Небесный замысел любви. Книга первая. Радужный мост

Мила уставилась в одну точку, смотрела широко распахнутыми глазами, ее длинные ресницы подрагивали. Он также смотрел в одну точку – на нее. Прошло несколько минут.

– Так, успокоились, успокоились, – он медленно гладил себя по груди, – вдох—выдох, фу, вдох—выдох, фу, – посмотрел на Милу. – Слушай меня внимательно, вни—ма—тель—но, потому что ты меня не услышала. У тебя есть способности писать, писать интересно и это тебе дается легко. И это здорово, понимаешь здорово. Эти способности надо развивать, учиться дальше в этом направлении, но куда поступать, в какой Вуз надо определиться. И я хочу просто показать твои работы знающему, большому профессионалу в этой области, человеку или компетентным людям, они посоветуют и все. Чего ты так испугалась?

– Не знаю, а это удобно? – уже спокойно спросила Мила.

– Не знаю, но буду просить отца.

– Может тогда не надо?

– Да нет, я думаю надо… Попытка не пытка. Будем пытаться пробиться к занятым и уважаемым людям. Итак, решено? – повеселев спросил Виктор, посмотрев на совсем притихшую девушку. – Да ты совсем напугалась я вижу, так не годиться! Будь смелее и тогда все получиться, – приободрил Виктор.

– Я не знаю, что сказать, для меня все это так неожиданно.

– В жизни часто главное начинается с неожиданного.

Дальше они ехали по Москве спокойно и молча, каждый думал о своем. Машина подъехала к старому «сталинских» времен дому. Виктор остановил машину, вышел из машины, открыл дверь и протянул руку: «Приехали. Выходим. Как ты?»

– Все в порядке, – Мила вышла из машины, осмотрелась по сторонам, посмотрела на дом. – Может я здесь подожду?

– Не понял?

– Ну я здесь подожду, а вы мне книги вынесите.

– Вынесите… а какие книги тебе нужны, я ведь еще не знаю, мы должны с тобой поговорить, чтобы понять, что нужно тебе прочитать. Так?

– Так, – не смело произнесла Мила.

– Пошли и перестань бояться, я ничего тебе не сделаю, очуметь можно с тобой, девушка, пошли. – Они вошли в подъезд дома.

Виктор и Мила вошли в квартиру.

– Раздевайся. Я быстро поставлю чайник.

Виктор быстро разделся, быстрой походкой пошел на кухню, оглянулся: «Люда, будь посмелее, успокойся, я же сказал никто тебя не тронет и не обидит. Да мне и некогда, дел еще полно. Иди в большую комнату, осмотрись там».

Виктор вошел на кухню. Постоял немного, усмехнулся, поправил очки, подошел к раковине помыл руки, вытер полотенцем. Открыл крышку самовара, налил из стоявшего на столе кувшина воды, воткнул вилку от самовара в розетку. Подошел к холодильнику, открыл его, достал сыр, ветчину, фрукты, сливочное масло, холодное вареное мясо. Помыл фрукты. Быстро начал делать разнообразные бутерброды.

Мила робко вошла в большую, с двумя окнами, комнату, в углу стоял большой черный рояль. Увидев инструмент, она сразу изменилась в лице, улыбнулась, подошла к роялю, начала рассматривать его, поглаживая его поверхность. Открыла медленно крышку рояля и одной рукой тихо наиграла мелодию. Звук ей понравился, она осторожно, не смело присела на стул и заиграла пьесу Вагнера. Квартиру наполнила красивая музыка.

На кухне Виктор приготовил много разных бутербродов, положил их на большое блюдо, поставил на стол салфетницу с салфетками, красивые бокалы, достал чайные ложки, заварил в маленький чайник чай. Услышав музыку, он застыл… подошел к большой комнате и незаметно заглянул в нее, поправив на носу свои большие очки.

В комнате Мила сидела за инструментом и тихо играла. Виктор какое-то время смотрел на нее, потом тихо подошел к инструменту, пододвинул ногой пуф, присел на него, посмотрел несколько минут на играющие руки девушки и незаметно подхватил мелодию. Он играл тихо и спокойно, и музыка зазвучала совсем по-другому в четыре руки. Мила удивилась, увидев рядом с собой играющего Виктора, сбилась, остановилась и смотрела, как Виктор продолжал играть. А он, закончив играть одну пьесу, играл другую, сыграв еще одну пьесу он остановился, посмотрел на Милу.

– Красивая музыка. Ты хорошо играешь. – Мила смотрела на его играющие руки, – а вот мне до такой игры далеко.

– Музыкальная школа при консерватории, мама хотела, чтобы я дальше пошел учиться, поступил в консерваторию и стал пианистом, как она. Но это не мое, нет, я люблю музыку, но только играть для себя, что и делаю, особенно когда мне плохо или очень хорошо. Меня захватил кинематограф, и я с другом поступил во ВГИК и успешно его закончил. – Он посмотрел в ее широко открытые глаза, поправил очки. – Вот так. Ну, а ты? Таня сказала, что ты заканчиваешь вечернюю музыкальную школу?

– Так точно, вечернюю, я поздно начала учиться, в 12 лет. В 13 поступила в вечернюю музыкальную школу. Не было возможности, родители не могли платить, да еще инструмент такой дорогой надо было покупать. Родители долго копили и только полгода назад смогли купить, да и то в кредит.

– Полгода? А как же ты четыре года занималась, где?

– Занималась и до сих пор продолжаю заниматься везде, где только можно – в ДК, в музыкальной школе, если свободные классы, в книжном магазине, после закрытия магазина.

– Не понял? Как в книжном магазине?

Она грустно улыбнулась: «Вот так. У нас в соседнем поселке Дзержинского, это в 10 минутах езды от моего дома, есть небольшой книжный магазин и там в углу стоит старый инструмент. Вот там я и занималась и сейчас иногда занимаюсь, когда дома нет возможности заниматься… За это я помогала им, мыла и мою полы. Там наша соседка, мы с ней давно знакомы, жили в одном доме раньше, теперь соседи по дому, так вот тетя Зина, там работает уборщицей на пол ставки, пол ставки они экономят на мне. Всех все устраивает. Обещали потом платить эти пол ставки. Так, что будут хоть какие-то деньги».

– Когда же ты все успеваешь, ведь еще учеба?

– Да успеваю. Как все студенты во всем мире, кручусь.

– С ума сойти! Такое желание было заниматься музыкой?

– Да. Очень большое было желание с пяти лет, музыка мне снилась по ночам, и я все время играла, воображая, что я играю на инструменте, – показала, как играла на инструменте, – у меня из-за этого хорошая гибкость пальцев.

– Да, у тебя длинные пальцы, хорошая гибкость, и у тебя красивые руки… у тебя действительно красивые руки, – он взял ее руку и стал рассматривать.

Мила смутилась, высвободила руку: «Мне говорили об этом. Можно я посмотрю эту стопку нот?» – указала на стопку, лежавшую на инструменте.

– Смотри, конечно, а я пойду доделаю нам бутерброды к чаю. Будешь? Ведь ты так и не успела сегодня пообедать, правда?

– Правда. Буду с удовольствием, – с улыбкой ответила она.

– Вот и хорошо, скоро все будет готово.

Виктор встал и быстрой походкой пошел на кухню. Там уже кипел во всю самовар, он подбежал, быстро выдернул из розетки вилку. Посмотрел на стол, поставил тарелки, положил две вилки, на блюдо уложил сделанные бутерброды, разрезал на четыре части помидоры, посмотрел на них, подумал, посолил и поперчил их. Затем разрезал на две части огурцы, посолил, положил на другую тарелку. Подумав, подошел к холодильнику и достал баночку оливок, открыл банку, слил воду и положил их к огурцам, посмотрел на свое кулинарное, сервировочное произведение, поморщился и переложил оливки в маленькую вазочку.

Зазвенел телефон, Виктор машинально схватил трубку, приложил к уху, придерживая трубку плечом, продолжал перекладывать оливки в вазочку: «Алло, слушаю… привет… ко мне? Зачем? Нет, нет… я не могу, я очень занят. Да брось ты… Да не выдумывай», – в трубке звучал приглушенно раздраженный женский голос… он поморщился и аккуратно положил трубку рядом с аппаратом. Поставил вазочку на стол.

Музыка вновь наполнила красивой мелодией квартиру.

Виктор оторвался от стола и прислушался, взгляд его упал на телефонную трубку, он тихо подошел к телефону, наклонился – женщина продолжала раздраженно что-то говорить – он опять поморщился, тихо отошел, оставив трубку лежать на том же месте.

В дверь позвонили. Виктор посмотрел на часы, побежал к входной двери. Мила, услышав звонок, перестала играть, напряглась. Осторожно закрыла крышку рояля, встала и начала смотреть стопку нот.

В комнату вошел Виктор: «Что притихла? Почему перестала играть? – Мила смущенно пожала плечами. – Расслабься. Все нормально, сосед передал отцу новые журналы. Ты играешь опять Вагнера? Любишь его музыку?»

– Мой педагог мне эту любовь привила, она его любит и дает все время его разучивать, так втянулась, а потом почувствовала всю красоту его музыки, меня она очень трогает.

– Понятно. Мы с тобой еще поиграем. А сейчас пошли перекусим, жутко кушать «хотца», – он улыбнулся, поправил свои большие очки на переносице, – пошли, я все приготовил. – Устремился быстрой походкой в кухню.

Мила пошла за ним, войдя, осмотрела просторную, уютную кухню, посередине которой стоял круглый стол, накрытый яркой красивой скатертью. На столе стояли чашки и тарелки с бутербродами, овощами…

В дверь опять позвонили.

– Садись за стол, наливай чай. Я сейчас, – Виктор быстро вышел. Послышались тихие голоса.

Мила медленно пошла вдоль кухонного гарнитура, рассматривая его, проходя мимо, задела рукой телефон, оглянулась и увидела около телефонного аппарата лежавшую на столешнице кухонного стола трубку. Взяв ее, она послушала, там кто—то плакал, она удивилась.

– Алло, вы плачете? Алло, – пожав плечами она опять послушала, – алло … – в трубке раздались гудки, послушав, она положила трубку на телефонный аппарат.

Подошла к столу налила из заварного чайника чай. Оглянулась и подошла к раковине, помыла с мылом руки. Поискала глазами полотенце и начала быстро прибираться на кухонном столе, где готовил Виктор.

Виктор вошел на кухню и увидел, как ловко Мила убрала все на столе и вытирала столешницу стола.

– О! Здорово у тебя это получается, все уже чисто.

– Только вот не знаю куда мусор выбросить.

Он подошел, приоткрыл дверцу стола: «Вот ведро».

Она выбросила мусор, сполоснула руки: «А полотенце?»

Он показал на полотенце, висевшее на крючке, она вытерла руки.

– Виктор, там по телефону кто-то плакал, женщина или девушка, – смущенно произнесла Мила, оправдываясь, – я нечаянно задела лежавшую здесь трубку и услышала, спросила алло, алло, там молчали и потом пошли гудки, я положила трубку.

– Плакал? Да нет, вряд ли, тебе показалось. Не бери в голову. Давай, наконец, перекусим и поговорим.

Они подошли к столу.

– Я налила заварку. А кипяток? Чайника не вижу.

– Чайника нет. Есть самовар, горячий еще, не остыл.

– Он работает? Я думала это сувенир, такой красивый.

– Нет, не сувенир, из него пьют чай. Это подарок отцу.

– Чудо какое, никогда не видела такого красивого самовара.

Мила с интересом рассматривала роспись на самоваре. Затем налила в бокалы кипяток.

Виктор взял бутерброды, положил их один на один: «Это сложные бутерброды, ты такие ешь?»

В дверь опять позвонили. Они переглянулись.

Виктор, вздохнув, встал: «Мы сегодня с тобой чай попьем? Нам определенно не дают перекусить, что же это такое? Не буду открывать».

В дверь опять позвонили, два коротких и один длинный звонок. Виктор прислушался: «О! Это свои, тогда открываю!»

Быстро встал, жуя бутерброд, вышел.

Из прихожей послышались голоса: «Тетя Глаша, это вы, здравствуйте».

– Витенька, ты жуешь в сухомятку, я же не готовила на сегодня. Мама твоя сказала, что ты уедешь на дачу. А родители сегодня будут ужинать в Доме кино и придут поздно.

– Тихо, тихо, тетя Глаша, я не один.

– Опять гости, Витя?

Голоса замолчали, послышался не разборчивый шепот, что-то упало. Раздался телефонный звонок.

Мила вздрогнула, посмотрела на телефон, звонок повторился и замолчал. Она встала и подошла к телефону.

Из коридора послышался голос Виктора: «Соломон Израилевич, добрый вечер, рад вас слышать. Как вы себя чувствуете?»

В кухню вошла не высокого роста, с пучком седых волос, пожилая, полная, аккуратно одетая женщина. В руках она держала сумки с продуктами. Увидев Милу, она, изучающим взглядом, посмотрела на нее.

– Здравствуйте, – робко произнесла Мила, – давайте я вам помогу, вам тяжело, – быстро подошла и взяла сумку. – Ой, какая тяжелая! – поставила сумку на кухонный стол, быстро вернулась, взяла вторую сумку, поставила рядом с первой, обернулась к тете Глаше, – я правильно поставила их сюда?

Тетя Глаша молча продолжала стоять на том же месте, на лице появилось выражение удивления.

Мила смутилась: «Я что-то не так сделала? Я не туда поставила сумки? Скажите куда, я переставлю».

Тетя Глаша вышла, наконец, из оцепенения: «Да нет, все так. Здравствуйте».

– Здравствуйте, я Люда… Людмила.

– Будете с нами пить чай? Мы вот только присели, хотели попить чай, – смущенно произнесла Мила. – Если вы не против?

– Против? Я? Да пейте на здоровье, только…

В кухню быстрой походкой вошел Виктор, посмотрел на дам. Мила стояла около кухонного стола, придерживая рукой вывалившиеся из сумки продукты. Тетя Глаша стояла у входа на кухню.

– Это моя гостья Люда.

– Мы уже познакомились. Витенька, что же вы едите? В холодильнике нет же ничего, опять в сухомятку?

– Все нормально. Я бутерброды сделал, вон сколько, овощи, нам хватит.

– Ты же весь день, небось, голодный, разве бутербродами наешься? Я же не знала, что ты дома будешь и что у тебя гостья будет, я бы приготовила еды.

– Да все нормально, я же сказал, тетя Глаша, все нормалек. Спасибо за продукты. Вы идите, идите, нам очень нужно с Людой поговорить, у нас важные дела еще. – Виктор взял тетю Глашу за плечи, повернул к двери, подмигнул ей и осторожно начал толкать ее к выходу.

Тетя Глаша, поняв его, посмотрела с улыбкой и так же подмигнула ему, затем подняла большой палец руки, качнув головой в сторону Милы, отстранилась от него, посмотрела на Милу и с улыбкой произнесла: «Очень приятно было с вами познакомиться Люда—Людмила, угощайтесь, чем бог послал, до свидания, пошла я, – обернулась, – а продукты в холодильник положите, если вам не трудно».

Мила смущенно продолжала стоять около кухонного стола с сумками продуктов, придерживая их: «Хорошо. Все положу, не волнуйтесь. До свидания».

Тетя Глаша посмотрела одобрительно на Виктора: «Хорошо. Ну я пошла».

Виктор с тетей Глашей вышли. Мила посмотрела на продукты, не зная, что делать, посмотрела на дверь, за которой были слышны тихие голоса хозяев квартиры. Подошла к столу, положила в рот кусочек огурца и подошла к окну.

К дому Виктора подъехало такси. На переднем сиденье крашенная блондинка, с длинными, прямыми волосами, нервно курила. Было видно по ее внешнему виду, что девушка недавно плакала, макияж «поплыл», лоб, нос блестели, тушь на глазах была размазана, губы небрежно накрашены и смазаны. Яркая помада на больших губах делала ее старше своих лет, на вид ей было лет 27. Брючный костюм из дорогой ткани синего цвета, обтягивающий ее стройную фигуру, красивая куртка на распашку, модная сумка на плече, красивый маникюр, говорили о том, что девушка из состоятельной семьи. ИНГА – так звали девушку, была расстроена, нервно курила сигарету.

– Остановите, вон у того подъезда… да, да у этого.

Машина подъехала к указанному подъезду.

Инга выбросила в открытое окно сигарету, расплатилась с водителем, небрежно кинула: «Сдачи не надо».

Водитель поблагодарил, убрал деньги. Инга продолжала сидеть в машине. Вновь нервно закурила сигарету. Молчала и курила. Водитель терпеливо ждал, поглядывая на нее, когда пассажирка выйдет из машины.

Докуривая вторую сигарету, Инга посмотрела на окна дома, увидев свет в нужных окнах, тихо произнесла: «Свет, значит дома, значит так… ладно, посмотрим, чем ты занят».

Она открыла, наконец, дверцу машины, решительно бросила сигарету на мостовую, вышла из машины, хлопнув дверью, тихо с ухмылкой произнесла: «Ну, что ж, посмотрим, посмотрим какие у вас важные дела. Не ждали? А я – вот она». – Постояла немного, раздумывая, сузив глаза… потом решительно шагнула к подъезду дома.

– Господи! Наконец! Ну и ну, – водитель, посмотрел через стекло вслед пассажирке, машина отъехала.

Виктор и Мила, сидя за столом, громко смеялись.

Мила салфеткой вытерла глаза: «Ты прямо кладец анекдотов и так смешно их рассказываешь, молодец», – смеясь, она смотрела на Виктора.

Виктор, улыбаясь, смотрел на нее: «Я рад, что тебя рассмешил и что у тебя настроение поднялось. У тебя необычные глаза, а ресницы, такие длинные, они настоящие? Или приклеены?»

Мила удивилась: «Ты чего? Как приклеены? Это мои».

В дверь позвонили.

Виктор посмотрел на часы: «Кто это? – нахмурился. – Я никого не жду. Сегодня день звонков… Я сейчас», – встал и направился к двери.

– Мы же все обсудили. Мне пора ехать. Я засиделась.

– Не волнуйся, я тебя отвезу, – на ходу ответил Виктор.

Мила начала собирать со стола, быстро помыла тарелки, бокалы. Убрав со стола, поправила скатерть, рассматривая ее.

В прихожей послышалась женская брань: «Это как называется? Нет, ты мне скажи, как это называется?»

– Что? Тише, тише… Инга, не распаляйся, тише ты … – голос Виктора звучал растерянно и тихо.

– Что? Он еще спрашивает, что… мы с тобой договорились ехать на дачу, я все приготовила, договорилась с водителем, а ты, в последний момент вдруг даешь по тормозам и не приезжаешь. И какие это у тебя дела вдруг образовались?

– Да что такое? Перестань кричать… – возмутился Виктор.

– Как это перестань? А почему ты меня держишь в прихожей?

– Прекрати истерить. До завтра… я говорю тебе до завтра… – послышалась какая—то возня, потом быстрые шаги каблуков.

Мила подошла к окну. В кухню влетела разъяренная Инга, лицо блестело, глаза сверкали, губы дрожали.

– Вот какие у нас важные дела оказываются. Ты кто?

– Здравствуйте, – увидев девушку, тихо произнесла Мила.

– Ты оглохла? Я спросила – ты кто? – резко спросила Инга.

Виктор, задержавшись в коридоре, быстро вошел вслед за Ингой, посмотрев на девушек, оценил ситуацию: «Это Инга, – посмотрел на Милу, – а это Людмила, – подошел к ней и тихо сказал, – прошу, будь только спокойна с ней».

– Я все поняла, не волнуйся, – так же тихо ответила Мила.

Позвонил телефон.

– Господи! Что за день? – воскликнул Виктор, схватил трубку.

– Алло, слушаю, – чуть ли не крикнул он, – да, да… привет. Да, завтра улетаю… да…

Мила вышла из кухни, вошла в комнату, взяла стопку книг, лежавшую на стуле и начала их запихивать в свой портфель.

В комнату вошла сердитая Инга.

Мила улыбнулась, внимательно, прищурив глаза, посмотрела на нее твердым взглядом: «Извините, у вас нет какой-нибудь свободной сумки или авоськи, а то вот книги не помещаются?»

– Ты мне не ответила, кто ты?

– А ты кто? – резко ответила Мила.

– Что? – воскликнула Инга.

– Сколько отрицательных эмоций, они не красят твое лицо, кстати, посмотри в зеркало, оно все блестит, как блин на сковороде. Успокойся, Виктор мой репетитор, только и всего.

– Репетитор? – удивилась Инга.

– Да, я его ученица, он готовит меня в институт. А что ты так нервничаешь? – усмехнулась Мила.

Инга рассеянно присела на диван.

– У вас красивые волосы и красивое имя Инга. И вы такая красивая, только сердитая почему-то и это очень портит ваше лицо. Вы его девушка? Я поняла. Так его никто у вас не собирается отнимать. Пока его нет, лучше приведите свое лицо в порядок и явитесь перед ним в новом обличии – красивой и спокойной.

Инга смотрела на нее обезумевшими глазами.

– Воды хотите? – спокойно спросила Мила.

Девушки смотрели друг на друга: одна – злыми, безумными глазами, вторая – спокойными, с прищуром глазами. Потом их взгляды изменились, под твердым, спокойным взглядом Милы, Инга как-то вдруг успокоилась и тихо ответила: «Да».

Мила вошла в кухню, взяла чашку, налила из заварного чайника заварку, потрогала самовар и налила из него воды. Виктор, продолжая разговаривать по телефону, наблюдал за Милой: – «Я не знаю, что сказать тебе сейчас по этому вопросу. Я должен обдумать твое предложение, не скрою оно мне интересно», – вопросительно посмотрел на Милу.

Она подмигнула ему и показала жестом, что все в порядке, вышла с чашкой в руках.

Виктор продолжал: «Нет, сейчас я не могу сказать ничего определенного. У меня сегодня изменились обстоятельства. Да… да… еще есть время, я обдумаю твое предложение, я уже сказал, после возвращения дам свой ответ. Да… До свидания».

Виктор положил телефонную трубку, задумался. Прислушался, снял очки, протер стекла, потер переносицу. Вдох-выдох, уф! Вдох-выдох, уф!…

Виктор осторожно вошел в комнату. Инга сидела на диване и с улыбкой смотрела на Милу, которая сидела за инструментом и наигрывала тихо «Черного кота». Он с удивлением посмотрел на девушек.

Мила, увидев его, вскочила со стула: «Все? Вы освободились? Мне пора ехать. Уже поздно, родители будут волноваться. Вы не проводите меня?»

– Конечно, – Виктор удивленно посмотрел на Ингу.

– Мне нужна какая-нибудь сумка, книги не помещаются в мою, – виновато попросила Мила.

– Сумку? Конечно, сейчас дам, – Виктор с удивлением смотрел на девушек, вышел из комнаты.

Мила подмигнула Инге, та улыбнулась и подмигнула ей.

Вскоре девушки сидели на заднем сиденье машины, тихо вели беседу. Виктор посматривал на них через зеркало.

– Инга, твой дом, – тихо произнес Виктор.

– Уже доехали? Так быстро? Ну, что ж, Люда, было приятно с тобой познакомиться. Ты, уж меня извини, – тихо произнесла она.

Услышав извинения Инги, глаза Виктора расширились, очки слегка сползли на переносице, он молча поправил их.

– До свидания, Инга, – Мила улыбнулась, затем нагнулась и что—то прошептала ей на ушко.

Инга тихо ей ответила, потом обратилась к Виктору: «Виктор, до свидания. Я завтра позвоню?»

– Как хочешь.

Инга вышла из машины, помахала рукой Миле, та ей ответила тем же движением руки.

Машина тронулась, отъехав немного, остановилась.

Виктор оглянулся, с расширенными глазами посмотрел на Милу: «Что это было? Людмила, что ты с ней сделала? Ты ее укротила и так быстро, каким образом ты это сделала? Я глазам своим не верил!»

Посмотрев друг на друга, они рассмеялись.

– Уметь надо, – кокетливо произнесла Мила, – поехали.

– Пересядь ко мне на первое сиденье, пожалуйста, – протяжно попросил он.

Мила с улыбкой, быстро вышла из машины и пересела на переднее сиденье: «Поехали. Уже поздно».

– Расскажи, как все было.

– Сек—рет, – таинственно и протяжно произнесла она, добавила, – да что было? Ничего не было, – засмеялась Мила.

– Нет было, как ты так быстро смогла Ингу успокоить, да еще расположить к себе. Я ее знаю несколько лет и знаю, что успокоить ее не так—то просто.

– Значит, ты плохо ее знал. Вот и все! Факт же на лицо! Так? —улыбнулась она.

– Так! Но как? Как ты смогла так быстро, даже волшебно, пока я разговаривал по телефону, за несколько минут ее привести в чувство? И не только успокоить, но и расположить ее к себе. Вы ворковали на заднем сиденье, словно старые подружки, это просто удивительно! Я глазам своим не верил. Ну, расскажи!

– Любопытной Варваре, на базаре нос оторвали. Смотри лучше на дорогу, нам еще до моего дома надо добраться.

– Доберемся, не беспокойся. Я вожу машину больше 10 лет. Значит секрет свой не расскажешь?

– Так если я расскажу, то это будет уже не секрет, на то и секреты, чтобы их не рассказывать всем. Так?

– Так. – Виктор посмотрел на Милу. – Слушай, почему мне так легко общаться с тобой? Такое впечатление, что мы с тобой знакомы тысячу лет, – он вновь посмотрел на нее.

– Не надо заблуждаться. Напоминаю – мы познакомились с тобой сегодня и на этом настояла Татьяна.

– Да помню я, что сегодня… только я говорю о своих чувствах.

– Не надо! – сердито отрезала Мила.

– Что? – тихо спросил Виктор.

– Не надо говорить ни о каких чувствах, надо спокойно смотреть на дорогу, – посмотрела на него. – На дорогу и все.

– Смотрю я, смотрю, – вздохнул Виктор, помолчав, задумчиво добавил, – женская логика, наверное, создана для того, чтобы офигела мужская психика… ничего в женщинах не понимаю.

Мила посмотрела на него внимательно, улыбнулась: «Ты хорошо сказал, мне понравилось, надо запомнить твои слова».

Дальше ехали молча, Виктор включил радио, машину наполнили звуки ритмичной музыки. Он время от времени посматривал на Милу. Машина подъезжала к поселку ТЭЦ-22.

Мила смотрела в окно, встрепенулась: «Теперь налево, а теперь направо и прямо».

Проезжая мимо Дворца культуры поселка, который был весь в огнях, они услышали музыку, смех, молодежь отдыхала.

– О! Молодежь веселится, это что, ДК? Наверное, танцы мансы-обжимансы?

– Да. Это наш дворец культуры, сегодня вечер танцев.