы сказала —полный покой…

Она продолжала одаривать окружающих первыми впечатлениями от пребывания в горной местности, сопровождая их восторженными эпитетами в адрес горного дома и своего уютного номера. Павел Иванович не принимал участия в беседе, начиная испытывать некоторое неудобство от излишне разговорчивой соседки.

Обед заканчивался. Гости допивали чай. Глеб прошептал Люсе:

– У меня сложилось впечатление, что мы здесь отдыхаем уже давно. Или горный воздух так влияет, но… ты заметила, как все непринужденно общаются?

– Дорогой, я заметила только не закрывающую рот женщину… она так высокомерно посмотрела на меня в биллиардной. Я думаю, она хочет произвести впечатление на этого интеллигентного мужчину-художника.

Павел Иванович первым поднялся из-за стола:

– Позвольте выразить свое восхищение уютной обстановкой и хорошим сервисом.

Леопольд Фомич, поднявшись вслед за Павлом Ивановичем, присоединился к нему в холле, дружески обняв его за плечи:

– Пал Иваныч, ты просто привык к походной жизни художника и не избалован всякими там гостиничными пансионами, где все включено… Кстати, я сейчас сгоняю в город ненадолго за покупками, сам понимаешь… вот, взгляни, какой список покупок составила моя женушка, – он протянул Павлу Ивановичу листок, полностью исписанный мелким, уверенным почерком. – Служба, понимаешь… Давай, перед ужином, часиков эдак в шесть встретимся, обсудим наше дело?

– Договорились, – Павел Иванович одобрительно кивнул в ответ.

Елизавета Капитоновна, по просьбе Инессы Львовны, присела выпить чашечку чая вместе с гостями.

– И как вы все успеваете? – Инесса Львовна продолжала изливать накопившиеся эмоции. – Да еще ухитряетесь так чудесно выглядеть! Кстати, а кто-нибудь еще из гостей подъедет?

– Да, – взгляд Елизаветы Капитоновны рассеянно скользнул по столу. – Один забавный пожилой мужчина, – она улыбнулась.

Инесса Львовна критично изучала Елизавету Капитоновну.

…Как ей все идет… красивые волосы, немного наивный взгляд, и одета просто, но со вкусом. А ее муж… молодо держится, как мальчишка. Как удачно они развернулись с этим бизнесом. Ну, что-же… кому-то везет.

И она глубоко вздохнула.

– Он уже останавливался у нас после каких-то разногласий со своей женой, – продолжала Елизавета Капитоновна. – Пожил пару дней, говорит: «Все. Возвращаюсь домой. Не могу жить, когда на меня никто не ворчит. Скука заедает». А на днях опять проходил мимо, зашел и говорит: «Ишо пущаете на немного деньков? А то я шибко рознообразия хочу».

Елизавета Капитоновна попыталась воспроизвести низкие хриплые нотки. Женщины рассмеялись. Потом Инесса Львовна заметила:

– Я вам по-хорошему завидую. Вы с мужем так друг друга дополняете. Это хорошо, особенно в совместном деле. А я вот иду по жизни одна. Знаете, мужчины – это не для меня, – она посмотрела на Елизавету Капитоновну пристальным взглядом, голос ее зазвучал быстрее, в нем появились холодные, металлические нотки. – У меня свои интересы: искусство, литература. Вот, посмотрела работы Павла Ивановича, в них что-то есть, некая точно схваченная глубина. Я тоже общаюсь с художниками, приобретаю кое-что для себя… Ну, спасибо вам еще раз! Все просто замечательно! – Инесса Львовна натянуто рассмеялась.

После того как Инесса Львовна покинула столовую, Елизавета Капитоновна еще некоторое время задумчиво сидела за столом.

…У этой женщины холодный взгляд, в нем сквозит жесткость натуры. И как она переменилась в лице, когда заговорила о мужчинах.

А Инесса Львовна, тем временем, догнала в холле Павла Ивановича, лениво направлявшегося в свой номер.

– О, нет. Я вас так не отпущу!

Павел Иванович уже знал, кому этот голос принадлежит, и со вздохом обернулся. С застывшей улыбкой, Инесса Львовна слегка коснулась его руки:

– Позвольте просить вас об одолжении. Я просто сгораю от любопытства посмотреть, как рождаются ваши шедевры. Надеюсь, вы мне не откажете?

– Отчего же, – равнодушно кивнул Павел Иванович, но все же добавил. – Хотя, признаться, творчество художника требует полного погружения в себя, так сказать… Где-то через часик я выйду начать, как вы изволили выразиться, очередной шедевр.

– Обещаю вам быть самой деликатностью. Я буду просто стоять и любоваться, вам не помешаю, – и она, одарив его широкой улыбкой, скрылась в своем номере.

Глеб разместился в кресле холла, его взгляд скользнул по лежащим на столике газетам и журналам. Он наугад выбрал журнал и бесцельно листал его, когда раздался звонок. В холле появилась Елизавета Капитоновна. Сняв трубку переговорного устройства, она нажала кнопку отпирания калитки.

– Еще один гость к нам пожаловал, – Елизавета Капитоновна оглядела себя в зеркале, висящем около входной двери, поправила прическу.

Вскоре, постукивая палкой, на пороге появился высокий, седобородый старик. На его голове блестел козырек моряцкой фуражки со значком в виде якоря. Заметно сутулясь, он остановился перед Елизаветой Капитоновной, щурясь и оглядывая холл прячущимися под кустистыми бровями подвижными глазами.

– Ну, хозяюшка, встречай гостюшку, – его хриплый голос нарушил тишину холла. – Вот и свиделись ишо. Извиняйте, уж сам напросился.

Дед засмеялся и закивал белой бородой, затем достал из кармана плаща большой платок и промокнул вспотевший лоб. На нем был длинный плащ зеленовато-серого цвета, в каких обычно ходят на рыбалку; из-под него выглядывали старые кирзовые сапоги; за плечами висел рюкзак; в одной руке была палка, на которую он опирался, в другой – пакет с поблескивающими серебристыми боками недавно пойманными рыбами.

– Доброе местечко не бывает пустечко… На-ка вот тебе, хозяюшка, улов небольшой, – и он протянул Елизавете Капитоновне пакет.

– Ох, Дормидонт Нилыч… Ну зачем снова приносите с собой еду? Мы вас и так бы попотчевали.

– Коли Бог не дает – не поешь, а коли подвалит малеца – так всяко сгодится.

И дед засмеялся тихим смешком так, что его фигура начала покачиваться в такт смеху.

– Спасибо за рыбку. Вот к ужину будет гостям выбор блюд. Проходите сюда, Дормидонт Нилыч, – Елизавета Капитоновна указала деду его номер.

– А где муженек-то твой? Пусть зайдет, побалакаем…

– В городе он. К ужину приедет.

Дед зашаркал сапогами в отведенный ему номер. Глеб еще немного посидел, поднялся, походил по холлу, затем нетерпеливо постучал в свой номер.

– Все, все, Глебушка, уже выхожу.

Через пару минут в холле показалась Люся, облаченная в спортивный костюм.

– Я готова. Ну, куда пойдем?

– Я тут подумал… Пожалуй, на хребет надо идти с утра. Скоро уже пять часов, и мы не успеем вернуться к ужину. Давай спросим у хозяйки, куда здесь еще можно сходить.

Елизавета Капитоновна, незадолго перед этим вышедшая в холл, услышала их разговор и пришла на помощь, принеся подробную карту местности с указанием туристических маршрутов:

– Вы правы, на хребет Медвежий идти лучше сразу после завтрака.

– А это что за гора? – Люся указала на отмеченную слева от хребта горную вершину.

– Эта гора называется Белая сопка. До нее километров девять, но путь довольно проблематичен для новичков. Пробираться надо по лесистой местности, пересекаемой каменными реками…

– А что реки бывают каменные? – недоверчиво спросила Люся.

– Это остатки схода лавин с вершин хребтов.

– Я вижу еще какой-то маршрут, – Глеб указал на синюю стрелку, идущую в обход озера.

– Это путь к соседнему хребту, который называется Голубой. Если вы спуститесь к озеру, то увидите его покрытую легкой голубоватой дымкой вершину. Отсюда и название. Путь туда не близок, займет два-три дня и потребует некоторой начальной подготовки. Так что, я вам его не советую. Зато если вы, следуя по нему, пройдете километра три, огибая озеро, то выйдете к избушке староверов-отшельников.

Глеб и Люся недоверчиво посмотрели на Елизавету Капитоновну и улыбнулись.

– Нет, серьезно. Там раньше жила семья старообрядцев. Места там дикие, кроме медведей никто их и не беспокоил…

Люся ахнула:

– Так это правда, что здесь бывают медведи! А я думала, что они тут только раньше водились, и сейчас их нет.

Елизавета Капитоновна с улыбкой посмотрела на Люсю:

– Они тут не водятся, они тут живут… Да, не волнуйтесь так, – добавила она, заметив растерянность на лице Люси. – Еще не было ни одного случая, чтобы медведь побеспокоил наших гостей. Отдыхайте и набирайтесь здоровья и положительных эмоций. Все это горы предоставят вам с избытком…

Павел Иванович и Инесса Львовна по каменистой дороге спустились к озеру.

– Скажите же, разве это – не чудо?! – сорвалось с уст Павла Ивановича.

Перед ними раскинулась широкая водная поверхность, такая неподвижная и прозрачная, что казалась ложем для чистейшего, наполненного еловым ароматом горного воздуха. Со всех сторон озеро окружали каменные уступы и близко подступавший к воде лес. Берега имели изрезанные очертания и изобиловали каменными отложениями. Дальний, противоположный берег озера переходил в тайгу, за которой открывались круто поднимающиеся вверх горные массивы.

Художник установил этюдник, подготовил холст, стараясь односложно реагировать на многочисленные вопросы Инессы Львовны. Он понял, что придется терпеливо сносить эту прилипчивую, неспокойную особу, дабы не обидеть ее.

Постепенно Павел Иванович так увлекся процессом творчества, что перестал слышать монолог женщины. На холсте появлялись очертания озера, огромные камни, выступающие из воды у берега и панорама окутанных в серо-синие тона горных хребтов. Карандашный набросок был сделан, и Павел Иванович стал готовить палитру. Смешивая цвета, добился нужного оттенка, затем осторожно стал наносить первые мазки на холст. Он уже не замечал присутствия Инессы Львовны: сознание погрузилось в некий призрачный сон, когда все, находящееся вне поля зрения, стирается из сознания. Вероятно, нечто подобное овладело и Инессой Львовной. Она, затаив дыхание, с волнением наблюдала за работой художника, боясь шелохнуться, чтобы нечаянно не отвлечь его. Но все же долго удерживать свои эмоции она не смогла:

– Можно мне подержать вашу кисть? Хочу почувствовать ощущение художника в момент творения.

Ее голос резко прозвучал у самого уха Павла Ивановича. Он вздрогнул, глубоко вздохнул, снял очки и протер их платком. Потом отошел немного назад и задумчиво стал оценивать намечающийся пейзаж. Краем уха он продолжал слышать:

– Передо мною тот же вид, что и перед вами, но, увы, я лишена способности перенести его на холст.

Счастливому случаю было угодно прийти на помощь Павлу Ивановичу. На дороге показалась чета Непрухиных. Они приблизились и остановились, заворожено глядя на работу художника.

– Мне кажется, мы отвлекаем его, – Люся тихонько зашептала Глебу. – Когда на тебя смотрят несколько человек, тут не до творчества…

Непрухины, стараясь не привлекать к себе внимания, пошли по тропе вдоль озера. Инесса Львовна уже успела выпустить пары восторга в честь художественного творения Павла Ивановича, и теперь ее интерес переключился на молодых супругов.

– Вы пошли вдоль озера? Можно мне присоединиться к вам? – и, не дожидаясь ответа, Инесса Львовна бодро зашагала рядом с ними.

Павел Иванович издал глубокий вздох облегчения.

…Неужели не понятно, что художник погружен в творчество, и внешние реалии для него не существуют.

Он достал несколько новых тюбиков с красками.

– Вы знаете, куда ведет эта тропа? – энтузиазм Инессы Львовны, казалось, только прибавился в обществе Непрухиных.

– Как нам объяснила хозяйка, если двигаться по ней, огибая озеро, то мы выйдем к жилищу староверов, – Глеб задумчиво посмотрел на туманные очертания противоположного берега и возвышающихся вдали хребтов.

– Вы же не собираетесь идти к этим староверам?! – встрепенулась Инесса Львовна. – А… вообще, они… что там действительно живут?

– Как я понял, нет, – задумчиво ответил Глеб. – Но… кто его знает, всякое бывает…

– Слушайте, – голос Инессы Львовны дрогнул. – Да это же непредсказуемые люди! И кто знает, что у них на уме? Вы видели, у нас появился новый отдыхающий – старик? У него какой-то подозрительный вид. А вдруг, он – один из этих староверов? – Инесса Львовна испуганно посмотрела на Непрухиных. – Вот уж не думала, что в двадцать первом веке еще живут какие-то староверы… И где! Почти рядом с нашим областным центром! Надеюсь, они не нападают на туристов?!

Глеб усмехнулся:

– Как раз наоборот… Мне пришлось, однажды, заступится за одних старообрядцев, чтобы…

Глеб осекся, почувствовав, как Люся слегка подергивает его за край куртки. Он понял намек жены и не стал продолжать рассказ. Но было уже поздно. Инесса Львовна, безо всякого чувства неловкости, задала давно интересовавший ее вопрос:

– Вы меня, конечно, извините, но… ваше увечье… не связано ли оно с тем случаем?

Лицо Глеба помрачнело, утратив добродушно-беспечное выражение. Он достал сигареты и закурил. Между тем они приблизились к развилке тропы: левое ответвление огибало озеро, правое – уводило в лес.

– Полагаю, нам туда, – Люся указала налево.

Глеб продолжал курить, храня молчание. Они шли неторопливо, и неловкость ситуации витала в воздухе. Постепенно тропу плотно обступил еловый лес, так что солнечные лучи едва проглядывали сквозь мохнатые кроны деревьев, и озеро не просматривалось. Земля была влажной, местами приходилось перепрыгивать через лужи. Зеленый мох покрывал большие камни, стелился мягким ковром на старых пнях.

– Глеб служит в полиции, – наконец прервала молчание Люся. – Увечье он получил, когда в одиночку задерживал банду автоугонщиков. Причем, тогда он находился не на службе…