Веселов

– Давай я тебя провожу, а то у наших сторожей есть привычка запирать дверь на замок, – сказал «Рязань».

– Завтра увидимся!

– Счастливо!

Идя домой, Веселов размышлял о хорошем стечении обстоятельств, которые складывались вокруг «Рязани». Обернись все иначе, найденная ампула была бы с морфином, «Рязань» жил там дольше, а Петя был бы его другом, или отсутствовала у «Бульдожки» симпатия к нему, то, возможно, возникли бы неприятности. Иногда мы не ожидаем, откуда придет горе, и кто этому горю поможет, внешне агрессивно настроенный человек, который может стать другом или ласковый и любящий друг, который впоследствии станет врагом. Все сложно…

5

Веселов закончил рассказ и посмотрел на мать. Она была серьезная, но ощущалось, что вся внутри она кипит. Она сопереживала вместе с Веселовым и на себе примеряла все то, что пережил ее сын за это время.

Зашел отец, он принес охапку зелени и положил на мойку. На кухне приятно запахло укропом.

– Вот, к обеду, – сказал отец.

– Как спалось, сынок? – спросил отец у Веселова.

– Замечательно, так хорошо я спал, когда учился в Италии, – ответил Веселов.

– Видишь, дорогая, жизнь в нашем доме ничуть не уступает жизни в Италии, – с гордостью обратился Петр Аркадьевич к Марии Владимировне.

– Да, ты прав, – с некоторой долей иронии ответила Мария Владимировна.

– О чем ты рассказывал, сынок? – спросил Веселова отец.

– Да все о моем друге Романе, с которым я познакомился в аспирантуре, – ответил Веселов.

– Ну, продолжай, – сказал, улыбаясь, Петр Аркадьевич.

– А хорошо у вас тут! – мечтательно сказал Веселов.

– Недурно… – сдержанно ответила Мария Владимировна.

– Да… – подтвердил Петр Аркадьевич.

Им было очень приятно, что сын похвалил дом и огород, с которыми они сжились, как с родными милыми существами.

Веселов посмотрел на них и задумчиво сказал:

– Мне вас очень не хватало, честно, не лукавлю.

Родители Веселова переглянулись и улыбнулись друг другу. Аура улыбок заполнила всю кухню, и как зевота, передавалась от одного к другому, и Веселов еще раз поддержал их искренней улыбкой.

– Почему ты нам так редко звонил? – Спросил Петр Аркадьевич Веселова младшего.

– Я не хотел вас беспокоить, – ответил Веселов, – если я не звонил, значит у меня все в порядке.

– Смотрю я на тебя, – с досадой сказала мать Веселова, – и в детстве ты был слишком независимым, да и теперь, судя по всему, мало изменился…

Веселов улыбался. Он знал, что мать лишь дразнит его, а сама хочет жалости и понимания с его стороны.

– Ну, теперь, я точно изменился, – сказал Веселов, поднимаясь со стола.

Он взял тарелку и ложку и пошел к раковине. Сначала хотел оставить их, но потом машинально открыл кран и начал мыть посуду. Родители переглянулись, мать удивленно сказала:

– Да, ты действительно изменился…

– Я очень рад, что радую тебя, мама, – сказал Веселов.

– Мы с папой тоже очень рады, что ты все-таки понял, что пока мы живы и у тебя нет семьи, твой дом и семья здесь. – ответила Мария Владимировна.

– Мне бы хотелось, чтобы вы дольше оставались моей семьей. – сказал Веселов.

– Но, тебе, когда-нибудь нужно будет взять ответственность за другого человека и создать свою семью. – сказал Петр Аркадьевич.

– Да, я знаю, – ответил Веселов, оборачиваясь к столу.

Веселов оглядел кухню. Кухня была большая и очень светлая. На кухне было два больших окна и днем включать электрическое освещение не было нужды. Оштукатуренные стены кухни были окрашены в светло голубой, почти небесный цвет. Потолок был деревянный, собран из доски-вагонки, окрашен прозрачным лаком, не закрашивающий фактуру древесины. На потолке висела неказистая люстра с тремя рожками. Окна прикрывали светло-синие с большими желтыми цветами занавеси, которые были аккуратно собраны и распускались лишь в вечернее время.

Посредине комнаты стоял большой деревянный стол, за которым собиралась вся семья. На столе, покрытом яркой клеенчатой скатертью, всегда стояла вазочка с пучком высушенных овсяных колосьев – талисманом плодородия и богатства. Кроме вазочки на столе находились перечно-солевой набор и подставка с бумажными салфетками.

Кухня была чистая, за чистотой пристально следили мать и младшая сестра Веселова.

– Рассказал бы еще, что-нибудь, – обратилась к Веселову Лена.

Веселов обернул голову к сестре и спросил:

– Где ты вчера была?

– Ходила гулять с подругой.

– А «Рязань», так ты его называл, – спросила сестра – хороший человек?

– Да, он замечательный, несмотря на все то, что с ним происходило. Иногда я поражался, каким оптимизмом он решает возникшие проблемы. Он не увиливает от них, а медленно, с настойчивостью бульдога, идет вперед. Мне бы такую стойкость, – задумчиво сказал Веселов.

– Тебе грех жаловаться, – сказала Мария Владимировна.

– Я и не жалуюсь, – ответил Веселов.

– Спасибо, мам, вкусная была каша, – опомнился Веселов.

– На здоровье. Помоги отцу в огороде, – обратилась к Веселову Мария Владимировна.

– Хорошо.

Веселовы вышли на улицу. Стояла хорошая летняя погода. На небе ни облачка. Солнце светило ярко и уже припекало. Иногда легкий ветерок нарушал покой. Временами тишина сменялась рокотом машин, которые проезжали за забором.

Дом Веселовых располагался на углу новой улицы. С одной стороны забор подходил к проселочному шоссе и пространство между шоссе и забором сторожили давно высаженные в ряд осины, которые чередовались с рябинами. С другой стороны, где были ворота и калитка, между забором и дорогой росли старой посадки рябины. Таким образом, с двух сторон дом был защищен деревьями.

С двух других, деревьев не было и за забором начиналось поле. Участки уже были проданы, но пока соседи не соизволили заложить фундамент будущих родовых гнезд.

Сам дом был каменным, построенным из красного кирпича. Одноэтажное строение, имело большую мансарду, в которой располагались три комнаты. Крыша была крыта красной метало – черепицей. На одном из фронтонов качался по ветру флюгер в виде петуха, показывающий направление ветра. Дом был произведением рук Веселова старшего, он сам его спроектировал, сам построил, когда ему уже было за пятьдесят. А теперь, на пенсии продолжает поддерживать дом и облагораживать высаженный им небольшой сад.

Все в доме и саду было по-хозяйски. Хозяйственная постройка, в которой Веселов старший хранил инструмент. Была баня, в которой каждый выходной согревали тело и душу семья Веселовых, был и курятник, в котором жили не больше десятка кур, приносившие ежедневно свежие яйца. У Веселовых была и своя скважина, воду из которой пила вся семья, а часто набирали бутыли и «городские родственники».

– Как же здесь хорошо. Все здесь к месту. – Оглядываясь по сторонам, сказал отцу Веселов младший.

– Да, в этот дом я вложил все свои силы и душу, – ответил Петр Аркадьевич. Отец похлопал сына по плечу и спросил:

– Не зря я ввязался в эту авантюру?

– Конечно не зря. Ты, пап, молодец! – ответил Веселов младший.

– Послушай, сынок. У каждого человека должно быть увлечение, хобби. Это то, чем он любит заниматься, на что не жалко потратить время и от чего у человека поднимается настроение. Такое увлечение должно быть обязательно иначе ты пропадешь. Увлечение позволяет забыться в трудную минуту, дает возможность совершенствоваться в этом направлении и силы что-то делать, когда их совершенно нет. Я люблю свой дом, это мое увлечение, и все что с ним связано, дает мне силы жить и радоваться жизни. Я настоятельно тебе советую найти увлечение, до того как ты пойдешь на пенсию и останешься без работы. Поверь, оно поможет.

– Ты прав, – сказал Веселов младший – я обязательно воспользуюсь твоим советом!

Отец похлопал Веселова по плечу, и они пошли вглубь сада, чтобы убрать тяжелые доски, которые Веселов старший купил для починки крыши у сарая.

6

Вечером семью Веселовых навестил друг Максима – Сергей. В это время Максим сидел на лавке во дворе и размышлял. Все домочадцы занимались своими делами, так что Веселов пребывал в одиночестве.

Сергей был школьным другом, который первый пришел навестить своего товарища, когда узнал, что последний приехал к родителям.

Сергей был полным молодым человеком, но его полнота не мешала ему быть быстрым и активным. Полнота усугублялась любовью Сергея к пиву. Он брил голову и никогда не носил головной убор, даже зимой, когда температура опускалась ниже двадцати, а то и тридцати градусов по Цельсию. Как он терпел жуткий холод, была очередная загадка для Веселова.

Веселов подшучивал над ним:

– У тебя как у моржа даже на макушке слой сала, который греет тебя в морозы.

– Завидовать – грешно! – Тут же отвечал Сергей.

Сергей Крутицкий любил темные джинсы и кожаную «куртку – косуху», которую он носил поверх безупречно белой футболки с надписью «Бык». Обувался он в кожные сапоги, дополнительным атрибутом которых были металлические пластинки, прибитые к каблукам. Сергей, идя по асфальту, весело цокал ими словно подкованный жеребец.

Несмотря на свой лихой вид, Сергей, занимал пост врача в местной больнице и был очень хорошим специалистом.

Веселов поприветствовал Крутицкого, они пожали руки. Собака во дворе лишь один раз гавкнула для приличия.

– Странно, на тебя даже не полаял, как следует, наверное, ты частый гость здесь? – предложил Веселов.

– Да, пес меня знает, особенно в последнее время мне часто приходится посещать ваш дом из-за болезни твоей мамы. – ответил Крутицкий.

– М. Из-за высокого давления? – спросил Веселов.

– Да, твоя мама страдает от гипертонии. – ответил Сергей.

– Как ты поживаешь? – спросил Сергей Веселова.

– В общем-то, неплохо.

– Ты давно здесь не был.

– Да, почти пять лет.

– Где ты все это время был?

– В разных местах, пошли, прогуляемся.

– Подожди, я справлюсь о здоровье у Марии Владимировны.

Крутицкий зашел в дом и буквально через десять минут вышел на улицу.

– Сегодня давление почти в норме, – сказал «Эскулап».

– А ты спец! – подшутил Веселов.

Друзья вышли за калитку. Крутицкий цокал по асфальту, а Веселов в своих мокасинах шел мягко и бесшумно.

– Тебе не жарко, в твоей куртке? – оглядываясь на Крутицкого, спросил Веселов.

– Нет, мне комфортно, но спасибо за беспокойство, – ответил Сергей.

– Так все же, чем ты занимался? – вновь спросил Крутицкий.

– Я больше учился, чем отдыхал. Учился в России, а на последнем курсе аспирантуры выиграл стипендию и поехал учиться в Италию. Это были мои лучшие дни. – ответил Веселов.

– Чем тебе запомнилась Италия?

– Я не буду тебе рассказывать о природе и достопримечательностях, об этом ты можешь прочитать в интернете. Мне больше всего запомнились те люди, с которыми я познакомился, подружился или встретился и расстался. Удивительные истории, которые со мной проходили, запомнились мне на всю жизнь.

Стипендию я выиграл, можно сказать легко. Ты, знаешь, за год до стипендии, я побывал в Австрии в качестве туриста. Гуляя по городу я забрел в какой-то двор, в котором был луг. Этот ухоженный луг был расположен перед зданием Венского Университета. Озелененная площадка была большой, и на ней мирно сидели или валялись молодые люди. Они ели свои ланчи или читали книги и журналы, а некоторые просто спали на траве под большими столетними дубами. Я присел на траву и достал из рюкзака заранее заготовленный мной молочный напиток, похожий на наш кефир, и булочку. Медленно жуя булочку и отпивая из бумажного пакета свой кефир, я размышлял о том, как бы мне хотелось вот так же поучиться в каком-нибудь «заморском» университете. Так же как эти молодые люди валяться на чистой траве и ждать очередную лекцию, также беззаботно есть свой сэндвич или пиццу.

И мое желание сбылось. Буквально через год я направил свой запрос на возможность участвовать в розыгрыше стипендий на обучение в Итальянском университете города Турина. Я заполнил анкету, написал просительное письмо, пояснив, зачем мне нужен этот курс, как он повлияет на мое будущее, и приложил к этим документам два рекомендательных письма.

Спустя три месяца, мои документы рассмотрели, но прислали отказ, так как мою анкету не нашли в списке. Я перестал думать уже об этой поездке, выполнял свою аспирантскую работу и готовился к защите диссертации.

Спустя еще два месяца мне прислали «гневное» письмо с просьбой пояснить, почему я не отвечаю на письма. Я был шокирован этим, принимая во внимание тот факт, что никаких писем до этого я не получал. Я объяснился с координатором и справился о том, почему вдруг они вспомнили обо мне. Мне ответили что, моя анкета прилипла к другой анкете, девятой по счету и вместо меня пригласили того, кто шел под номером одиннадцать. А всего на этот курс было разыграно десять стипендий и только десять счастливчиков посетят Италию и будут там обучаться в течение года.

Спустя время подняли все анкеты, и оказалось, что я выиграл право на обучение, так как был десятым. Они мне сообщили, но чтобы не обидеть участника номер одиннадцать, которому тоже уже отправили приглашение, решили, что в этот раз обучение пройдут одиннадцать человек.

– Тебе повезло – сказал Сергей.

– Да, ты прав, моя мечта начинала обретать черты.

Я прилетел во Францию, где нас встречали координаторы. После сбора нам выдали материалы и сказали, что мы должны самостоятельно поехать Турин. Большинству студентам были выданы банковские карты, на которую будут перечислять стипендию, а мою, банковские работники, которые координировали финансовую часть этого проекта, забыли в офисе. Но, вежливые клерки сказали, что они по почте перешлют мне мою карту, я лишь должен по приезду и заселению в общежитие написать им почтовый адрес.

– А у тебя были деньги? Как ты жил? На что купил билет до Турина? – Без остановки задавал вопросы Крутицкий.

– Да, я взял с собой двести евро, – ответил Веселов.

– Двести евро, и на сколько дней их тебе хватило?

– Честно? На два, – с улыбкой ответил Веселов.

– Расскажи подробнее.

– Билет в Турин я купил на скоростной поезд TGV за семьдесят евро, – продолжил Веселов.

По приезду в Турин, со мной связалась одна сотрудница из моей будущей лаборатории. Эта девушка заставила меня ждать ее на железнодорожном вокзале более четырех часов.

Когда в девять вечера она пришла на вокзал, я обомлел. Она была очень красива! Высокая, худощавая с богатой шевелюрой иссиня – черных, вьющихся от природы волос. Тонкие руки заканчивались длинными тонкими пальцами, на правом безымянном девушка носила золотое колечко. Одета она была в голубые джинсы, которые подчеркивали ее привлекательные округлые бедра, и светлую майку, на фоне которой ярко выделялась ее смуглая кожа. Красавица была обута в белые кроссовки, на вид старые, но чистые. Девушка мексиканского происхождения с белозубой улыбкой встретила меня!

– Вот это да! – воскликнул Сергей.

– Да, – мечтательно ответил Веселов. – Жаль, что она пришла не одна, а с каким-то парнем, позже я узнал, что это ее ухажёр.

– Ванесса. – представилась мне девушка.

– Максим, Макс – представился я.

Ванесса познакомила меня с Фредерико, и пока она покупала себе кофе в железнодорожном автомате, этот обладатель «Мисс Вселенная» объяснял мне на карте как добраться до общежития. Спустя несколько минут он покинул нас, позже я узнал, что Фредерико работает в фирме по обслуживанию телефонов и сегодня у него ночное дежурство.

Подойдя к нам, после совершения покупки добрая Ванесса предложила проводить меня в общежитие. Я не стал ей отказывать.

– Ты же знаешь, я добрый, и не могу отказать ни одной даме! – посмеялся Веселов.

– Да, «Ловелас», знаю! – ответил Крутицкий.

Влюбленные поцеловались и стали прощаться. Фредерико ушел на противоположную сторону дороги, на остановку, откуда должен был отправиться на работу.

Уже вдвоем мы поехали на трамвае в общежитие.

Старенькие трамвайчики в Турине, оранжевого цвета с круглыми деревянными сиденьями, обслуживают кольцевой маршрут. Мы сели именно в такой. Ванесса села, а я доблестно охранял ее покой, встав около нее. Доехали до конечной остановки быстро. Дальше нужно было идти пешком, так как в нужное нам направление трамваи и автобусы не ходили. Мы подошли к указанному Фредерико на карте адресу. Оказалось, что общежитие – это бывшие домики, построенные для участников Олимпиады, которая проходила в Турине в 2006 году.

На стойке регистрации меня записали и предложили внести оплату за месяц и залоговую стоимость в размере аренды за еще один месяц. В итоге с меня, буржуи, запросили пятьсот шестьдесят евро.

От такой цифры у меня кое-что поджалось, учитывая, что банковский счет не превышал ста тридцати евро наличными и примерно двумястами евро на моей зарплатной карте. Я спросил о возможности дробного внесения оплаты за жилье, на что мальчик-подобная девица, стоявшая во главе рецепшен, категорично отказала мне.

Находившаяся в стороне Ванесса, добрейший души человек, не долго думая, предложила воспользоваться ее квартирой, пока я не получу стипендиальную карту.

Опять же я не мог ей отказать!

Мы поехали обратно. Добравшись до проспекта Виторио Эмануэло II на автобусе, продолжили путь пешком до улицы Конфиенза, на которой снимала квартиру Ванесса.

Ванесса открыла дверь в общий двор. Мы вошли. Двор представлял из себя «колодец», в котором было несколько дверей в разные квартиры. Причем, поскольку дом был двухэтажный, у каждого, из живущих, на втором этаже имелся балкон. Удивительно, но чтобы попасть в квартиры на втором этаже необходимо было подняться по железной лестнице, которые располагались во дворе. Посреди двора росло больше дерево, вокруг которого стояли столики, за ними любили сидеть и есть свои макароны болонезе местные жители.

Было жарко, окна и стеклянные двери всех квартир были распахнуты, лишь плотные занавеси разных расцветок защищали интимную обстановку в квартире от любопытных глаз соседей.

Из разных дверей доносилась итальянская речь, в одной – спор, возможно, выясняли отношения муж и жена, из другой был слышан голос диктора, вещающего о новостях по телевизору, а из третьей, доносился детский плачь.

Мы подняли на второй этаж. Ванесса ключом открыла дверь, и, войдя в квартиру, пригласила меня. Я внес свою сумку и осмотрелся. Квартира – апартаменты четырехугольной формы, была небольшая. У одной стены располагался разложенный диван, который был покрыт белым пододеяльником. Подушек было две, они были большими, перьевыми. Скрашивали эту белизну постельного комплекта светло – зеленого цвета наволочки. Я думал, что только в России люди перемешиваю комплекты постельного белья.

Посредине комнаты – небольшой круглый стол с деревянной столешницей и металлическими ножками. На столе лежали несколько журналов, и стояла пустая дешевая пластмассовая ваза. Вокруг стола – три стула с твердыми деревянными сиденьями. Судя по дизайну, стол и стулья составляли единый мебельный комплект, который бережно хранился хозяином квартиры, а теперь и Ванессой. С другой стороны находилась импровизированная кухня.

Кухонный гарнитур представлял собой множество открытых полочек, которые были заставлены различными сыпучими, долго хранящимися продуктами: макаронами, спагетти, фасолью и прочим. Столешница гарнитура была из толстой фанеры, густо пролакированная вишневого цвета лаком. Кухонная плита, чистая, покрытая белой эмалью, была электрическая. На одной из конфорок стоял старый красный чайник. В раковине лежала толстая сковородка, но она была чистая, просто была оставлена там, наверное, для того, чтобы стекла вода.

У противоположной от стеклянной двери стены стоял большой комод.

Потолки были высокие, над ним, ближе к комоду была выделена площадка – большая подвесная полка, взобраться на которую можно по твердо прикрепленной лестнице. Скорее всего, арендодатель жил в этой квартире не один и на этой импровизированной полке была оборудована детская комната, в которой могли спать дети.

Ванесса там хранила свои вещи и иногда взбиралась туда просто полежать.

Судя по обстановке в квартире давно не жили.

Я спросил у Ванессы о туалетной комнате, и она указала мне на дверь в стене, схожую по дизайну с дверью комода. В туалетной комнате был унитаз, маленькая раковина и душевая кабинка, представляющая из огороженной мелкой, разного цвета плиткой – мозаикой поддона и нерегулируемой лейкой, труба, которой торчала из потолка. Из-за высоко расположенной лейки необходимо было плотно занавешивать душевую кабинку, а поскольку длина клеенчатой занавески была более двух метров и найти в магазине ее проблематично, Ванесса, попросила меня быть аккуратным и не порвать занавесь при использовании.

Показав квартиру, Ванесса начала собираться. Она уложила в пакет какие-то свои вещи и отдала мне ключ.

– Сколько я могу здесь жить? – спросил я Ванессу.

– Можешь жить до тех пор пока ты не получишь свою банковскую карту, – ответила она мне.

– Я здесь давно не живу. Я живу с Фредерико и надеюсь, следующей весной мы поженимся.

– Я очень рад за вас.

– Спасибо, тебе Ванесса за то, что ты меня приютила и помогла. Без твоей помощи я бы пропал или пришлось мне ночевать на вокзале.

– И еще, все продукты, которые здесь есть ты можешь готовить и есть.

Мы обменялись номерами телефонов. Ванесса посоветовала мне компанию «Водафон», где я бы мог купить новую симкарту для телефона с демократичным тарифом, вместо российской. На карте она мне указала место, где находится офис компании и другие полезные адреса – супермаркета, почты и прочих.

Уходя, мы с Ванессой договорились встретиться на следующий день. Новые знакомые решили мне показать Турин.

– Ты знаешь, тебе так повезло? – сказал Сергей – я всегда удивлялся твоей дипломатичности. Ты поехал в неизвестный город, познакомился там с девушкой, ее парень отпустил ее одну с тобой, она, совершенно не зная тебя, поселила в свою квартиру.

– Это только начало! – ответил Веселов, – самое интересное я сейчас расскажу.

Ты в одном прав, тогда мне действительно повезло, и мои дипломатические способности сыграли свою роль.

То стечение обстоятельств, которое тогда сложилось, а именно поездка в Италию обучаться, встреча с добрыми людьми, которые мне помогли, до сих пор меня удивляет.

Когда ушла Ванесса, я принял душ, переоделся и начал разбирать свои вещи.

– Ты знаешь, какой бы я не был уставший, – обратился Веселов к Крутицкому – мое любопытство перебороло меня, и я залез на эту детскую полку и осмотрелся. Там было много всяких журналов и книг. Разные вещи Ванессы были разбросаны.

– Ты копошился в нижнем белье Ванессы? – с ухмылкой спросил Сергей.

– Нет, там было кое что более интересное, чем тряпье Ванессы, – ответил Веселов.

Там были книги на разных языках, и среди них я обнаружил и на русском. Русский экземпляр произведения Л. Н. Толстова – «Анна Каренина».

– Ну и ладно, что же в этом удивительно? – спросил Крутицкий.

– Ничего особенного, если бы большинство книг не были изданы в начале двадцатого века.

– То есть, по сути, ты заглянул в антикварную лавку? – продолжал задавать вопросы Крутицкий.

– Именно, и самая старая книга, это книга Гетте – «Фауст». Она была издана в 1836 году на языке оригинала.

– Любопытно, надеюсь, ты ее забрал?

– Нет, у меня не было такого желания, это, во-первых! Во-вторых, было бы очень аморально воровать что-то из дома добродетели. И, в-третьих, я не так воспитан. Мне вдруг стало стыдно, что я вообще полез на эту полку.

– Мне бы не было стыдно, – сказал Крутицкий. – Более того, я бы забрал эту книгу, а может быть и еще какую-нибудь.

– Книги, находившиеся в квартире Ванессы, меня больше заинтриговали тем, что они были на разных языках, в том числе и на русском.

– Ты не находишь это странным, учитывая, что Ванесса училась по направленности – материаловедение, а не филологии. И более всего меня мучил вопрос, а знает ли она русский язык или нет. Все время общения с ней мы разговаривали на английском, и я даже не пытался спросить, знает ли она русский или нет. Порой, когда я искал в сознании необходимое английское слово, вставлял в разговор с Ванессой русские фразы. Но не заметил, что она как-то реагировала на них. Поэтому я был уверен, что она не знает русского.

– Интрига за интригой, – прервал Сергей.

В этот момент друзья подошли к центру поселка, туда, где собиралась молодежь. Однако центр пустовал, так как были дневные часы воскресного дня.

– Может по баночке пива? – предложил Сергей Максиму.

– Днем пьют либо дегенераты, либо аристократы, – сказал Веселов.

– Либо Крутицкий, – добавил Сергей.

– Не часто ли ты пьешь? – спросил Веселов.

– Нет, в последнее время я стал пить гораздо меньше, у меня же появилась девушка, да и я понял, что пить – вредно, – ответил любитель пива. Выпьем только за встречу, поговорим и разойдемся, – улыбнувшись, сказал Крутицкий.