Восьмой цвет радуги. Часть 1. Путь

– Ты влюбилась в него?

– Да.

– А он?

– Он тоже говорил, что любит.

Криспин с жалостью смотрел на женщину. К счастью, она не видела этого взгляда. Дьюри смотрела на вершины Скалистых гор. Её лицо было печальным. Перья полярной совы, украшающие ее волосы, чуть дрожали на ветру.

– Все изменилось, когда я ему сказала, что жду ребенка.

– Что?! – Жалость на лице Криспина сменилась удивлением. Дьюри горько усмехнулась.

– Ты прав. Агуане не должны рожать детей от людей. Так гласят наши законы. А я нарушила их. Нарушила все до одного.

– Что сделал Валь, когда узнал, что ты ждешь от него ребенка?

– Он сказал, что у него уже есть жена. И сын. Что я не нужна ему. И ребенок мой не нужен. Он хотел, чтобы я избавилась от него.

– Мне жаль…

– Это не все. Когда мой отец узнал, что я жду ребенка от человека, он прогнал меня. В один момент я лишилась всего: своей семьи и мужчины, которого любила. Но я все еще надеялась, что он одумается и вернется ко мне, когда увидит нашего сына.

Продолжая смотреть на горы, Дьюри сжала руки в кулаки.

– Я родила ребенка в начале лета и долго просила Валя о встрече. Наконец, он согласился.

Руки женщины были так сильно сжаты, что костяшки побелели от напряжения.

– Мы встретились в горах. – Она качнула головой, подбородком указывая на горы. – Но он пришел не один. С ним был его сын, Оспак. Я развернула пеленки, чтобы Валь мог увидеть нашего сына. Это был такой красивый мальчик… А он… Он схватил ребенка за ноги и бросил вниз, в ущелье…

Криспин потрясенно молчал. Из глаз Дьюри потекли слезы.

– Я не успела спасти моего мальчика… Я не ожидала, что Валь так поступит…

Несколько минут они сидели молча. Дьюри беззвучно плакала. Наконец, она вытерла слезы, и произнесла:

– Я отмстила ему! Я убила его так же, как он убил нашего сына! Столкнула его с горы!

– А Оспак? При чем тут он?

– Он видел, как Валь убивает его брата, но ничего не предпринял, не помешал ему!

Криспин пожал плечами:

– Но ведь он был очень мал. Сам еще ребенок…

– Ты оправдываешь его?

– Я просто пытаюсь рассуждать здраво.

– Он такой же, как его отец! Он плоть от плоти его! Он должен умереть!

Спокойствие агуане сменилось ненавистью. Её глаза сверкали. Руки то разжимались, то снова сжимались в кулаки.

– Я убью их всех! И мужчин, и женщин! Я сотру его род с лица земли! Не останется никого, в ком течет кровь Валя!

Криспин перебил ее:

– Ты думаешь, тебе станет легче, когда ты их всех убьешь? Ты сможешь вернуться к своей семье?

– Нет. Это исключено.

– Тогда что же? Ты забудешь о своем сыне?

– Нет!

– Тогда зачем все это?

– Затем, что я их ненавижу! Они не должны жить так, как будто ничего не случилось! Они должны страдать, как все эти годы страдаю я!

Голубые глаза Дьюри сверкали, и это был странный, безумный блеск.

– Ты думаешь, почему я все еще не убила Оспака? Конечно, не потому, что не могла. Я хотела, чтобы он страдал. И чтобы вся его семья страдала вместе с ним! Я сделаю так, что ужас воцарится в их доме! Они будут бояться даже нос из дома высунуть! Их скот падет, поля покроются сорной травой! Как только я покончу с ним, я займусь его женой, а потом и дочерью. Я убью их всех. Всех до одного!

В глазах Криспина больше не было жалости. Только тоска и боль. Он, как и Дьюри, смотрел на белоснежные вершины гор и… молчал. Он настолько погрузился в свои мысли, что вздрогнул, когда услышал крик:

– Эйнар! Наконец-то, я нашел тебя! Что ты здесь делаешь?

Лицо Дьюри исказилось от ненависти. Она набросила на голову капюшон плаща и вдруг… исчезла. Криспин обернулся. Сопя, как овцебык к нему быстрым шагом подходил Оспак.

* * *

Вождь был настроен очень решительно. Он собирался получить от Эйнара ответы на все интересующие его вопросы и причем немедленно. Но не тут то было. Эйнара в доме не оказалось. Он не появился и тогда, когда все сели завтракать. На секунду Оспак испугался, решив, что Эйнар ушел также внезапно, как и появился, но стоявший у двери мешок развеял его опасения. Занимаясь ежедневными делами, вождь немного отвлекся и вспомнил об Эйнаре только тогда, когда солнце уже было в зените. Оспак почувствовал тревогу. Куда мог уйти его гость? Вдруг с ним что-то случилось? Немного подумав, он решил, что Эйнар мог пойти только к Скалистым горам. Недолго думая, и не взяв никого с собой, Оспак отправился следом за Эйнаром.

Он не любил горы. Просто не любил – и все. Это был не страх, нечто другое. Скажем, ему было здесь находиться. Именно . Почему – Оспак никогда не задумывался. Он просто не ходил в горы – и все. А вот сегодня пошел, потому что волновался за Эйнара. К тому же его беспокоило еще кое-кто. Та женщина, которую он увидел сегодня ночью… Её лицо было ему знакомо, но где и когда он мог ее раньше видеть, мужчина вспомнить не мог, хотя и пытался. Пытался все время, пока шел сюда. Увидев сидевшего на камне Эйнара, он обрадовался как ребенок. Правда, его радость исчезла сразу, стоило только тому обернуться. Бледное лицо, потухший взгляд… неприятно неприятно

– Что случилось?

Оспак плюхнулся на камень, вытирая потный лоб рукою.

– У тебя такое лицо… Это, вообще, ты?

– Я. Зачем ты здесь?

На лице вождя появилась растерянная улыбка.

– Ты пропал. Я волновался. Думал, ты заблудился.

Сообразив, что сморозил глупость, Оспак усмехнулся.

– Прости. Я знаю: ты не можешь заблудиться. Но тебя так долго не было…

– Ты видел кого-нибудь, когда подходил сюда?

– Нет. А что?

И тут данянина пронзила догадка:

– Тут кто-то был? Та женщина, которую я видел ночью?

– Ты знаешь ее?

Оспак еще раз провел рукою по лицу. Его взгляд остановился на озере.

– Ответь, Оспак!

– Её лицо показалось мне знакомым. Я все дорогу, пока шел сюда пытался вспомнить, где ее видел. Но так и не вспомнил. Наверное, старею…

Вождь встал.

– Ты куда?

– Я пить хочу.

– Сядь. Нам нужно поговорить.

– Но…

– Из этого озера пить нельзя. Сядь, Оспак.

Вождь послушно опустился на камень.

– Ты сказал, что не можешь вспомнить, где видел эту женщину раньше. Хочешь, я тебе помогу?

Оспак отвернулся.

– Это она хотела убить меня? Но почему?

– Ты хочешь вспомнить или нет?

– Хочу. Только…

– Это не больно.

– Хорошо. Что мне делать?

– Тебе – ничего. Просто посмотри на меня.

Мужчина тяжело вздохнул. Он хорошо помнил страх, который пережил в бане, когда посмотрел Эйнару в глаза.

– Только не надо копаться у меня в голове. Там и так порядка сроду не было…

Эйнар улыбнулся.

– Обещаю: копаться не буду. Кое-что найду – и все.

Вождь тяжело вздохнул. Смотреть Эйнару в глаза, это то же самое, что гулять в горах, но делать нечего. Зеленые, как трава глаза встретились с ореховыми. Оспак вздрогнул. Мысли заметались в его голове, как мыши к кладовке. Это сравнение было настолько верным, что ему даже стало щекотно. Перед глазами всплыло лицо отца… Вот он бежит к нему по траве… Выходит, Эйнар возвращает его в детство… А это что? Горы… Точнее тропа вдоль горного ущелья. К счастью, он идет по ней не один, а с отцом. Тот хмурится и отворачивается от Оспака. Наверное, он в чем-то провинился перед ним. Но в чем? Они остановились. Он хотел взять отца за руку, но тот оттолкнул его. Вдруг появилась женщина. Очень красивая, со светлыми как снег волосами. На руках она держит ребенка. Она подходит к отцу и разворачивает пеленки. Оспак встает на цыпочки, чтобы увидеть, что там находится. И вдруг отец хватает из рук женщины сверток и достает оттуда… ребенка. Тот плачет. Отец подходит к самому краю скалы и бросает ребенка в ущелье. Женщина кричит. Он тоже. И плачет. Ему жалко ребенка. Толчок в плечо. Темнота. Потом голос:

– Очнись, Оспак. Эй, ты здесь?

Он открывает глаза.

– Эйнар…

Он лежит спиной на камне, а Эйнар держит его одной рукой, подсунув другую ему под голову.

– Я вспомнил ее. Женщину. Она почти не изменилась. И еще. Теперь я знаю, почему не люблю горы.

Эйнар вытащил руку. Он сделал это очень осторожно, чтобы Оспак не ударился головой о камень.

– Кто этот ребенок?

– Твой брат.

– Почему отец убил его?

Эйнар отвернулся. Оспак осторожно сел. Потирая рукой лоб, вождь произнес:

– Я понимаю. Но я ни в чем не виноват. Тогда зачем?

– Ненависть. Она ненавидит вас.

– Всех?

– Да.

Вождь встал и пошел к озеру.

– Ты куда?

– Я хочу пить.

– Но я же сказал: из этого озера пить нельзя.

– Плевать. Эта женщина – агуане. Ведь так? Хранительница горных источников. Бабка рассказывала мне о них. Я думал, что это сказки.

Вождь зачерпнул рукой воду из озера и с удовольствием напился. Потом он вернулся назад, к камню сел и спросил:

– Что будем делать?

Эйнар помрачнел.

– Я не убийца, Оспак. Хотя многие именно так и думают.

– Ты не хочешь убивать ее. Понятно. Но тогда она убьет меня. Так ведь?

– Да.

– И ты позволишь ей это сделать?

Забыв о былых страхах, Оспак смотрел Эйнару в глаза.

– Нет.

– Ты не хочешь убивать ее и не можешь ей позволить убить меня. Я правильно понял? Тогда что ты будешь делать?

– Бирта носит ребенка. Это мальчик.

– Ну, это еще неизвестно… Что? У нее будет мальчик? У меня родится сын? – Оспак вскочил с камня.

– Да. И вот что я хочу тебе предложить.

– Не томи.

– Я предлагаю тебе отдать сына агуане. Может быть, это смягчит ее ненависть.

– Что?!

– Согласен: это сложный выбор.

– А о Бирте ты подумал? А обо мне?

– Я все обдумал и другого выхода не вижу. Она ненавидит всех вас. Не только тебя, но и твою жену, дочь и даже еще неродившегося ребенка… Она собирается убить всех вас одного за другим. Это уже не просто ненависть. Это безумие!

– И я должен отдать этой сумасшедшей своего сына? Ты ничего другого, еще более глупого не придумал?

– Это твой отец сделал ее безумной, Оспак. Он разбил ей сердце!

– Я понимаю. Но при чем тут я? Почему я должен отвечать за его поступки? Я ведь не такой, как мой отец!

– Я знаю. Поэтому и хочу тебе помочь.

Криспин провел рукой по голове. Волосы были сухими. Одежда тоже уже практически высохла. И только копна вянущих на солнце травы и цветов напоминала о встрече с агуане. Мужчина вздохнул. Он терпеть не мог себя за то, что порой не может принять простого решения. За то, что он понимает, нет, чувствует как свою собственную, боль, которую испытывают Дьюри и Оспак. Он даже понимал мотивы поступка Валя. Не одобрял, но понимал, почему тот так поступил. Ах, как порой он ненавидит это свойство своей натуры! Ненавидит, но ничего не может с этим поделать. Ларгвиллы не смогли идеально разделить его душу. В нем остались жить чувства и воспоминания Кристэль, его второго «я». Порой это очень мешает ему принимать решения. Даже самые простые. Оставалось надеятся, что все станет намного проще, когда они вновь объединятся.

– Эйнар…

Он очнулся.

– Что?

– А если она убьет моего сына?

– Тогда я тоже убью ее.

Оспак отвернулся. Эйнар нахмурился.

– Ты хочешь, чтобы я убил ее прямо сейчас? Ответь!

– Нет. Я, так же как и ты, не желаю ей смерти. Я помню, как она плакала там, на скале. Теперь помню. И я плакал. Мне было жаль ее и ребенка… После того случая я возненавидел отца и не жалел, что он вскоре погиб.

– Это она убила его.

Оспак опустил голову. Солнце стояло в зените. Камень, на котором они сидели, стал горячим. Тихо журчала вода. Маленькая птичка, дергая хвостиком, прыгала возле озера. Прилетела еще одна и птицы затрещали, как будто спешили поделиться новостями. Криспин встал.

– Идем, Оспак.

– Что случилось?

– Твоя жена рожает. Роды протекают тяжело. Надо спешить.

Вождь поверил Эйнару безоговорочно и сразу. Вскочив с камня, он бросил прощальный взгляд на озеро и побежал по направлению к Хродгерду. Удивляясь скорости, с которой двигался этот крепкий, немного даже грузный мужчина, Криспин последовал за ним.

Глава 5

Подобно горному потоку Оспак скатился с горы, пронесся через город и ворвался в дом. После долгого бега под полуденным солнцем, внутри было темно, прохладно и непривычно тихо.

– Бирта! – голос вождя прозвучал как рев горного медведя.

Бирта не ответила, зато из-за занавески, отгораживающий женскую комнату от общей залы, появилась Льот. Он бросился к ней.

– Как там Бирта? Что с моим сыном?

Девушка закрыла лицо руками.

– Почему ты плачешь? Что случилось? Они живы?

– Позволь… – Отодвинув Оспака рукой, вперед вышел Криспин. Не обращая внимания на плачущую Льот, он по-хозяйски отодвинул занавеску и оказался в женской комнате. Там было тесно от столпившихся женщин. С бледным, покрытым потом лицом на кровати лежала Бирта. Громко сопя, Оспак последовал за ним.

– Пусть все выйдут.

Женщины возмущаясь, заговорили все разом. Лоб вождя прорезала глубокая вертикальная морщина, рот искривился:

– Вон!!!

Женщины бросились врассыпную.

– Льот и ты, – Криспин показал на старуху, которая, судя по всему, была акушеркой, – останьтесь. Мне может понадобиться помощь. Оспак, принеси мой мешок. Горячая вода есть?

Криспин говорил, одновременно расстёгивая жилет. Бросив его в угол, и даже не удосужившись посмотреть, куда тот упал, мужчина направился к Бирте. Старуха презрительно поджала губы.

– Что с ней?

Старуха нехотя ответила:

– Роды начались раньше срока. Ребенок не успел принять правильное положение.

Увидев вернувшегося вождя, она продолжила:

– Оспак, тебе вновь придется делать выбор между женой и младенцем…

– Не придется. – Криспин ощупывал живот Бирты. – Ребенок жив.

– Но он не сможет родиться!

– Сможет. Нужно только ему немного помочь. Где мой мешок?

Оспак протянул ему мешок, который все это время как ребенка прижимал к груди. Криспин поставил мешок на табурет в изголовье кровати и склонился к нему. Несколько слов, сказанных шепотом – и мешок открылся. Криспин покопался в нем и вытащил несколько небольших платяных мешочков. Следом за ними появилась металлическая кружка.

– Где горячая вода?

Льот схватила котелок за ручку и, не обращая внимания на то, что обжигает руки, понесла его Криспину. Тот отлил немного воды в чашку, поколдовал с мешочками, в которых были разные травы, и сделал отвар. Бирта застонала.

– Сейчас, сейчас…

Дуя в кружку, Криспин приподнял голову женщины.

– Пей. Только осторожно. Он горячий.

Бирта посмотрела на мужа и, увидев его кивок, сделала первый глоток. Криспин дождался, пока она выпьет весь отвар и сунул кружку Льот.

– Вымой ее. Она мне еще понадобиться. А ты, Оспак, иди. Не нужно стоять здесь столбом. Ты только мешаешь.

Вождь тяжело вздохнул и… остался стоять на том же месте. Кристин закатал рукава рубашки и сделал Льот знак, чтобы она помогла ему их помыть. Девушка схватила кувшин. В том состоянии, в котором она находилась, она все понимала без слов. Вытирая руки куском чистой ткани, Криспин снова обратился к вождю:

– Ты доверил мне свою жизнь, Оспак. Теперь тебе придется доверить мне жизнь твоей жены и сына. Это сложное решение. Но иначе нельзя. Ты ведь сам это понимаешь.

Оспак кивнул. Его лицо было невозмутимым, но глаза…

– Обещаю, я сделаю все, что смогу. Я позову тебя, когда все закончится. Иди.

Выйти из комнаты было намного сложнее, чем сбежать вниз с горы, но Оспак сумел это сделать. Он вышел из женской комнаты и хотел сесть на стул в общем зале, но преодолел себя и дошел до входной двери. Еще одно усилие – и он оказался на улице. Криспин повернулся к женщинам:

– Бирта тебе лучше? Боль ушла? – Женщина кивнула. – Это хорошо. Но это только начало. Льот – ты на подхвате. Делаешь то, что я говорю. Ты – он посмотрел на старуху, – помогаешь мне. Итак, начнем…

Время для Льот остановилось. Девушка видела только Эйнара, слышала только его голос. Она стала частью чего-то важного. По крайней мере, ей так казалось. Льот видела, как длинные пальцы Эйнара ощупывают живот Бирты. Слышала, как он что-то обсуждает со старухой – и не понимала ни слова. Потом ей велели следить за Биртой. Она вытирала пот с ее лица и старалась успокоить. Что в это время делал Эйнар, она не видела. Потом она снова лила ему на руки воду из кувшина. Вода в тазу была красной от крови. Потом она поила Бирту каким-то новым отваром, приготовленным Эйнаром из травы, хранящейся в мешочках. В этот раз действие отвара было совсем не таким, как в первый раз. Бирта кричала и пыталась встать, а она ее держала. Наконец, появился младенец. Он был весь в крови. Эйнар и старуха-акушерка что-то делали с ним. Потом Эйнар оставил их и снова вернулся к Бирте. Он что-то сказал женщине и та заплакала. Потом Льот снова мыла ему руки, выносила грязную воду и пропитанные кровью простыни. А потом… Потом Эйнар обнял ее за плечи и поцеловал в лоб. И Льот заплакала. Маленький мальчик, отмытый акушеркой и завернутый в чистые пеленки, лежал на груди у Бирты и тоже плакал, как казалось Льот, басом. Старуха-акушерка поклонилась Эйнару, а потом вдруг схватила его руку и поцеловала. Мужчина смутился. Он осторожно вытащил свою руку из пальцев акушерки и спрятал ее за спину. Его волнистые каштановые волосы потемнели от пота, он выглядел уставшим, но его глаза светились таким теплым светом, что Льот снова заплакала, но теперь уже по другой причине. Появился взволнованный Оспак и сразу же бросился к жене и сыну. Продолжая улыбаться, Эйнар тихо вышел из комнаты. Льот хотела пойти за ним, но отец позвал ее и они втроем обнялись. Это было так прекрасно! То, что она испытывала сейчас, можно было назвать только одним словом – «счастье».

Оспак нашел Эйнара на заднем дворе, возле дровяного сарая. Тот сидел на бревне и курил трубку. Вождь пристроился рядом. Они сидели и молчали. Долго. Потом Оспак кашлянул и произнес:

– Спасибо.

Эйнар выдохнул сизый дым и ничего не ответил.

– Когда ты там… Когда Бирта…

Наконец вождь собрался с мыслями.

– Когда ты велел мне уйти, я пришел сюда. Я сидел на этом самом месте и молился богам.

Эйнар усмехнулся.

– Может я зря это делал… Но я не знал, чем я еще могу помочь тебе… А еще… А еще я дал клятву, что если моя жена и сын выживут, я сделаю так, как ты говорил. Я отдам сына агуане.

Эйнар вытащил трубку изо рта и посмотрел на Оспака. Но вождь на этот раз обхитрил его. Он успел зажмуриться. Послышался тихий смех. Оспак приоткрыл один глаз.

– Только я не знаю, как это сделать.

– Что?

– Я не знаю, как мне ее найти.

Эйнар выдохнул дым и задумчиво произнес.

– Я думаю, что ее нужно искать в том месте, где твой отец… Где погиб ее ребенок. Ты помнишь, где это было?

– Да. Смутно, правда. Но я найду. – Оспак поковырял носком сапога землю. – Я пойду туда утром, пока Бирта будет спать. – Он тяжело вздохнул.

– У тебя, вождь, будет еще много детей. В том числе и мальчики.

– Откуда ты…

– Я это вижу.

Оспак замолчал и стал снова ковырять сапогом землю. Эйнар положил ему руку на плечо. Для худощавого жилистого мужчины, каким он являлся, она была очень тяжелой.

– Как ты решил назвать его?

– Клепп. Это означает скала. Пусть он будет таким же стойким…

Эйнар кивнул и стал выбивать трубку.

Оспак вышел из дома на рассвете. В руках он держал сверток. Оглянувшись по сторонам, он пошел по тропинке. Вождь двигался тихо и осторожно, словно боялся кого-то разбудить. Когда взошло солнце, он уже шел по дороге, ведущей вверх, в горы. Сверток закряхтел. Оспак прижал его к груди и стал качать. Кряхтение стихло. Вождь ускорил шаг.

С трудом, но он нашел место из своих детских воспоминаний. Вот камень, напоминающий дверь, а вот и выступ, на котором тогда стоял отец… Оспак отошел подальше от края скалы и крикнул:

– Эй! Это я, Оспак! Я пришел!

Ему никто не ответил. Сверток в его руках снова закряхтел. Мужчина покачал его и снова крикнул:

– Выходи!

Сверток в его руках перестал кряхтеть и захныкал. Вождь прижал его к себе и что-то тихо забормотал. Свертку этого оказалось мало. Хныканье сменилось громким плачем. Оспак растерялся. Он смотрел по сторонам, пытаясь отыскать агуане. Плач с каждой минутой становился все громче. И вдруг сверху посыпались камни. С облегчением вздохнув, он поднял лицо и увидел… Эйнара.

– Это ты?

Мужчина усмехнулся и стал спускаться. Через несколько секунд он уже стоял рядом с Оспаком.

– Ее нет…

– Она здесь. Просто ты ее не видишь. Дьюри, я заклинаю тебя твоим истинным именем, появись!

Оспак склонился к плачущему ребенку, пытаясь его успокоить, и пропустил момент, когда появилась агуане. Она стояла на большом плоском камне и смотрела на него голубыми, как небо глазами. Мужчине стало не по себе от этого полного ненависти взгляда. Он забыл, что хотел ей сказать. Пока он собирался с мыслями, заговорил Эйнар.

– Дьюри, Оспак пришел сюда, чтобы восстановить справедливость. Он хочет загладить вину своего отца. Настолько, насколько это вообще возможно…

– Я принес тебе своего сына! – голос Оспака дрогнул. – Конечно, он не заменит тебе собственного сына, но…

Лицо агуане сравнялось цветом с ее волосами и лишь глаза по-прежнему горели ненавистью.

– Мне не нужен этот ребенок! Как ты справедливо заметил, он не заменит мне сына! И твои уловки не спасут тебя, Оспак! Я убью тебя, как убила твоего отца!

Послышался шум. Эйнар схватил вождя, как будто это был не человек, а стол или стул, и переставил его на другое место. Огромный камень просвистел в воздухе и упал туда, где только что стоял Оспак.

– Послушай, Дьюри, месть еще никому не приносила радости, только временное облегчение…

– Вот и пусть. Пусть мне станет легче!

Снова послышался шум. Оспак вжал голову в плечи и наклонился, закрывая своим телом сына. Здесь, на скале, он вновь чувствовал себя ребенком, как много лет назад. И он снова страдал. Шум стих. Оспак поднял голову и расправил плечи. Вокруг него валялось огромное множество самых разных по размеру и форме камней. Странно, что ни один из них не попал в него… Подошел Эйнар и совершенно бесцеремонно забрал у него ребенка. Затем он развернул пеленки и вдруг одним резким, злым движением схватил младенца за ноги и поднял перед собой. Его лицо изменилось. Теперь на нем была только злость и презрение.

– Ты сказала, что тебе не нужен этот ребенок. Ну что ж…

Отбросив пеленки, он шагнул к краю скалы. Его рука, в которой был ребенок, поднялась еще выше и зависла над пропастью.

– Тогда пусть этот ребенок умрет! – и Эйнар разжал руку.

Голоса Дьюри и Оспака слились в один полный ужаса крик. Вождь упал на колени и схватился руками за голову. Агуане бросилась вперед и, оттолкнув Эйнара, следом за ребенком спрыгнула вниз. Все это заняло лишь мгновенье. Эйнар еще не успел опустить руку, а Оспак уже вскочил на ноги и бросился на него.

– Ты убил моего сына!

Он целился Эйнару в голову, но его огромный кулак неожиданно для нападающего, пролетел мимо цели. Вождь чуть не упал, по инерции сделал несколько шагов и развернулся, собираясь нанести новый удар, но тут словно облако, у самого края скалы появилась Дьюри. В руках она держала плачущего ребенка. Женщина тоже плакала. Слезы непрерывным потоком текли по ее лицу, а она их даже не замечала.

– Я успела… В этот раз я успела!

Эйнар усмехнулся. Его лицо вновь стало прежним. На нем не было ни ненависти, ни злости. Забыв обо всем на свете, Оспак бросился к сыну.

– Мой мальчик…

Он выхватил ребенка из рук агуане и завертел головой в поисках пеленок.

– Никто больше не посмеет пугать тебя…

По лицу вождя текли слезы, которых он, как и Дьюри, не замечал.

– Оспак!

Вождь обернулся.

– Отдай ребенка Дьюри.

Мужчина замер. Эйнар, улыбаясь, смотрел на него. Вождь замешкался, но потом все-таки превозмог себя и вручил ребенка женщине. Прошагав на негнущихся ногах несколько шагов, он поднял пеленки и снова вернулся к агуане.

– Возьми, а то он замерзнет…

– Он не замерзнет. – На лице женщины была улыбка. Она забрала у Оспака пеленки и быстро завернула в них ребенка. Её пальцы осторожно коснулись лобика младенца, и он тут же перестал плакать.

– Какой он красивый… Как ты назвал его?

– Клепп.

– Хорошее имя. И очень ему подходит.

Небесно-голубые глаза женщины смотрели на вождя. Теперь в них не было ненависти.

– Я знаю, как трудно далось тебе это решение. Твоя жена… – Оспак тяжело вздохнул, – скажи ей, что я забираю ее сына не навсегда. Однажды он снова вернется в свой дом. И это произойдет быстрее, чем ты думаешь. Я не буду ничего скрывать от него. – Она прикоснулась пальцем к щечке младенца. – Он должен знать, кто его отец. Я знаю, он будет тобой гордиться!