Возвышение Сталина. Оборона Царицына

Подпольные большевистские организации руководили борьбой миллионных масс украинского народа, поднявшегося на борьбу против оккупантов.

В мае 1918 года германский агент Кордт сообщил германскому посольству: «…всюду в стране царят беспорядок и разруха. Крестьяне говорят: „Жаль, что мы не ухлопали всех буржуев до прихода немцев”. Они и слушать не хотят о выкупе земли»[13].

А вот что сообщил германский дипломат Штумм германскому послу в Киеве Мумму: «На Украине восстание с каждым днем расширяется. Немцы, поджигая целые села в целях подавления восстания, только возбуждают против себя еще большую ярость»[14].

Начиная с апреля 1918 года, все больше и чаще комендатуры оккупантов на Украине регистрировали и сообщали в Главный штаб о фактах перехода кайзеровских солдат на сторону восставшего украинского народа.

Большевистская революция на Украине последовательно и закономерно отбирала у германского империализма его солдат. На Украине начали образовываться в германских и австрийских оккупационных частях Советы солдатских депутатов.

«…Германские империалисты, – писал В. И. Ленин, – обещали доставить в Германию из Украины 60 миллионов пудов хлеба и этим подвозом продовольствия уничтожить в Германии зародыши большевизма среди народных масс. Но на практике получилось совершенно иное: вместо 60 миллионов пудов хлеба, немцы привезли с Украины всего только 9 миллионов пудов. Но вместе с этим хлебом они завезли в Германию тот большевизм, который дал там такие пышные всходы»[15].

Глава II. Поход К. Е. Ворошилова с Украины в Донбасс

(Действия 1-го отряда луганских рабочих в районе Ворожбы – март 1918 года)

В марте 1918 года, в самый разгар наступлении гайдамацко-кайзеровских войск, тов. Ворошилов приехал из Петрограда в Харьков. По поручению большевистской партии он выехал в Донбасс для формирования вооруженных отрядов из рабочих. Донбасс хорошо знал Ворошилова по долголетней подпольной работе. Красная гвардия города Луганска, созданная и организованная Ворошиловым и в его отсутствие находившаяся под руководством тов. Пархоменко, как и партийная организация этого пролетарского центра, с огромной радостью встретила своего руководителя, слесаря, крановщика луганских заводов К. Е. Ворошилова.

5 марта тов. Ворошилов обратился со следующим воззванием к рабочим Донбасса:

«Грозный час настал! Немецкие белогвардейцы под ликующий вой российской буржуазии двинулись на нашу дорогую, нашей собственной кровью омытую Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику. Нашей революции, нашим завоеваниям грозит смертельная опасность. Немецкая буржуазия идет спасать буржуазию российскую. Международный капитал ставит своей целью задушить международный пролетариат, а для этого буржуазии необходимо во что бы то ни стало раздавить, уничтожить красный социалистический пролетариат России.

Товарищи! В нас самих решение своей судьбы. От нас зависит спасти свою социалистическую родину и тем самым ускорить международную начавшуюся социалистическую революцию. Враг еще силен и движется по всем направлениям. Нашему Донецкому бассейну грозит непосредственная опасность со стороны Киева, где уже воцаряются немецкие банды под руководством Петлюр, Винниченок и прочих предателей украинского народа.

Товарищи! Все, кому дороги идеалы пролетариата, все, кто ценит пролитую кровь наших братьев за освобождение России, все, кому дорог международный социализм, освобождающий человечество, все до единого – к оружию! С оружием в руках стройными железными рядами ударим на врагов труда, на трутней, на белогвардейцев немецких, великорусских и украинских.

За нами правда! В нас сила! Мы победим!

Да здравствует святая беспощадная борьба с вековыми угнетателями!

Да здравствует международная революция!

Да здравствует социализм!

Луганск, 5 марта 1918 г.».

Началась горячая организационная работа по формированию из литейщиков, слесарей, крановщиков, шахтеров Донбасса 1-го Луганского социалистического отряда, во главе которого встал Ворошилов. Было создано крепкое рабочее ядро отряда из 640 человек, хорошо вооруженных.

На бывшем заводе Гартмана в Луганске были оборудованы две бронеплощадки с пулеметами и орудийными установками; эти бронеплощадки должны были играть роль бронепоездов. Из Луганска отряд Ворошилова 10 марта двинулся в район Харькова для его защиты; 1-й Луганский отряд получил задачу выбить вильгельмовские и гайдамацкие войска из района Конотоп, Бахмач. К этому времени 27-й германский корпус занял станцию Конотоп, с тем чтобы в дальнейшем овладеть районом Ворожба и двинуться в направлении Курска.

Отряд луганчан под командой К. Е. Ворошилова прибыл на станцию Ворожба 18 марта. В районе этой станции стояли размещенные в эшелонах небольшие красные отряды, в большинстве называвшиеся по имени своих начальников. Каждый из этих отступивших сюда отрядов имел своего начальника, а начальники почти не пытались выяснить общую оперативно-боевую обстановку, положение соседних частей, с тем чтобы решительными совместными усилиями действовать для достижения определенной единой цели. Самостоятельность в выборе средств и действий, чрезвычайная пестрота в личном составе этих отрядов, а также в вооружении, снаряжении, в наличных боевых припасах создавали крайне сложную обстановку борьбы с таким организованным и методически наступавшим противником, каким являлись дивизии 27-го германского корпуса[16].

Военная дисциплина внутри этих красных отрядов была весьма условной; в иных царило большое воодушевление, но бойцы не умели владеть оружием; в других имелось достаточное количество солдат старой армии и унтер-офицеров, но не было достаточной боевой дисциплины и политической спайки; в некоторых украинских отрядах были и анархисты и эсеры, а подчас к ним примазывался и различный темный элемент единственно с целью наживы. Надо учесть, что регулярная Красная армия только что начинала зарождаться в огне боев с многочисленными врагами – с интервентами и белогвардейцами, обрушившимися на Советскую республику со всех сторон.

Дивизии 27-го германского корпуса занимали Конотоп. В это же время, хотя старая армия почти уже «разошлась» по домам, все же по целому ряду направлений продолжали двигаться толпы самодемобилизующихся солдат, голодных, усталых, с огромным желанием скорее добраться до своих родных сел и хат. Ворошилов во время борьбы в районе Ворожба также встретился с этими толпами солдат старой армии. Об этой встрече Климент Ефремович пишет следующее:

«Март 1918 года. Немецкие оккупационные войска, заняв Киев, двигаются на Харьков, ими уже занят Конотоп. Я с пролетарским отрядом луганчан и двумя бронепоездами моряков веду непрерывную перестрелку с немецким „бронепоездом” и пехотой. Со стороны немцев вдоль полотна железной дороги проселком движутся, поднимая тучи пыли, колонны солдат. Орудийный и пулеметный огонь с нашей стороны заставляет колонны сойти с дороги, но движение продолжается. Усиленный огонь наших пушек и пулеметов наконец заставил колонну разбиться на небольшие группы, но люди по-прежнему шли в нашу сторону. В нашем отряде имелась прекрасная, из 19 человек, кавалерийская разведка. Отдаю распоряжение начальнику разведки выяснить, в чем дело. Через короткое время получаю сообщение, что идут наши же солдаты с румынского фронта. А через час примерно я имел возможность разговаривать с этими солдатами.

Что это были за люди! Тени, а не люди – так они были измождены, усталы и совершенно ко всему равнодушны. На все мои расспросы о немцах и о том, как они их пропустили через свой фронт, я не мог ничего добиться. Попытался было устроить импровизированный митинг, но из этого ровно ничего не вышло. На предложение поступить в отряд хотя бы двум-трем десяткам (из 400–500 вповалку лежавших, ко всему безучастных, тоскливо глядевших людей) не нашлось ни одного желающего. Больше того, ни один человек не вступил со мною в спор, даже в разговор. „Хвате з нас, навоювались, годи”, – раздавались отдельные голоса. Никто из этих людей не интересовался, кто мы, в кого стреляем, кто против нас. Стрельбу они воспринимали как нечто обычное, ставшее неизбежным, а потому и мало интересным. Они стихийно рвались домой отдохнуть»[17].

Но очень скоро, придя домой и несколько отдохнув, солдаты старой армии включались в революционно-классовую борьбу и, видя, что большевистская партия борется за их кровное дело против буржуазно-помещичьей белогвардейщины, стали вступать в регулярную Красную армию. Очень многие солдаты старой армии, особенно из артиллерии и инженерно-технических родов войск, делались инструкторами; многие становились в боевую линию фронтов Гражданской войны или, находясь в тылу, дрались в партизанских отрядах.

Находясь в районе станции Ворожба, тов. Ворошилов предложил созвать Военный совет из представителей всех отрядов, с тем чтобы попытаться объединить эти разрозненные самостоятельные мелкие отряды и заставить их начальников действовать по определенному плану. Так был создан партизанский штаб Ворожбинского района. Было решено перейти в наступление для обратного захвата Конотопа.

27 марта луганчане впервые столкнулись с немцами у станции Дубовязовка (15 км к востоку от Конотопа). Когда эшелоны подъехали километров на пять к Конотопу, пехота во главе с луганским полком была оставлена на ближайшем разъезде. Сгрузив на землю свои 6-дюймовые пушки, командиры отряда луганчан на передней площадке самодельного бронепоезда выехали вперед произвести глубокую разведку и вступить с немцами в бой. Навстречу им вышел из Конотопа германский бронепоезд, и сражение началось. Несколько дней продолжались бои отрядов Ворошилова с кайзеровскими захватчиками между Конотопом и Ворожбой. Частям 27-го германского корпуса с боями приходилось овладевать станциями Дубовязовка, Ворожба и другими.

В только что начинавшей развертываться Гражданской войне опытные военно-технические кадры у революции исчислялись единицами, так как подавляющее большинство офицерского состава оказалось на стороне контрреволюции. А поэтому вполне закономерно, что в первом сражении с немецкими оккупантами матрос Львов управлял огнем пулеметов, начальник артиллерии, бывший фейерверкер, сам наводил трехдюймовку; из штабного начальства старшим по званию оказался ефрейтор. Ни оперативного плана, ни письменных распоряжений, ни телефонов не было и в помине – все заменяли импровизация и революционная отвага пролетарской массы. Но для победы над регулярными германскими войсками одного героизма было мало.

Боевая обстановка с каждым часом решительно требовала иметь и оперативные планы, и письменные, и устные распоряжения, и телефоны, и т. д.

Бой с дивизиями 27-го германского корпуса под Конотопом и Ворожбой окончился отходом красных отрядов на харьковское направление. Сильный огонь германского бронепоезда, паровоз которого был все же подбит луганчанами, нанес значительный урон красным бойцам. Удачным попаданием оккупанты взорвали вагоны со снарядами, прицепленные к броневику красных. Значительные потери людьми вынудили начать отход на Ворожбу.

С арьергардными боями в районе Дубовязовка, Конотоп и под постоянным давлением германских войск отходили красные отряды в район Харькова. Несколько дней в этом районе шли кровопролитные ожесточенные бои. Большинство командиров отрядов было ранено (Сиверс, Киквидзе), тов. Чудновский, окруженный в районе станции Огульцы, покончил с собой, чтобы не сдаться в плен германцам.

1-й Луганский отряд К. Е. Ворошилова имел задачу оборонять район станции Основа (предместье Харькова). Удар 1-го германского резервного корпуса под командованием генерала Менгельбира (в составе 16, 45, 9, 215, 224 ландверных дивизий и 2-й баварской кавалерийской дивизии) на Харьковский район был концентрическим, и многие красные отряды – Сиверса, Киквидзе, Чудновского, Руднева и других – были окружены.

К 8 апреля красные отряды оставили район Харькова; 9 апреля оккупанты вошли в город. 1-й Луганский отряд не успел погрузиться в вагоны в районе Основы и под руководством К. Е. Ворошилова принужден был в окружении пробивать себе путь на Чугуев. Эта операция после долгих ночных маршей удалась, и 1-й Луганский отряд, обстрелянный в боях, вернулся в Луганск для пополнения новыми силами и военно-техническими средствами. К 16 апреля Ворошилов вместе с эшелонами луганчан после пополнения и доформирования выдвинулся в направлении Купянска, заняв к югу от него район станции Кабанье.

Первые бои красных отрядов в марте 1918 года с оккупационными дивизиями, а также развертывание новых формирований гайдамаков и белоказаков показали К. Е. Ворошилову, что борьба будет длительной и потребует больших жертв, что необходимо безотлагательно приступить к организации крепких рабочих вооруженных отрядов, сведя их в цельный организм – в армию.

Шахтерский, рабочий Донбасс был подлинным вооруженным лагерем, из которого пролетарская революция черпала дисциплинированные рабочие отряды и полки для борьбы с вильгельмовской вооруженной интервенцией и внутренней контрреволюцией на Украине и в Донбассе. Центром формирований явился Луганск: в нем находились паровозовагонный завод Гартмана и патронный завод.

Ядром в формируемой Красной армии Донбасса и ее командными кадрами явилась Красная гвардия Луганска во главе с тов. Пархоменко, которая под руководством большевистской партии имела уже значительные успехи в борьбе с гайдамаками, белоказаками, меньшевиками, эсерами и анархистами как в период керенщины, так и в первые месяцы после победы Октябрьской социалистической революции.

Глава III. Операция 5-й Украинской армии тов. Ворошилова

Командование 1-го германского резервного корпуса, разместив свой штаб в Харькове, начало осуществлять план оккупации Донецкого бассейна. От Эйхгорна и Гренера из Киева шли директивы в Харьков с требованием самыми быстрыми и энергичными темпами занять Донбасс с целью вывоза оттуда как можно больше ценного имущества и топлива. Кроме того, заняв Донецкий бассейн, оккупанты создавали завесу, за которой организовались донские войска – вооруженная сила русской контрреволюции и вильгельмовской интервенции.

Заняв Харьков, дивизии 1-го германского резервного корпуса получили задачу овладеть Купянском, Старобельском, Миллеровом и Луганском. 12 апреля германские войска, овладев Купянском, двинулись на Сватово. В это время украинские советские армии продолжали с боями отходить на восток; 5-я – от Купянска на Сватово, Донецкая – от Святогорска на Родаково, 3-я – на Бахмут, 2-я и 1-я – на Дебальцево и Иловайскую. С огромными потерями захватывали каждую новую станцию и шахту советского Донбасса германо-гайдамацкие отряды.

14 апреля в Сватово находились отряды общей численностью 300–400 штыков и 100 сабель, легкая батарея (2 орудия), бронеплощадка (2 орудия). В этих частях происходили непрерывные митинги; бойцы требовали от своего начальства скорейшей эвакуации на юго-восток ввиду подхода немцев к Сватову.

К 16 апреля, после пополнения и доформирования в Луганске, отряды 5-й армии Ворошилова уже находились в районе станции Кабанье, куда со всех сторон, и особенно со стороны Сватова, под воздействием 6-дюймовых германских снарядов отходили другие украинские отряды.

Из документов того времени характер наступления германских оккупационных войск был следующим:

«Противник ведет строго методическое наступление кавалерийскими рейдами широким фронтом, базируя свои главные силы по железным и грунтовым дорогам, идущим к железнодорожным узлам, – типичное преследование противника по пятам и врывание на спинах противника в важные стратегические пункты, при незначительном сопротивлении с нашей стороны. Операционной линией, таким образом, является линия железных дорог со станциями, забитыми многими, совершенно ненужными на фронте поездными составами».

Далее в этом документе дается описание украинских отрядов, рисующее их тяжелое состояние, особенно в военном и военно-техническом отношениях. И действительно, в противовес организованным германским корпусам и дивизиям мы вынуждены были выставлять импровизированные отряды.

Оккупанты почти постоянно применяли систему охватов и обходов, в силу чего красные отряды, действуя в окружении, не оставляли надолго своих эшелонов и не удалялись далеко от них, чтобы их не потерять. Кайзеровские захватчики пользовались тем, что красных сил было мало и что они еще не были организованы. Имея на Украине огромное численное превосходство (в 10–15 раз), оккупанты быстро продвигались все далее на восток. Боевая обстановка решительно требовала как можно скорее ликвидировать крупные недостатки в отходящих красных отрядах, с тем чтобы скорее дать отпор обнаглевшему врагу. Обстановка требовала скорейшей организации армейских соединений со штатными ротами, батальонами, полками и дивизиями.

Давая 15 апреля 1918 года свое согласие на командование 5-й армией вместо Сиверса[18], Ворошилов писал в Главштаб:

«Сообщаю народным комиссарам Донецкой республики о разговоре с вами и о предложении принять на себя командование 5-й армией. Я согласен и прошу о телеграфном предписании тов. Сиверсу сдать мне армию со всеми поездами снабжения, вооружения, обмундирования, штаба и денежных сумм. Сегодня выезжаю в направлении Купянска».

В действительности во вновь формируемую 5-ю армию К. Е. Ворошилов получал разновременно поэшелонно отдельные отрядики и большей частью в таком состоянии, что их надо было заново организовывать, формировать, обучать и приводить в такое состояние, чтобы они могли выполнять боевые задачи.

18 апреля Сиверс, бывший до этого командующим 5-й армией, получил приказ:

«Ваша армия переименовывается во 2-ю особую. 5-й армией является армия тов. Ворошилова, штаб – Кабанье. Ваша бездеятельность у Купянска губительна. Сватово занято с боем противником, наступающим к Старобельску…»[19]

В это время 1-я Украинская армия, после боев в районе Александровска почти распылившаяся, отступала к Волновахе.

На огромном пространстве (линия Валуйки, Купянск, Изюм, Славянск, Бердянск, равная 400 км) против численно слабых отрядов продолжали действовать отлично вооруженные германские дивизии 1-го резервного корпуса (16, 45, 91, 215, 224-я ландверные дивизии и 2-я баварская кавалерийская дивизия), Екатеринославская группа австрийцев (59-я и 11-я, 5-я пехотные дивизии), 15-я и 7-я германские ландверные дивизии и 4-я кавалерийская дивизия, оккупировавшие побережье Азовского моря.

На станции Кабанье тов. Ворошилов приказал бронепоезду направиться в Сватово, где несколько разрозненных отрядов продолжало вести беспорядочные бои. Имея в виду, что в это время шло отступление красных отрядов в направлении Изюм, Славянск, на восток и юго-восток, Ворошилов приказал для обеспечения левого фланга своего расположения (к северу от Кабанье, Кременное) выставить разведывательные заставы по линии реки Красная.

Овладев районом Сватово, немецкое командование решило (после ряда неудачных лобовых атак к северу от Кабанье) обходным маневром заставить эшелоны 5-й армии тов. Ворошилова отойти на Лисичанск. Для этой цели немцы направили большую часть сил на Мостки и Старобельск, причем с подходом в район Мостки одна часть продолжала движение на Старобельск, Чертково, а другая пошла от Мостков на Варваровку, в обход, с одновременным ударом с фронта от Сватова на Кабанье.

Выдвинувшиеся на север, в направлении Сватово, отряды тов. Ворошилова оказались в одиночестве, так как кругом все отступало от непрекращающегося напора германо-гайдамацких войск. Вступив в командование отрядами 5-й армии, тов. Ворошилов стремился пропустить свои войска через один-два серьезных боя с сильным противником, с тем чтобы выявить все хорошие и слабые стороны своих частей. Но уже в боях в районе к югу от станции Сватово для тов. Ворошилова стало ясно, что долго в такой обстановке продержаться не удастся. В этих условиях тов. Ворошилов всемерно стремился поднять настроение частей (моральное состояние которых было довольно тяжелым), так как они ясно видели, что все боевые преимущества на стороне врагов, которые лучше и вооружены и обучены и у которых в руках инициатива.

Вот почему, когда начальник Знаменского отряда, прибыв на станцию Кременное, стал громко заявлять, что имеет указание грузиться и уходить в Луганск, он получил сильнейшую отповедь от тов. Ворошилова, который заявил ему, что раз он находится в районе действий 5-й армии, то, значит, подчинен этой армии и должен оставаться в Кременном до особых распоряжений штаба 5-й армии. Во главе штаба 5-й украинской армии тов. Ворошилова находился Николай Александрович Руднев, с которым Ворошилов был знаком по обороне района Харькова во второй половине марта и начале апреля 1918 года.

Вскоре одновременно с сильным нажимом немцев на Кабанье с севера наши разведывательные отряды, действовавшие в направлении Мостков, донесли, что германские колонны маршируют от Мостков на Варваровку, во фланг и тыл 5-й армии Ворошилова. Тов. Ворошилов приказал выслать в сторону Варваровки кавалерийский разъезд. Последний не вернулся. Было совершенно ясно, что противник решил комбинированным ударом с фронта и фланга отрезать путь отхода эшелонов 5-й армии на Лисичанск. Надо было принимать решение на отход для того, чтобы сохранить боевые кадры рабочих, а также железнодорожные эшелоны и имущество в них. Тов. Ворошилов приказал стянуть войска со станции Кабанье, погрузить их в эшелоны и планомерно, под прикрытием бронеплощадок и бронепоезда отходить на Лисичанск. Погрузку начали с темнотой, провели ее тихо и организованно. Последний эшелон был занят под штаб армии тов. Ворошилова. Движение проходило одновременно по двум путям.

«Перед самым восходом солнца, – рассказывают участники, – против дер. Поповка эшелон, шедший по нечетному пути, вследствие неправильной погрузки, зацепился за соседний эшелон, результатом чего был сход с рельсов платформы с броневиком в одном поезде и платформы в другом. Образовалась пробка. Эшелоны один за другим подходили и… останавливались. На лицах появились сомнения и страх, а солнце уже окрашивало восточный край неба. Послышались робкие советы, перешедшие в грозные требования, – бросить платформы под откос вместе с грузом».

Покрывая гам и галдеж, раздался голос командующего, тов. Ворошилова, немедленно явившегося на место аварии. «Ни одного гвоздя вильгельмовским грабителям! Что стоите? Немедленно поднять платформы на рельсы! Дрючки, домкраты, веревки! Живо!» Те, кто только что требовал бросить платформы под откос, быстро принялись вместе со своим командующим за работу. Тов. Ворошилов сноровисто и ловко подводил домкраты под оси платформы; у бойцов, увлеченных примером командующего, работа закипела так, что рубахи стали мокрыми. Через каких-нибудь час-полтора заминка в движении была ликвидирована, и эшелоны двинулись дальше на юг, к Лисичанску.

Чтобы освободить железнодорожные пути на станциях Лисичанск и Переездная, тов. Ворошилов приказал все имевшиеся в их районе эшелоны перебросить до особых распоряжений в Нырково. Эшелоны двигались вдоль реки Северный Донец, благополучно пройдя район станции Кременное. Штаб 5-й армии хорошо учитывал, что, захватив район Варваровка, Боровеньки, немцы будут стремиться прежде всего взорвать железнодорожный мост через Северный Донец к северу от станции Несветичево и затормозить тем самым движение эшелонов. К счастью, враг не успел осуществить свой замысел. Все эшелоны с войсками благополучно проследовали через мост, включая и вагон со штабом армии, который шел последним, прикрывая весь отход. В этот момент противник открыл со стороны Варваровки и Боровеньки беглый артиллерийский огонь. Последняя германская граната ударила в мост, когда по нему проследовал последний вагон эшелонов 5-й армии. Бронепоезд, двигавшийся в арьергарде, открыл в сторону Варваровки, Боровеньки ответный огонь. Эшелоны 5-й армии благополучно проследовали на станцию Переездную.

В районе Переездная, Волчеярская произошел такой случай. В этом районе был расположен содовый завод, на котором меньшевистская организация свила крепкое гнездо и подчинила своему влиянию большую часть рабочих. Лисичанский район оказался цитаделью меньшевизма.

Командование 5-й армии во главе с тов. Ворошиловым проследовало вперед и двигалось от станции Несветичево в середине отступавших эшелонов. На этом участке пути железнодорожная линия идет в выемке между двумя возвышенностями. Меньшевистские главари Лисичанска и содового завода[20], видя отходящие эшелоны 5-й Украинской армии, распустили слухи, что красные разбиты и спасаются бегством; надо, мол, остановить их и обезоружить. Меньшевики собрали ряд бандитских шаек, вооружили их и приготовились к атаке эшелонов армии тов. Ворошилова. Как только эшелоны очутились между указанными возвышенностями, они подверглись сверху со всех сторон жестокому – правда, хаотическому – ружейно-пулеметному обстрелу. На открытых пульманах, защищенных лишь с боков мешками с песком и землей, появились раненые; на броневике был убит один боец.