Райский цветок. Проза

Джавад Амирханлы с угрозой в голосе крикнул:

– Вам, кажется, не удалось в точности процитировать источник!

– Джавад-муаллим, – обратился к нему Рахман, – возможно, между вами и Хамзой Чапарлы произошел какой-то научный конфликт, но нас это не касается. Мы любим и ценим вас обоих. Вы – гордость нашего народа…

– Мы хорошо знаем, кто есть кто, – громко сказал Мовлуд. – Хамза Чапарлы – гений, которым гордится весь наш край. – Долговязый, похожий на индюка Мовлуд нашел подходящий случай, чтобы громко закудахтать на всю округу: – Хамза Чапарлы ни с кем не сравнится, его ни с кем нельзя ставить на одну чашу весов…

Джавад Амирханлы усмехнулся; поправив пиджак, он застегнул его на все пуговицы и направился в сторону входной двери.

– Хм… «Научный конфликт»… «Гений»… Ах, как красиво звучит… Рахман, после обеда ты, верно, вернешься в управление…

Рахман встал и, согнувшись, смущенно пробормотал:

– Джавад-муаллим, ведь вы… Ведь вас же никто не обидел… Если мы совершили ошибку, извините… Нехорошо вставать из-за стола раньше времени…

Не дослушав его, Джавад Амирханлы вышел на улицу и быстрым шагом направился в сторону управления.

Мовлуд с Рахманом удивленно смотрели друг на друга, не понимая причины столь неожиданного поступка ученого.

– Что это с ним?

– Не знаю. Мне тоже непонятны его выходки, – медленно ответил Рахман.

– Хорошо. А с какой целью он сюда приехал?

Рахман пожал плечами.

– Хочу, говорит, построить дом у леса, возле Бузлага.

Глубоко вздохнув, Мовлуд покачал головой:

– Ей-богу, от таких людей надо держаться подальше. При близком с ними знакомстве понимаешь, что большинство из них просто не люди. Не все такие, как Хамза Чапарлы… Может, я ошибаюсь или что-то говорю неправильно, а, Рахман?

– Да, это так, – согласился с ним Рахман.

…Родители Джавада Амирханлы были родом из этого села. Когда он был еще ребенком, его отца репрессировали как «врага народа». На судебном заседании, всего за пять-шесть минут так называемая «тройка», то есть группа, состоящая их трех человек, приговорила его отца к высшей мере наказания – расстрелу, после чего мать, оставшись без кормильца, переехала в город к родственникам.

Студентом он каждое лето вместе с матерью приезжал в деревню на каникулы. В то время был еще жив дядя и другие близкие родственники. Проходили годы, он стал все реже бывать там, а после смерти матери и дяди и вовсе перестал приезжать.

Еще молодым Джавад Амирханлы был уже известен чуть ли не во всем мире; он был не только талантливым математиком и физиком, но и известным спортсменом. Позже спорт отошел на второй план, и математик Джавад Амирханлы овладел еще одной специальностью, закончив биологический факультет университета. Вскоре он стал известен миру и как выдающийся биолог. Он неоднократно выступал на различных международных конференциях, его имя стояло в одном ряду с именами известных и авторитетных ученых, а многочисленные ученики и последователи были разбросаны по всему миру. Земляки также слышали, что после смерти первой жены он женился во второй раз на Атиге-ханым.

И вот именитый ученый в столь почтенном возрасте решил обосноваться в деревне. Конечно же, нет ничего предосудительного в том, что люди иногда возвращаются в родные места. Но дело было в том, что Джавад Амирханлы приехал сюда с довольно странной и сомнительной просьбой: по словам его дальних родственников, он решил обосноваться здесь, чтобы проводить различные опыты и реализовать целый ряд важных научных проектов. Однако каким образом он собирался реализовать задуманное, никому не рассказывал.

К его приезду земляки отнеслись по-разному. Многие их тех, кто когда-то переехал из деревни в город, не понимали его. Вся эта история казалась им загадочной и темной. В селе у Джавада Амирханлы не было близких родственников; некоторые из них уже покинули этот мир, другие же переехали в другие города. Здесь же у него остались лишь некоторые дальние родственники, друзья детства, а также представители интеллигенции, в особенности преподаватели математики, физики и биологии, которые только при одном упоминании его имени испытывали чувство гордости и верили в счастливое будущее науки. Однако многие смеялись и потешались над ними. «Разве у нас еще есть наука, и какое у нее может быть будущее?» – с пренебрежением говорили они. Большинство из тех, кто покинули родные места и перебрались в большие города, были, в основном, молодые люди. Кто побогаче, те и вовсе переехали в ближнее и дальнее зарубежье. Многие из них не только ничего не знали о науке, еще немного, они позабыли бы и грамотную речь. Торговля, бизнес взяли верх над всеми ценностями. Чуть ли не все и вся было построено на деньгах.

Людям казалось странным желание известного ученого поселиться здесь. По словам председателя муниципалитета, он потребовал выделить ему участок земли у леса, недалеко от пещеры Бузлаг. Однако земля, расположенная далеко от села, не имела никакого отношения к сельскому муниципалитету. Рахман, как председатель муниципалитета, не имел права продавать или отдавать кому-то в пользование землю, которая считалась собственностью государства. И вот уже несколько дней в деревне люди судачили об этом. Местные жители, оставшиеся после развала колхоза без работы и чуть ли не без средств к существованию, собрались возле давно не действующего Дворца культуры, чтобы обсудить эту важную новость. Они хотели выяснить основную причину, по которой Джавад Амирханлы приехал в родное село. Все говорили по-разному. Самым интересным было то, что здесь присутствовали также и представители местной администрации, тем самым порождая все новые и новые слухи. Они не только не хотели, чтобы Джавад Амирханлы остался жить, пусть даже и временно, в доме, который когда-то принадлежал его семье, но и намеревались отказать ему в его просьбе официально. Оказывается, в действующем законодательстве, касающемся жилищного кодекса, был целый ряд важных положений о собственности, и сельское руководство, исходя из этого, посчитало чуть ли не «святым» долгом охранять, как зеницу ока, эти законы.

В деревне нашлось немало людей, которые от всей души приглашали Джавада Амирханлы погостить у них, хотя бы и временно, но он упорно отказывался, желая до того, как поселится возле Бузлага, оставаться пока что в отцовском доме.

Почему же местная администрация не разрешала ему жить в своем старом полуразрушенном доме? Дело было в том, что теперь этот дом считался чужой собственностью, и Джавад Амирханлы не имел никакого права здесь жить. Тем не менее, после долгих обсуждений местные власти пришли, наконец-то, к положительному решению. Видимо, в каждом полноценном законе есть свое слабое звено. Утвердили протокол, отыскали запечатанную сургучом книгу и записали туда разрешение.

Позвонив кому-то, местные власти получили разрешение взломать замок и войти в дом. С благословения старейшин деревни, в присутствии соседей и представителей власти ржавый замок был взломан и дверь открыли.

На самом деле это был не дом, а, скорее всего, лачуга, похожая на хлев для скота. Один из представителей местной администрации еле удержался от смеха, видя, с каким довольным видом ученый вошел в грязную, вонючую комнату. Этот давно уже не молодой человек радовался, как дитя, словно впервые вошел в ворота царского дворца. А может, и вправду, в этом «дворце» были спрятаны сокровища? Или что мог потерять такой выдающийся ученый в этой полуразвалившейся убогой лачуге, расположенной в далекой от цивилизации деревне? Поблагодарив своих земляков, Джавад Амирханлы тем самым дал им понять, что они могут быть свободны. Люди, конечно же, поняли его намек и тотчас разошлись.

В доме, когда-то принадлежавшем семье Джавада Амирханлы, некоторое время жил молодой одинокий юноша, колхозный ветеринар. После распада колхоза он, оставшись без средств к существованию, подался на заработки в соседнюю страну.

Было видно, что гнилая черепичная крыша уже давно отжила свой век. Доски на полу разошлись и погнулись. Узорчатые обои, наклеенные на стены еще в допотопные времена, покрылись серо-желтыми пятнами. Древесные черви, пробуравив оконные рамы и двери, сделали их больше похожими на пчелиные соты. Лежа на старой деревянной тахте, Джавад Амирханлы некоторое время глядел в потолок. Стены дома были покрыты серебристой паутиной, сквозь которую виднелись высохшие трупики пчел и мух; точно ветер пригнал к берегу рыболовную сеть, полную мелкой и крупной рыбы.

Вскоре он заснул глубоким безмятежным сном. В ту ночь он видел во сне много снега, видел, как ветер заполняет им огромную пустоту. Огромные снежные комья, похожие на охапки хлопка, постепенно наполнили пустоту снегом до самых краев. И на этом полном снега пространстве дремали драконы. Но потом они стали извергать огромные языки пламени, и все вокруг заполыхало. Пламя чуть обжигало его лицо.

…Он вскочил с кровати. Комнату окутал едкий дым. Быстро одевшись, сразу же выбежал на улицу.

Было уже утро. Лучи солнца отражались в окнах сельских домов. Возле соседнего дома, в котором жил краснощекий, крепкого телосложения угрюмый мужчина, горели навоз и мусор, распространяя повсюду едкий черный дым. Сосед жег мусор и, видно, не знал, что в комнату, в которой спал Джавад Амирханлы, через открытое окно проникает дым.

Джавад Амирханлы сдавленно закашлял.

Сосед, не здороваясь, концом вил подбросил кучу мусора в огонь.

– Будь здоров, сосед, – пробормотал он вдруг, вновь подкидывая мусор в огонь. – Надо следить за собой, мало курить. Почему ты так кашляешь?

Взметнувшийся из-под клубов черного дыма язык пламени чуть было не опалил лицо Джавада Амирханлы. Все еще покашливая, он вдруг вспомнил о своем недавнем сне.

Краснощекий, похожий на болвана мужик внезапно рассмеялся.

Смерив его злобным взглядом, Джавад Амирханлы еле сдержался, чтобы не нагрубить ему, а тот продолжал смеяться.

Он вернулся в маленький дворик своего дома. Медный старый чайник, найденный им среди кучи хлама, поблескивал под лучами горящего солнца. Собрав хворост, мужчина развел огонь и поставил на него валявшийся в углу дома ржавый железный треножник. Сухой хворост стал потрескивать, разбрасывая вокруг искры. Наполнив чайник водой, Джавад Амирханлы поставил его на треножник, а сам отправился в маленький магазинчик, чтобы купить сахар и печенье. Вернувшись, он с удовольствием стал пить чай из мятой железной кружки, найденной в старом шкафу.

…Сейчас он стоял возле своего ветхого дома, глядел вдаль, и перед глазами вновь оживало то странное существо. Ему казалось, будто он видел это во сне, однако чувствовал, что все это происходило с ним на самом деле. Ведь он видел это странное существо собственными глазами, чувствовал его дыхание. Тем не менее, рассказать об этом кому-нибудь и даже представить это в своем воображении казалось ему делом немыслимым. И что скажут люди, услышав об этой истории? Возможно, никто не скажет ему что-либо в лицо, но то, что будут насмехаться за спиной, знал совершенно точно. Однако упрекнуть людей в чем-либо он бы не посмел. Кто же в наше время поверит, что представитель иных миров посетил их большой город, став гостем известного ученого, и к тому же снабдил его ценной информацией? По правде говоря, Джавад Амирханлы и сам уже сомневался в том, прибыла ли его гостья из других миров. Хотя во время беседы девушка вскользь и рассказала ему о себе, он все равно не смог бы никому доказать, что все это было правдой.

Чувство, которое привело его в эту деревню, имело непосредственную связь с событиями, происходившими с ним в городе. Нет, загадочная гостья абсолютно не настаивала на том, чтобы он переехал в деревню. Однако у него было чувство, будто чья-то сильная рука, схватив его за ворот, выдернула из удобной городской квартиры и закинула в эту убогую деревню.

Многие жители деревни стали наперебой приглашать Джавада Амирханлы в гости. Этот высокий седовласый мужчина значительно отличался многими чертами своего характера, в особенности простотой, от других известных, занимающих высокие посты земляков, и это вызывало у односельчан симпатию к нему. Когда у него было хорошее настроение, он смеялся, как ребенок, когда же щурился, его большие карие глаза будто таяли на лице. Порою Джавад Амирханлы мог сильно рассердиться. В минуты гнева на его широком лбу проступали вены и, извиваясь, словно змеи, становились ярко-красными. В такие моменты от него можно было услышать громкие проклятия, посылаемые в адрес нерадивых чиновников, но односельчане старались не обращать на это внимания.

Со дня приезда в деревню Джавад Амирханлы ни разу не слышал о «ночной гостье». Девушка, которую он называл «Беяз», еще в городе говорила ему о том, что прибыла из пещеры Бузлаг, заполненной вечными льдами. Еще с детства ему было известно о существовании той пещеры, но о том, чтобы кто-то жил там?.. Он ни разу не слышал о том, что в ледяной пещере живет «снежный человек», точнее, «ледяная девушка», и если сейчас расскажет об этом, наверняка вызовет смех у слушателей какой-нибудь серьезной аудитории. Его рассказ вызовет недоумение не только среди опытных, вечно во всем сомневающихся ученых, но и среди неграмотных сельчан. И вот по этой причине Джавад Амирханлы никогда и нигде не упоминал о Беяз. Еще не хватало, чтобы в столь почтенном возрасте над ним кто-то насмехался, ведь, может быть, все это было миражом.

Однако между ним и Беяз существовала какая-то невидимая связь. Девушка будто все время звала его в «царство льда». Хотя сама она не появлялась, но звук ее голоса эхом раздавался в голове: «Джавад, где ты?..» Именно по этой причине он решил построить небольшой домик недалеко от Бузлага.

Джавад Амирханлы чуть ли не каждый день наведывался в органы исполнительной власти и муниципалитет, и каждый раз его там встречали словами: «Этот вопрос находится за пределами нашей компетенции».

Какая-то неведомая сила привела его сюда, на родину предков, и эта сила никак не оставляла его в покое, тянула к вершинам, у подножия одной из которых находилась древняя пещера Бузлаг. Но здесь, на родине, многие не только не понимали его, но и вообще не хотели понимать.

Однажды к нему в гости зашел его дальний родственник, Афраил. Это был высокий, светловолосый, громкоголосый и остроумный человек, прихрамывающий на одну ногу. Когда-то он жил в районном центре, где много лет проработал в системе связи, но затем вернулся в родное село.

Афраил, высказывая свою точку зрения, читал при этом наизусть стихи и приводил в пример мудрые пословицы. Они много и долго разговаривали на разные темы, однако было очевидно, что родственник хотел узнать истинную причину, по которой Джавад Амирханлы собирался поселиться здесь.

– Дорогой брат Джавад! Ты, верно, вышел на пенсию и поэтому решил, так сказать, вернуться в родную деревню, чтобы жить здесь на лоне природы?..

– Какая пенсия, дорогой? У меня еще много дел. Просто я хочу заняться здесь работой и творчеством.

– Здорово, люди едут в город, чтобы заняться наукой там, а ты…

– Я приехал сюда по своему собственному желанию, брат…

Хорошо, что Афраил не стал расспрашивать его о том, какое «внутреннее чувство» привело его сюда и с чем это желание связано.

Взглянув на него исподлобья, Афраил как бы между прочим сказал:

– Дорогой брат, как я слышал, ты хочешь приобрести участок у леса, чтобы построить там дом, создать, как говорится, свой очаг.

Немного замявшись, Джавад Амирханлы ответил:

– Дом – это громко сказано. Просто хочу построить там небольшую лачугу.

– Сейчас все продается и покупается, Джавад. Но, думаю, здесь тебе не дадут ни пяди свободной земли.

– Здесь мне земля не нужна… Я присмотрел для себя небольшой клочок земли недалеко от Бузлага.

– Тогда обратись к руководителям района… Может, благодаря твоей известности и популярности они примут меры, хотя я в этом сомневаюсь.

– Почему ты так думаешь?

– Как я слышал, у этой земли имеется свой владелец.

– А кто он, не знаешь?

– Точно не знаю, кто это. Но знаю, там есть хозяин. Больше я тебе ничего не могу сказать, дорогой брат.

– Выпустил стрелу, не прячь тетиву. Кажется, ты боишься назвать его имя?

– Да, боюсь. А как мне не бояться? Теперь когда говоришь правду, получаешь не конфету, а пулю в лоб, поэтому я и боюсь лишний раз открыть свой рот, боюсь говорить правду. Раньше я ничего не боялся, открыто выступал на различных собраниях, мог даже погрозить пальцем людям, которые мне не нравились, подвергнуть их деятельность критике, сделать замечание. А теперь я боюсь. – Дипломатично уклонившись от ответа, Афраил достал из левого нагрудного кармана пожелтевшую школьную тетрадь и протянул Джаваду: – На вот. Это плоды моего творчества, когда будет время, прочтёшь. Может, найдешь то, что можно было бы напечатать. Временами, когда есть свободное время, я переношу на бумагу все, что накопилось у меня в душе. Все это от тоски. Я всегда говорю: не я выбрал тоску, она выбрала меня. Я раб своей тоски, ее слуга. Не будет ее, умру и я.

Джавад Амирханлы взял тетрадь и бросил ее на старый шкаф возле окна.

Афраил встал и протянул ему руку:

– Ну, пока. Сейчас настало время, когда нужно нанять почтальона, чтобы сказанное дошло до слуха. Голова наверху, желудок внизу. Низ должен подчиняться верху. А теперь наоборот, верх подчиняется низу. Раньше говорили, что нужно подумать, чтобы что-то сказать, а теперь надо подумать, сказать или не сказать. Вот такие дела, дорогой брат…

…В конце концов Джаваду Амирханлы ничего не оставалось, как обратиться с просьбой к руководству района. На следующее утро, встав пораньше, он отправился в районный центр. Узнать о том, где именно располагается здание руководства, было делом непростым. На свой вопрос он всегда получал довольно странный ответ:

«Какое руководство?»

«Руководители какого крыла?»

«Какая структура вам нужна, какой отдел?..»

Перед большим многоэтажным зданием желтого цвета, построенном в причудливом архитектурном стиле, его встретил вооруженный полицейский.

– Пожалуйста, я вас слушаю, аксакал…

– Я… У меня здесь дело…

– Какое?

– Хочу приобрести землю.

– В чем же проблема?..

– Мне мешают.

– А кто?

– Не знаю.

– Понятно, значит, пришел жаловаться…

– Нет, я никому не собираюсь жаловаться.

– Хорошо, подойди к тому окну, запиши свои данные и встань в очередь.

Из здания исходил какой-то тяжелый зловонный запах.

Только сейчас он заметил, что перед входом в здание возвышается статуя буйвола, выполненная из желтого гранита, а перед носом быка лежит пучок свежескошенной травы. Душистый запах травы, хоть и немного, приносил с собой аромат свежести и чистоты.

«Кажется, они еще верят в тотемы», – подумал Джавад Амирханлы. Он подошел к окну, на которое указал полицейский. Здесь уже образовалась очередь. Он хотел было вернуться, но сразу же передумал и решил все-таки записаться.

– Кто последний?..

– Я, – откликнулся хриплым голосом бородатый мужчина средних лет.

– Тогда я после вас…

Мужчина смерил его удивленным взглядом:

– После меня стоят еще люди, – сказал он.

Джавад Амирханлы огляделся по сторонам:

– А где они?

Мужчина также огляделся вокруг:

– «Они»? Кто они?

– Те, кто стоит за вами…

– Да, я тебя понял. Многие из них покинули этот мир.

– А кто умер?

– Стоящие в очереди за мной…

Джавад Амирханлы замолчал. Наверное, у этого несчастного не все дома, или же он просто захотел развлечь незнакомца бессмысленной шуткой. Люди с каменным выражением на лицах спокойно наблюдали за ними. Седовласая женщина в черном платке, еле стоящая на ногах, не отводила от него пристального взгляда. Пожилой, чуть сгорбленный мужчина в очках, с тростью в руке, покашливая, сказал:

– Я стою здесь еще с начала прошлого века.

Все вокруг слышали, что сказал старик, и Джавад Амирханлы решил, что они сейчас рассмеются. Но никто не смеялся. Бородач, глядя на пожилого мужчину в очках, охрипшим голосом произнес:

– Ты впереди меня всего на пять лет. Между тобой и мной стоят шестьдесят шесть человек. Из них умерли пятьдесят девять, осталось всего семь. Я точно знаю.

Мужчина с тростью в руке, покашливая, ответил:

– Семь – святое число… Дай Бог, в конце концов все образуется.

Мужчина с бородой, воздев руки к небу, воскликнул:

– Конечно, все будет хорошо. Я тоже так думаю. Уверен, что придет и моя очередь. Я доволен вниманием со стороны местных властей. Отчаяние – от дьявола.

Хотя Джавад Амирханлы и предполагал, что все сказанное этими людьми было шуткой, он все же растерялся. У всех на лицах было серьезное, таинственное выражение, и казалось, будто лица их затвердели, превратившись в серые камни. Ему ничего не оставалось, кроме как молчать. Однако стоящие в очереди не только не продвигались вперед, а, казалось, наоборот, старались укрепиться на местах.

…Через два дня он вновь остановился перед тем самым окошком.

Некоторые посетители стояли, другие сидели на старых стульях. Среди них находились и его «старые знакомые».

Седовласая женщина в черном шелковом платке, которую он видел еще два дня назад, медленными шагами подошла к нему и, смерив его долгим внимательным взглядом, тихо сказала:

– Послушай, ты не Джавад Амирханлы?

Он растерялся. Сглотнул слюну. «Интересно, откуда она меня знает?» Запинаясь, он тихо ответил:

– Да, Джавад. Но я не знаю вас…

Женщина, теребя кончик шелкового платка, сказала:

– Когда-то мы вместе учились в университете. Я Алия…

Джавад Амирханлы на мгновение задумался. И действительно, когда-то вместе с ним училась девушка по имени Алия, спокойная, думающая только об учебе студентка. Все годы учебы она почти ни с кем не общалась, в том числе и с Джавадом, и лицо ее почти стерлось из его памяти.

– Алия… Да, вспомнил. Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты родом из другой деревни.

– Да, это так. Но я вышла замуж в соседнюю деревню.

– Ну, а где ты работаешь?

– Нигде. Стою в очереди, чтобы получить работу. Сколько лет прошло…

Джавад Амирханлы словно провалился в пустоту. То, о чем говорила женщина сейчас, было продолжением разговора, услышанного им два дня назад; Алия повторяла все то же самое, о чем тогда говорили мужчины. Может, это не то место, которое ему нужно? Возможно, сюда не приходят нормальные люди. А может, его с Алией отправили сюда намеренно, посчитав умственно отсталыми.

– Сколько у тебя детей, Алия?

– У меня нет семьи и никогда не было.

Джавад Амирханлы был сбит с толку:

– Как нет семьи?.. Ведь ты же только что сказала, что вышла замуж…

– Это так… Но в день свадьбы моего жениха убило током. Так говорят… В одно мгновение он превратился в головешку прямо во дворе. У моего жениха была одинокая старая мать, за которой я ухаживала многие годы. Несколько лет назад она умерла. С тех пор я безработная… Многие из тех, кто учился вместе со мной, давно уже вышли на пенсию. А я вот уже много лет стою здесь в очереди, чтобы получить работу, хотя прекрасно знаю, что не получу ее… Но все же каждый день прихожу сюда. Обещают когда-нибудь дать мне работу. Так они говорят… А ты что здесь делаешь, Джавад? Разве ты не живешь в городе? Наверное, уже вышел на пенсию? Я знаю, что ты стал большим ученым и тебя знают во всем мире.

«Нет, кажется, с головой у нее все в порядке».

Джавад Амирханлы немного замялся и процедил сквозь зубы:

– Я не на пенсии… У меня здесь небольшое дело.

Словно боясь чего-то, Алия тихо сказала:

– А ты какой на очереди?

Джавад Амирханлы растерялся. Что он мог ей ответить? Он и сам не знал, стоит ли в очереди или нет.

– Очередь? Нет, я прихожу сюда во второй раз. Сначала ознакомлюсь с ситуацией, затем займу очередь.

– Я могу уступить тебе свою очередь.

– Нет, спасибо… Не беспокойся.

– Может, и всей моей жизни не хватит… Я знаю, что они не дадут мне работу, и даже знаю, почему. Но не спрашивай меня ни о чем. Я здесь просто из принципа…

– Ты поступаешь правильно, Алия. Так и надо. Человек должен всегда и везде бороться за свои права.

Женщина вновь тихо произнесла:

– Чтобы записаться в эту очередь, нужно занять другую.

Джавад Амирханлы пожал плечами:

– Не понял…

– Здесь нет ничего непонятного… Чтобы записаться в эту очередь, ты должен встать в очередь вон у того окна. Идем, я тебе покажу.

Женщина прошла вперед. Джавад Амирханлы поплелся следом за ней. В окне он увидел мужчину, лицо которого было иcпещрено глубокими морщинами:

– Слушаю вас…

Алия быстро проговорила:

– Это Джавад Амирханлы, известный ученый. Наверное, ты слышал о нем. Ему нужно занять очередь, чтобы встать в очередь.

Мужчина грубым тоном потребовал документы.

Джавад Амирханлы растерялся:

– Какие документы?