Орден Дракона vs Османы. «С Крестом и Мечом»

Баязид фактически сделал Никополь форпостом османской власти в этом регионе, доверив её оборону опытному ветерану Доган-бею. Но опыт – опытом, а османским туркам очень не нравилось распыление хороших войск по гарнизонам, вместо элитных частей основной армии для них целей использовались балканские вспомогательные подразделения или войска вассалов, именно из них формировались гарнизоны крепостей и укрепленных городов. Такая стратегия позволяла использовать основное ядро османской армии для главных кампаний даже после захвата обширных территорий.

Как только крестоносцы вторглись на османские земли. Доган-бей получил приказ стойко обороняться любой ценой. Важная роль, которую подчеркивал Баязид в своих приказах гарнизону Никополю, возможно, указывает, что он разгадал намерения своих противников. К тому же, кампания имела место, когда османские лошади откормились на зерне недавнего урожая, и большая часть его армии была уже собрана для осады Константинополя. Удачно для турков складываюсь и то, что свое очередное наступление кровавый завоеватель Тимур в тот момент предпринял где-то в другом месте их территорий. Результатом всех этих обстоятельств стала полная победа турок.

В официальном объявлении похода, местом сбора бургундских и французских крестоносцев был назван Дижон. Срок сбора был назначен к 20 апреля 1396 г. Другие приказы определяли правила организации и подчинения в армии крестоносцев, порядок снабжения и дисциплины. В приказах было указано, что в сражении граф Неверский и его компания всегда претендуют на авангард. К сожалению, это и привело к поражению при Никополе. Другие дошедшие до нас приказы проливают свет на дисциплинарные правила в этом походе. Например, дворянин, вызвавший ссору, мог потерять свою лошадь и упряжь, тогда как недворянин, угрожающий ножом в ссоре, потерял бы руку, а поймай его кто-то на краже – лишился бы уха.

Документов подобного рода сохранилось достаточно много, и они дают полную картину, что представляла из себя армия крестоносцев в действительности. Она была сформирована вокруг военного клана, или двора графа Неверского, который был фактически элитарным дворянским клубом, армией внутри армии. В начале кампании, двор имел сбалансированную военную команду, структуру, состоявшую из 108 рыцарей, 107 оруженосцев, 12 лучников и 22 арбалетчиков. Остальная часть бургундского и французского контингента в значительной степени состояла из аналогичных дворов других старших дворян. Бусико, например, взял 15 рыцарей и 70 «джентельменов».

Большое число документов посвящено перечню знамен с объяснением их важности и значения. Герцог Бургундский велел приготовить не меньше 16 знамен для своего сына, графа Иоанна Неверского, демонстрируя тем самым свою заинтересованность и духовную близость с уходящими на Востоке крестоносцами. Восемь знамен несли изображение Девы Марии, покровительницы крестных походов, четыре были белыми и четыре – синими, при этом все восемь несли геральдические знаки Бургундии. Филипп де Муси был избран знаменосцем. Его эскорт составили три старших рыцаря: Жак де Курзамбле, Жан де Блэзи и Дамас де Буксе. Личный вымпел графа нес оруженосец Жан де Груту с эскортом из двух оруженосцев (Филиппа де Кантона и Хьюго де Луньи). Эскорт графа состоял из шести рыцарей от его «отеля» – Гульема де Мело, Жана де Блэзи, которые эскортировали знаменосца, Жана де Сен-Кро, Хелиона де Наильяка – брата Фили-берта де Наильяка). Джулиана де Вии и Джеффри де Шарни. Офицеры тылового обеспечения также были набраны из числа служивших в дворе графа.

Большинство военачальников набиралось из двора герцога Бургунского с таким расчетом, чтобы опытный дворянин мог дать правильный совет молодому графу Неверскому. Этот список включал Филиппа де Бар, адмирала Жана де Вин, Гая де ла Тремойль, Гильема де ла Тремойль и Одара де Шасерон. Другие дворяне призывались для решения сложных стратегических вопросов, в этот список советчиков входили: Жак де Бурбон, граф де ла Марше, Анри де Бар, Филипп де Артуа, констебль Франции: граф де Э и маршал Бусико. Энжеран де Куси прибыл из Италии незадолго до экспедиции, его рекомендовали герцог и гергцогиня Бургундские, как самого опытного рыцаря Франции. Он также согласился присоединиться к крестовому походу. С третьей группой высокопоставленных бургундских рыцарей также иногда консультировались: Анри дс Монтбельяр, Ацри де Шалон, Гульем де Вин, Жан де Шалон, Жак де Вин, Гульем де Мело, Джеффри де Шарни, Жан де Шарни, Жан де Три и Хелион де Наильяк – бывший камергер герцога Бургундии. Некоторые из этих рыцарей сформировали ешё один образцовый эскорт графа Неверского.

Отряд графа Неверского включал 35 рыцарей, уже участвовавших в крестовых походах, правда, все их кампании проходили в Прибалтике или в Северной Африке. Только Жан де Вин имел личный опыт войны с османскими турками, участвовав в августе-декабре 1366 г. в крестовом походе – Амадеуса Савойского к Дарданеллам и в Болгарию. Конечно, другие рыцари, не из двора графа, имели неплохое представление об османских армиях, а некоторые из них даже послужили наемниками на османской службе.

Тем временем к крестовому походу присоединились немногочисленные контингенты, собранные в Германии. Их возглавил курфюрст Палатина, граф Рупрехт Роберт Пипан, старший сын герцога Роберта III Баварского. Кроме него, в походе участвовали один из трёх графов Катцелленбоген, бурграф Иоганн III фон Нюрнберг и другие рыцари из Баварии, Майсена, Тюрингии, Саксонии, Хессе, Рейнланда, Швабии, Эльзаса, Штеймарка и Люксембурга. Рыцари Истрии выступали под командованием графа Цилли Германа. Говорят, что в крестовом походе были и некоторые англичане, возможно, под предводительством графа Хоитингтона. Небольшой контингент прибыл из испанского Арагона, было еще несколько польских рыцарей.

Нельзя сказать, что эта акция веры была однозначно воспринята всей Европой. Существовали и противники крестового похода. С критикой похода выступил известный проповедник Филипп де Мезьер, утверждавший, что все делается неправильным путем. Будучи уже в возрасте почти семидесяти лег и живя при женском монастыре селестинок в Париже, Филипп активно выступал против тех, кто организовал крестовый поход, но они пренебрегли его советами и соответственно у участников крестового движения не было ни идеологической основы, ни моральной цели. И именно поэтому, рыцари двигались на восток под знаменами «Леди Тщетные Амбиции – самой могущественной дамы в мире». Он предсказал, что закончиться все это должно поражением.

В Дижоне собранным бургундским и французским крестоносцам был выплачен аванс за четыре месяца вперед. Для 133 членов двора графа Неверского были сшиты ярко-зеленые ливреи. Начиная с 20 апреля 1396 г., в Дижон стали прибывать бургундские и французские крестоносцы. Энжеран де Куси и Анри де Бар с небольшим отрядом французских рыцарей уже направились в Венгрию через Милан и Венецию. 30 апреля Граф Иоанн Неверский присоединился к своим войскам в Монтбельяре. Дальнейший путь на Восток он осуществил вместе со своей армией.

В марте 1396 года, Хередиа, гроссмейстер госпитальеров, умер на Родосе. Большой Совет выбрал его преемником Филиберта де Наильяка. Прибыл ли он к этому времени на Родос из Франции – не ясно, но вскоре де Наильяк уже вооружал эскадру галер госпитальеров, скомплектовал экипажи, чтобы присоединиться к кораблям в Венеции, с генуэзского Хиоса и Митилена (современный Лесбос), как это и планировалось. Первая стадия марша крестоносцев на Вену прошла гладко. 11 мая 1396 года, муниципальный совет Регеснсбурга принял решение о выделении барж и лодок для осуществления снабжения и транспортировки крестоносцев по Дунаю. Немецкие отряды под командованием графа Палатина Рупрехта и графа Катцелленбогена объединились с французами и бургундами в Регенсбурге. 21 мая 1396 года, франко-бургундский авангард под командованием де Э и Бусико достиг Вены, следуя тремя днями позже основных сил. Там их по-царски развлек герцог Австрии, однако некоторые из священников, сопровождающие армию, уже получили жалобы о безнравственности солдат.

Тем временем, Энжеран де Куси и его небольшой отряд достигли Милана, где их миссия склонить Джанголеаццо Висконти к участию в походе окончилась неудачно. Он только что потерял контроль над Генуей, а тут ещё и дело его дочери Валентины рассматривалось во французском суде. Ничуть не обескураженные, де Куси и де Бар убыли из Милана в Венецию, где, как указывают хроники, они сели на корабль до Сенджа на управляемом венграми далматском побережье. Оттуда отряд де Куси, вероятно, двинулся прямо к Будапешту, где они присоединились к другим уже прибывшим отрядам крестоносцев, в том числе, к отряду под командованием бастарда графа Савойского, богемским рыцарям, нескольким тевтонским рыцарям и полякам. Венгры также собирали свои войска, было здесь и некоторое число валахов под командованием воеводы Мирчи.

Речной флот из 70 судов и барж также шел под парусами вниз по Дунаю из Вены в Буду. На нем главные силы армии крестоносцев прибыли в город в конце июля Численность армии, которая, в конечном счете, расположилась лагерем у стен Будапешта, поразила короля Сигизмунда, заставив его написать, что «если бы небо начало падать, то копья христианской армии удержали бы его от падения». Однако истинная численность христианского войска и по сей день остается темой для споров историков. Фактически крестоносцев, вероятно, насчитывалось приблизительно 16 тысяч воинов. Традиционно турецкие источники считают, что османских солдат было около 10 тысяч, но когда к ним присоединилась их балканские вассалы, численность армии Баязида возросла до 15 тысяч. Одно совершенно ясно – армии, сошедшиеся в бою у стен Никополя, были примерно равны по численности.

Стратегия, преследуемая крестоносцами, была в конечном счете согласована в Будапеште. Сигизмунд ожидал османского вторжения, но этого не произошло, и венгерская разведка не обнаружила никаких главных османских сил возле границ. По этой причине французы и бургунды объявили Баязида трусом, боявшимся сойтись с их армией в открытом бою, и настаивали на непосредственном наступлении вглубь турецкой территории, с чем Сигизмунд неохотно согласился. Фактически какой-то вариант похода на Балканы был бы принят в любом случае, ведь, недаром с крестоносцами двигался флот, недаром он собирался на Черном море.

Миклош Гараи, палатин Венгрии, привел авангард войска вниз по левому берегу Дуная. Авангард состоял из французов и бургундов, замыкал колонну король Сигизмунд с главными венгерскими силами. Тем временем, конвой судов поставок шел под парусами по реке. В Оршове, в нескольких километрах вверх по течению реки от узкой стремнины Железных Ворот, большая часть отрядов крестоносцев собралась вместе, чтобы пересечь Дунай. С одной стороны реки, поднимались южные отроги Карпатских гор, с другой – простиралась холмистая местность восточной Сербии. Форсирование реки заняло восемь дней, и почти сразу франко-бургунды продемонстрировали свое плохое отношение к местным православным христианам. Они, конечно, находились на территории страны османского вассала, но население было почти сплошь венграми и тяготело к своему северному соседу. Священники и монахи крестоносцев убеждали военачальников проявлять сдержанность в обращении с христианами, но, как вспоминал один церковнослужитель из Сен-Дени: «С таким же успехом они могли проповедовать глухим ослам».

Франко-бургундская самонадеянность, возможно, проявилась в полном отсутствии осторожности в течение следующей стадии марша к Видину. Не совсем ясно, что в это время делала речная эскадра крестоносцев, продолжала ли она движение вниз по течению после Железных Ворот? Однако большое число речных судов, о котором сообщаемся при описании осады Никополя, скорее всего, говорит о том, что было именно так.

Часть венгерской армии двигалась к Никополю другим маршрутом – через Трансильванию, пересекая Карпаты в Валахии. Этот путь проходил в стороне от места сбора контнингентов в Трансильвании, но рейд преследовал несколько иные цели. Под командованием Мирчи, крестоносцы изгнали из Валахии своего конкурента проосманского правителя Влада, укрепившегося теперь с небольшим османским гарнизоном в Малым Никополе. Вероятно, восстановив контроль над Валахией, Мирча связался с крестоносцами на кораблях, стоявших уже внизу устья Дуная. Точное расположение флота неизвестно, однако вполне вероятно, что это была генуэзкая колониальная застава Киллия. 44 судна, под командованием знаменитого венецианского адмирала Томмазо Моченито, покинули Родос в августе. 29 или 30 августа 1396 года, все эти корабли или большая часть армады по сигналу Мирчи поднялась вверх по течению Дуная.

Согласно французскому хронисту, Жану Фруассару, захватчики после форсирования реки, напали на несколько укрепленных пунктов, включая замок Белградчик, который сопротивлялся, пока армия крестоносцев двигалась вперед к Никополю. Один из командиров этого форта сумел якобы предупредить Баязида о вторжении. Это может быть и верно, однако к тому времени османский правитель уже получил массу предупреждений из других источников.

Видин был столицей маленького болгарского княжества, вассала Османского государства, но он часто переходил из рук в руки и даже некоторое время удерживался венграми в 1360-х. Городской замок был сильным, а его ров был заполнен водой из Дуная. Но когда в начале сентября армия крестоносцев прибыла к воротам города, болгарский правитель Иоанн Страхимир открыл городские ворота. Очень маленький османский гарнизон, по сообщениям командира войнуков – вспомогательного отряда «греческих христиан» был немедленно вырезан и заменен 200—300 захватчиками. Это было первым боевым столкновением крестоносцев с неверными. За проявленную «доблесть» графу Неверскому и 300 его воинам было церемонно присвоено рыцарское звание.

Сильно укрепленный город Оряхово находился на высоком берегу Дуная и был окружен высокой стеной, от которой сейчас ничего не осталось. Это был пункт паромной переправы через реку и граница Османской территории, поэтому город был усилен войсками. Надеясь захватить гарнизон врасплох, группа из 500 французов и бургундов под командованием констебля дэ Э и маршала Бусико двигалась всю ночь, чтобы атаковать на рассвете, не дожидаясь поддержки венгров. Однако местные жители уничтожили мост надо рвом и внезапное нападение потерпело неудачу, пока прибытие венгров не убедило защитников, что сопротивление бесполезно. Османский командир отправил парламентеров в лагерь крестоносцев, предлагая отсечь себе руки, в обмен на жизнь жителей и войск гарнизона Сигизмунд был склонен пойти на это предложение, но другие крестоносцы утверждали, что их воины уже измерили стены и с малыми жертвами возьмут этот город. Действительно, город был взят ими очень быстро, а за штурмом последовала резня. Жертвами резни стали как мусульмане, так и православные христиане, однако крестоносцы захватили в плен многих из наиболее зажиточных горожан и, возможно, офицеров гарнизона в надежде заработать выкупы. Еще раз венгры почувствовали, что их король оскорблен.

Тем временем венецианские, генуэзкие транспорты и суда госпитальеров приделали путь вверх по течению Дуная. 12-дневный маршрут по широкой реке не составил никаких трудностей для средневековых судов. Повсюду до Никополя Дунай имел ширину около одного километра, хотя, если считать острова и болота, то в дельте ширина реки была много больше. Флот, вероятно, прибыл 10 сентября 1396 года и бросил якорь вне радиуса обстрела из луков, ожидая главную армию, прибывшую двумя днями позже.

Никополь стоял на высоком крутом берегу, доминируя над этим участком Дуная. Это был важный речной порт с налаженной паромной переправой, расположенный вблизи рек Олт (текущей с севера через Валахию почти от Трансильвании) и Осам, чья долина тянулась по направлению к центральной Болгарии.

Никополь являлся одним из важных стратегических пунктов в нижнем течении Дуная. Он был самым сильным укрепленным опорным центром, который туркам удалось захватить при их экспансии на север. Его укрепления недавно были усилены, большим и хорошо подготовленным гарнизоном крепости командовал многоопытный офицер – Доган-бей.

Шедший в авангарде франко-бургундский контингент разбил свой лагерь фронтом на Никопольскую цитадель, в то время как Сигизмунд и его венгры расположили свой лагерь фронтальной частью к городу. Фортификационные сооружения Никополя с нескольких сторон стояли на высоких утесах, но к юго-востоку местность перед стенами была равнинной, хоть и пересечена несколькими оврагами. При двух штурмах города, бургунды и французы сделали несколько штурмовых лестниц, а венгры прорыли два больших подкопа по направлению к стенам. Тем не менее, пока все попытки взять город терпели неудачу, поскольку, как свидетельствуют летописцы более поздних лет, у крестоносцев не было стенобитных машин. Это, вероятно, какая-то ошибка Действительно, по суше не было привезено с собой никаких осадных машин, но маловероятно, чтобы крестоносцы не предусмотрели потребности в осадной технике. Возможно, что осадная техника оставалась на борту судов или возможно, Никополь имел такие естественные преграды перед стенами, что командиры крестоносцев склонились к блокаде в надежде втянуть Баязида в генеральное сражение. Это была, конечно, общая стратегия, и, в конечном счете, гарнизон от голода когда-нибудь бы да сдался, в то время как крестоносцев снабжали лодки с дружественной валашской территории.

Никаких новостей относительно Баязида, спешившего деблокировать осажденный город, не поступало. Однако идея, что крестоносцы были настолько самонадеянны, что пренебрегали правилами и не вели разведку на окружающих территориях – почти наверняка миф, пытающийся объяснить поражение армии христиан в результате их собственных ошибок. Однако, продовольствие из Валахии должно было ограничить потребность в рейдах далеко вглубь на недружелюбную территорию к югу. Благочестивые летописцы также преувеличили снижение морали в лагере крестоносцев. С другой стороны, напряженность между венграми и франко-бургундами явно возрастала: православных валахов беспокоило поведение крестоносцев по отношению к местному православному населению, многие из которых были, вероятно, валахами. Тем не менее, более поздние летописцы с удивлением отмечают полное доверие командованию православных контингентов армии крестоносцев. Никаких гуманных идей Возрождения западные рыцари с собой не несли, скорее, наоборот. Например, местные жители, отваживавшиеся произнести вслух очевидную мысль, что Баязид скоро будет здесь, лишались ушей как «торговцы слухами». С друзой стороны, слухи о расправе в Оряхово дошли до жителей Никополя, и гарнизон города защищался стойко и отчаянно. И когда была снята осада, их командир, Доган-бей, получил титул «Герой веры».

Во время начала вторжения крестоносцев Баязид и лучшие его армии осаждали Константинополь или находились в районе Эдирне. Информация от османских разведчиков была полной и достоверной, так же, как и у предшественников Баязида. По некоторым данным, он снял осаду Констаннополя и сжег всю осадную технику, которую нельзя было легко увезти из-под стен, как только крестоносцы покинули Будапешт. Прохождение крестоносцев через узкие Дарданеллы и Босфор, едва да можно было скрыть, и факт, что эти корабли не сделали никаких попыток помешать османским войскам переправляться с азиатского берега на балканский, свидетельствует лишь о том, что большинство турецких войск было уже в Европе. По легенде, Баязид собирал свои силы возле Эдирне, когда шпион принес ему копию письма византийского императора Мануила Сигизмунду Венгерскому, где содержался вопрос: «Почему вы медлите? Турки готовятся к вашему прибытию, они усиливаются».

Информация с османской стороны об этой стадии кампании очень отрывочна, однако византийский летописец Дука заявил, что Баязид, по нашим сведениям, на много дней раньше нации Запада [крестоносцев] собрал свою полную армию с восточной стороны и двинул ее на запад. Кроме обычного состава он усилил ее солдатами, осаждавшими до этого Константинополь. Согласно османским летописцам, Баязид послал Гази Евренос-бея вперед с большим отрядом легкой конницы, по-видимому, чтобы разведывать и контролировать вражеские перемещения, в то время как вокруг Константинополя поддерживалась свободная блокада. Возможно, это и явилось причиной, почему византийцы были не в состоянии принять участие в морских действиях крестоносцев.

Баязид также призвал войска своих балканских вассалов, чтобы они не атаковали крестоносцев, а собрались вместе где-нбудь между Эдирне и Пловдивом. Огромная армия была собрана очень быстро. Во многом это произошло благодаря мобильности провинциальной конницы, быстро собравшейся под белые знамена своих беев и направившейся к главному пункту сбора, тогда как менее мобильные войска остались на местах для охраны собственных территорий. Командование армией в целом было сосредоточено в руках Баязида, в то время как его молодые сыновья теоретически отвечали за Румелийский и Анатолийский территориальные контингенты, их поступки контролировал старый и надежный визирь Кара Тимургаш-бей. Контингенты вассалов, собранные вокруг Пловдива, с сербами под командованием Стефана Лазаревича прибывали через Софию. По отчетам, опустошенные войной земли простирались до территорий по реке Марица, что приблизительно дает нам возможность судить о землях, на которых проходила мобилизация.

Область сбора войска между Эдирне и Пловдивом находилась к югу от патрулей крестоносцев и ими не контролировалась.

К указанному периоду Баязид мог мобилизовать османскую армию за шесть недель. При этом, под его знамена успела встать сила, превышающая численность крестоносцев, что явно застало западных рыцарей врасплох. К слову, это ещё не предел, в 1484 году мобилизация большой османской армии с осадной техникой и доставкой на театр боевых действий от Эдирне по Дунаю заняла всего три недели. В 1396 году Баязид собирался медленнее, но шел быстрее.

Обратимся к «Danishmandname», одному из ранних образцов османской турецкой литературы, датированному 1360-ми годами. В этом произведении так описаны сборы на войну: «Их сеньоры взяли свои военные платья и лошадей, так как и религиозные знамена, флаги, прославленные героями в прошлых сражениях, большие барабаны и небольшие, но золоченные барабаны».

Обычным порядком следования османского войска было направление в передовой дозор крупного отряда легкой кавалерии. При Никополе эту задачу решали подразделения акинджи, вероятно, под командованнием Гази Евронос-бея. Их задачей помимо поиска противника было освидетельствование состояния дорог, мостов и перевалов. За разведчиками следовал авангард регулярной конницы, потом двигалась главная часть пехоты, дворцовая конница правителя, оружейники и солдаты специального назначения (саперы, артиллеристы, обслуга). Фланги колонны защищала конница феодального ополчения провинций – сипахи. Они же охраняли находившийся в тылу обоз. Их задачей помимо поиска противника было освидетельствование состояния дорог, мостов и перевалов. За разведчиками следовал авангард регулярной конницы, потом двигалась главная часть пехоты, дворцовая конница правителя, оружейники и солдаты специального назначения (саперы, артиллеристы, обслуга). Фланги колонны защищала конница феодального ополчения провинций – сипахи. Они же охраняли находящийся в тылу обоз.

Главная османская армия, двигающаяся из Эдирне в Тырново, и сербы, марширующие от Пловдива, пересекли высокий Балканский хребет по перевалу Шипка, 20 и 21 сентября. Окончательное объединение войск произошло к Тырново 21 или 22 сентября. Именно здесь, османская армия была обнаружена венгерской разведкой под командованием Иоанна из Маро, опытного «бана» из земель вокруг Белграда. Тем временем, патрули османской разведки обнаружили лагерь крестоносцев у стен Никополя.

По всей видимости, основные силы османской армии ни разу не были атакованы до самого подхода к Никополю. 24 сентября 1396 года, Баязид разбил свой лагерь на холме, в нескольких километрах к югу от города. Турецкий роман «Varga ve Gulsah», написанный Юсуфи Меддахом в конце XIV столетия, в красочных деталях описывает лагерь турков: «Заиграли дудки и барабаны. На возвышенности были выставлены бунчуки, копья, флаги и знамена, имевшие навершия в виде полумесяцев. Вся армия, полк за полком, отряд за отрядом. медленно снимала свою броню, мешавшую проведению работ. Кавалеристы спешились со своих лошадей, они расположились со стороны лагеря противника. Их палатки, веревочные оттяжки и плетеные заграждения защищали от ветра и солнца. Потом они установили шатер предводителя и палатки других военачальников».

Османские источники утверждают, что ночью Баязид пробрался к стенам Никополя и переговорил с Доган-беем. Это была разведка, и вряд ли он пытался передать в город подкрепления или продукты питания. Фактически османский летописец Несри говорит, что они были и не нужны – Командир гарнизона вроде бы сказал Баязиду: «Наши запасы обильны, ну а весть о том, что наш султан здесь, поднимает наш дух и не даст проиграть». Согласно тому же источнику, Баязид ответил ему: «Видя ваше мужество, я продемонстрирую вратам мужество не меньше вашего. Вы увидите, что в бою я буду подобен вспышке молнии!»