Крыса в платье

Мне и в самом деле надо было посидеть и перевести дух. Мысли скакали, никак не желая приходить в порядок. Что это было? И, вообще, это было или нет? Может и впрямь уже «алкоголь быстро впитался в кору детского головного мозга»? По дороге я ощупал саднящие ушибы. Нет, извините, конечно, но не настолько я сегодня был выпивший, чтоб так красиво сам себя разукрасить. А что тогда было? Откуда взялся первый? Куда делся второй? Кто это, мать их, вообще такие? – Скайльд, – крикнул из кухни то ли Вечный, то ли Хан, – ну хорош, правда! Иди уже обратно. Как самого несет, так хрен остановишь, а в твою сторону даже пошутить нельзя!

«Иди в жопу!» – подумал я, делая вид, что не услышал. Тем не менее из ванны я вышел. Потер глаза и решил, что пока не хочу никого видеть. Нэйра выглянула из кухни и вопросительно посмотрела на меня. Я махнул рукой, мол, не сейчас и потопал в комнату. Нэйра пожала плечами и вернулась обратно. Я вошел в комнату.

Комната заканчивалась круглым эркером (я уже говорил, про нестандартную планировку), поперек которого я повесил гамак. Подойдя к нему, я улегся, вытянул ноги и стал пристально изучать джокера. Что-то же должно было быть не так с этой картой. Я повертел кусочек картона в руках. Карта, как карта – бумага и чернила. Была б хоть из колоды Таро – можно было бы хоть как-нибудь навязать ей какой-то мистический смысл. Но ведь нет – просто игральный джокер. У меня лежал комплект для игры в покер (иногда, когда собиралась компания, помаленьку баловались картами), так там ровно таких же – штук шесть. С одной стороны, карта не могла не быть связана со странными сегодняшними визитами. С другой – я понятия не имел, как это можно все вместе сложить.

Я валялся в гамаке, когда в комнату вошла Нэйра. По ее виду было понятно: что-то явно не так. Она и так достаточно нервно реагировала на непонятные и необъяснимые события (хотя обожала смотреть мистические фильмы ужасов), но тут была просто сама на себя не похожа. Я вскочил.

– Нэйр, что случилось? – я подбежал и попытался обнять ее. Нэйра отстранилась и, посмотрев куда-то мимо меня, молча указала рукой в сторону окна. Автоматически я проследил это движение взглядом. И увидел, что за окном расположена наша комната.

Знаете, как бывает, когда не задернуты шторы, включен верхний свет, а на улице уже давно за полночь? Если смотреть в окно, то улицы не видно совсем. Зато прекрасно видно отражение комнаты в стекле. Немного нечетко, все-таки стекло не зеркало, не дает четкого изображения, но, тем не менее, можно вполне различить, предметы мебели, людей, происходящие в комнате действия.

Так получилось и здесь, только времени было около восьми, а на дворе стояло лето, когда к одиннадцати вечера только начинает понемногу темнеть. И все же комната в стекле отражалась весьма отчетливо. И, что самое главное, сквозь это отражение не просвечивало ничего. Никакой улицы, соседних домов, неба – ничего. Словно кто-то одним махом пристроил по ту сторону стекла точно такую же комнату, как у нас. И еще какой-то момент резал глаз так, что аж холодок пробегал по спине. Только вот я упорно не мог понять какой. Стараясь избавиться от этого ощущения, я начал все пристальней вглядываться в отражение. Нэйра осторожно взяла меня за руку и тут же, что есть силы, сжала мою ладонь.

– Мы… – одними губами выдохнула она, не переставая указывать на окно. И тут я понял, что не устраивало меня в той картине.

В комнате за окном не было ни единой живой души.

Наверное, у каждого человека все же есть некий лимит на удивления в день. После его переполнения начинаешь воспринимать все, как само собой разумеющееся. Необычных событий я сегодня пережил более чем достаточно, поэтому просто стоял и смотрел в окно. Нэйра стояла рядом – ее руки ощутимо дрожали.

Я сделал несколько шагов к окну. Отражение осталось неизменным. Ни меня, ни Нэйры, если верить увиденному, в комнате не было. Протянув руку, я осторожно коснулся стекла. Стекло, как стекло, ничего особенного. Попробовал открыть окно. Вот тут-то нас ждал очередной сюрприз: ручка не поворачивалась. То есть не то, что она застряла или, скажем, заблокировалась фурнитура. Нет, она как будто стала продолжением пластиковой рамы. Несмотря на то, что я уже давил изо всех сил, она даже не шелохнулась.

– Приехали, мать, – я повернулся к Нэйре, все еще стоящей посреди комнаты в состоянии уверенно приближающейся паники, – Станция «Конечная». Просьба освободить вагоны. Это я в том плане, что окна не открываются. Двери мы, конечно, еще не смотрели, но я крепко подозреваю, что там та же ситуация. Мои поздравления: у нас только что весьма и весьма взлетели шансы, жить под одной крышей долго и счастливо и умереть в один день. Первым предлагаю съесть Вечного. Он хоть и худой, но позволит нам все-таки протянуть какое-то время. Пойдем потихоньку, чтоб не спугнуть, ага?

– Что это? – прервала Нэйра мой поток сознания.

– Да хрен его знает. Я же предупреждал еще в лифте, что что-то непонятное творится. Ну, так вот мне иногда можно верить. И не думать, что мой диагноз – белая горячка.

Последнюю фразу я сказал нарочито громко, чтобы меня было слышно на кухне.

– Ой, да ладно, – моментально откликнулся Вечный, – А то мы не знаем, как один наш неутомимый в алкогольных излишествах товарищ чертей по квартире гонял.

Положа руку на сердце, ходила про меня такая история. Правда я абсолютно этого не помнил, потому что предварительно лег спать и подозревал, что все дело в банальном лунатизме, которым я по рассказам родителей и очевидцев страдал еще с детства. Но тут уже мало что докажешь, поэтому каждый третий был практически уверен, что посещала таки товарища Скайльда белая горячка. А каждый второй был в этом уверен на сто процентов.

Я развернулся и пошел в кухню, практически таща за собой Нэйру, которая, по-моему, до сих пор отходила от шока. Войдя, я кивнул на стопку, Вечный взял бутылку, Хан пододвинул мне стакан с колой и пепельницу. Внутри меня царило какое-то ледяное спокойствие. Я абсолютно не знал, что происходит, что с этим можно сделать и чем это все закончится, но все размышления по поводу сложившейся ситуации не вызывали никаких эмоций. Парни посмотрели на Нэйру и несколько занервничали – у той гамма переживаний была написана на лице. Причем шрифтом рекламных плакатов.

– Итак, господа белковые, – начал я, закуривая, – мы имеем какую-то странную хрень, с которой нам нужно, видимо, что-то сделать. Не надо смотреть на меня понимающим и сочувствующим взглядом, предлагаю вместо этого глянуть за окно. А еще лучше – попробовать его открыть.

Хан вопросительно посмотрел на Нэйру – та кивнула, мол, да, это не блажь и не пьяные выходки. Тогда он перевел взгляд на окно, стараясь увидеть там то, что могло так нас напугать. Ему, видимо, как и мне, не сразу бросилась в глаза столь очевидная вещь. Несколько секунд он пристально всматривался в стекло, все еще надеясь, что это какая-то шутка. Потом неуверенно протянул руку, чтобы попробовать открыть. В эту же секунду Румпельштильцхен решил, что с ним, наконец-то, решили поиграть, и вспрыгнул на подоконник. Я с немалым удивлением увидел, что кот преспокойно отражается в стекле, и даже подумал, что может быть там, в комнате, нам просто показалось. Но отражался только кот, никого из нас в окне не было.

Рука Хана остановилась на полпути к оконной ручке.

– Ни хрена себе! Это как так?

Тут даже Вечный лениво (всем своим видом показывая, что ему на мои выходки наплевать) покосился на окно. И тоже застыл с полуоткрытым ртом.

Окно перед нами показывало кухню, стол, на котором стояли бутылки, пепельница, лежали сигареты. На подоконнике игриво скакал Румпель. И все. Все четыре табуретки стояли пустые.

– Может быть, хоть теперь прислушаемся к тому, что я рассказываю? – я одним глотком выпил налитую водку и закурил.

Хан механическим движением взялся за ручку и попробовал ее повернуть. Как и ожидалось – ручка не поддалась ни на микрон. Я облокотился на стоящую позади меня плиту. Ребятишки подавленно молчали, переосмысливая ситуацию.

– Итак, на чем мы остановились? Что нам надо что-то делать.

Я вкратце, но, стараясь не упустить ничего существенного (хотя кто его знает, что тут может быть существенным, а что нет), еще раз пересказал, что произошло.

Вечный поднялся и постарался посмотреть сквозь окно по сторонам.

– Кухня, – уныло констатировал он и вдруг прильнул к окну. Потом отошел, внимательно посмотрел еще раз на стол, затем снова в окно. Мы с интересом следили за его действиями.

– Не понимаю я, конечно, что происходит. Но на отражении нет не только нас. Смотрите, – он ткнул пальцем в отражающийся стол, – Разные картинки.

Все посмотрели на стол. В самом деле, стол за окном был похож на то, что стояло перед нами только отдаленно. У нас бутылка была открыта, пепельница топорщилась окурками, а по всему столу были беспорядочно расставлены стаканы с колой. В зазеркальном эквиваленте бутылка была плотно запечатана, сигареты покоились в плотно запечатанных пачках и, вообще, создавалось впечатление, что вечерняя гулянка еще не начиналась. Словно мы зашли на кухню, поставили все на стол и вышли в комнату. Мы снова расселись вокруг стола. Вечный, оставшийся стоять, прошел в коридор и наудачу дернул дверную ручку. Естественно, та даже не дрогнула. Он вернулся обратно, сел за стол и закурил. Руки у Вечного заметно дрожали. Я вытянул из кармана джокера и положил перед собой.

– Вот, собственно, единственное, что осталось от второго товарища. Который, блин, боксер, – я потер до сих пор ноющий висок, – Как это нам поможет – ума не приложу. Но клин клином, а кесарю – кесарево. В плане, что есть у меня подозрение, что вещи, которые у нас хранились в квартире до сегодняшнего дня, нам мало помогут. Но тут опять встает вопрос – а эта картонка как поможет?

Нэйра тяжело вздохнула и молча пододвинула свою стопку к Вечному. Мы с Ханом последовали ее примеру. В полном молчании все дождались, пока Вечный разольет водку, и также без слов выпили.

– Слушай, Скайльд, – Вечный повернулся ко мне, – может они что говорили? Может там хоть полслова? Вспомни еще раз.

– Да они так-то малоразговорчивые были. Особенно второй, ну. Чертовщина творится какая-то. Я подумаю, если вспомню, то скажу. А пока предлагаю подумать о насущном. Выйти мы не можем. Войти к нам, я подозреваю, тоже нельзя. Хотя тут непонятная ситуация – как это все со стороны выглядит. Между тем нас четверо, и холодильник, хоть и имеет некий стратегический запас еды, но как бы отнюдь не резиновый.

Румпельштильцхен потрогал лапкой свое отражение в стекле, ткнулся в него любопытным носом и спрыгнул с подоконника мне на колени. Я автоматически почесал ему за ухом – кот тут же замурлыкал и пристроился подремать – и продолжил.

– Опять же вот вопрос – почему в стекле отражается кот. А мы нет. И если он отражается, может там посредством его удастся и дверь открыть? Или окно?

Вечный потянулся и взял карту.

– Мне вот интересны два момента: почему второй так занервничал, когда ты взял в руки колоду, и почему, если она так важна, он оставил карту здесь, а не забрал с собой. Может сжечь ее от греха подальше?

– Основываясь на богатейшем опыте игры в разного рода настольные и компьютерные игры, я могу тебе сразу сказать, что идея достойна человека-идиота. Я весьма опасаюсь что-нибудь подобное делать с вещами, свойства которых я не знаю. Я вот не уверен, что вместе с этой картой у нас вся квартира не полыхнет. И мы вместе с ней.

– Резонно. Стоп! А телефоны?

Все потянулись к мобильным. На удивление – у каждого на экране показывалось стопроцентное покрытие сети. Я попытался набрать номер отца. В трубке раздались длинные гудки. Я ждал, пока не прекратился набор номера. Судя по лицам остальных – ситуация у всех была та же самая.

– Инет! – повернулась к ноутбуку Нэйра. Мы с интересом посмотрели на экран. Скайп показывал, что кто-то из знакомых находится в сети непосредственно сейчас. Нэйра нажала на кнопку, пошел звук вызова…

И снова ничего.

– Странно, – протянул Хан, – но теоретически они же все в сети. Может просто не слышали?

– Все вместе? – скривился я, – Коллективная глухота? Птичий грипп, наконец-то, добрался и до сибирских просторов? Слепые, глухие и безрукие граждане бессмысленно бродят по улицам.

Мы снова посмотрели друг на друга. Мне все это напоминало какую-то настольную игру, где ведущий мастер дает задание, а группа игроков пытается найти выход. Они перебирают всевозможные варианты, пока не наталкиваются на какую-то подсказку, опираясь на которую уже можно найти решение. Вот только у нас не было такого мастера и все это, несмотря на то, что явно отдавало бредом, происходило взаправду.

– Может попробовать в стены постучаться? Или в дверь? Тут перегородки картонные – сколько раз нам стучали, когда мы засиживались! Вдруг отзовется кто, мало ли.

Я про себя подумал, что вряд ли нас, вообще, хоть кто-нибудь в этом мире может увидеть или услышать. Но вслух сказал:

– А идея вполне себе. Чего бы не попробовать. Даже если возмущенная общественность вызовет ментов – это нам будет даже на руку.

Какое-то время мы и в самом деле старательно шумели. Реакция, как и ожидалось, оказалась нулевой. Выдохнувшись, мы снова расселись за столом.

– Давайте еще раз и по пунктам, котики, – сказал Хан, вытягивая сигарету из пачки, – Что у нас есть в активе? Мы может передвигаться, дышать, разговаривать…

– Выпить можем!

– Выпить опять же, да. Плюс есть какая-то карта, от которой непонятно какая польза, и есть ли польза вообще. Красота! На хрен я вообще сегодня к вам поперся?

– Вопрос, который нас всех интересует. Причем не только гостей, но и хозяев. Но что-то же можно сделать? Если бы ничего нельзя было сделать – на кой нас так закрывать? Можно было бы просто пристрелить – ровно тот же эффект был бы. Может мы, не знаю, представляем ценность какую-нибудь?

– Ну, точно, – Нэйра скептически оглядела всю компанию, – Пищевую. А Вечный со своей бородой – еще и шерстяную промышленность представляет, не иначе. Кому мы, блин, нужны. Ты, Хан, не специальный агент, нет? Может, ты у себя на балконе в пентаграммах половину ада уже вызвал, только не признаешься? Я, конечно, тоже с трудом понимаю, что происходит, но вот очень вряд ли, что мы такие незаменимые и бесценные!

– Теория с пищевой ценностью, кстати, заслуживает внимания, – проговорил я и задумчиво потыкал Вечного вилкой. Тот немедленно показал мне в ответ кулак, – С другой стороны, это ж какими небрезгливыми надо быть!

Над столом снова повисло молчание. Не сговариваясь, мы выпили снова, потом сразу же – еще по одной. И достаточно быстро, без слов, прикончили бутылку до конца. Вечный полез в холодильник за новой. Других предложений ни у кого не было, поэтому Вечный снова наполнил стопки. Казалось, что мы не пьянеем, но я по опыту знал, насколько это обманчивое ощущение.

– Мне вот все-таки интересно, дай-ка карту, – Хан протянул руку. Я подал ему карту. Хан взял ее и начал пристально ее разглядывать. – Написано что-то. На джокерах пишут что-нибудь? В курсе кто-нибудь?

– Да вроде нет. А там написано что ли?

– Ну, вот какие-то буквы. Или символы. Хрен его разберет, короче.

– Похоже на футарк…

– Опа! Вот Вечный и спалился! Толкинист, блин! Деревянный меч с собой принес или вместе с занавеской в лесу оставил?

– Идите в пень! Мне вон Скайльд по пьяни налечивал, что на футарке разве что книги читает!

– Я? Пьяный? Когда я пьяный – ты уже обычно мертвый!

Тем не менее, на карте на самом деле было что-то написано. Руны были очень мелкие и шли по периметру рамки рисунка – немудрено, что я при первом взгляде принял это просто за узорную вязь. Правда, как можно было принять руны за «узорную вязь», не могу понять до сих пор.

– А серьезно, кто-нибудь разбирается? Я в очень-очень общих чертах знаю значение нескольких рун. В свое время интересовался рунным гаданием. Но тут, сами понимаете, трактовать значение одной руны можно, как минимум, десятью способами.

– В целом, есть Интернет под рукой. Нэйр, кстати, проверь, плиз, там вообще найти можно что-нибудь?

Нэйра повернулась к ноутбуку. Спустя какое-то время, она повернулась и утвердительно кивнула.

– Вполне, все сайты рабочие, все открывается. Исходящие сообщения, правда, все также не прочитаны.

– Не суть. Главное – можно посмотреть, что именно они означают!

– Конечно! Интернет же никогда не обманывает. Отправь, кстати, смс на короткий номер, и мы пришлем тебе полное толкование всего этого цирка, что сейчас творится.

– Есть варианты лучше что ли, я понять не могу? Ты, Вечный, у нас внезапно эксперт по таким делам?

– Все равно я считаю, что возиться с рунами этими – полная бредятина. Давайте объективно смотреть, что происходит! Я понимаю, что Скайльд у нас периодически не успевает с игры вернуться, поэтому ему везде эльфы мерещатся. Но в реальной жизни такого нет! И не было никогда! И надо думать, что могло с нами произойти реально! А не «давайте разгадаем руны и пройдем этот квест»! Бред какой-то!

– Знаешь, Вечный, иди ты, конечно, с миром. Но в жопу! Не хочешь заниматься – сиди и думай, что это за оптический обман за окном. Какого хрена ты нам-то указываешь, что делать?

– Да и не хотелось. Подсказывать, блин, идиотам, что делать – себе дороже.

– Да заткнетесь вы или нет! – не выдержав, заорал Хан, и Нэйра с благодарностью посмотрела в его сторону. – Какая хрен разница, что делать, если ничего сделать не можем! Вы еще подеритесь, толпа, вашу мать, нанайских девочек!

Я откинулся назад, пытаясь одновременно выпить стопку и прикурить сигарету. Вечный демонстративно смотрел в окно. «Мда… Мы так натурально поубиваем друг друга на третий день, – подумал я, – Определенно нужно искать выход!»

Нэйра встала, достала с полки листок, ручку и протянула Хану. Тут пожал плечами и принялся перерисовывать руны с карты.

Я просто наблюдал – все равно, я настаивал, чтобы именно это и сделать. Вечный пару раз выпил, ни с кем не чокаясь и не глядя на нас, но потом все равно начал посматривать на работу Хана.

Рун в итоге оказалось не так уж и много – одна и та же последовательность повторялась несколько раз. Хан, на всякий случай, переписал их все, сколько было, и отложил ручку.

– А теперь? – спросила Нэйра.

– А теперь – самое веселое. Придется искать в гугле по рисунку руны и смотреть, что она означает.

– На кой так? – Вечный пододвинул к себе листок. Мы с Нэйрой переглянулись, чуть улыбнувшись. – На кой так? Загуглите просто «Футарк». Теоретически должна быть ссылка на весь этот алфавит с информацией по каждой руне. А, зная, как звучит название руны, искать будет куда как проще. Правда, вот даст нам это половину от ничего.

– Хоть какое-то занятие. Может, что получится выяснить.

Какое-то время все сидели молча. Хан старательно обводил на листке руны, стараясь придать им объем. Рисовал он всегда хорошо. Даже сейчас старался изобразить руны так, чтобы было красиво.

Идея, на самом деле, граничила с идиотизмом, но, как и было сказано, больше заняться было особо нечем. Я потянулся было к листку, но увидел, что Хан еще не закончил, и пододвинул Вечному пустую стопку. Тот глянул на меня и взялся за бутылку. Мелкий конфликт был задавлен в зародыше.

– Готово! – Хан отложил ручку и сдвинул листок ближе к центру стола. Мы невольно подались вперед. Рисовал Хан, конечно, великолепно. Руны на листе выглядели так, будто бы лист был вырван из какой-то древней магической книги. Нэйра повернулась к ноутбуку, я взялся за ручку.

– Ну что, полезли в гугл. Диктуй, я запишу.

Через какое-то время у нас были изображения рун, их названия и примерное значение.

– Что теперь? Пишем в столбик и поем акапелла? Подражая церковным песнопениям?

– Между прочим, вообще, затевать всю эту возню с рунами была твоя идея! Так что можешь особо не выпендриваться.

– Так… Райдо, Манназ, Уруз, Эйваз и Перт. Дальше они просто повторяются. И значения просто отличные! «Езда» или «Дорога», «Человек», «Неуправляемая сила природы», «Защита». Это первые четыре. А насчет пятой гугл просто великолепен! Как там? – я склонился к монитору ноутбука – «Традиционное значение этой руны точно не установлено, но гипотез на этот счет выдвигалось множество. При гадании предвещает тайну, приключение. По утверждению Варга Викернеса, данная руна переводится как „путешествие“ и символизирует посвящение, тайны, а также поиски ответов на тайны, и связана со Слейпниром и его родителем Локи. Также она символизирует поездку в потусторонний мир и изображает лошадь в вертикальном полете, скачущую напрямую вверх или вниз, в Асгард или Хель»!

Закончив чтение, я выдохнул, откинулся назад и потянулся за сигаретами. Но не удержался и, картинно махнув рукой в сторону монитора, продолжил:

– А! Каково? Не желаете в потусторонний мир, господа? Или куда там эта лошадь скачет? Что у нас там за станция следующая? Асгард? Хель? Давайте на посошок и выдвигаться!

Я чувствовал, что меня снова начинало нести. Все-таки стрессовых ситуаций за день было несколько, а нормально выдохнуть не получилось ни разу. Остальные приумолкли, глядя на исписанный лист на столе. К пониманию, что происходит вокруг, мы не придвинулись ни на йоту.

– Я бы предложил названия рун вслух прочитать – может, что случиться.

– Я думаю, эти названия читали вслух столько раз, что все, что могло случиться, случилось уже давно. Я предлагаю все же с картой сделать что-нибудь. Как вариант сжечь.

– А что нам это даст? Ну, вот сожгли мы карту, сидим перед горсткой пепла. Все так, как и было, только мы теперь без карты. Непонятно, правда, какой нам с нее прок, но я бы посоветовал сохранить пока.

В целом, от чего ушли, к тому и пришли. Как сидели, так и остались сидеть. Нэйра посмотрела на монитор:

– Между тем, время третий час ночи. Давайте спать падать потихоньку? Это Скайльд дома сегодня, все остальные с работы. Ну и выпили, между тем уже немало, – махнула она рукой. Мы проследили за этим движением и уперлись взглядом в три пустые водочные бутылки.

– В самом деле, – Вечный поднялся, – давайте упадем до утра, там посмотрим. Благо завтра выходной, можно не париться, что вставать рано. А там посмотрим, может реально попустит.

Мы все начали вставать, громко передвигая табуретки. Посуду было решено просто покидать в раковину – ни мне, ни Нэйре не хотелось сейчас ее мыть. Я достал со шкафа пару спальников Вечному и Хану, и те привычно улеглись на полу, рядом с диваном. Нэйра устроилась на диване и, кажется, моментально отключилась. Всегда поражался этой ее особенности – человек мог уснуть в течение двадцати секунд. При этом не то, чтобы ей очень спать хотелось до этого, просто вот «надо лечь спать». И Нэйра ложилась и засыпала.

Я осторожно прилег рядом. Сон, как назло, словно рукой сняло. Я просто смотрел в потолок, размышляя о том, что успело случиться за сегодня. С пола доносилось размеренное похрапывание Вечного – тут понятно, он умудряется за столом во время разговора отключаться, ничего странного. Было слышно, как на кухне Румпельштильцхен гоняет от холодильника до плиты свою плошку.

«Интересно, – подумал я, – что будет завтра? Я даже не знаю, что было бы хуже: если бы мы встали, как ни в чем не бывало, и о вчерашнем напоминала бы только эта дурацкая карта, или, если бы все осталось, как сейчас. С одной стороны, если бы все закончилось с утра, все бы выдохнули с облегчением. С другой – что это было тогда? Групповое помешательство? Массовая галлюцинация, передающаяся воздушно-капельным? Непонятно…

Нэйра глубоко вздохнула и прижалась ко мне. Я осторожно посмотрел на нее. Она, к моему вящему удивлению, не спала, а просто лежала, вглядываясь в темноту. Обычно в доме у нас светло даже ночью – фары машин, фонари, освещенные рекламные щиты – по комнате постоянно гуляли отсветы. Сегодня же, наоборот, было темно и с улицы не доносилось ни одного из привычных для проезжей части звуков.

– Знаешь, – вдруг сказала Нэйра, – А ведь вот оно волшебство. Самое настоящее. То, о котором мы мечтали в детстве, читая разные книги. В полный рост. И мы в этом волшебстве по уши. И вот ты знаешь, я совсем не так себе представляла знакомство с миром, мать их, чудес!

Я понимающе кивнул. На ум пришла байка, которую мы рассказывали друг другу лет восемь-десять назад, когда сидели вокруг костра у палаток. «Ах, как здорово было бы оказаться в мире фэнтези! Маги, драконы, мечи, луки! Оседлал лошадь и вперед, навстречу приключениям! А никто не думал, что лошади у него может и не быть? Ну, не накопил ты на лошадь. Ты бомж! И вот валяешься ты в канаве, неизлечимо больной, скажем, ангиной. Да-да, она в этом мире – одно из самых страшных заболеваний, потому что медицина в зачаточном состоянии, а на услуги магов, которые могли бы тебя вылечить щелчком пальцев, денег у тебя естественно нет. На чем я остановился? На канаве! И вот лежишь ты в канаве, весь напрочь больной, а мимо тебя идет процессия. Это возвращается герой с подвига. Он впереди, на коне, весь в белом. Ага, он весь в белом, а ты в дерьме! Это я так, напомнить, вдруг ты забыл уже. И вот он едет к главной площади, а впереди, значит, бегут слуги и стражники, которые в толпе для него коридор делают, чтобы он с пафосом и почестями ехал, а не продирался через крестьян и торгашей. И, конечно же, ты попадаешься под руку. Тебя бьют и отбрасывают в сторону, чтоб не мешал. И пока герой, не торопясь, движется дальше, ты тонешь в канаве, затаптываемый в грязь ногами обывателей. Картина не особо радужная, зато реальная. А то каждый думает, что он, попадая в сказку, всегда окажется главным героем. На худой конец, главным злодеем. Никто не думает, что он окажется просто никем. Хотя это, как раз, самый приближенный к действительности вариант». Ситуация очень напоминало ту задницу, в которой мы оказались. Я даже подумал, что раз в жизни пережить массовый приступ сумасшествия – не так уж и плохо. Я обнял Нэйру и решил, рассказать что-нибудь, что могло бы нас отвлечь. Какую-нибудь ерунду. Моя память обладала странной способностью: я мог забыть о чем-нибудь крайне важном, несмотря на все напоминания и крестики на руках, и в то же время прекрасно помнил, что в старом советском мультике про дядю Федора на стене городской квартиры висела репродукция картины Серова «Девочка с персиками». Почему какие-то такие факты я запоминал раз и навсегда, я понятия не имел. Я кашлянул и вполголоса начал: