Моё пламя

Сейчас он целовал меня иначе: по―особенному. В каждое движение вкладывая невероятную нежность, отдавая счастье целого мира и забирая сидящую внутри боль ― всю до последней капли. Я неторопливо отстранилась ― меньше, чем на дюйм.

– Я чувствую то же, ― тихо ответила, ощущая его опаляющее дыхание. ― Всегда чувствовала. И всегда буду. Я стала счастливой, когда полюбила тебя. И клянусь, мне было достаточно этого. Но теперь… ― улыбнулась ему в губы, ― теперь я стала ещё и свободной. Ты сделал невероятное… позволил раненой птице вновь расправить крылья. Иногда я спрашиваю себя: разве еще кто―то может быть счастлив хотя бы в половину так же сильно, как я?

– Может, ― прохрипел Дарен, на выдохе прикрывая глаза, ― и намного больше, чем в половину. Я счастлив. Я. Потому что самая необыкновенная женщина на земле выбрала меня.

– Да. Я выбрала тебя. И если понадобится, буду выбирать каждый раз. Снова и снова. Я лишь должна знать, что ты так же выберешь меня.

– Всегда. Я обещаю, что всегда выберу тебя.

Всхлипнув, зарылась носом в его шею и сильнее прижалась к мокрому латексу.

Я получила один из величайших даров Небес и сейчас, крепко сжимая Его в своих руках, твердо знала ― мечты сбываются.

12. Дарен

Двадцать лет назад

Пламя. Обжигающее. Яркое. Неистовое. Вспыхивая багровым жаром, оно поднималось к небу, ревело и перекидывалось из одной части дома в другую, заставляя стекла лопаться и разлетаться, а мебель трещать.

В воздухе пахло гарью и смертью.

Крики. Рыдания, переходящие в тихие всхлипы.

Я слышал её мольбы о помощи так отчетливо, словно находился в этом пекле вместе с ней. Но это было не так. Меня не было рядом, когда её тело опалял кровавый огонь. Когда она испытывала ни с чем несравнимые муки.

Она звала меня. Выкрикивала моё имя, веря в то, что я услышу и обязательно приду. И я слышал. Но сильные руки держали так крепко, что все попытки освободиться из стальной хватки выглядели смехотворными и ничтожными.

Я не переставал вырываться и брыкался до тех самых пор, пока пожарные не потушили огонь. Спасатели забегали внутрь ― звуки вокруг теперь звучали отдаленно, зато биение собственного пульса я слышал более, чем громко ― отец разжал пальцы лишь, когда из наполовину обугленного дома начали выходить.

Я сорвался с места ― слезы жгли глаза, из горла вырывались хриплые стоны ― судьба снова испытывала меня. Сначала ушла мама, а теперь я мог потерять и своего единственного друга ― ту, которая понимала меня, поддерживала, делала лучше.

И я был лучше.

Ради неё.

А теперь… теперь внутри будто бы что―то надломилось. Словно цепи, до этого момента сковывающие моего Зверя, порвались, выпустив Его наружу.

Из дома начали выносить носилки. Одни. Вторые. Третьи.

Мне было двенадцать, но этого было достаточно для того, чтобы я отчетливо понимал, что означало белое покрывало.

Обессилено рухнув на колени, зарыдал в последний раз ― тихо, но истошно, чувствуя, как сердце безжалостно рвется на части.

Наши дни

Знакомый взволнованный голос. Прохладные руки, коснувшиеся обнаженной груди. А затем мой собственный глухой стон:

– Нет…

– Дарен?

– Это ты! ― закричал, начав беспокойно вертеться. ― Это всё ты!

– Дарен! Очнись! ― руки слегка встряхнули, я распахнул глаза и резко сел на постели. Сердце колотилось как ненормальное, а холодный пот покрывал напряженную спину. ― Что тебя мучает?

Невольно прикрыл глаза.

– Ничего.

Эбби подогнула под себя колени и осторожно коснулась моего лица.

– Расскажи мне.

– Я не могу забыть, как она горела… ― запнулся и сглотнул ком, ― её крики постоянно в моей в голове. Повторяются, как чертова пленка…

– Эрин? ― шёпотом спросила она. Я кивнул. Она осторожно взяла мою руку, а затем крепко её сжала. ― Что случилось?

Воспоминания о той ночи заставили ощутить знакомую ноющую боль в груди.

Никогда и ни с кем я не говорил о том, что произошло, но сейчас мне захотелось открыться. Именно ей.

– В ту ночь стояла теплая погода. Сухая, безветренная и тихая. Словно природа знала, что должно было произойти. ― Эбби молча слушала, не смея шевелиться. ― Я проснулся, почувствовав запах дыма: окно было открыто, а из―за спертого воздуха он вызывал тошнотворное удушье. Когда я выглянул на улицу… ― запнулся, ощутив, что она сильнее стиснула пальцы ― … так, как в ту ночь, я не бежал ещё никогда. Думая, что вытащу Эрин… что мы вместе поможем её родителям, но… смог подойти не ближе, чем на сорок ярдов. Отец удержал.

– Он испугался за тебя, ― тихо ответила она.

Усмехнулся.

– Вряд ли ему было до меня. Но ты права, двигал им именно страх. За свою жизнь.

– У вас были сложные отношения?

– Не уверен, что это вообще можно было назвать отношениями. Томас Бейкер не знал, что такое любовь. Он был беспощадным, властным и расчетливым. И даже мама не смогла сделать его другим.

– Но она всё равно боролась за него.

Поднял на Эбигейл глаза.

Я никогда не понимал, как такая мягкая и добросердечная женщина, как Лилиан Дэшвуд, могла выйти за такого жестокого человека, как мой отец. А теперь внезапно осознал ― она его любила. Несмотря на то, что внутри он был чудовищем, мама видела в нем что―то хорошее, пыталась… достучаться до него.

Но разве возможно изменить монстра?

– Я не знала твоего отца, но уверена, что ты совсем на него не похож. ― она приблизилась, обхватив ладонями моё лицо, и я затаил дыхание. ― Ты не осознаёшь, насколько прекрасен внутри. Тебе ведомо чувство сострадания, и ты не понаслышке знаешь, что значит кого―то терять. Вот, почему ты всегда так рвался помогать тем, кто в этом нуждался: мне, деткам―сироткам… всем. Да, твоё сердце кровоточит, но я знаю, что в нем есть место для радости, потому что видела, как ты можешь смеяться. Иногда эти синие глаза горят от злости и наполняются болью, но в остальное время они светятся заботой и преданностью.

– Я не смогу измениться полностью, ― ответил, боясь лишиться спасительного света её глаз, ― Зверь внутри меня всегда будет жить и не оставит попыток вырваться.

– Тогда я буду рядом, чтобы вовремя встать у него на пути, ― она слабо улыбнулась, со всей присущей ей нежностью разглядывая моё лицо.

– Эбби…

– Да?

– Обними меня.

И она обняла. Прижала к себе, отдавая всю свою любовь и ласку, вверяя себя.

Я уткнулся носом в её шею и вдохнул знакомый запах ― мне необходимо было осязать её, чувствовать, что она рядом.

Скользнув по покрывалу вниз, положил голову ей на живот, прильнув к родному, любимому телу, и закрыл глаза. Эбби не отстранилась. Устроившись поудобнее, запустила пальцы в мои волосы и неспешно гладила их, заставляя каждую клеточку внутри наполняться невероятной теплотой.

Пульс замедлялся, дыхание выравнивалось ― её близость успокаивала и рождала во мне желание меняться. Эта маленькая нежная девочка вытаскивала меня из Ада, в котором я находился последние двадцать лет.

Протягивала свою руку, обещая, что никогда её не отпустит.

В эту ночь я уснул, греясь в нежных и теплых объятиях и слыша самый прекрасный на свете звук ― стук её сердца.

Проснулся, чувствуя, как её пальцы заботливо касаются лица.

Утреннее солнце приятно ласкало, а руки до сих пор ощущали под собой её тело.

– Иногда мне не верится, что ты со мной. Я боюсь, что проснувшись однажды, пойму, что всего лишь видел сон.

– Это не сон, ― прошептала она, запуская пальцы в мои волосы. ― Я здесь. И никуда не уйду.

Приподнялся на локте, вынуждая её убрать руку.

– Я просто пытаюсь понять… чем такой, как я, заслужил такую, как ты.

Она качнула головой.

– Ты не должен думать о подобных глупостях.

– Это не глупость, ― ответил, медленно садясь на постели. ― Для меня ― нет.

Ощутил, как кровать слегка прогнулась, а затем почувствовал, как её ладони, словно бархат, коснулись плеч. Горячие губы поцеловали ямочку, соединяющие лопатки.

– Как и для меня не глупость то, что я тебя люблю, ― прошептала, обнимая меня со спины. ― И, если бы ты не заслужил эту любовь, меня бы здесь не было.

– Ты веришь мне? Веришь, что я буду пытаться изо всех сил? Что больше никогда не позволю Ему взять верх?

– Да, ― шепнула она, и я ощутил её слабую улыбку, ― я верю.

Повернулся, встречаясь с родными синими глазами. Эбби обхватила ладонями моё лицо, а затем поцеловала: мягко, едва ощутимо.

Мне было необходимо чувствовать её, и она это знала.

Притянув к себе хрупкое тело, углубил поцелуй. Язык проник во влажный рот, а руки забрались под шелковую сорочку ― прикосновение прохладных пальцев к разгоряченной коже заставило её чуть слышно застонать.

Медленно стянул с неё тоненькую ткань ― её тело было теплым, родным, знакомым. Я целовал каждый его участочек, и ощущал, что с каждой секундой проваливаюсь всё глубже. В пропасть, из которой нет выхода.

Она отзывалась на мои ласки, играла вместе со мной. Позволяла мне чувствовать себя и, наполняя её, я отдавал столько же в ответ. Эбби кусала губы, когда я дразнил её и улыбалась, когда шептал: Я люблю. Люблю. Люблю.

Повторял, словно одержимый. Я хотел не только говорить, я хотел слышать их. Каждый раз, когда она возвышалась, и я тонул в её затуманенных глазах. Каждый раз, когда целовала, вынуждая глотать признания ― но я знал, она всё равно слышала их, потому что сердце продолжало кричать.

Спустя час полусонные, но счастливые, мы лежали в объятиях друг друга, слушая, как размеренно стучит пульс. Два как один. В унисон.

– Я обещала девочкам, что сегодня пообедаю с ними в РиоДор.

– Сама отменишь или это сделать мне? ― сонно спросил, почувствовав, как Эбби улыбнулась.

– Не могу. Иначе Кэтрин скормит меня акулам. Нам нужно обсудить организацию рождественского корпоратива. А ещё… я собираюсь рассказать им о тебе.

– Правда? И что именно ты собираешься им рассказать?

– Что… люблю тебя, ― шире улыбнувшись, ответила она, пальцами вырисовывая узоры на моей груди, ― и что ты лучший мужчина на свете.

– Пожалуй, я могу подождать тебя пару часов, ― немного подумав, ответил, заставляя её весело рассмеяться.

– Дарен?

– Ммм?

– Ты ― мой единственный, ― прошептала она, ― и всегда им был. Я просто хотела, чтобы ты об этом знал.

Прикрыл глаза, нежно целуя её в волосы. Целуя свою девочку. Только свою.

Я никогда не думал, что смогу полюбить кого―то столь сильно. Но эту женщину любил так, как думал, любить просто не способен.

Как чудовище в той сказке ― думал, что обречен на вечное мучительное одиночество; день за днем ожидая, когда с розы упадет последний лепесток. С одной лишь разницей ― для меня был уготован совершенно другой конец. И я хотел его. До неё.

– Мне страшно представлять свою жизнь без тебя. Как только подумаю о том, каким будет мой мир, если в нем не станет тебя…

– Ты осел, ― выдохнула она, вынудив меня замереть.

– Что?

– Сколько можно? ― она нахмурилась и подняла голову. ― Это, конечно, всё очень романтично, но разве тебе никто не говорил, что наши мысли материальны?

– Эбби, я не верю в эту чушь…

– И вовсе это не чушь! ― загоревшись энтузиазмом, она резко подскочила. ― Вот представь себе дерево. Представил?

– Дуб? Березу? Осину? ― сыронизировал.

– Любое. Но маленькое.

– Маленькое? ― кивнул, но решил подыграть. ― Хорошо. Представил.

– Теперь представь, как оно растет. Как зеленеет, дает свои первые почки, затем цветы. Знаешь, что ему нужно для того, чтобы расти?

– Азот?

– Нет! Энергия! Те её частички, что рассеяны по всей нашей планете. Дерево впитывает эту энергию от дождя, ветра, земли, а затем преобразует её в то, что ты обычно видишь перед собой. ― она улыбнулась, представляя всё это в своей голове. ― Наши мысли та же энергия. Возможно, их сущность ещё не совсем понятна человеку, но согласись, они существуют.

– Эбби…

– Хорошо―хорошо, ― остановила меня, выставив вперед ладони, ― вот, представь: ты проснулся с утра, выглянул в окно, услышал, как поют свирели, ощутил теплый ветерок, и твоё настроение сразу поднялось, так? В твоей голове зародились позитивные мысли!

Вздохнул, но она и не думала сдаваться.

– Вспомни свой сон. Любой, не связанный с прошлым. Ты ведь хотя бы раз осознавал, что спишь? Осознавал, верно? Вспомни, каким чудесным становится этот мир, как он полностью подчиняется твоей воле. Во сне наши возможности безграничны! Нам стоит лишь захотеть, чтобы пошел дождь из цветов, и он пойдет. Стоит лишь пожелать, чтобы люди ходили по небу, и это случится!

– Это всего лишь сны.

– Да, но они полностью подчинены нашим мыслям! Я об этом тебе и говорю! То, о чем мы думаем, происходит!

– Во сне, ― уточнил, вынуждая Эбби расстроено выдохнуть.

– Ты невыносим. Не понимаю, зачем пытаюсь тебе что―то объяснить.

Она попыталась сползти с кровати, но я успел схватить её и притянуть к себе.

– Мне нравится, когда ты говорить о чем―то с таким воодушевлением, ― вдохнул запах её волос, ― я готов слушать тебя часами. И мне всё равно, насколько это реально. Если ты в это веришь, то верю и я.

– И ты обещаешь, что больше не станешь думать о жизни без меня?

– Клянусь.

Она улыбнулась, но ответить не успела ― знакомые голоса снаружи заставили её замереть. Секунда. Две. Улыбка сменилась тревогой. Я всё понял. Быстро накинув шорты и майку и, подождав, пока Эбби сделает то же самое, мы вышли из домика.

– Так и сделаю! Можешь не сомневаться! ― крикнул Тайлер, а затем хлопнул дверью и начал сбегать по бамбуковой лесенке вниз.

– Ты забыл свои носки! ― Мэнди вышла на балкончик и бросила их на песок. ― Ненавижу, когда ты разбрасываешь свои носки!

– Посмотри на них внимательнее, потому что это последние мои носки в твоей жизни!

– Слава Богу! ― Мэнди зашла внутрь и тоже с силой хлопнула дверью.

Тайлер ругнулся, а затем со злостью отшвырнул свою сумку. От их обоюдной ярости сейчас даже воздух казался необыкновенно спертым.

– Я поговорю с ним, а ты попробуй вразумить сестру, ― тихо сказал, и лишь дождавшись её осмысленного кивка, направился к парню. ― Тай, ― он слегка повернулся, но ничего не ответил. ― Всё не нормально, верно?

– Как видишь, ― усмехнулся он, а затем качнул головой, ― слушай, извини за это представление. Меньшее, что я хотел, чтобы наши проблемы стали настолько очевидны.

– Ты вспылил.

– Да, ― он снова усмехнулся, ― она уговорила Криса отдать ей мобильный. И этот О'Донохью снова позвонил. ― стиснул зубы и сжал кулаки. ― разве это нормально, когда твоя женщина просит тебя подождать, потому что ей звонит босс?

– Не думаю.

– Разве Эбби так делает? ― выпалил он, но прежде, чем я успел ответить, Тай виновато завертел головой. ― Извини. Это не моё дело.

– Ты прав, ― честно ответил, ― но от ответа меня удерживает не это.

– Так и знал! ― взревел Тайлер, стукнув кулаком по дереву. ― Почему единственная зацикленная на работе сестра досталась именно мне?!

Как же сильно в этот момент он напоминал мне меня самого. Лет десять назад я мог бы похвастаться точно такой же юношеской вспыльчивостью ― зверек внутри меня заводился с пол оборота и мог необдуманно крушить всё вокруг. Конечно, я заводился и сейчас, но уже намного реже и… более обдуманно.

– Вам стоит это обсудить.

– Думаешь, мы не пытались? Точнее, я. Потому что Мэнди не хочет даже обсуждать свой уход. Говорит, что «эта работа ― её шанс чего―то добиться в жизни». А я не слепой, я вижу, что этот урод намеревается затащить её в постель!

– О'Донохью, говоришь?

– Да. Владелец журнала «Эстель». Редкостная сволочь.

Я нахмурился.

– Может, мне…

– Лучше не нужно, ― Тайлер понял меня с полуслова. ― Если Мэнди узнает, то сначала по очереди убьет, а затем больше никогда ни с одним из нас не заговорит.

– Тогда тебе стоит попытаться достучаться до неё ещё раз.

Тайлер усмехнулся.

– Думаешь, и правда стоит?

– Если любишь ― да.

Парень помолчал, а затем кивнул. Он направился к домику не спеша, наверное, размышляя о том, что скажет, а я, услышав знакомый смех, зашагал к берегу.

Адель вместе с Кристофером стояла в воде и кормила дельфинов, а Эбби взволнованно смотрела на домик, иногда переводя взгляд на восходящее солнце.

– Как Мэнди? ― спросил, подходя к ней.

– Расстроена. И очень зла. ― она скрестила на груди руки. ― Не захотела говорить со мной. Сказала только, что больше не может терпеть его ревность. Я давно замечала, что между ними что―то не так, но не думала, что всё настолько серьезно. ― выдохнула и повернулась ко мне. ― А Тайлер?

– В ярости. Но я убедил его в том, что им нужно ещё раз всё обсудить.

– Хорошо, надеюсь…

– Я не хочу видеть тебя, как ты не поймешь! ― крики сестры заставили Эбби замереть. ― Мне осточертели твои постоянные претензии! Ты же только и делаешь, что упрекаешь меня! «Мэнди, ты пришла поздно!», «Мэнди, ты работаешь слишком много!», «Мэнди, брось работу!». Ты ― эгоист! Тебя совершенно не волнуют мои чувства!

– А тебя не волнуют мои! Да! Да, Мэдс, у меня они тоже есть!

– Кристофер…

– Да, ― мужчина тут же понял просьбу Эбби, а затем позволил Адель запрыгнуть ему на спину, ― пошли, ангел мой, теперь мы покормим кое―кого побольше.

– О, ты вспомнил о своих чувствах! ― теперь с вещами из домика вышла Мэнди. ― Лучше бы ты почаще говорил именно о них, а не о том, что я сплю с Логаном!

– О, так он теперь не мистер О'Донохью, а Логан?! И давно вы крутите?!

– Тайлер!

– Что?!

– Ты кретин, вот что!!

– Хватит! Остановитесь! ― Эбби не выдержала и шагнула вперед. ― Да что с вами не так? Неужели вы можете просто взять и разрушить свои отношения? И из―за кого? Индюка из модного журнала? ― Тайлер презрительно ухмыльнулся, а Мэнди стрельнула в него своим гневным взглядом. ― Я знаю, как много вы прошли рука об руку. И знаю, как сильно любите друг друга. Не разрушайте это. Умоляю вас.

– Я соберу твои вещи к вечеру, ― тише ответила Мэнди, заставляя Тайлера довольно кивнуть.

– Отлично. Я съеду сразу же.

Эбби хотела сказать что―то ещё, но я взял её запястье.

– Оставь. ― она попыталась возразить, но я качнул головой. ― Ты не остановишь движущуюся гору, не заставишь слепого увидеть, глухого услышать, а глупца понять.

– Кваху, ― догадалась Эбигейл.

Молча кивнул.

– Они должны разобраться в этом сами. И быть готовы услышать друг друга.

– Ты прав, ― она выдохнула и, прильнув ко мне, уткнулась носом в его майку.

– Хочешь, отвезу вас домой?

– Я хотела бы побыть здесь ещё немного.

– Как скажешь, ― ответил, теснее прижимая её к себе.

Она положила голову мне на грудь и закрыла глаза. Мы стояли, молча смотря на океан. Чувствуя, как бьются наши сердца. Понимая мысли и тревоги друг друга. И слыша, как дельфины, крича, прыгают по воде, радуясь новому дня.

Я лишь надеялся, что этот день не принесет нам ничего плохого.

13. Эбигейл

― О, Святые Земноводные, я знаю эту улыбку! У тебя был секс!

– Я пока не решила, озабоченной тебя назвать или чертовски проницательной, ― улыбнулась, заставляя Элис хихикнуть.

– Одно другого не исключает, ― ответила Кэтрин, подсаживаясь к нам за столик.

– Итак, ― начала, открывая блокнот, ― раз уж все, наконец, пришли, поговорим о тематике вечеринки. Я думаю, что…

– Как это было?

– Милая, ― напомнила ей Элис, ― мы пытаемся работать.

– К лягушкам эту работу, сегодня у нас законный выходной, и я хочу говорить о сексе! ― Кэтрин подалась вперед и сложила на столе руки. ― Это ведь тот красавчик, с которым ты танцевала на вечере? Я хочу знать, как это было.

– О, ― уголки губ Элис приподнялись, ― теперь и я хочу это знать.

– Мы не станем говорить о сексе в ресторане, ― понизив голос, улыбнулась, ― но да, это тот красавчик.

– Я знала! Между вами витала такая химия, что невозможно было её не прочувствовать. ― Кэтрин прикрыла глаза, а затем выдохнула. ― Лягушки свидетели, я сама едва оргазм не получила.

– Вы ведь уже встречались? ― спросила Элис. ― Почему ты не сказала нам?

– Да… ― хотелось поделиться новостями с подругами, но внезапно осознала, что не знаю, с чего начать. ― Это немного сложнее, чем я думала. Энтони Райс ― это не Энтони Райс. Это не его настоящее имя.

На мгновение повисла тишина.

– Он что, беглый преступник? ― на полном серьезе, шепнула Кэтрин. ― Шпион, работающий на ЦРУ? Криминальный авторитет?

– О, Кэт. ― закатила глаза Элис. ― Это ведь не сериал.

– А кто ещё по―твоему представляется не своим именем? Продавец цветочного магазина?

– Успокойтесь, прошу, ― рассмеялась, ― он не шпион и не преступник. Просто… если бы он представился своим именем, я бы, наверное, уволилась из «БестДэй» и снова переехала, ― всё ещё улыбаясь, тихо ответила я. ― Он знал это.

– О, Святой Буратино, ― воскликнула Элис, ― это то, о чем я думаю?

– А о чем ты думаешь? ― спросила Кэтрин.

– Получается, он приехал за тобой?

– Кто приехал?

Улыбнулась шире и невольно опустила глаза.

– Поверить не могу, ― восхищенно шепнула Элис, ― так всё это было ради тебя.

– Кто―нибудь! Объясните мне, что здесь происходит!

– Здесь происходит любовь, Кэтти, ― прошептала она, ― настоящая любовь. ― затем она повернулась ко мне. ― Ты простила его? Поверила?

Открыла рот, чтобы ответить, но Кэтрин внезапно со стуком положила ладони на стол, вынудив меня помедлить.

– Значит так, или вы мне сейчас же всё рассказываете, или я объявляю забастовку. На полном серьезе.

Мы с Элис переглянулись, а затем я кивнула.

Я поведала ей обо всем, что произошло: как мы встретились, как впервые поругались и поцеловались. Как много Дарен делал для нас, как я пыталась помочь ему, и как он сдался. Вспоминать было не так тяжело. Не теперь, когда он находился рядом. Когда я могла видеть и осязать. Когда каждый день он открывался мне всё сильнее и доверял всё больше. Не когда он принял то, что чувствует и перестал бояться.

Не теперь.

– Невероятно, ― прошептала Кэтрин, уже на протяжении получаса подпирая голову руками. ― Если бы не знала тебя, подумала бы, что ты та ещё сказочница.

– Да… наша жизнь была весьма… насыщенной, ― прикусив губу, ответила.

– Он стал другим. ― Элис задумчиво обвела пальцем край бокала. ― И всё―таки любовь чертовски сильно меняет людей.

– И что же дальше? ― Кэтрин придвинулась ближе. ― Что произошло после бала?

– Я расскажу, ― пообещала, ― но лишь после того, как мы обсудим проект. Сэмюэль просил закончить его к пяти.

– Нужно просить прибавки к зарплате за сверхурочные, ― выдохнула Кэтрин, но спорить не стала.

Мы справились за полтора часа.

Кэт дико не терпелось поскорее услышать продолжение, поэтому работала она как никогда усердно и плодотворно ― женщине достаточно лишь дать достойную мотивацию, и тогда на пути к цели она свернет горы.

Я вышла из РиоДор в четыре.

Элис обещала, что сама всё отправит Сэму, а Кэтрин упорхала готовиться к свиданию с Шоном ― тем сексапильным официантом. Кажется, подруга действительно серьезно за него взялась.

Мобильный завибрировал, когда я поворачивала за угол. На экранчике высветилось: «Мой мужчина», заставив всё внутри мгновенно затрепетать.

«Мы будем через десять минут».

Улыбнулась и набрала ответ:

«Мы?».

«Я и Адель», ― пришло через несколько секунд. ― «Хотим съездить кое―куда все вместе».

Брови весело взлетели вверх, пальцы машинально набрали:

«Что вы затеяли?»

Сообщение пришло почти тут же:

«Тебе понравится».

Собиралась напечатать ответ, но смартфон завибрировал снова:

«Люблю тебя».

Улыбнулась, чувствуя, как в животе запорхали бабочки, а в груди что―то заклокотало ― ощущение, которое мог взывать только он. Единственный.

– Дэв, ― подняла взгляд, встречаясь со знакомыми синими глазами.

– Джек? ― не ответила на сообщение и инстинктивно опустила телефон. ― Что ты делаешь в городе? Я думала, ты на всё рождество уехал в Вермонт.

– Поездку пришлось ненадолго отложить, ― объяснил он, а затем внезапно коснулся губами тыльной стороны моей ладони ― кстати, очень не по―дружески. ― Не рада меня видеть?

– Безумно рада, ― выдохнула, насмешливо качая головой. ― Ты же знаешь, если не увижу тебя хотя бы на пару минут, то день прожит зря.

Джек улыбнулся, а затем заглянул мне в глаза.

– Свет очей моих, я ведь могу решить, что ты, в самом деле, ни секунды без меня не можешь. Тогда мне придется украсть тебя и увезти туда, где никто нас не найдет.